CC BY
7
Рассмотрев случаи проявления тенденции к аналитизму на словообразовательном уровне, автор приходит к выводу об их структурной и семантической дифференцированности, которая проявляется в различном наборе языковых механизмов: от агглютинативной техники межморфемного взаимодействия, семантической автономности морфемы до взаимодействия значения деривата и контекста. Поэтому можно говорить о тенденции к аналитизму как о проявлении черт изоморфизма формальной и семантической структуры деривата.
В результате проведенного исследования формулируется общее заключение: «В словообразовании современного русского языка вследствие действующей тенденции к аналитизму происходят качественные и количественные изменения, ведущие к структурной и семантической дискретности морфемы, с одной стороны, и к возрастанию роли контекста - с другой» (с. 136-137).
Дальнейшие перспективы исследования автор видит в установлении соотношения аналитизма и синтетизма как на отдельных участках языковой системы, так и в языке в целом; в установлении четких взаимосвязей между ментальной организацией субъектов речи и теми языковыми явлениями, которые представлены в живой речи, а именно в соотнесении фактов языка и речи с изменениями, происходящими в языковом сознании индивида, поскольку очевидно сопоставление аналитизма как средства категоризации мира и отражения человеческого восприятия прежде всего в слове; в выявлении связи между маргинальными языковыми явлениями (отступлениями от языковых норм, языковой игрой и т.д.) и ведущим направлением языкового развития, каким и является аналитизм.
А.М. Кузнецов
ЛЕКСИКОЛОГИЯ. ЛЕКСИКОГРАФИЯ. ФРАЗЕОЛОГИЯ
2014.01.031. САМАНБА Л.Х. ЛЕКСИЧЕСКИЕ И ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ ОМОНИМЫ АБХАЗСКОГО ЯЗЫКА: Исследование и словарь / Абхаз. ин-т гум. исслед. АН Абхазии им. Д. Гулиа. - Сухум, 2012. - 608 с. - Библиогр.: с. 177-186.
Книга посвящена проблеме лексической и лексико-граммати-ческой омонимии и лексико-семантической классификации поли-
семантичных и омонимичных слов в абхазском литературном языке и включает предисловие, девять глав, заключение и приложения.
В предисловии конкретизируются стоящие перед автором задачи (с. 5-6):
1) изучить степень распространенности омонимов и многозначных слов в абхазском языке;
2) выявить типы полисемии и классифицировать их;
3) определить принципы разграничения полисемии и омонимии;
4) установить источники многозначности слов и условия возникновения омонимов;
5) провести классификацию омонимов и дать каждому типу определение;
6) показать, что важнейшими путями образования омонимов являются распад полисемии и заимствования.
В первой главе «Полисемия и омонимия в лингвистической литературе» кратко освещается история изучения рассматриваемых явлений. По автору, в лингвистике в основном наметились два взгляда на омонимию и многозначность. По первому «омонимами признаются только такие одинаково звучащие слова, которые искони были различными по форме и лишь в процессе исторического развития совпали друг с другом в едином звучании вследствие различных фонетических и, в общем, случайных причин» (с. 8-9). При втором подходе «к омонимам относятся как слова искони разные, но в силу исторических причин совпавшие по звучанию, так и те случаи, когда различные значения многозначного слова расходятся настолько, что материальная оболочка, связывающая их, как бы разрывается, давая жизнь новым словам» (с. 9). В обеих концепциях автор обнаруживает ряд противоречий и трудных вопросов. Из других подходов к проблеме в книге обсуждается методика контекстуального «диагностирования».
Во второй главе «Полисемия в абхазском языке» распространенность полисемии в абхазском языке демонстрируется на ряде конкретных примеров, ср. ср. абАа: 1) спина, 2) покровитель; ацэа: 1) шкура, 2) кора, 3) скорлупа, 4) кожа, 5) обертка, 6) обложка (общим для всех значений является значение «оболочка, верхнее покрытие»); агьама в сочетаниях азы агьама - вкус воды, а^стазаара
агьама - вкус жизни, агэыр^ьара агьама - ощущение радости, ажэа агьама - чувство слова.
Значения многозначного слова «становятся ясными до конца только в контексте, т.е. в связной речи. Вне контекста определить точное значение слова трудно, а то и просто невозможно, - недаром в словарях при каждом слове дается иллюстрация в виде законченного предложения. Но без знания слова невозможно дать ему стилистическую характеристику, т.е. нельзя определить, как и для чего оно употреблено. Таким образом, и стилистическая принадлежность слова определяется контекстом» (с. 33).
При этом «слово как лексическая единица воспринимается с одним главным значением» - добавочные значения развиваются из одного основного реального значения слова как его производные в определенных контекстах и находятся в большей или меньшей внутренней связи с главным.
Далее автор характеризует основные типы полисемии: метафору, метонимию, синекдоху, табу и эвфемизмы.
В качестве примеров простейшей метафоры, которая строится на сходстве форм двух или более предметов, приводятся лексемы ачалт: 1) плетеный чердачный настил; 2) западня, ловушка; 3) борона; по сходству местоположения - а]Аа: 1) дно; 2) место под деревом; 3) игольное ушко; по сходству действия - анхара: 1) существовать, находиться в процессе жизни; 2) вести хозяйство, хозяйничать; 3) хозяйство; 4) время сева.
По сходству структуры, оценки, т.е. качества, признака, свойства автор объединяет значения следующих лексем: ахаца : 1) мужчина; 2) храбрый, герой; аика: 1) гребень; 2) горная цепь, хребет; акэада: 1) немощный, слабый; 2) крепкая ореховая скорлупа; адауы: 1) герой абхазских сказок, мощный, великан; 2) человек, обладающий большой физической силой.
Сходство функций, назначения фиксируется в следующих словах: амцэышэ : 1) корзина для сбора винограда; 2) конусная плетенка для зерна на мельнице; асаркъа: 1) прозрачное стекло; 2) зеркало; 3) рентген, просвечивающее.
Далее рассматриваются случаи совмещения в одном слове таких типовых значений, как «профессия, занятие, звание, ученая степень, свойство и др.^ человек, имеющий отношение к ним», где метафорические связи, по мнению автора, гораздо разнообраз-
нее. К ним относятся соотношения типа «ценный предмет - человек» (положительная оценка: ахьы «золото - золотой человек»); «неценный предмет - человек» (отрицательная, стилистически сниженная оценка: а|ьамсар «отбросы, сор, мусор - грязный человек»); «растение, дерево - человек» (с отрицательной оценкой: амыркыцьы «репей - зануда, приставала»); «животное - человек» (как с положительной оценкой, так и с отрицательной, стилистически сниженной оценкой: алым «лев - сильный человек», но абгы$ «гиена - хищный человек»); «сверхъестественное существо (по религиозным и мифологическим представлениям) - человек» (как носитель определенных качеств): а^ааимбар «пророк / святой человек», ацьныш «злой дух, дьявол», амаальщь «ангел»...
Выражая некоторые универсальные свойства, в примерах этого типа полисемия передает и специфически национальное видение мира. На это указывает то, какими чертами у абхазов наделяются животные и как эти черты отражаются при переносе названий животных на человека в сравнении с данными других языков.
В основе метонимии в простейших случаях лежит перенос на основе пространственной смежности предметов. Один предмет «помещается» в другом, и оба при этом получают одно название: ап)духь: 1) рог, сосуд для вина, сделанный из рога животного; 2) вино, жидкость, содержимое сосуда; а хны 1) здание, дом; 2) жители дома; ацута : 1) община, поселок; 2) жители общины, поселка и т. п.
Другие разновидности метонимии представлены следующими соотношениями; «свойство - тот, кто (то, что) имеет это свойство» (артист: 1) тот, кто занимается публичным исполнением произведений искусства; 2) тот, кто обладает высоким мастерством в какой-нибудь области); «предмет (металлы, минералы, растения и др.) - изделие, материал, еда и др.» ахьы: (1) золото; 2) золотые монеты, деньги; ахыбра: 1) жилое помещение, дом; 2) крыть; асаа^ : 1) прибор, показывающий время, часы; 2) отрезок времени, час; ачаи: 1) вечнозеленный кустарник, чай; 2) напиток, чай; ата/а :
1) яблоко; 2) яблоня и др.); «профессия, звание, степень, чин и др. -человек, носящий (имеющий) их» (ажьи: 1) кузнец, профессия;
2) кузнец, прозвище; апрофессор: 1) ученое звание преподавателя высших учебных заведений; 2) лицо, обладающее званием профессора и др.); количество, порядок при счете - оценка, балл, число.
Существенным отличием синекдохи от метонимии является количественный признак соотношения того, с чего переносят наименование; один член такого соотношения всегда будет больше, шире, более общим, другой - меньше, уже, более частным. Здесь автор приводит примеры на соотношения:
а) часть вместо целого: Аххкрхх ахххакка : 1) белый башлык, головной убор; 2) кличка (собств.); Асыс цшк;а : 1) детеныш овцы, ягненок; 2) кроткое существо и др.). Сюда же автор относит и случаи употребления предмета и его назначения, например, бумага -материал и бумага - документ; признак предмета и значение предмета; употребление единственного числа вместо множественного
и др.;
б) общее вместо отдельного: аих,абыра : 1) администрация, начальники, начальство; 2) начальник, начальница и др.
Обратное явление, т.е. перенос названия целого на часть, как отмечается в книге, встречается реже. Обычно при этом наименование родового понятия переходит на видовое. В качестве примера автор приводит амашьына - родовое обозначение ряда различных механизмов, а также автомашина и станок, швейная, печатная машина.
В отдельную группу в книге выделено соотношение «Голова -часть тела и голова - ум».
Как отмечается в третьей главе «Табу и эвфемизмы», в абхазском языке суеверная боязнь заклинаний, магического действия зова, прямого наименования породила запреты на слова-табу, деление на общие и «сокровенные» слова. Та же вера в магию слова породила мотивы-заговоры болезней и т.д. В книге приводятся некоторые примеры такого рода, в том числе замененные названия опасных предметов, людей, животных и замененные названия болезней. Особо отмечается, что в абхазском языке суеверия охотников, считающих опасным называть животных, на которых охотятся, их кровь и т.п., создают эвфемизмы, часть которых впоследствии может даже стать исключительными для них названиями.
Кроме того, до конца XIX в. в Абхазии семейные отношения характеризовались строгой патриархальностью: младшие подчинялись старшим, женщины мужчинам, регламентировались системой запретов (избеганий): супругам запрещалось называть друг друга по имени, произносить имена свекра и свекрови, тестя и тещи и т.д.
В четвертой главе «Некоторые вопросы разграничения явлений омонимии и полисемии» отмечается, что «тенденция к обособлению одного из значений данного полисемантического гнезда и, следовательно, к образованию слова-омонима сопровождается изменениями словообразовательного порядка: обособляющееся значение, оформляясь как слово, приобретает свои, отличные от присущих для данного полисемантического гнезда словообразовательные возможности. Это означает, что явление омонимии находит грамматическое выражение: отрыв одного значения от другого (или других) приводит к возникновению различных словообразовательных возможностей для слов с этими значениями» (с. 87).
Особо автор рассматривает проблему классификации омонимов, следуя за схемой, предложенной акад. В.В. Виноградовым, в которой противопоставляются значения свободные, т.е. реализующиеся в любых свободных сочетаниях, и грамматически или фразеологически связанные, т.е. зависящие от формы или лексического состава тех словосочетаний, в которых они участвуют.
В пятой главе «Омонимия в абхазском языке» отмечается, что имеющиеся классификации омонимов учитывают следующие признаки:
1) пишутся ли омонимы одинаково или различно;
2) совпадают ли они во всех формах словоизменения или только в части их;
3) как соотносятся грамматическое и лексическое значения в омонимах;
4) принадлежат ли они к одной или разным частям речи;
5) имеют ли они общее или различное происхождение.
Далее автор останавливается на путях образования омонимов: путем распада полисемии. Так, в паре аб «отец - горный кавказский козел, тур» предполагается наличие в прошлом значения «производитель».
Из омонимов, возникших в результате заимствований, в работе приводятся ахан «хан (тюрк.) - дворец», ара0 «чернокожий человек - кожура недозрелого грецкого ореха». Отмечаются также омонимы, возникшие в результате изменения фонологического состава языка.
Шестая глава «Имена-омонимы в абхазском языке» посвящена омонимии в сфере собственных имен, которая отчасти обу-
словлена тем, что «древние абхазы часто давали имена, восходящие к названиям растений, животных, гор, птиц, символам» (с. 114). Здесь же рассмотрена омонимия фразеологизмов, т.е. «такое соотношение фразеологизмов, когда два или несколько фразеологизмов тождественных по своему компонентному составу и по своей структуре (или структурной организации), различаются своим лексическим значением настолько, что не могут быть рассмотрены как один фразеологизм с двумя значениями, а только как два самостоятельных, отдельных фразеологизма» (с. 145).
Седьмая глава «Принципы составления словаря лексических и лексико-грамматических омонимов абхазского языка и отражение в нем явлений полисемии» содержит обсуждение четырех основных проблем, возникающих в практике составления специального лингвистического двуязычного словаря нормативно-описательного типа:
- проблема отбора слов и принципы составления словника словаря;
- проблема расположения материала в словарной статье словаря;
- проблема подачи лексических, грамматических (или морфологических) омонимов, омографов и многозначных слов в словаре;
- проблема толкования и иллюстрирования заглавных слов.
В восьмой главе «Частотность омонимов, омоформ, омографов и многозначных слов в речи» содержится таблица встречаемости омонимии и полисемии в текстах различных жанров (оригинальные произведения художественной прозы; абхазские поэтические произведения; сборники абхазских произведений устного народного творчества - пословиц и поговорок, сказок, сказаний и других поэтических произведений и т.д.; газетные и журнальные статьи публицистического и специального, в том числе научного содержания; 5) переводные художественные прозаические и поэтические произведения; записи живой абхазской разговорной речи сельских и городских жителей).
Девятая глава «Омонимы и многозначные слова» дает примеры использования омонимов, омоформ, омографов и многозначных слов в художественной литературе и в разговорной речи для создания яркого образа, разного рода шуток, каламбуров.
В качестве приложения в книге дан словарь омонимов, состоящий из трех частей: а) полные и неполные омонимы, б) морфологические омонимы, в) омографы.
М.Е. Алексеев
2014.01.032. НЕФЁДОВА Л.А. ИНОЯЗЫЧНАЯ ЛЕКСИКА В СОВРЕМЕННОМ НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ: Иноязычная лексика в контексте заимствования и словообразования. - М.: Прометей, 2012. -96 с.
Любовь Аркадьевна Нефёдова - доктор филологических наук, профессор кафедры грамматики немецкого языка Московского педагогического государственного университета, специалист в области грамматики немецкого языка1.
Монография посвящена двум основным способам пополнения словарного состава современного немецкого языка - словообразованию и заимствованию, рассматриваемым на фоне процессов интернационализации, охвативших лексику различных языков. Ссылаясь на Л.П. Крысина2, Л.А. Нефёдова подчеркивает в «Предисловии», что интернационализируется не только словарный состав, но и способы объединения морфем цельнооформленное слово. В связи с этим лексикологи часто сталкиваются с необходимостью квалифицировать то или иное слово либо как заимствование, либо как словообразовательное производное, что не всегда можно решить однозначно. Л.А. Нефёдова отмечает такое характерное для немецкой лексико-семантической системы явление, как синонимия «немецкое слово - иноязычное слово», например: Beifall - Applaus «аплодисменты», Arzneimittel - Medikament «лекарство». «При этом для современного немецкого языка характерны особого рода синонимы: заимствованному англицизму или англицизму, образованному из заимствованных англоязычных элементов, соответствует гибридное образование, т.е. такое сложное слово, которое состо-
1 Автор работ: Девиация в языке и коммуникации. - М., 2000. - 105 с.; Явление девиации в лексике современного немецкого языка. - М., 2002. - 260 с.
2
Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. - М., 2004. - С. 66-67.
