CC BY
17
то Хумало завершает свой рассказ в стиле «гуру» самосовершенствования, предлагая прочувствовать единение с судьбой континента, глядя на закат.
В.М. Кулькина
БИОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ
2014.03.034. СМЕРТЬ АНДРЕЯ БЕЛОГО, (1880-1934): Сб. ст. и материалов: Документы, некрологи, письма, дневники, посвящения, портреты / Сост.: Спивак М.Л., Наседкина Е.В. - М.: НЛО, 2013. - 968 с.
В книге представлены документы и отклики на смерть Андрея Белого из архивов (государственных, частных, зарубежных) и периодических изданий. Все материалы сгруппированы в разделы: «Хроника умирания» (из предсмертного дневника Андрея Белого; из дневника его жены К.Н. Бугаевой о последних днях писателя; из воспоминаний Л.И. Красильщик, ближайшей подруги К.Н. Бугаевой, о болезни и смерти поэта); «Поминовение по-советски», где приводятся официальные извещения и соболезнования, отклики в советской прессе Б. Пильняка, Б. Пастернака и Г. Санникова; А. Кута; Л. Каменева; К. Локса; А. Болотникова; Цезаря Вольпе; Анатолия Тарасенкова; Тициана Табидзе; «Взгляд из России»: дневники, письма, мемуары, посвящения, реплики П.Н. Зайцева, С.Д. Спасского, Н.И. Гаген-Торн, Иванова-Разумника, М.М. Пришвина, О. Мандельштама, П.А. Флоренского, К.С. Петрова-Водки-на, А.К. Гладкова, Веры Инбер и др.; «Взгляд из-за границы»: отклики русской эмиграции и зарубежной печати (М. Осоргин, Вл. Ходасевич, М. Цветаева, Ф. Степун, Н. Оцуп, Г. Адамович, Л. Львов, Е. Замятин, Эллис, Ася Тургенева, Г. Струве, Д. Бурлюк, П. Пильский, Ю. Иваск, А.Л. Бем); «Post Mortem», куда включены материалы о посмертной маске писателя скульптора С. Д. Меркуро-ва, рисунках В.А. Милашевского и других художников, запечатлевших Андрея Белого на смертном одре, а также о несбывшемся проекте посмертного «Собрания стихотворений» поэта.
Андрей Белый скончался на 54-м году жизни - 8 января 1934 г. Вечером 15 июля 1933 г. на отдыхе в Коктебеле у него случился тепловой удар, обостривший все недуги, дремавшие в организме. Сам писатель называл случившееся «солнечным перепеком», а
врачи, его лечившие, - артериосклерозом, хотя по симптоматике это походило на инсульт. 1 августа супруги Бугаевы вернулись в Москву (на Плющиху, в Долгий переулок, д. 53, кв. 1, где поэт жил с женой и ее родными в подвальном этаже). Суть недуга по-прежнему оставалась неясна ни докторам, ни больному, полагавшему, что «перепек» выявил накопившееся нервное истощение организма.
Излюбленный маршрут прогулок больного Андрея Белого символичен: тот же, что и в юности, - через Девичье поле к кладбищу Новодевичьего монастыря. Культ Новодевичьего монастыря и «дорогих могил», мистически и идеологически значимых, возник у Белого с начала 1900-х годов. Монастырское кладбище служило источником вдохновения и давало импульс развитию эсхатологических чаяний, пишет М.Л. Спивак в открывающей сборник статье. «В канун смерти писатель следует тем же путем, который им был избран в "годы зари" и мистически осмыслен как путь навстречу воскресению - в "Симфонии (2-й драматической)", в стихах "Золота в лазури", в поэме "Первое свидание" и многочисленных мемуарах» (с. 10-11). Последнее зафиксированное в дневнике 1933 г. посещение Новодевичьего монастыря датировано 18 октября, а ровно через три месяца урна с прахом писателя была там захоронена. В октябре и ноябре болезнь стремительно прогрессировала и 8 декабря его наконец госпитализировали в Психиатрическое отделение Первой московской клинической больницы. Вставать Белый уже не мог. Большую часть времени он находился в ясном сознании. Иногда бредил и говорил странно. Иногда произносил вещи пронзительные, проницательные и мудрые. По Москве ходил рассказ о том, что «в предсмертной болезни Белого был такой эпизод: он впал в долгое забытье, а после, очнувшись, сказал: "Я мог сейчас выбрать между жизнью и смертью. Я выбрал смерть"»1.
У болезни и смерти Андрея Белого была не только медицинская, физиологическая история, но также истории психологическая и общественно-политическая. После успешного выступления осенью 1932 г. на Первом пленуме оргкомитета Союза советских пи-
1 Мочалова О.А. Голоса Серебряного века: Поэт о поэтах. - М., 2004. -
С. 33.
сателей Белый, как показали его дневники и письма, задумал выступить с докладом на Первом съезде писателей. Издавна позиционировавший себя как методолога, Белый мечтал стать одним из разработчиков метода социалистического реализма - задача, стоявшая перед съездом. Однако гнетущая тревога, вызванная предсъездовскими кадровыми переназначениями, отставкой И.М. Грон-ского, председателя Оргкомитета Союза советских писателей (сближение с которым казалось столь важным Белому), и активностью Горького (открыто демонстрировавшего свое негативное отношение к писателю), - все это во многом способствовало развитию смертельной болезни Белого. Так он сам объяснял случившееся с ним в дневниковых записях за август-сентябрь 1933 г. Негативное отношение к Белому Горький открыто продемонстрировал в 1933 г. в статье «О прозе», где писал, что «в лице Андрея Белого мы имеем писателя, который совершенно лишен сознания его ответственности перед читателем»1.
Однако почти до самого конца Белый продолжал работать и заниматься своими издательскими делами. Он сильно переживал проблемы, связанные с подготовкой к изданию в ГИХЛе исследования «Мастерство Гоголя»2 и второго тома мемуаров «Начало века»3, автором предисловий к которым был Л.Б. Каменев. Друзья не решились показать Белому верстку с предисловием к мемуарной книге, где вся деятельность писателя была охарактеризована как «трагифарс», разыгранный «на задворках истории». Белый прочел его, только получив отпечатанный в типографии том. «Вышла книга "Начало века". Предисловие Каменева - хамско-издевательское -произвело удручающее впечатление», - отметил он в дневнике 23 ноября (с. 21). Н.И. Гаген-Торн в письме к Р.В. Иванову-Разумнику от 21 янв. 1934 г. рассказывала: «Очень сильно повлияло на него предисловие Каменева... Б.Н. был взбешен и выведен из себя. Случилось вторичное кровоизлеяние 3. XII. 8-го декабря его отправили в больницу, а 8-го января он умер» (с. 22). Губительная
1 Горький М. О прозе // Год шестнадцатый. Альманах 1. - М.: Советская
литература, 1933. - С. 330.
2
2 Белый А. Мастерство Гоголя. - М.; Л.: ГИХЛ, 1934.
3 Белый А. Начало века. - М.; Л.: ГИХЛ, 1933.
роль Л. Б. Каменева обсуждалась не только друзьями из самого близкого окружения Белого, но и в широких литературных кругах.
Смерть писателя пришлась на время подготовки к XVII партийному съезду - съезду победителей, который открывался 26 января. В комиссию по организации похорон из близких Белому людей вошли только Б. Пильняк, Г. Санников и Б. Пастернак, а писательское начальство представлял В.В. Ермилов. Ставший знаменитым некролог-панегирик Белому, где он назван гением русской и мировой литературы, был написан Б. Пастернаком, Б. Пильняком и Г. Санниковым. Этот некролог, после редакционных сокращений, и был 9 января 1934 г. опубликован в газете «Известия». Некролог создавался в прямой полемике с каменевской оценкой его творчества; Пастернак, Пильняк и Санников выражали уверенность в том, что имя Белого «станет рядом с именами классиков не только русских, но и мировых». Из звезд зарубежной литературы авторы некролога назвали лишь двух: «Перекликаясь с Марселем Прустом в мастерстве воссоздания мира первоначальных ощущений, А. Белый делал это полнее и совершеннее. Джемс Джойс для современной европейской литературы является вершиной мастерства. Надо помнить, что Джемс Джойс - ученик Андрея Белого» (цит. по: с. 175). Полемично по отношению к предисловию Л.Б. Каменева прозвучала мысль о Белом как о гении и создателе «громадной школы».
Прослушав некролог, И.М. Гронский решил нейтрализовать «неправильную» статью «правильной», которая и была заказана именно Л.Б. Каменеву. Однако маленькая хитрость Гронского не сработала. Значительно больший некролог Каменева появился в «Известиях» 10 января и уже не мог загасить скандал, вспыхнувший в связи с публикацией некролога-панегирика. Дискуссия началась на гражданской панихиде с установочного выступления В. Ермилова, направленного против «известинского» некролога: «Андрею Белому не удалось создать школы, хотя у него и было несколько учеников, ставших крупными писателями»1.
1 Детальное изложение его речи дала газета «За коммунистическое просвещение». - М., 1934. - 11 янв.
В полемику с «Известиями» 11 января включилась и «Литературная газета», на страницах которой в заметке «От редакции» следовала сокрушительная критика Белого в духе каменевских рассуждений о «задворках культуры». Редактор и ответственный секретарь «Литературной газеты» А.А. Болотников в редакционной статье от 16 января заявил, что Белый слишком индивидуалистичен и манерен в своем творчестве, чтобы создать особую школу, - и противоречит всем основным установкам теории советской литературы, а потому его произведения несозвучны и малодоступны трудящимся массам. Этот вывод на многие годы вперед определил отношение к Белому и его творческому наследию. На этом идеологическом фоне Комитет по увековечению памяти Андрея Белого не смог ничего сделать: все проекты не были проведены в жизнь.
До русского зарубежья известие о смерти Белого дошло с некоторым опозданием. Во Франции первые отклики появились лишь через четыре дня. В других странах - еще позднее. М. Осоргин полемически заявил: «Он не был, конечно, "советским писателем"; был русским писателем крупнейшего калибра и замечательным человеком своей эпохи»1. Значительная часть некрологов зарубежья имела форму мемуарных очерков или содержала мемуарные отступления. Именно в 1934 г. были написаны самые яркие по содержанию и с художественной точки зрения воспоминания о Белом (например, очерки М. Цветаевой, Вл. Ходасевича, Ф. Степуна, М. Осоргина и др.)2.
Именно в эмиграции, в Париже, был создан красивый миф о Белом как поэте-пророке, загодя предсказавшем свою кончину и детально описавшем обстоятельства, к ней приведшие (смерть не от прозаического артериосклероза, а от пущенных с неба солнечных стрел). Актуальность приобрело написанное в 1907 г. стихотворение поэта «Друзьям»: «Золотому блеску верил, / А умер от
1 Осоргин М. Памяти Андрея Белого. // Последние новости. - Париж, 1934. -
12 янв.
2 Цветаева М. Пленный дух (Моя встреча с Андреем Белым // Современные записки. - Париж, 1934. - Кн. 56. - С. 198-255; Ходасевич Вл. Андрей Белый: Черты из жизни // Возрождение. - Париж, 1934. - 8, 13, 15 февр.; Степун Ф. Памяти Андрея Белого // Современные записки. - Париж, 1934. - Кн. 56. - С. 257-283; Осоргин М. Андрей Белый // Последние новости. - Париж, 1934.-18, 25 янв.
солнечных стрел. / Думой века измерил, / А жизнь прожить не сумел...»
М. Осоргин первым процитировал это стихотворение применительно к смерти Белого. Эстафета была подхвачена В. Ходасевичем, который переформулировал под эти строки диагноз кончины поэта, и продолжена М. Цветаевой - она первой назвала их пророческими. После выхода очерка Цветаевой «Пленный дух» миф о смерти поэта-пророка «от солнечных стрел», сложился окончательно и неоднократно воспроизводился. В очерке Б. Зайцева «Андрей Белый» (1938) стихотворение Белого «Друзьям» стало предсказанием не только о конце, но и о жизни поэта. Миф об уходе поэта нашел отражение и в поэзии. В 1944 г. на десятилетие кончины Белого откликнулся Вяч. Иванов - в первом августовском сонете «Римского дневника». Миф циркулировал только в кругах русской эмиграции, «пророческие» строки поэта отсутствуют во всех многочисленных советских откликах на кончину Белого, которые для печати не предназначались. Миф проник в Россию лишь десятилетия спустя.
«Советское» окружение Белого придерживалось не мифологической, а социально-политической версии ухода поэта: потрясение, связанное с репрессиями против антропософов, ужасные жилищные условия и идеологический приговор, содержавшийся в предисловии Л.Б. Каменева к «Началу века». Первый отклик на книгу в советской прессе появился в декабре 1933 г., в эмигрантской - после смерти автора, вслед за некрологами и одновременно с ними.
Кончина А. Белого, отмечает М. Спивак, стала «знаковым, шоковым и, можно сказать, переломным событием для российского культурного сознания (причем как для собственно российского, так и для эмигрантского)» (с. 70). Она вызвала шквал самых разнообразных откликов - эмоциональных, аналитических, восторженных, ругательных и пр., которые в реферируемой книге впервые собраны, сопоставлены, проанализированы. Общественный интерес к русскому символисту подогревался каскадом политических скандалов, предшествовавших его смерти и сопутствовавших его похоронам, которые стали апробацией будущего официального канона погребения советских писателей.
Зимой 1934 г. полемика о значении личности и творчества писателя захватила центральные, московские, ленинградские, провинциальные, республиканские газеты и журналы и вскоре перекинулась в эмигрантскую и зарубежную печать, отозвавшись эхом не только в русском Париже, но и во многих странах (Италии, Финляндии, Великобритании, США, Шанхае, Харбине, Эстонии, Литве, Латвии, Швейцарии, Болгарии, Чехии и др.). Проблема активно обсуждалась в переписке современников, их дневниках и записных книжках, мемуарах, написанных под свежим впечатлением.
События, связанные с уходом А. Белого, нашли отклик в поэзии О. Мандельштама, Вяч. Иванова, П. Зайцева, Н. Гаген-Торн и др. Его кончина по научной и культурной значимости сопоставима со смертью А. Блока в 1921 г., дань памяти которому (вечерами, заседаниями, воспоминаниями и сборниками) отдать в ту эпоху оказалось значительно проще.
Книгу завершают список сокращений и указатель имен.
Т.Г. Петрова
