CC BY
38
2014.03.032. ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ И ИГРА С ЧИТАТЕЛЕМ В РОМАНЕ ДЖ. М. КУТЗЕЕ «МИСТЕР ФО». (Сводный реферат).
1. ТЮРК Т. Интертекстуальность романа Дж.М. Кутзее «Мистер Фо» и совместное конструирование его текста.
TURK T. Intertextuality and the collaborative construction of narrative: J.M. Coetzee's Foe // Narrative. - Columbus: Ohio state univ. press,
2011. - Vol. 19, N 3. - P. 295-310.
2. КАРАЧЧОЛО М. Роман Дж.М. Кутзее «Мистер Фо» и его осмысление.
CARACCIOLO M . J.M. Coetzee's Foe and the embodiment of meaning // Journal of modern literature. - Bloomington: Indiana univ. press,
2012. - Vol. 36, N. 1. - P. 90-103.
Тиша Тюрк, профессор Университета Миннесоты в статье «Интертекстуальность романа Дж.М. Кутзее "Мистер Фо" и совместное конструирование его текста» рассматривает текст романа Дж.М Кутзее «Мистер Фо» как пример сложного трансформированного нарратива для выявления интертекстуальных связей и изучения процессов взаимодействия автора и читателя и работы последнего с самим произведением. Опираясь на работу Ж. Женетта «Палимпсесты: литература во второй степени» (1982), он причисляет произведение Кутзее к «литературе во второй степени», гипертекстам, созданным в результате литературной трансформации других текстов. Работа читателя над таким нарративом значительно усложнена, так как он теперь должен не только сложить картину из кусочков авторской мозаики, разбросанных по произведению, но и заполнить некоторые лакуны своими, хранящимися в его памяти. Роль читателя также возрастает и потому, что именно от его знаний о тексте, его памяти и умения соотнести два произведения в своем сознании зависит правильное восприятие им текста и плодотворность работы с ним.
В романе «Мистер Фо» автором по-новому рассмотрены герои и события романов Даниеля Дефо «Робинзон Крузо» и «Роксана» и рассказана вымышленная история их создания. Риторическое чтение этих текстов дает возможность новой интерпретации, которая возникает при изучении их взаимодействия. Направляя внимание читателя на рассказ главной героини, Кутзее все-таки указывает на отсутствующие или измененные фрагменты оригинальных
произведений. Читатель прочтет произведение адекватно, только если он способен ориентироваться и в межтекстовых связях.
Наиболее очевидным и обсуждаемым интертекстом, конечно, является «Робинзон Крузо». Но многое, чем наполнен роман Дефо, здесь опущено или изменено. И хотя Крузо у Кутзее спасается с острова, он умирает, так и не достигнув Англии. Интертекстуальные связи с «Роксаной» разработаны хуже, так как менее заметны.
Т. Тюрк отмечает, что «Мистер Фо» - прежде всего роман о создании произведения или, как называют его другие исследователи, «роман повествования» или риторический роман. Говоря о нем так же, как и о трансформированном тексте, он считает необходимым ввести новые правила интерпретации. Например, правило излишка, при котором из множества имеющихся повествований лишние отбрасываются. Так, из множества вариантов происхождения Пятницы автор, а вслед за ним и читатель, выбирает уже описанный Дефо. Исследователь подчеркивает, что и сам писатель делает акцент на процессе нарративизации в целом и разных его приемах. Он не просто погружает нас в мир художественного произведения, но и показывает особенности его конструирования.
Кутзее создает сложное многоуровневое повествование, составленное из ряда текстов, в котором смысловые и сюжетные пропуски, созданные им специально, должны заполняться читателями. Благодаря своему знанию канонических текстов и возможности сопоставить их с используемыми Кутзее, читатели сами конструируют более полное текстовое полотно.
В статье «Роман Дж.М. Кутзее "Мистер Фо" и его осмысление» доктор Марко Караччоло, сотрудник факультета искусств из Университета Гронингена, исследует последние пять страниц романа Дж.М. Кутзее «Мистер Фо», поскольку именно в них он видит ключ к пониманию всего произведения и идей, заложенных в него автором. Он отмечает, что именно эта часть текста помогает увидеть в романе постмодернистский текст, тогда как все предыдущее повествование позволяет увидеть в нем лишь вариант романа Даниэля Дефо1.
1 Даниель Фо (1660-1731) родился в семье Джеймса Фо, приставку «Де» добавил к своей фамилии позже, чтобы подчеркнуть близость к фламандским корням или чтобы скрыться от властей после подавления восстания против Якова II, в котором он участвовал.
Последняя глава предстает своеобразной аллегорией читательской интерпретации, в которой воображение и смысловые построения читателя превалируют над мировоззрением автора. Опираясь на когнитивную лингвистику и когнитивную психологию, М. Караччоло пытается проанализировать эту часть романа, как точку сосредоточения и слома разных повествовательных моделей. Он отмечает насыщенность текста художественно-схематичными структурами, с одной стороны, удерживающими внимание читателя, с другой - возвращающими его к центральному мотиву романа, безъязычию Пятницы. Так, например, используется троекратный повтор первой сцены этой части, каждый раз с незначительными изменениями (время суток, смена местоположения героини или Пятницы). Далее героиня переносится в море, на то место, откуда виден остров Крузо. Этот переход так же непонятен, как и предыдущие, но на сей раз повествование не выделяет его звездочками. Вообще, глава разделена на три части, которые объединяет поведение героини: рассказчик видит, как она поднимается по лестнице, заходит в комнату и видит женское тело, лежащее между двумя трупами (Дефо и Крузо), и все еще живого Пятницу. Функция повествователя здесь - помочь читателю в интерпретации и осмыслении произведения. Именно поэтому им не может быть героиня, от лица которой велось повествование в предыдущих главах. К тому же Фо и Сьюзен здесь выступают в качестве читателей, так как рассказ о пребывании Сьюзен на острове уже записан и спрятан в ящик, в котором рассказчик и найдет его в конце этой части. Она же говорит о том, что возможно Пятница и есть посредник между читателем и текстом. Отсюда вытекает вопрос о его вынужденной немоте. По мнению героини, тот язык, с помощью которого можно раскрыть секрет чернокожего раба, можно найти либо научив того говорить, либо, прислушавшись к звукам, выходящим у того из приоткрытого рта. М. Караччоло, отмечает, что только в безвыходном вымышленном мире, таком как тот, что построен на этих страницах, может черный раб, Пятница, подать голос. Представление об этом персонаже как аналоге читателя придает идее немоты новое значение: увечье Пятницы приравнивается к невозможности читателя влиять на ход событий, а только следовать авторским инструкциям построения художественного мира. Только на уровне интерпретации читатель освобождается от власти автора и стано-
вится тем же героем-повествователем. Дополнительные доказательства близости образа рассказчика и читателя можно найти в пересечении второго повтора сцены у дома Фо и описания кораблекрушения. Этот прыжок из одного места в другое соотносим с «вымышленным центрированием», мнимой проекцией читателя в вымышленном мире: только здесь его движение реально. Автор ставит своеобразный эксперимент, сближая читателя с рассказчиком из четвертой части.
Оперируя достижениями когнитивной лингвистики, в том числе разработанной Жилем Фоконье, Марком Тернером и др. концепцией о том, что осознание смыслов текста - прерогатива читателя, исследователь делает вывод о том, что заключение «Мистера Фо» может быть прочитано как аллегория читательского осмысления всего произведения. Герои романа становятся персонажами своих рассказов и теряют себя, рассказывая истории о своей жизни, и только писатель такой величины, как Фо, способен вернуть им их сущность. Вместе с тем, благодаря читательскому восприятию, истории, скомпонованные в тексте Кутзее, создают новое повествование.
Все это раскрывается в своеобразном диалоге рассказчика и читателя на последних пяти страницах романа. Посредником между ними и выступает Пятница, который, вопреки мнению о нем как о тени, является средоточием повествования. Эта беседа построена как своеобразная игра читателя с авторскими подсказками, с использованием которых конструируется нарратив. В роли читательского альтер-эго выступает рассказчик, открывающий рот Пятницы, чтобы разобрать его молчание, услышать голос острова.
Сама игра возможна только благодаря ограничениям, созданным автором. Читатели не могут изменить ход событий в рассказах героев романа Дефо или самого произведения Кутзее, но обладают некоторой свободой при интерпретации.
Я.Г. Гудкова
2014.03.033. КУТЗЕЕ К. СИХЛ ХУМАЛО, «ИЗ КЕЙПТАУНА В КАИР» И ВОПРОСЫ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ: КАК ПИСАТЬ ОБ АФРИКЕ, КАК ЧИТАТЬ ОБ АФРИКЕ.
COETZEE C. Sihle Khumalo, Cape to Cairo, and questions of intertex-tuality: How to write about Africa, how to read about Africa // Research
