CC BY
115ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРЫ
Т. Г. Петрова
ТВОРЧЕСТВО И .А. БУНИНА В КРИТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ (ПО СТРАНИЦАМ ГАЗЕТЫ «ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ»)
Велика радость творчества, но как счастлив и тот, кто радостно вникает в творчество чужое!
И.В. Гёте
ПЕТРОВА
Татьяна
Георгиевна,
старший
научный
сотрудник
ИНИОНРАН
О творчестве И.А. Бунина писали все ведущие критики русского зарубежья. Задача статьи - выявить и рассмотреть отзывы литературной критики о произведениях писателя, регулярно появлявшиеся в ведущей ежедневной парижской газете «Последние новости» за весь период ее издания: с 1920 по 1940 г. Как удалось установить, таких откликов появилось свыше ста1. Жанровый состав этих газетных публикаций весьма разнообразен: обзорные статьи о жизни и творчестве, прежде всего юбилейные; рецензии на выходящие в эмиграции книги писателя; обзоры литературной части ведущего довоенного журнала русского зарубежья - «Современные записки», где регулярно печатались многие бунинские произведения2, а также рецензии на другой парижский журнал - «Окно», где также печатались рассказы и стихотворения Бунина3; репортажи с литературных событий (прежде всего связанные с Нобелевской премией); публицистические эссе; открытые письма.
О творчестве Бунина на страницах газеты писали Георгий Ада-мович4 (подавляющее большинство всех откликов), Зинаида Гиппиус (Антон Крайний), Михаил Цетлин, Николай Минский, Георгий Иванов, Марк Алданов, Августа Даманская, Михаил Осоргин, Владимир Вейдле, Леонид Зуров, Павел Милюков, Андрей Седых,
Р. Словцов (Н.В. Калишевич), С.Л. Литовцев (Поляков), Игорь Демидов, Михаил Бенедиктов.
Первым материалом, посвященным Бунину, стала юбилейная статья Н. Минского (Н.М. Виленкина) «Иван Алексеевич Бунин (к 50-летию со дня рождения)»5, подводящая итог дореволюционному творчеству писателя и одновременно словно удостоверяющая новый ранг Бунина - мэтра русской литературы в изгнании. Статья не вносила как будто ничего нового по сравнению со сказанным о Бунине в России, но вместе с тем и фигура Бунина оказалась сильно укрупненной, и некоторые акценты были расставлены по-новому. Критик отметил страстную любовь писателя к жизни и глубокое ее восприятие, тщательность в изображении людей и природы, где каждое слово «образно, душисто и, в особенности, красочно». Его поражает, с одной стороны, «полная объективность» творческой манеры Бунина, а с другой - абсолютное «отсутствие сентиментальности»: «Сдержанный, недоверчивый, жестокий север сказался на творчестве Бунина»; не ищите у него ни «сложных интриг, ни шекспировских характеров. Вы часто встретите у него рассказы совершенные по мастерству и почти лишенные фабулы». Однако слава одного из первых русских писателей по самому характеру творчества Бунина далась ему не сразу и не скоро: «большую часть своей творческой силы», продолжает критик, Бунин посвятил изображению русской деревни, русского крестьянства и «взаимных отношений между деревней и городом», и в этой области, полагает Н. Минский, писатель «порвал со всеми традициями наших классиков и оказался новатором и предвозвестником», которого не понимали до тех пор, «пока не совершилась судьба России и не вспыхнул пожар», на фоне которого многие впервые увидели писательский образ Бунина во весь его рост. Только тогда стало понятно: «...то, что казалось нам отсутствием об-
щей идеи, было героической решимостью сказать о народе правду, не ту правду, которую интеллигент привносит из своей книжной совести, а правду, почерпнутую в непосредственном, самоотреченном наблюдении над действительной жизнью самого народа». Н. Минский имел в виду упреки дореволюционной критики в «очернительстве» и «пессимизме», искажении того «светлого образа русского крестьянина», который «был завещан» великими писателями, когда отношение Бунина к деревне и мужику проявилось особенно сурово. Это мнение дореволюционной критики, обвинявшей писателя в предвзятом подходе к крестьянской России и поддержанное народнически настроенной публикой, когда-то разделял и сам Н. Минский, но, перечитав в эмиграции рассказ «Весенний вечер», увидел в нем «откровение правды и грозное пророчество». Вывод, к которому он приходит: «Чем дальше читаешь Бунина, тем больше убеждаешься, что один он не солгал, один измерил море ненависти, ожесточенной жажды мщения, которое веками копилось в душе русского крестьянина, покамест не вскипело и не затопило мира. Один Бунин предостерегал интеллигенцию не творить себе кумира из народа, из народной веры, из народной правды».
Такая публицистичность стиля литературно-критической статьи - характерная особенность эмигрантской газетной литературной критики первой половины 1920-х гг., когда и в современной литературе, и в русской классике искали и находили пророческие мотивы, предупреждения, подтверждение свершившейся русской трагедии.
В парижском издательстве «Русская земля» в 1922 г. вышла в свет книга рассказов и стихов Бунина «Чаша жизни» (в том же издательстве были изданы «Деревня. Суходол» (1921) и «Господин из Сан-Франциско» (1920); в Праге и Берлине в эти годы также выходили многие книги Бунина). М. Цетлин сразу опубли-
ковал в газете большую проблемную статью-рецензию «Чаша Жизни»6. В ней он задавался вопросом - в чем ценность, значительность творчества Бунина: в мастерстве стиля, в богатстве языка или в тонкой прелести почти незаметного сюжета, в невидимо скрепляющей и формирующей рассказ композиции. Все это присуще прозе Бунина. Но критик уверен, что бу-нинское таинственное «нечто» - это свойственное каждому большому художнику целостное мировосприятие автора. «Бунина всегда интересует "мир как целое", он остро вглядывается в отдельные явления этого мира, но и за мельчайшими подробностями чувствуется некий общий метафизический "воздух". Свое "мироощущение" хочет он воплотить и дать почувствовать читателю». Его искусство -«созерцание мира», - утверждал М. Цет-лин. «И потому так закончены даже его "отрывки ни о чем" или длинные, необычные по форме повествования, которые он сам принужден называть поэмами». «Философия» Бунина, по мысли критика, это, как у всякого истинного художника, непосредственно и незаметно пронизывающая все творчество «атмосфера».
Другие темы, затронутые М. Цетли-ным в этой статье, - эстетика Бунина, буддистская ориентированность его творчества, бесстрастность и объективность. Бунин и видит, и умеет описывать страдание, ущербность, уродство человеческой жизни, но при этом, по мысли критика, он далек от «буддийского пессимизма». Писатель любит и изображает природу «как некую "вещь в себе"». Прекрасна сама природа, прекрасно и то, что в человеческой жизни близко к природе, к весне -молодость, пробуждающая любовь. И Бунин изумительно чувствует и передает и то, и другое: «Мир слишком красив, чтобы быть призрачным». «Душевно-физическое» у писателя настолько слиты, что достаточно описать наружность человека, чтобы он был весь дан. Это не «тайнови-дение плоти» по Мережковскому, подчер-
кивал критик, а изумительно сильное и напряженное видение: «По-своему и напряженно видеть - вот главный завет эстетики Бунина».
В литературной критике нередко высказывалось мнение о бесстрастности и объективности писателя. Но бесстрастие и объективность не тождественны, настаивал М. Цетлин: «Напряженность и богатство эмоциональной жизни необходимо художнику. И Бунин меньше, чем кто-либо другой, обладает добродетелью бесстрастия».
Сборник «Роза Иерихона», состоявший из 25 рассказов 1916-1923 гг. и 89 стихотворений (того же периода) вышел в Берлине (издательство «Слово») в 1924 г. Тот же М. Цетлин в рецензии на сборник обратил внимание на тему смерти: «Из рассказа "Преображение" можно было бы сделать длинную философски-религиозную повесть», ибо Бунин писал о смерти «так истово, так благоговейно, что воистину преображал ее»7.
На страницах «Последних новостей» А.Ф. Даманская отметила присущий бу-нинским рассказам пафос, «захватывающий именно своей сдержанностью, благородным целомудрием». Кто еще, кроме Бунина, может позволить себе быть патетичным, «не рискуя перешагнуть роковой межи, отделяющей великое от смешного», -задается вопросом рецензент и отвечает, что Бунин может - «оттого, что умеет. И умение его в неподражаемости его вкуса, его художественного чутья»8. Обобщая настроение эмигрантской литературной критики, откликавшейся на книги Бунина, выходившие в эмиграции, А. Даманская утверждала, что литературный обозреватель, перед которым стоит задача писать о произведениях Бунина, испытывает редкостное удовольствие и «отдается прежде всего тому чувству, которое можно определить как "высокая радость восхвале-нья"». И таких эмоциональных восхвалений в адрес Бунина в эмиграции раздавалось действительно очень много.
«Прекрасной книгой» назвал сборник и М. Алданов, особо отметив как лучший рассказ сборника «Петлистые уши» (написанный в 1916 г.) - «страшный рассказ о первичном человеческом зле», - и даже как лучшее из всего созданного Буни-
9
ным .
В сборник «Митина любовь» (Париж, 1925; 2-е изд.: Париж, 1930) вошли 15 рассказов, заглавная повесть 1924 г. и 25 стихотворений (только первое из них датировано - 1925 г.).
Едва ли не общее мнение выразил Б. Зайцев, когда написал, что повесть относится к числу шедевров - «вещей, коими Бог не каждый день благословляет художника... <...> Бунину, видимо нравится, что есть в мире стихии, силы, властвующие над человеком, для него не так, пожалуй, важен человек, как то, что больше его: любовь. Точнее надо сказать: любовь-страсть»10.
Во французском переводе повести было дано название «Таинство любви» («Le sacrement d'amour»). Это чувство в произведениях писателя всегда предстает в сложной соотнесенности с человеческой судьбой и смертью. Как певец любви, Бунин отражает в ней и красоту, и дисгармоничность мира. С изумительной полнотой тема любви окажется раскрытой позднее - в сборнике рассказов «Темные аллеи», который создавался в 1937-1945 гг.
З.Н. Гиппиус (Антон Крайний), предложившая аналитическое прочтение произведений писателя, оказалась в числе немногих не попавших под обаяние «Ми-тиной любви». В эссе «О любви», которое первоначально готовилось для публикации в журнале «Современные записки», но с испугом было отвергнуто редакцией, она сначала назвала Бунина «королем изобразительности», мастером, которому нет равных в современной литературе, когда он не рассказывает о природе, вещах и людях, а прямо показывает их. Но дальше З. Гиппиус высказала обобщающую мысль о том, что писатель, не
желающий или не умеющий видеть «улучшенной» действительности, рискует показать ее «ухудшенной»: «Такой художник легко соскальзывает с действительности - вниз; его герой, в любовном состоянии, действует еще ужаснее, гибнет еще скорее, чем это бывает в жизни, а сама любовь кажется еще безысходнее и обманнее»11. И в повести Бунина, по мнению критика, именно это и происходит. З. Гиппиус не может поверить художественной правде «Митиного "падения" с Алёнкой» и риторически вопрошает: для чего Бунин «унижает своего Митю до "заживо умирающих любителей мертвечины?"». Она приходит к выводу: «Попытка изобразить мир в статике, в его настоящем моменте, никогда не удается истинному художнику. <...> .Воля, не направленная вперед, оказывается направленной назад и вниз. Не желая "улучшать" действительность, такой художник ее роковым образом ухудшает. И мир в его изображении становится воистину ужасным, вечной победой вожделения над любовью, смерти над жизнью. Ужасным - и не реальным, не действительным» (курсив З. Гиппиус).
Противоположный взгляд высказал Г.В. Адамович в ближайшей из «Литературных бесед»: сцена «падения», на его взгляд, «очень хороша в своем жестоком реализме и психологически верна безупречно. <. > Беззащитность Мити перед соблазном, сплетающаяся с его беспомощностью овладеть собой и своей страстью, очерчена в повести удивительно. Митя до последней минуты не знает, что впереди. Со стороны же его смерть очевидна и неизбежна»12.
Рецензируя «Литературную часть» журнала «Современные записки», где, прежде чем выйти отдельным изданием, печаталась повесть (1925. № 23, 24), Гиппиус отметила, что первые главы произведения («прелестной, душистой повести») пронизаны «волшебным, всепреоб-ражающим, нежным светом». «Бунин -
художник, образы которого не скоро бледнеют в памяти: магическое действие их длительно»13. В другой своей рецензии, на 29-й номер журнала, где были напечатаны фрагменты из бунинской книги «Воды многие», она заметила, что «в смысле преобладания "жизненности" над мыслью и воображением - Бунин типичный русский беллетрист» и здесь его следует поставить первым14. И дальше З. Гиппиус писала, что мастерство Бунина -«лишь средство доводить описательство до совершенства, до наглядности, до воссоздания самого предмета», а очерк Бунина «Воды многие» - один из ярких примеров такого, на одном элементе построенного, «жизненного-только-жизненного», русского искусства. И это самый подлинный, самый настоящий Бунин: «Читая его морской дневник, совершенно забываешь, что в этом "беллетристическом" произведении нет ни мысли, ни воображения. Такова сила "жизненности" художника...» А далее З. Гиппиус коварно вопрошала: «. не делаем ли мы ошибку, когда требуем от Бунина, помимо его изобразительности, его "жизненности", - еще чего-то другого?» Сравнивая творческую манеру Б. Зайцева и Бунина, она утверждала: «Если Бунин сидит с головой в жизни, ворочается в ее бессмысленной гуще, то Зайцев полулегко, полуосторожно прикасается к ней, а иной раз даже около ходит... <...> Он созерцатель» Эта ее мысль о том, что Бунин - лишь «описатель», не оставшаяся в эмиграции не замеченной, сильно задела писателя.
Следующий сборник его рассказов, «Божье дерево» (Париж: Современные записки, 1931) состоял из 51 рассказа, датированного 1927-1930 гг. Рассказ, давший название сборнику, был впервые опубликован в «Современных записках» (1927. № 33) и сразу вызвал отклики критики. Г. В. Иванов в своей рецензии писал, что это не рассказ, а «род деревенского дневника: несколько записей ни о чем». И дальше он полемизировал с З. Гиппиус:
«"Описательство", как модно теперь выражаться... Но вот "описательство" это узнаешь без подписи с первой же строки. И с первой до последней - читаешь "Божье дерево" с тем волнением, с тем "холодком в сердце", какое дает только искусство самое строгое, самое чистое. <...> И в соседстве с его искусством все наши предвзятые каноны кажутся досужими и ненужными домыслами "текущей литературной жизни"»15. Другой критик газеты -С. Литовцев - даже соотносил название сборника с «древом жизни» Гёте и полагал, что в книге рассказов Бунина появилось нечто более ценное, чем художественное мастерство - «дух внутренней тревоги», а также «сознательная попытка со стороны Бунина дать. страшно сжатый род рассказа». Герой рассказа «Божье дерево», по мысли критика, становится носителем философии «приемлемости мира», ему «весело жить и не страшно умирать», ибо все имеет «какое-то высшее 16
Божье намерение» .
В очередной раз рецензируя книгу Бунина, А. Даманская в отклике на его сборник рассказов «Последнее свидание» (Париж: Т-во Н.П. Карбасникова, 1927) констатировала: «Из всех находящихся теперь вне России русских писателей И.А. Бунин без всяких оговорок воспринят европейским читателем и без оговорок признан европейской критикой. <. > . И не о сочувственности критических отзывов приходится говорить. Они обычно тона восторженного и подписаны именами корифеев европейской крити-ки»17. Европейская оценка творчества Бунина, которую приводила А. Даманская, базировалась, разумеется, на откликах французской печати и была гораздо сдержаннее, нежели в передаче Даманской -«совершенство формы, доведенное до предельности, художественная убедительность описаний, стройность, четкость в развитии сюжета».
Не удержавшись от сравнения прежних рассказов Бунина с его произведе-
ниями последних лет (т.е. 1923-1926 гг.), она писала, что многие строки сборника «могут навести на мысль о том, что когда-то не любил автор Россию той глубокой тоскующей любовью, как любит ее теперь». Можно сказать, что А. Даманская здесь проницательно подметила начавшуюся в творчестве Бунина смену акцентов, присущую всей литературе русского зарубежья: поэтизацию, в какой-то мере даже мифологизацию прошлого. И далее она утверждала, что «любая страница этой книги гордо опровергает все теоретические рассуждения о том, от подлинной ли литературы "описательство"». А тайну мастерства художника усматривала в «правдивости жизненности образов Бунина»: «. и тогда любил, когда рисовал такие потрясающие картины звериной, пещерной жизни, животной жадности, злобы бессмысленной, скаредности. и так страстно обличал оттого лишь, что "Мы то всего вернее губим, / Что сердцу нашему милей..."».
Сборник «Солнечный удар» (Париж: Родник, 1927), куда вошли 11 рассказов 1925-1926 гг. со сквозной темой любви-страсти, неизменно восторженно приветствовал М.О. Цетлин, который писал о рассказе, давшем название всему сборнику, что не помнит в литературе такой, почти физически ощущаемой передачи солнечного света, удававшейся ранее лишь художникам импрессионистам: «По напряженности чувства, по насыщенности светом, счастьем и болью любви этот маленький рассказ - чудо»18.
В 1928-1929 гг. в «Последних новостях» печатались фрагменты автобиографического повествования «Жизнь Ар-сеньева». Журнальный вариант выходил в «Современных записках» с 1928 по 1933 г. (в № 34, 35, 37, 40, 52, 53). Отдельное издание первых четырех книг (с подзаголовком «Истоки дней») было опубликовано в 1930 г. в Париже (издательство «Современные записки»), а пятая книга (подзаголовок «Лика») в 1939 г. в Брюсселе
(издательство «Петрополис») и Париже (издательство «УМСЛ-Ргевв»)19. Произведение получило восторженные оценки критики, признавшей его наиболее значительным из всего того, что было создано писателем. В центре развернувшейся дискуссии оставался вопрос о жанре произведения и его автобиографичности. Как известно, сам Бунин жанровую принадлежность определял как «роман» в кавыч-
20
ках .
Рецензируя «Литературную часть» «Современных записок», критики «Последних новостей» приветствовали выход каждой части (книги) «Жизни Арсенье-ва». М. Цетлин в отклике на первую книгу отметил, что в ней нет характерной для русского романа «жизненности», она резко отклоняется от путей, по которым шло развитие художественного повествования и которым следовали и Стендаль, и Толстой. По мнению критика, роман шел ко все большему устранению личности рассказчика, что справедливо даже по отношению к таким повествованиям, ведущимся от первого лица, как толстовские «Детство» и «Отрочество». Между тем в «Жизни Арсеньева» «мы все время слышим самого повествователя, его интонации, его рассуждения», все, о чем он рассказывает, «живет не само по себе, а от-
21
раженным в его душе, в его рассказе» . В «Жизни Арсеньева», по словам критика, есть много автобиографического, но произведение «не похоже ни на одну из знакомых нам автобиографий», хотя и «дает ценнейший материал для понимания личности и творчества Бунина». «Жизнь Ар-сеньева», как полагает М. Цетлин, «не роман и не автобиография, она написана не о жизни, а о смысле жизни» (курсив М. Цетлина). Это как бы «рассуждение о Божьем величии», о прелести всего земного, удесятиренной его бренностью: в книге есть и необыкновенная чуткость к мгновенному, и желание закрепить его в тончайших деталях, вызванные «страхом перед гробом беспамятства».
Г. Адамович размышлял о том, что первые две части романа останутся в нем, по-видимому особняком, ибо эти «необыкновенно прекрасные главы представляют собой "плач об исчезнувшей России" - гораздо больше, чем биографию какого-то мальчика»22. Бунин, немало «покритиковавший» в свое время старую русскую жизнь, «когда пришел час проститься с ней, нашел для нее только добрые слова, как бы ото всех благодаря ее за то, что она, плохо ли, хорошо, все-таки всем давала» («пропел отходную» старой России).
Оценивая четвертую книгу «Жизни Арсеньева», Г. Адамович обратил внимание на особняком стоящие главы о русской революционной интеллигенции, которые написаны «едко и блестяще, хочется сказать "антологически"»23. Бунин не любил Достоевского. Но чтение некоторых страниц этой части произведения напомнило критику «Бесы»: «Тон и природа насмешки и там и здесь одинаковы».
Г. Адамович также отметил, что писатель просто «восхищен бытием» и «соединяет восторг с горечью»24. «Лика» (пятая часть «Жизни Арсеньева»), по мнению критика, является «повестью о страстном стремлении к любви и о невозможности такой любовью удовлетвориться».
В рецензии на первые четыре книги, изданные в Париже в 1930 г. (подзаголовок: «Истоки дней»), И.П. Демидов определил их как «музыкальную поэму» «в исполнении большого оркестра под руководством большого дирижера»25. В книге «речь идет о жизни, которая больше "текучей повседневности"». «Неразрешимый трагизм» книги, по мнению критика, заключается «в антиномии страстной любви к безумию ликующей жизни и страшной тайны царствующей в ней. смерти». На музыкальность произведения указывали и другие критики. Так, например, Ф. Степун отмечал, что новизну книги составляет «не пластика, а музыка»: «Некое непередаваемое звучание тверди не-
бесной, той тверди духовной, под которой развертывается судьба России и судьба
Арсеньева»26.
Автобиографичность книги оценивалась по-разному. Одни, как, например, тот же Ф. Степун, полагали, что книга не является «автобиографическим романом»27. А. Седых (Я.М. Цвибак), как литературный секретарь близкий к Бунину в нобелевские дни, также свидетельствовал, что сам писатель «очень огорчался, когда эту вещь называли "автобиографической"»28. М. Алданов, назвав «Жизнь Арсеньева» «самым лучшим произведением» писателя, книгой о дореволюционной России, целиком написанной по памяти, высказывал другую точку зрения: он полагал, что Арсеньев, конечно же, «не весь Бунин», но в герое «от Бунина очень многое, его мысли, его чувства, его взгляды на жизнь, его отношение к людям»29 (курсив М. Ал-данова).
На присуждение Бунину Нобелевской премии по литературе30 9 ноября 1933 г. газета «Последние новости» мгновенно отреагировала сначала редакционной информационной заметкой31, а затем и обширной подборкой специального бунин-ского номера, вышедшего 16 ноября. Информационная заметка на первой странице газеты была снабжена заголовком: «Премия по литературе присуждена автору "Жизни Арсеньева"». В ней приведены краткие биографические сведения о новом лауреате, всероссийская известность которого «превратилась в мировую славу. Это большая моральная победа и русской литературы, и русской эмиграции», - подчеркивалось в газете. Ее главный редактор П.Н. Милюков, присоединяясь к многочисленным поздравлениям, отметил «основную тему», развиваемую в статьях о творчестве лауреата - «о любви к отечеству и народной гордости» (говоря старым «карамзинским» стилем)32. Но сегодняшняя мысль эмиграции, писал Милюков, не о нем в первую очередь и не о его творчестве (за это он просит Бунина всех
извинить): «Мы в самом деле преисполнены сегодня чувства народной гордости: один из наших лучших и первейших писателей получил наконец международное признание и формально перешагнул ту черту, которая отделяет репутацию писателя национального от писателя мирового», и «мы приветствуем его в новом звании поэта-лауреата - и вместе с тем, приветствуем самих себя с его помощью». Так Милюков констатировал важнейшую особенность этих торжеств - эмиграция праздновала не только национальную победу, но и политическую: именно «литература» и писатель эмиграции, а не советской России впервые получили наиболее влиятельную мировую премию.
М. Алданов в статье «Об искусстве Бунина»33 обратил внимание на лучшее, на его взгляд, короткое произведение Бунина - рассказ «Петлистые уши», в котором отметил мастерство описания Невского проспекта, «изобразительную силу» и сравнил Бунина с Л.Н. Толстым и Ф.М. Достоевским. Критик утверждал, что Бунин - «писатель без фабулы», «не лежит у него к ней душа», как «не лежит и к "психологическому анализу"». М. Ал-данов заинтересовался профессиональным вопросом, о том, «чем же тот работает», и попытался показать совершенство «художественного аппарата» писателя, его «безошибочный инстинкт» и вкус, «точность физического прибора», смену тона и ритма языка; а из произведений крупной формы самым замечательным назвал «Жизнь Арсеньева», ибо такой «словесной ткани» «нет ни у одного из живущих ныне беллетристов». М. Алда-нов согласился с мнением А.И. Куприна, назвавшего Бунина «писателем для писателей», а главной темой Бунина признал тему смерти.
З. Гиппиус в статье «В сей час»34 писала, что Бунин - достойный хранитель русского языка - «является для зарубежья как бы олицетворением той последней, ценнейшей части России, которую отнять
у нас уже нельзя». Тему прекрасного языка и стиля писателя продолжил и В.В. Вейдле (статья «Полдень»), сравнив Бунина с Н. В. Гоголем, И. С. Тургеневым и Л. Н. Толстым: «. пристальность его к слову для русской прозы совершенно исключительна, и она у него гораздо сильнее в отношении прозы, чем в отношении стихов. Бунин здесь превосходит тех, с кем всего естественней его сравнивать: Тургенева и Толстого»35. Писатель «видит слово вблизи, также вблизи, как его видел Гоголь; но он меньше поддается соблазну с ним играть». Все это, однако, не означает, что проза Бунина «превосходит все остальное в русской литературе, но ему принадлежит самое зрелое и законченное ее мастерство», - резюмировал критик.
В этом же, юбилейном номере газеты со словами о лауреате и его творчестве выступили и Г.В. Адамович, М.А. Осор-гин, Л.Ф. Зуров, А. Седых (Я.М. Цвибак), в газете подробно освещалась поездка и пребывание Бунина в Стокгольме на торжественной церемонии вручения пре-мии36.
Вдогонку нобелевским торжествам вышла книга К. И. Зайцева - первое монографическое исследование жизни и творчества Бунина37. На нее с настороженностью, переходящей в открытое недовольство, откликнулся рецензией Г. Адамович, констатировавший, что книг о Бунине «до сих пор у нас не было» и это «первая большая работа такого рода»38. По мнению критика, бунинская жизнь уже и теперь «принадлежит исследователю, как материал подлежащий изучению»: нельзя забывать «эпоху, в которую сложился писатель, нельзя забывать борьбу, которую выдержал он с господствовавшими тогда литературными течениями, и всю вообще сложнейшую сеть влияний, отталкиваний, притяжений и противодействий, которой окутана и опутана бывает творящая личность». Однако из книги К. Зайцева, по мысли критика, невозможно узнать, почему Бунин оказался единствен-
ным из больших художников своей эпохи, не поддавшимся символистским и декадентским соблазнам; «не узнаем и того, почему не по пути пришлось Бунину и с традиционным народничеством», ибо в книге нет попытки дать «панораму времени», а это важно в качестве «фона для бунинской творческой несговорчивости, для его веры в себя». Кроме того, в процессе исследования творчества писателя мысль автора рецензируемой книги оказалась «оттеснена чувством на второй план»: «Восклицательный стиль - самый неубедительный стиль», а дело критика -«холодное, рассудочное», он «берется за перо лишь тогда, когда впечатления остыли, и разум успел в них разобраться». Но сам Бунин «не провоцирует» разума. «Будучи одним из самых умных русских писателей, он менее всего - писатель умничающий, т.е. заставляющий своих героев вести назойливо-глубокомысленные беседы. В этом он прямой наследник Толстого - в противоположность наследникам Достоевского, который при личной своей глубине и гениальности породил целую плеяду беллетристов, лишь играющих в глубину и гениальность. Бунин умен в своем общем ощущении мира, в своем остром и беспощадном взгляде на мир, а вовсе не в выдумывании вопросов, без которых огромное большинство людей жило, живет и будет жить». Вывод критика: поспешность, преждевременность публикации книги К. Зайцева, еще не вполне «созревшей».
Неудовлетворенность от этого незрелого, еще зачаточного буниноведения побудила Г. Адамовича самого высказаться о Бунине более определенно. Статья «Перечитывая Бунина» была написана им о начальных двух томах собрания сочинений писателя, изданных берлинским издательством «Петрополис». Тот, кто захочет «постичь "философию" Бунина», должен обратиться к его маленьким рассказам, где «в остроте непосредственного столкновения с каким-нибудь фактом, в самой
случайности возникновения этих размышлений, все озарено ослепительным светом», - утверждал критик. Бунин -«молодеет в зрелости»; он долго вглядывался в мир, «долго и внимательно изображал его, - и только после этого сказал: "что мы знаем, что мы понимаем, что мы можем?"»39. Революция каждого как бы вернула к «сути вещей», «к основным вопросам и нитям существования», и Бунин помолодел именно ей в ответ, «утверждая над временным поражением - бессмертные победы». Критик тонко подметил особенности мастерства писателя в описании природы: «. при явном здоровье и крепости своей творческой натуры, Бунин по-настоящему оживляется лишь в отражении природы пронзительно-меланхолической, со следами тютчевской "возвышенной стыдливости страдания"40...» Природа у Бунина «сочувствует человеку -или как бы ищет сочувствия у него». Но это уже не «равнодушная природа», сияющая «вечной красой», и не лермонтовские «торжественные и чудные» небеса над кем-то, кому «больно и трудно». У Бунина происходит слияние, соединение, продолжение одного в другом. Картины яркие и гармонические меньше удаются Бунину не потому, полагает Г. Адамович, что они меньше его вдохновляли, а потому, что ему в них труднее найти отзвук современной, почти всегда «ущербной» человеческой души. «В них не налаживается диалог. Человека Бунин всегда ищет, но, в противоположность большинству теперешних писателей, не приступает к нему сразу, а идет издалека, снизу - от безмолвных, вечных, сонных жизненных пластов. Ему чужд человек, вырванный из лона бытия, ему нужен мир с человеком в центре его. Оттого, может быть, само собой получается, что оживление приходит, когда язык природы нам ближе и доступнее», - продолжает критик. Слово «описание» в применении к Бунину - не совсем точно: человек и природа у него представляют собой как бы
«острие и основание одной и той же сущности».
Повесть «Деревня» спустя двадцать пять лет после того, как была написана, поражает предчувствием революции - «и какой-то своей исторической правдивостью». Впечатление, ею оставляемое, согласно критику, «похоже на ощущение катастрофы или проигрыша. Проиграли Россию». Возможно это же почудилось в «Деревне» и четверть века тому назад, что и вызвало бесконечные толки об излишнем пессимизме, даже о клевете. Бунин мог ошибиться, но не ошибся и все оказалось «вещим сном», - обобщает Г. Адамович.
До Второй мировой войны в Берлине вышло самое полное собрание сочинений Бунина - в 11 томах (изд-во «Петрополис»; 1934-1936). В предваряющей издание заметке «От автора» Бунин писал о том, что текст «окончательно установлен» и он просит «читателей, критиков и переводчиков пользоваться только этим текстом» (Т. 1, с. 7). В собрание не вошли стихотворные переводы, большое количество ранних стихотворений и рассказов. Последняя часть «Жизни Арсеньева» -«Лика», датированная 1933-1938 гг., вышла в Брюсселе в 1939 г., уже после выхода в свет собрания сочинений. Первыми, по свидетельству В. Ходасевича, появились второй («Деревня. Суходол»41, включавший также и 31 стихотворение этого же периода 1908-1911 гг.) и седьмой тома («Митина любовь. Солнечный удар»42, т.е. произведения, датированные 1924-1926 гг.). Интересно, что выход первых томов собрания сочинений из печати совпал с годовщиной «вручения премии Нобеля»43. По мнению В. Ходасевича, в рассказе «Дело корнета Елагина» (1925) писателя интересует «не психологическая, а иррациональная сторона любви, та ее непостижимая сущность, которая настигает, как наваждение, налетает Бог весть откуда и несет героев навстречу судьбе»44. Не внешние, но внутренние события этих
рассказов, по мнению критика, «иррациональны, и характерно для Бунина, что такие иррациональные события всегда им показаны в самой реалистической обстановке и самых реалистических тонах. Быть может, именно на этом контрасте у Бунина все построено, тут из этого контраста все у него и возникает», - высказывает свою догадку В. Ходасевич. Именно между «Деревней» и «Суходолом», полагает критик, и произошел в творчестве Бунина «тот толчок, который впоследствии столь очевидно выдвинул его на первое место среди современных русских писателей».
Сразу несколько рецензий появилось на страницах журнала «Современные записки» - отклики В. Вейдле45, П. Бицил-ли46, М. Алданова47. Литературные критики обращали внимание на еще большее совершенствование творческой манеры Бунина в эмиграции и поэтому оценивали его произведения этого периода значительно выше дореволюционных.
Десятый том (1935) Собрания сочинений - «Окаянные дни» (каждый том имеет общее название) - состоит из прозы 19141927 гг. Писатель, работавший над своим прославленным дневником сначала в Москве, а затем в Одессе, рассказывал о зиме 1917-1918 гг. в Москве, из которой Бунины навсегда уехали 23 мая (ст. ст.) 1918 г., а затем - «о жизни в Одессе под большевиками» (о чем замечательно написал во вступительной статье к отдельному изданию «Окаянных дней», изданных впервые по новой орфографии к 20-летию со дня смерти писателя, С. Крыжицкий). Сами же дневниковые записки датированы с 1 января (ст. ст.) 1918 г. по 24 марта 1919 г. в Москве и с 12 апреля по 20 июня 1919 г. в Одессе48. С. Крыжицкий подчеркнул, что революция в России означала для Бунина «конец исторической России, ее культуры, веками установившихся традиций, ее духовного облика»; в революционное время «все худшие черты русского человека, самые отрицательные стороны
его души, о которых Бунин не раз писал до революции, выплеснулись наружу.»49 (курсив С. Крыжицкого). Писатель был «живым и зорким свидетелем кровавого начала новейшего смутного времени». Со свойственной его натуре правдивостью, непосредственностью и мастерством он передал в этих дневниковых записях все виденное им и пережитое, писал критик. Г. Мейер в статье «У истоков русской революции: Перечитывая "Окаянные дни" Бунина», в свою очередь, утверждал, что писатель чувствовал революцию как «некую тайную злую силу», «стремящуюся осмыслить по-своему бессмысленный народный бунт и направить его к неведомой и страшной цели»50.
Г. Адамович отозвался и на книгу И. Бунина «Освобождение Толстого»51, отрывки из которой в 1937 г. публиковались в «Современных записках» (№ 63). Как показалось Адамовичу, в своей книге Бунин пересматривает сложившиеся в критике представления о писателе, которым сам он восхищался всю жизнь, он стремится убрать с портрета Толстого некий налет «сусальности», опровергнуть известное утверждение Д. Мережковского о Толстом как «тайновидце плоти», в отличие от Достоевского - певца духа. Сам «уход» Толстого предстает в эссе как
52
торжество духа .
По определению Г. Адамовича Бунин был «художником пушкинско-толстов-ского склада», что и позволило ему понять Толстого «не разумом, а жизнью». Как ни старался Адамович соединить несоединимое - высказать свое понимание литературных явлений и не поколебать пьедестала «первого писателя эмиграции», но статья его вызвала неудовольствие Бунина, припомнившего в личной переписке десять лет спустя свое несогласие с выводами Адамовича53.
Последний новеллистический сборник, составленный самим Буниным, но изданный уже после его смерти - «Петлистые уши и другие рассказы» - вышел в Нью-
Йорке в Издательстве им. Чехова в 1954 г. В сборник входят 11 рассказов, написанных в эмиграции. Среди них и опубликованные впревые в «Последних новостях» -«Обреченный дом»54, «К роду отцов сво-их»55, «Первая любовь»56. К рассказу «К роду отцов своих» критики эмиграции, пишущие о Бунине, обращались неоднократно. Так, например, Ф. Степун отметил, что этот рассказ потрясает «громадною художественною силою, с которой в нем слиты воедино два неслиянных, хотя и нераздельных лика смерти: лик ее неземной красоты и лик ее земного зловония... это ладан над падалью. Так страшно правдиво и несмотря на весь свой неприкрытый реализм все же сокровенно религиозно о смерти в России еще никто
не писал»57.
Сборник рассказов писателя «Темные аллеи»58, как и книга «Воспоминания»59, вышли из печати в послевоенное время, когда наиболее влиятельная газета русского зарубежья давно перестала существовать.
Литературные критики, выступавшие на страницах самой влиятельной газеты эмиграции - «Последние новости», - рассмотрели практически все выходившие в зарубежье прозаические произведения И.А. Бунина и высказали интересные наблюдения над его творческой манерой, сделав акцент на эстетическом критерии взамен социологического подхода дореволюционной народнической критики, тогда как поэтическое наследие писателя
не нашло серьезного отражения в крити-
60 г
ческих материалах газеты . Ее ведущий литературный критик - Г.В. Адамович - в своей итоговой книге «Одиночество и свобода» (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955) в литературном портрете «Бунин» назвал писателя «последним бесспорным, несомненным представителем» классической эпохи, художником, который хотя и сложился в XX в., но «весь был связан с тем, что одушевляло прошлое»61. В основе содержания, объединяющего все, что
написано Буниным, по справедливому замечанию критика, «лежит вечный общечеловеческий вопрос: кто я? Откуда я вышел? Куда я иду? - и с изумлением перед непостижимостью ответа на этот вопрос соединяется благодарная уверенность, что "пустой и глупой шуткой" жизнь наша в целом быть не может»62.
Задачи дальнейшего выявления содержания критических материалов эмигрантских журналов и газет, раскрытия общих закономерностей участия эмигрантской критики первой волны в куль-
турном движении предвоенного и послевоенного времени, оценка роли отдельных критиков в этом процессе продолжают оставаться весьма актуальными. Однако история литературной критики русской эмиграции первой волны и как самостоятельного явления, и как неотъемлемой части истории русской литературной критики ХХ в. еще только пишется совместными усилиями современных исследователей, возвращая нам этот огромный континент российской культуры.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Газета «Последние новости» об И.А. Бунине
Минский Н. <Виленкин Н.М.>. Иван Алексеевич Бунин // 1920.-23 окт., № 154. К 50-летию со дня рождения.
Письмо Н.В. Чайковского И.А. Бунину // 1921. - 27 февр., № 263.
Гребенщиков Георгий. О здравии. Из дневника // 1922. - 5 февр., № 555. К.Д. Бальмонт, И.С. Шмелев, К.А. Тренев, С.Н. Сергеев-Ценский, И.А. Бунин, М. Горький.
Цетлин М. «Чаша Жизни» // 1922. - 14-15 апр., № 613-614. О сборнике И. Бунина «Чаша жизни» (Париж: Русская земля, 1922).
М. «Окно». Трехмесячник литературы. II. Париж, 1923 // 1923. - 12 июля, № 988. И.С. Шмелев, И.А. Бунин, А.М. Ремизов, В.В. Розанов, З.Н. Гиппиус, Б.Ф. Шлецер, Л. Шестов, Д.С. Мережковский.
Л.М. Вечер Бунина // 1923. - 27 дек., № 1128. Вечер состоялся 21 декабря1923 г. в отеле «Мажестик».
П.М. <МилюковП.Н.>. «Современные записки», книга XVIII // 1924. - 31 янв., № 1157.
А. Крайний, И. А. Бунин.
Р.С. <Калишевич Н.В.>. Вечер страшных слов // 1924. - 20 февр., № 1174. О вечере «Миссия русской эмиграции», устроенном 16 февраля в «Саль де Жеогра-фи». Д. С. Мережковский, И. А. Бунин, И. С. Шмелев.
Осоргин М. <Ильин М.А.>. Миссия И. Бунина // 1924. - 10 апр., № 1216.
Бенедиктов М. «Окно». Книга третья // 1924. - 8 мая., № 1239. И.А. Бунин, И.С. Шмелев, Тэффи, М. Осоргин, З.Н. Гиппиус, М.Л. Гофман.
Бенедиктов М. «Современные записки». ХХ // 1924. - 3 июля, № 1285. Б.Ф. Шлецер, И.А. Бунин, В.Ф. Ходасевич, С.Г. Скиталец.
Даманская А. Роза Иерихона. Изд. «Слово», 1924 // 1924. - 4 дек., № 1415. Рец на кн.: Бунин И.А. Роза Иерихона. Берлин: Слово, 1924.
Бенедиктов М. «Современные записки». Книга ХХ11 // 1925. - 22 янв., № 1455. И.А. Бунин, П. П. Муратов, К. Д. Бальмонт.
Бенедиктов М. «Современные записки». Книга XXIII // 1925. - 26 марта, № 1509. М.А. Алданов, И.А. Бунин, И.С. Шмелев, А.М. Ремизов, В.Ф. Ходасевич, В.Я. Брюсов.
ГиппиусЗ. О любви // 1925. - 18 июня, № 1573; 25 июня. - № 1585; 2 июля, № 1591. О повести И.А. Бунина «Митина любовь», о Ш. Деренне и И.В. Гете.
Крайний Антон <Гиппиус З.Н.>. «Современные записки». Книга XXIV // 1925. -23 июля, № 1608.
Л. Андреев, И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, В.Ф. Ходасевич, В.Я. Брюсов, И.С. Шмелев, Н.А. Бердяев.
Осоргин Мих. <Ильин М.А.>. Кафедральствующий // 1925. - 2 сент., № 1643. И.А. Бунин, И. А. Ильин.
КусковаЕк. Кто же главный игрок? // 1925. - 19 дек., № 1736. И.С. Шмелев, И.А. Бунин.
<Б. п.>. Литературная хроника // 1926. - 21 янв., № 1765. И.А. Бунин, Д. С. Мережковский, М. Алданов, Б. К. Зайцев, Саша Черный.
Цетлин М. [Рец. на кн.:] Бунин И.А. Митина любовь. Париж, 1925 // 1926. -11 февр., № 1472.
Бенедиктов М. «Современные записки». Книга ХХ"УП // 1926. - 15 апр., № 1849. И.А. Бунин, Д.С. Мережковский, А.М. Ремизов, И.С. Шмелев, Л.Н. Толстой, К. Гамсун, В . Ф. Ходасевич.
Цетлин Мих. «Совр. записки» // 1926. - 29 июля, № 1954. «Современные записки». 1926. № 28.
И.А. Бунин, Д.С. Мережковский, М. Алданов, П.П. Муратов, В.Ф. Ходасевич, Н. Оцуп.
М. Горький об И. Бунине // 1926. - 7 авг., № 1963.
Гофман М.Л. Открытое письмо И.А. Бунину // 1926. - 4 нояб., № 2052. М.Л. Гофман вмешался в полемику И.А. Бунина с М.Л. Слонимом (в газете «Возрождение») о новой орфографии.
Крайний Антон <Гиппиус З.Н.>. «Современные записки». Книга ХХ1Х // 1926. -
11 нояб., № 2059.
П.П. Муратов, И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, М.А. Алданов, Д.С. Мережковский, Ф.А. Степун.
Письмо И.А. Бунина // 1926. - 22 дек., № 2100. Письмо И.А. Бунина в редакцию «Последних новостей».
Цетлин Мих. «Солнечный удар» // 1926. - 23 дек. - № 2101. Рец. на кн.: Бунин И. Солнечный удар. - Париж: Родник, 1927.
<Б. п.>. Вечер Ив. Бунина // 1927. - 1 марта, № 2169; 6 марта, № 2174; 9 марта, № 2177; 11 марта, № 2179; 14 марта, № 2182.
0 парижском вечере И.А. Бунина 14 марта в зале «Мажестик».
<Б. п.>. На вечере И.А. Бунина // 1927. - 17 марта, № 2185.
Д-ская А. <ДаманскаяА.Ф.>. Посол державной литературы // 1927. - 7 апр.,
№ 2206.
Рец. на кн.: Бунин И.А. Последнее свидание. - Париж: Изд-во Т-ва Карбасникова, 1927.
Иванов Георгий. «Современные записки». Кн. ХХХ111 // 1927. - 15 дек., № 2458. И.А. Бунин, И.С. Шмелев, П.П. Муратов, М.А. Осоргин, С. Сокол-Слободской, Антон Крайний, Н.А. Оцуп, Г.Н. Кузнецова, Вл. Сирин, М.О. Цетлин.
А.Д. <ДаманскаяА.Ф.>. Ромен Роллан И.А. Бунину и К.Д. Бальмонту // 1928. -
19 февр., № 2524.
Цетлин М. «Современные записки». Кн. 34-я. Литературный отдел // 1928. -
1 марта, № 2535.
И.А. Бунин, М.А. Осоргин, Н.Н. Берберова, В.Ф. Ходасевич, Ф. Сологуб.
Иванов Георгий. «Современные записки». Книга 35-я // 1928. - 31 мая, № 2626. И.А. Бунин, М.А. Алданов, В.М. Лебедев, Н.Н. Берберова, Н.А. Оцуп, Г.В. Адамович.
Фохт Всеволод. О старых и новых формах // 1928. - 12 июля, № 2668. М.И. Цветаева, И.А. Бунин.
Адамович Георгий. «Современные записки». Кн. 37. Часть литературная // 1929. -
10 янв., № 2850.
И. А. Бунин, Б. К. Зайцев, А. М. Ремизов, М. И. Цветаева, Г. Евангулов, Б. Темирязев, В.Ф. Ходасевич, Н. Оцуп, Вяч. Лебедев.
М.Б. Бунин во Франции // 1929. - 14 марта, № 2913. О кн.: KoulmanN. Ivan Bunin. Son activité littéraire en France. - Paris, 1929.
Алданов М. О новой книге Бунина // 1929. - 18 июля, № 3039. Рец. на кн.: Бунин И. Избранные стихи. - Париж: Современные записки, 1929.
Адамович Георгий. «Современные записки». Кн. 40. Часть литературная // 1929. -
31 окт., № 3144.
И.А. Бунин, М.А. Алданов, В. Сирин, Г. Иванов, Б. Поплавский.
Писатели о своих книгах. Анкета Андрея Седых // 1930. - 1 янв., № 3206. М.А. Алданов, И.А. Бунин, Дон-Аминадо, А.И. Куприн, М. Осоргин, А. Ремизов, А. Черный.
Демидов И. «Истоки дней» // 1930. - 20 февр., № 3256. Рец. на кн.: Бунин И.А. Жизнь Арсеньева. Ч. 1: Истоки дней. - Париж: Современные записки, 1930.
Литовцев С. <Поляков С.Л.>. «Древо Божье» // 1931. - 9 апр., № 3669. Рец. на кн.: Бунин И.А. Божье дерево. - Париж: Современные записки, 1931.
Демидов И. К вечеру И.А. Бунина // 1930. - 11 апр., № 3671.
Демидов И. «Тень птицы» // 1931. - 28 мая, № 3718. Рец. на кн.: Бунин И. Тень птицы. - Париж: Современные записки, 1931.
Адамович Г. «Современные записки». Кн. 52. Часть литературная // 1933. -
1 июня, № 4453.
А.Л. Толстая, И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, Б. Поплавский.
Адамович Г. «Современные записки». Кн. 53. Часть литературная // 1933. -
2 нояб., № 4607. И.А. Бунин, А.И. Куприн, Б.К. Зайцев, В. Яновский, Ю. Фельзен, Ант. Ладинский, А. Гефтер, В. Вейдле, М. Цветаева, М. Алданов.
<Б. п.>. Бунин — нобелевский лауреат // 1933. - 10 нояб., № 4615.
<Б. п.>. Нобелевская премия И.А. Бунина: Отзывы иностранной печати. Планы лауреата // 1933. - 11 нояб., № 4616.
<Б. п.>. Иностранная печать об И.А. Бунине // 1933. - 12 нояб., № 4617.
<Б. п.>. Приветствия И.А. Бунину // 1933. - 14 нояб., № 4619.
Троцкий И. Как была присуждена Бунину нобелевская премия (Письмо из Стокгольма) // 1933. - 16 нояб., № 4621.
Алданов М. Об искусстве Бунина // 1933. - 16 нояб., № 4621.
Милюков П. Привет лауреату // 1933. - 16 нояб., № 4621. И.А. Бунин.
Адамович Г.В. 9-го ноября // 1933. - 16 нояб., № 4621.
Осоргин Мих. <ИльинМ.А.>. «Господин из Сан-Франциско» // 1933. - 16 нояб., № 4621.
ГиппиусЗ. В сей час // 1933. - 16 нояб., № 4621. ВейдлеВ. Полдень // 1933. - 16 нояб., № 4621.
<Б. п.>. И.А. Бунин в «Последних новостях» // 1933. - 16 нояб., № 4621. Седъх Андрей <ЦвибакЯ.М.>. И.А. Бунин в Париже // 1933. - 16 нояб., № 4621. Зуров Л. 1920-1933 // 1933. - 16 нояб., № 4621. <Б. п.>. И.А. Бунин в Париже // 1933. - 21 нояб., № 4626.
<Б. п.>. Чествование И.А. Бунина // 1933. - 21 нояб., № 4626; 26 нояб., № 4631.
<Б. п.>. Бунинский вечер // 1933. - 22 нояб., № 4627.
<Б. п.>. Поездка Бунина в Стокгольм // 1933. - 23 нояб., № 4628.
Алданов М. Чествование И.А. Бунина // 1933. - 24 нояб., № 4629.
Демидов И. Завтра — в театре Елисейских полей // 1933. - 25 нояб., № 4630. О встрече И.А. Бунина с русским Парижем.
Милюков П. «Всенародная» встреча // 1933. - 26 нояб., № 4631.
Троцкий И.М. В ожидании лауреата (Письмо из Стокгольма) // 1933. - 26 нояб.,
№ 4631.
<Б. п.>. Чествование И.А. Бунина вчера в театре Елисейских полей // 1933. -27 нояб., № 4632.
-Ъ. Чествование И.А. Бунина // 1933. - 28 нояб., № 4633. Приветствия и речи В.А. Маклакова, проф. Омана, Ж. Таро, Б.К. Зайцева.
Вельтмин А. Польская печать о Бунине (письмо из Варшавы) // 1933. - 30 нояб.,
№ 4635.
<Б. п.>. Отъезд И.А. Бунина // 1933. - 4 дек., № 4639.
<Б. п.>. Ив. Бунин в Швеции. Встречи в Мальмэ и Стокгольме // 1933. - 7 дек., № 4642.
Троцкий И.М. Нобелевская премия: (Письмо из Копенгагена) // 1933. - 8 дек., № 4643.
Седъх А. <ЦвибакЯ.М.>. Путешествие к варягам // 1933. - 9 дек., № 4644.
<Б. п.>. И.А. Бунин в Стокгольме. Сегодня — торжественное вручение премии //
1933. - 10 дек., № 4645.
<Б. п.>. Торжества в Стокгольме. Вручение нобелевских премий. Заседание шведской академии. Банкет в честь лауреатов. Речь И.А. Бунина. // 1933. - 11 дек., № 4646.
Седьх Андрей <ЦвибакЯ.М.>. Бунинские дни в Стокгольме (от нашего корреспондента) // 1933. - 12 дек., № 4647.
<Б. п.>. И.А. Бунин у шведского короля // 1933. - 13 дек., № 4648.
Седьх А. <ЦвибакЯ.М.>. Как Бунин получил Нобелевскую премию // 1933. -
13 дек., № 4648.
Седьх А. <ЦвибакЯ.М.>. В гостях у короля Густава V (Письмо из Стокгольма) //
1933. - 14 дек., № 4649.
<Б. п.>. И.А. Бунин в Стокгольме // 1933. - 15 дек., № 4650.
Седьх А. <Цвибак Я.М.>. И.А. Бунин в Стокгольме (от нашего корреспондента) //
1933. - 17 дек., № 4652.
<Б. п.>. Отъезд Бунина // 1933. - 19 дек., № 4654.
Седьх Андрей. <ЦвибакЯ.М.>. Отъезд Бунина из Стокгольма (От нашего корреспондента) // 1933. - 20 дек., № 4655.
Адамович Г. «Современные записки». Кн. 54-я. Часть литературная // 1934. -15 февр., № 4711.
Лидин Н. Бунинские дни: (Письмо из Харбина) // 1934. - 19 марта., № 4743.
Словцов Р. <Калишевич Н.В.>. Горьковский сборник. Переписка М. Горького с Леонидом Андреевым. Разрыв и неудавшаяся попытка сближения. Письма А.В. Амфитеатрова. М. Горький о Бунине. Отзывы критики и мнения читателей. Начинающие писатели и писатели-самоучки. Горький о жандармах // 1934. - 4 сент., № 4912.
Адамович Г. Литературные заметки [Рец. на кн.:] Зайцев К.И. А. Бунин. Жизнь и
творчество. — Берлин: Парабола, 1934. Hofmann M., Pierre A. La vie de Tolstoi. - P.:
NRF, 1934 // 1934. - 18 окт., № 4956.
Адамович Г. Перечитывая Бунина // 1934. - 15 нояб., № 4984.
Седьх Андрей <ЦвибакЯ.М.>. И.А. Бунин рассказывает о Толстом (к завтрашнему вечеру «Современных записок») // 1935. - 1 нояб., № 5335.
Г.А. <Адамович Г.В.>. «Новь», № 8 // 1936. - 20 февр., № 5446. 200
<Б. п.>. И.А. Бунин в Праге // 1936. - 27 окт., № 5695.
<Б. п.>. После издевательства над И.А. Буниным // 1936. - 3 нояб., № 5702. Писатель был подвергнут обыску на германской границе.
Письмо И.А. Бунина // 1936. - 27 нояб., № 5726. Письмо в редакцию. Через газету Бунин выражает благодарность за сочувствие в связи с инцидентом на границе.
Сизиф <Адамович Г.В.>. Отклики // 1937. - 14 янв., № 5774. Упоминается о беседе Бунина с Анри де Ренье.
Адамович Г. Литературные заметки // 1937. - 23 сент., № 6025. О книге И.А. Бунина «Освобождение Толстого» (Париж: УМСЛ-Ргевв, 1937).
Адамович Г. Литературные заметки. Бунин И.А. Лика // 1939. - 4 мая, № 6611. Рец. на кн.: Бунин И.А. Жизнь Арсеньева. Ч. 2.: Лика. - Брюссель: Петрополис, 1939.
Примечания
1 Роспись статей, посвященных Бунину в газете «Последние новости», см. в приложении к на-
стоящей статье.
2 В «Современных записках» были опубликованы повести «Митина любовь» и «Дело корнета
Елагина», роман «Жизнь Арсеньева», из книг «Воды многие» и «Освобождение Толстого», рассказы «Несрочная весна», «Звезда любви», «Преображение», «Цикады», «Солнечный удар», подборки стихотворений.
3 В журнале «Окно» (Париж, 1923. - № 1-3, издатели - Цетлины, Михаил Осипович и Мария
Соломоновна) печатались рассказы «Безумный художник», «В ночном море», сказка «О дураке Емеле, который вышел всех умнее».
4 Именно Бунин, всегда ценивший Г.В. Адамовича, назвал его «лучшим критиком эмиграции»
(см. примеч. А.К. Бабореко к письму И.А. Бунина от 21 февраля 1939 г.: <Бунин И.А.> Письма к М.В. Карамзиной. 1937-1940 // Литературное наследство. - М., 1973. - Т. 84: Иван Бунин; Кн. 1. - С. 679).
5 Минский Н. <Виленкин Н.М. >. Иван Алексеевич Бунин (к 50-летию со дня рождения) // По-
следние новости. - Париж, 1920. - 23 окт.
6 См.: Цетлин М. «Чаша Жизни» // Там же. - 1922. - 14—15 апр.
7 Цетлин М. [Рец. на кн.:] Бунин И.А. Роза Иерихона. - Берлин: Слово, 1924 // Современные за-
писки. - Париж, 1924. - № 22. - С. 449.
8 Даманская А.Ф. [Рец. на кн.: Бунин И.А.] Роза Иерихона. Изд. «Слово», 1924 // Последние но-
вости. - Париж, 1924. - 4 дек.
9 Алданов М. [Рец. на кн:] Бунин И.А. Роза Иерихона. - Берлин: Слово, 1924 // Дни. - Берлин,
1925. - 25 янв.
10 Зайцев Б.К. [Рец. на кн.:] Бунин И.А. Солнечный удар. - Париж: Рус. кн. дело «Родник», 1927 //
Современные записки. - Париж, 1927. - № 30. - С. 551.
11 Гиппиус З. О любви // Последние новости. - Париж, 1925. - 25 июня.
12 Адамович Г. Литературные беседы // Звено. Париж, 1925. - 13 июля.
13 Антон Крайний <Гиппиус З.Н.>. «Современные записки». - Книга XXIV // Последние новости. -
Париж, 1925. - 23 июля.
14 Антон Крайний <Гиппиус З.Н.>. «Современные записки». - Книга XXIX // Там же. -1926. -
11 ноября.
15 Иванов Г. «Современные записки». Кн. XXXIII // Там же. - 1927. - 15 дек.
16 Литовцев С. «Древо Божье» // Там же. - 1931. - 9 апр.
17 Д-ская А. <Даманская А.Ф.>. Посол державной литературы // Там же. - 1927. - 7 апр.
18 Цетлин М.О. Книги и люди // Там же. - 1926. - 23 дек.
19 Полностью все пять частей вышли в Нью-Йорке в 1952 г.
20 См., напр.: Мальцев Ю. Иван Бунин, 1870-1953. - Франкфурт-на-Майне, 1994. - С. 304. Сам
исследователь оценивает «Жизнь Арсеньева» как «феноменологический роман», где «прошлое заново переживается в момент писания», и усматривает здесь сходство с романом М. Пруста «В поисках утраченного времени» (с. 305).
21 Цетлин М. «Современные записки». Кн. 34-я. Литературный отдел // Последние новости. - Па-
риж, 1928. - 1 марта.
22 Адамович Г. «Современные записки». Кн. 37. Часть литературная // Там же. - 1929. - 10 янв.
23 Он же. «Современные записки». Часть литературная // Там же. 1929. - 31 окт.
24 Он же. Литературные заметки. [Рец.:] Бунин И.А. Лика [Брюссель, 1939] // Там же. - 1939. -
4 мая.
25 Демидов И.П. Истоки дней // Там же. - 1930. - 20 февр.
26 Степун Ф. [Рец. на кн.:] Бунин И.А. Божье дерево. - Париж: Современные записки, 1931 // Со-
временные записки. - Париж, 1931. - №. 46. - С. 486.
27 Он же. И.А. Бунин и русская литература // Возрождение. - Париж, 1951. - № 13. - С. 172.
28 Седых А. Далекие, близкие. - М., 1995. - С. 204-205. - (Первое издание: Нью-Йорк: Новое рус-
ское слово, 1962.)
29 Алданов М. О Бунине // Новый журнал. - Нью-Йорк, 1953. - № 35. - С. 132.
30 Подробнее обо всех перипетиях присуждения И.А. Бунину Нобелевской премии см.: Марчен-
ко Т.В. Русские писатели и Нобелевская премия: 1901-1955. - Köln; München; Wien, 2007.
31 См.: <Б.п.>. Бунин — нобелевский лауреат // Последние новости. - Париж, 1933. - 10 нояб.
32 Милюков П. Привет лауреату // Там же. - 1933. - 16 нояб.
33 См.: Алданов М. Об искусстве Бунина // Там же.
34 Гиппиус З. В сей час // Там же.
35 Вейдле В. Полдень // Там же.
36 Удалось выявить порядка сорока различных откликов, появившихся в газете с 10 ноября 1933 г.
вплоть до 19 марта 1934 г. См. приложение к статье.
37 См.: Зайцев К. И.А. Бунин: Жизнь и творчество. - Берлин: Парабола, 1934.
38 Адамович Г. Литературные заметки // Последние новости. - Париж, 1934. - 18 окт.
39 Адамович Г. Перечитывая Бунина // Там же. - 1934. - 15 нояб.
40 Неточная цитата из стихотворения Ф.И. Тютчева «Есть в светлости осенних вечеров...» (1830):
«... и на всем / Та кроткая улыбка увяданья, / Что в существе разумном мы зовем / Божественной стыдливостью страданья».
41 Бунин И.А. Собр. соч.: В 11 т. - Берлин: Петрополис, 1934. - Т. 2: Деревня. Суходол.
42 Бунин И.А. Собр. соч.: В 11 т. - Берлин: Петрополис, 1934. -Т. 7: Митина любовь. Солнечный
43 удар.
43 Ходасевич В. Бунин. Собрание сочинений // Возрождение. - Париж, 1934. - 29 нояб.
44 Там же.
45 Вейдле В. [Рец. на кн.:] Бунин И.А. Собр. соч.: В 11 т. - Берлин: Петрополис, 1934. - Т. 2, 3, 7 //
Современные записки. - Париж, 1935. - № 57. - С. 462-464.
46 Бицилли П. [Рец. на кн.:] Бунин И.А. Собр. соч.: В 11 т. - Берлин: Петрополис, 1935. - Т. 4 //
Там же. - 1935. - № 58. - С. 471.
47 Алданов М. [Рец. на кн.:] Бунин И.А. Собр соч.: В 11 т. - Берлин: Петрополис, 1935. - Т. 9, 10 //
Там же. - 1935. - № 59. - С. 471-473.
48 И.А. Бунин выехал с женой, В. Н. Муромцевой, из Одессы в Константинополь 26 января 1920 г.
на пароходе «Спарта».
49 Крыжицкий С. Бунин и «Окаянные дни» // Бунин И.А. Окаянные дни: К двадцатилетию со дня
смерти И.А. Бунина, (8 ноября 1953). - London (Ontario): Заря, 1973. - С. IX. Книга переиздавалась там же в 1974, 1977, 1982 и 1984 гг.
50 Мейер Г. У истоков русской революции: Перечитывая «Окаянные дни» Бунина // Возрождение. -
Париж, 1954. - № 36. - С. 118.
51 Бунин И. Освобождение Толстого. - Париж: YMCA-Press, 1937.
52 Адамович Г. Литературные заметки // Последние новости. - Париж, 1937. - 23 сент.
53 См. письмо И.А. Бунина Г. В. Адамовичу от 15 июля 1947 г. // И.А. Бунин: Новые материалы.
Вып. I / Сост., ред. О. Коростелева и Р. Дэвиса. - М., 2004. - С. 59-60.
54 Последние новости. - Париж, 1930. - 30 нояб.
55 Там же. - 1928. - 15 апр.
56 Там же. - 1930. - 30 нояб.
57 Степун Ф. [Рец. на кн.:] Бунин И.А. Божье дерево. - Париж: Современные записки, 1931 // Со-
временные записки. - Париж, 1931. - № 46. - С. 488.
58 Бунин И. Темные аллеи. - Нью-Йорк: Новая земля, 1943; 2-е доп. изд.: Париж: La Presse Fran-
çaise et etrangere, 1946.
59 Бунин И. Воспоминания. - Париж: Возрождение, 1950.
60 Итоговая поэтическая книга Бунина — «Избранные стихи 1900-1925» (Париж: Современные
записки, 1929). См.: Степун Ф. [Рец. на кн.] // Современные записки. - Париж, 1929. - № 39. -С. 528-532.
61 Адамович Г.В. Одиночество и свобода. - СПб., 2002. - С. 79, 81.
62 Там же. - С. 84.
