CC BY
11
2013.04.044. КЕЙЗ Ч. «СТОЛИЧНЫЕ» КРЕСТЬЯНЕ И ДЕМОКРАТИЯ НАРОДА В ТАИЛАНДЕ.
KEYES CH. 'Cosmopolitan' villagers and populist democracy in Thailand // South East Asia research. - L., 2012. - Vol. 20, N 3. - P. 343360.
Автор - профессор антропологии в университете Сиэтла (США), занимается изучением деревни северо-востока Таиланда, считает, что приведшие к парламентским выборам 2011 г. массовые выступления в столице страны были по сути крестьянскими.
В 1962 г. автор вместе со своей женой Джейн начинает исследовать деревню Бан Нонг Тюн. В своей статье он сравнивает деревню начала 60-х годов с теперешней. Раньше деревня была практически самообеспечивающейся самодовлеющей единицей. Первый ценз, проведенный в 1963 г., выявил 119 дворов, в которых проживало 700 человек. Люди производили практически все свое пропитание: на буйволах обрабатывали рисовые поля-чеки, на огородах выращивали овощи, собирали побеги бамбука, съедобных насекомых, ловили рыбу в реках и разводили ее в прудах. Одежду и сельхозинвентарь производили в деревне: одежду делали из местных материалов - шелка и хлопка. Металлические части инвентаря и инструменты заказывали у деревенского кузнеца. Единственное, что тогда покупали, так это оцинкованное железо на крышу в дома побогаче.
Самодостаточность хозяйства очень хорошо вписывалась в религиозные устои общества, она была одним из компонентов моральной общности, объединенной совместными молитвами и почитанием духов деревни. Деревенские жители концентрировались вокруг вата - буддистского храма-монастыря. Практически каждый мирянин в возрасте 20 лет на три месяца становится монахом. Многие мальчики проводят время в качестве послушников при храме-монастыре. Но тот же самый храм в новой экономической обстановке в деревне оказался «поставщиком» бунтарского элемента в город, причем не только монахов, которых среди протестующих в марте - апреле 2010 г. демонстрантов в красных рубахах было на удивление много, но и мирян, тех выходцев с северо-востока, которые поехали в столицу на заработки (с. 349).
Храм задал традицию, в соответствии с которой молодые люди покидают свои семьи на длительное время; для тайских дере-
венских юношей это естественно, это легко. Раньше они уходили в монастыри, где получали знания, потом, когда в экономической жизни деревни обозначились сдвиги, это стали поездки надолго и далеко от дома на приработки в города, чаще всего - в столицу. Подавляющее большинство монахов, проводящих более 10 лет в монашестве, вдали от дома, это выходцы из северо-восточных районов Таиланда, и часто они пребывают в монастырях неподалеку от Бангкока. До Второй мировой войны крестьяне из этой деревни уходили на заработки далеко, чуть ли не до самого Бангкока, продавали скот, но таких было немного. После Второй мировой войны экономика Таиланда сделала рывок, и местные крестьяне потянулись в города на заработки. Сделать это стало легче, так как 50-60-е годы оказались годами бурного дорожного строительства в стране. Если до войны путь в Бангкок занимал два месяца, то теперь всего один день. В 1963 г. около 30% мужчин обследованной автором деревни в возрасте старше 20 лет проводили по нескольку месяцев на работах в Бангкоке (с. 350). Если в незапамятные времена поездки из родной деревни были связаны с приобретением традиционных буддистских знаний, то теперь в деревне Бан Нонг Тюн поголовная грамотность: все прошли начальную школу и 57% лиц в возрасте 20-29 лет имеют за плечами 9 и более классов школы. Это значит, что у этих людей выше возможности получить работу вне сельского хозяйства и за пределами родной деревни. Не говоря уже о тех 25 юношах и 23 девушках, которые получили среднее профессиональное или высшее образование - эти, считает автор, почти наверняка покинут деревню.
В 80-е годы наметилась новая тенденция: на приработки из деревни пошли и женщины. Так, если в 1963 г. лишь 5% женщин из Бан Нонг Тюн в возрасте 20-29 лет работали вне деревни, то в 2005 г. уже 40% этой возрастной группы работали в Бангкоке и других городах (с. 352).
Людей из деревни гонит не только традиция и новые возможности работы на стороне, но и невозможность продолжать вести самодовлеющее хозяйство в его прежних формах: самодостаточное хозяйство раньше и самодостаточное хозяйство теперь несопоставимы, так как изменились и представления крестьянина о достатке, и условия создания этого достатка, на которых каждый внешний кризис больно сказывается.
У добирающегося до тайской деревни кризиса много причин. Одна из них - быстрый рост народонаселения, составлявший в 60-е годы 3,4% в год (с. 350). Его не удалось обуздать даже несмотря на гигантские успехи в выполнении программы планирования семьи в 70-е годы, когда к ней подключились 82 из 127 деревенских дворов (с. 351). Таким образом создалось перенаселение деревни, которое одни лишь монастыри взять на себя не в состоянии.
Еще одной причиной аграрного кризиса на северо-востоке Таиланда в 70-80-х годах стала резкая остановка экспансии коммерческого сельского хозяйства и продажи местных продуктов. В 1960-х годах многие из крестьян деревни Бан Нонг Тюн перешли на товарные культуры - кенаф и кассаву, но из-за бедности почв, нехватки воды для полива и нерегулярности осадков, удаленности от главных рынков лишь очень немногим удалось извлечь выгоду и живые деньги из переориентации на производство товарной продукции. Доля хозяйств, получавших доход от продажи товарных культур, снизилась с 91% в 1963 г. до 65% в 1980 г., а доля хозяйств, выращивавших скот на продажу, с 58 до 47%. То же самое произошло за тот же период с хозяйствами, продающими изделия кустарных промыслов (корзинки, ткани, коврики) - с 56 до 41% (с. 351).
Все эти тенденции приводили к усугублению региональной диспропорции: экономика Бангкока процветала, а северо-восточной провинции была в упадке. И если на стыке XIX и XX вв. работу на фабриках и в сфере услуг Таиланда обеспечивали своими руками китайские иммигранты, то в конце ХХ в. для экономического рывка оказалось достаточно рук тайских крестьян, покинувших свои деревни и переехавших в столичный регион.
Однако хозяйственная диспропорция была настолько сильна, что относительная избыточная рабочая сила из деревни направилась не только в столичный регион, но и за рубеж страны: в 70-80-е годы в основном в страны Персидского залива, в Эмираты, в Саудовскую Аравию, но война в Персидском заливе резко сократила спрос на рабочую силу в этом регионе, зато вырос спрос на рабочую силу на Тайване, в Сингапуре и в Японии. Только в одном Израиле работают 30 тыс. тайских рабочих (с. 344). Тайцы из северовосточных провинций заняты в основном в неквалифицированном и низкооплачиваемом труде.
Начиная с 60-х годов, когда деревня была включена в национальный проект электрификации, крестьяне стали покупать радиоприемники, а потом и телевизоры, которых к 2005 г. стало больше, чем дворов в деревне. Новый век принес не только новые технологии, но и дал толчок развитию нового бизнеса: хозяин самого большого в деревне магазина начал свою деятельность сравнительно недавно и начал ее с продажи телефонных карт для мобильной связи. В деревне есть Интернет.
В конце ХХ в. большинство из тех, кто родился на северо-востоке Таиланда, зависели от неземледельческого дохода, работая в магазинах, мастерских, кафе, водителями как у себя в деревне, так и на стороне. Но даже работая в столице, водитель такси, выходец из деревни, до сих пор чувствует свое моральное единство с деревней и на вопрос о том, кто он, отвечает: «Крестьянин я, деревенский» (с. 353). Даже надолго поселившись в городе, такие люди остаются крестьянами, потому что не только несут в себе, в своем сознании часть морального деревенского единства, но и являются реальной величиной деревенского крестьянского хозяйства, регулярно отсылая на малую родину большую часть заработанного в городе, и так же регулярно получая «гостинцы» из дома. Обследование 2005 г. показало, что ни одна из семей не производила рис на продажу, все шло на «внутреннее потребление», которое включало и тех, кто поехал в город.
Теперь деревенские работы требуют значительно меньше живой рабочей силы со стороны (если вообще требуют ее), потому что сейчас вместо буйволов работают производительные японские трактора и вместо старых высаживаются высокоурожайные сорта. Деньги же на все это дает городской приработок. Между теми, кто остался в деревне, и теми, кто уехал в город, существует тесная связь, сильное чувство морального единства, а центр этого чувства -родная деревня. Это обстоятельство и породило термин «городские крестьяне».
Автора поразило то, что вышедшие в колоннах протестующих в апреле 2010 г. краснорубашечники пели и играли типичные для северо-востока Таиланда народные песни (то!ат). Слышал эти песни и бывший премьер, а в то время председатель Королевского совета генерал Прем Тинсуланон, некогда командовавший северовосточной группировкой, и назвал сельских сторонников Таксина
Чиннавата «тупицами». Эти-то последние и составили основную массу тех, кто образовал Единый фронт за демократию против диктатуры, чьей отличительной чертой стали красные рубашки и которые требовали возвращения Таксина Чиннавата во власть, правда, везде подчеркивая, что это движение «не за Таксина, а за демократию, а демократия это когда большинство выбирает победителя» (с. 355).
Вслед за Э. Уокером1 автор заметил, что демонстранты в Бангкоке это те, кого можно охарактеризовать как среднее крестьянство и чьей экономической базой остается сельское хозяйство. Все конфликты во всех частях Таиланда (т.е. и с мусульманами на юге страны, и в Бангкоке в 2009-2010 гг.) - это «вызов бангкок-ским элитам, стремление избавиться от "управляемой демократии" и перейти к прямой, парламентской демократии» (с. 358).
Ю.В. Чайников
2013.04.045. СОПРАНДЗЕТТИ К. ОБАГРЕННЫЕ КРОВЬЮ ПЛАМЕННЫЕ ЖЕЛАНИЯ: МИГРАНТЫ ИЗ ИСАНА И ПОЛИТИКА ЖЕЛАНИЙ В СОВРЕМЕННОМ ТАИЛАНДЕ. SOPRANZETTI C. Burning red desires: Isan migrants and the politics of desire in contemporary Thailand // South East Asia research. - L., 2012. - Vol. 20, N 3. - P. 361-379.
Автор - антрополог из Гарвардского университета (США) - с середины 2009 г. проводил обследование бангкокских мототаксистов (БМ).
Это большая (примерно 200 тыс. человек), важная для жизни города (ежедневно БМ совершают 4-6 млн. поездок, с. 363) и специфическая группа. Подавляющее большинство - выходцы из Иса-на, северо-востока Таиланда, и их объединяют черты крестьянского сознания и отчасти быта. Их житейские истории схожи. Пример -Адун. После получения паспорта в 15 лет уехал в Бангкок, получал еженедельно 50 батов (в 1979 г. ок. фунта стерлингов) в обувной лавке. Скопив несколько сотен батов, Адун вернулся в деревню, замученный ностальгией. Но не удержался и снова отправился в Бангкок. Работал на шлифовке драгоценных камней, сборке мебе-
1 Walker A. Thailand's political peasants: Power in a modern rural economy. -Madison: Univ. of Wisconsin press, 2012.
