CC BY
13
комическую (Марло), серьезную моралистическую (Чапмен), комедийно-сатирическую (Нэш). Но центром сплетения всех четырех (включая оригинал Мусея) версий остается все же поэма Марло -того, чья муза, по выражению Нэша, была «более божественной».
А.Е. Махов
2013.03.020. РОТМУНД Э. «ПУРПУР НА КРЕСТЕ»: ФИГУРА КОРОЛЯ-МУЧЕНИКА И ИЗОБРАЖЕНИЕ ХРИСТА В «КАРЛЕ СТЮАРТЕ», НЕМЕЦКОЙ ТРАГЕДИИ АНДРЕАСА ГРИФИУСА, (1657/1663).
ROTHMUND E. «La pourpre en croix»: Figures du Roi-Martyr et postfiguration du Christ dans Carolus Stuardus, tragédie allemande d'Andreas Gryphius (1657/1663) // Etudes Epistémè [Revue électronique]. - P., 2011. - N 20. - Mode of access: http://www.etudes-episteme.org/2e/?la-pourpre-en-croix-figures-du-roi
В статье Элизабет Ротмунд, филолога-германиста, преподавателя университета Пари-Эст (Кретей Валь-де-Марн), рассматривается трагедия Андреаса Грифиуса (1616-1664) единственная в его творчестве на современную ему тему. Прославившийся своими барочными сонетами о тщете человеческого существования и ужасах Тридцатилетней войны, А. Грифиус известен и как драматург. Карлу I Стюарту, английскому королю, казенному в 1649 г. во время революции, писатель посвятил трагедию, дважды публиковавшуюся в сборниках его произведений - в 1657 и 1663 гг. Грифиус не был единственным немецким автором, обратившимся к этому эпизоду истории Англии: в Германии, как и во всей Европе, внимательно следили за событиями английской революции, в прессе насчитывалось более 600 публикаций на эту тему. Но у Грифиуса были личные причины интересоваться судьбой Карла I: в 1638-1644 гг. он познакомился с племянницей короля, принцессой Елизаветой, а в 1644 г. присутствовал на прибытии супруги короля в Анжер, и уже поэтому воспринимал историю королевского семейства особенно остро.
Вторая версия (1663) трагедии отличается от первой, поскольку за период, прошедший со времени первой публикации, умер Кромвель (1658) и в Англии произошла реставрация монархии (1660). Обе версии созданы в традиции пьес о мучениках, преимущественно развивающейся в католической литературе - испан-
ской, французской. В «Карле Стюарте» Грифиус создает немецкий и протестантский вариант христианской трагедии. Его пьеса сосредоточена на двух ситуациях - на подражании Христу и на двойной трансформации, пережитой королевской властью в процессе испытания терниями мученичества, а затем - вечностью.
Многочисленные исторические источники, которые читал Грифиус, по убеждению Э. Ротмунд, повлияли на образы трагедии и на иконографию публикаций ее текста. Вторая версия трагедии предстает более углубленной, чем первая, она основана на тщательном историческом анализе и на зрелой драматической концепции писателя. В первом акте пьесы 1663 г. Грифиус изменяет точки зрения персонажей по сравнению с первой редакцией: здесь Фер-факс защищает более умеренную позицию, а Кромвель - последовательно радикальную. Трагизм ситуации казни Карла Стюарта вытекает из убеждения автора пьесы в сакральности монархии, в том, что король избран Богом и отвечает лишь перед Ним. При этом Карл, в отличие от более традиционных образов мучеников, гибнет не по религиозным, а по политическим мотивам, в пьесе он не жертвует собой ради веры, а отстаивает собственную сакраль-ность. Это мученик за монархический принцип правления.
Как и Христос, он ненавидим своим народом, который не чувствует в нем Искупителя, стремящегося принести Спасение. Подобно Христу в Гефсиманском саду он переживает момент трепета и сожаления о тяжести собственной миссии. Он также не держит зла на своих мучителей и прощает им. В собственной судьбе он видит проявление Божественной воли. Это отождествление последних часов жизни короля со Страстями Господними внешне кажется обычной для драм о мучениках. Кроме того, Грифиус наделяет чертами Понтия Пилата Ферфакса и его жену, а во второй редакции пьесы он вводит и аналог Иуды - некоего Поле, которого после предательства посещают страшные видения будущей гибели. Но немецкий драматург-лютеранин иначе выстраивает евангельские аналогии, чем в католических пьесах о мучениках за веру.
В первом варианте действие пьесы «Карл Стюарт» начиналось в полночь и заканчивалось в полдень следующего дня. Во втором - оно завершается «в три часа пополудни», т.е. точно в час казни Карла I. В отличие от других пьес на эту тему Грифиус демонстрирует казнь на сцене, а не помещает ее описание в уста дру-
гих персонажей. В этом эпизоде смерти короля отсутствуют какие-либо сверхъестественные, мистические элементы, тогда как они присутствуют в других местах - в видениях Поле, в визионерских описаниях будущего хором трагедии. При этом Грифиус заботится о хотя бы частичном воспроизведении этих видений на сцене, а не только в речах персонажей.
Тем самым драматург уходит от традиционных канонов изображения Страстей Христовых, считает Э. Ротмунд. Это вызывает противоречивые интерпретации трагедии у разных исследователей. Так, А. Шёне, разделяя идею В. Беньямина о том, что драма о мучениках в барокко переживает процесс секуляризации1, считает, что аналогия судьбы Карла Стюарта с историей Христа у Грифиуса -изысканный поэтический ход, а не отождествление этих фигур2. Потому критик лишает данную аналогию трансцендентного или эсхатологического смысла. Более поздние работы на эту тему, напротив, говорят о сакрализации секулярного в немецкой драме ба-рокко3, поскольку трансцендентное в ней выходит за рамки только священных объектов и тем.
С точки зрения Э. Ротмунд, Грифиус, для которого подражание Христу было общим правилом человеческого существования, испытывал герменевтические и теологические затруднения, поскольку понимал еретический характер своеобразной «историза-ции» образа Христа в своей трагедии. Карл I как персонаж его пьесы - не ниже Христа, но и не является новым Христом. Стремление не заиграться с тем, что противоречит лютеранской ортодоксии, и определило создание второй версии пьесы. В ней Грифиус усиливает моменты исторической документальности трагедии, в изобилии снабжает текст примечаниями и комментариями, основанными на внимательном чтении историографических источников.
1 См.: Беньямин В. Происхождение немецкой барочной драматургии. - М.: Аграф, 2002.
2
Schöne A. Ermordete Majestät. Oder Carolus Stuardus König von Groß Britannien // Kaiser G. Die dramen des Andreas Grifius. - Stuttgart: Metzler, 1968. -S. 127.
3
Напр.: Raffy J.-L. Le Papianus d'Andreas Grifius, (1616-1664). Drame de martyr et sécularisation du théatre en Allemagne au XVIIe siècle. - Bern: Lang, 1993.
Стремление Грифиуса переписать сцену смерти короля выразило, таким образом, не только поэтический замысел драматурга, но и не диктовалось только идеологическими соображениями. Действительно, Грифиус подчеркивает верность пьесы документальным источникам, но не повторяет их и не использует все подряд, а производит тщательный отбор и драматургически обрабатывает документы. В конечном счете цареубийство предстает в трагедии как демонстрация Божьего промысла, что придает трансцендентный смысл свершившейся катастрофе. Реставрация монархии понимается драматургом как форма Воскресения, трансцендентное начало присутствует, хотя и в форме, непривычной для жанра драмы о мучениках. В акте казни короля Грифиуса ужасала не столько жестокость, сколько видимость законности происшедшего, то, что цареубийство рассматривалось как действие во имя религии, тогда как за ним скрывалась политическая борьба за власть.
Однако было бы неверно интерпретировать пьесу Грифиуса как тенденциозное произведение, не случайно драматург дает высказаться обеим партиям, особенно во второй редакции «Карла Стюарта». Принимая всерьез аргументы Кромвеля и его соратников, тщательно воспроизводя их, автор трагедии стремится предостеречь читателей и зрителей от соблазна согласиться с логикой этих политиков. Он показывает, что история, какой бы бессмысленной, хаотической и непоследовательной она ни представала, таит в себе высший трансцендентный Божественный замысел. Поэтому Карл I, казненный революционерами, погибает во имя трансцендентной истины - утверждения легитимности монархического принципа правления.
При этом Грифиус достаточно сдержан по отношению к абсолютистской форме монархии, он защищает патриархальный умеренный монархизм, замечает Э. Ротмунд. К тому же содержание пьесы не прямо политическое, а прежде всего этическое и духовное. Как истинно барочная трагедия «Карл Стюарт» не является простой реакцией на актуальные события, но вбирает в себя философскую рефлексию, несет трансцендентные смыслы. Трудность истолкования этого сочинения немецкого драматурга состоит в том, что в трагедии уникальным образом взаимодействуют реальность исторических фактов и драматическая композиция. Различие между двумя версиями этой пьесы А. Грифиуса не только во внеш-
них, частичных расхождениях фабулы, но в различии общего настроения, самой природы драматического конфликта, делает вывод исследовательница.
Н.Т. Пахсарьян
2013.03.021. ДУББЕЛЬС Э. О ДИНАМИКЕ СЛУХОВ У ГЕНРИХА ФОН КЛЕЙСТА.
DUBBELS E. Zur Dynamik von Gerüchten bei Heinrich von Kleist // Zeitschrift für deutsche Philologie. - Berlin, 2012. - Bd. 131, N 2. -S. 191-210.
Эльке Дуббельс (университет Бонна) анализирует «коммуникативную динамику слухов» (с. 191) в художественных произведениях (прежде всего в пьесе «Семейство Шроффенштейн») и в журналистских текстах Г. фон Клейста. По мнению исследовательницы, могущество молвы, непреодолимое воздействие слухов на сознание человека - одна из главных тем Клейста. Уже в первой его драме, «Семейство Шроффенштейн», молва наделяется сюжетооб-разующим и судьбоносным значением: здесь отцы конфликтующих семейств «становятся именно тем, что о них говорят люди, а именно - убийцами» (с. 191).
Интерес Клейста к феномену слухов обусловлен по крайней мере двумя причинами. Во-первых, Клейст использует слухи как способ усиления сюжетной динамики: молва становится у него и начальным стимулом к развитию действия, и звеном в общей цепи событий. Во-вторых, «внимание Клейста к слухам проистекало из его особой чувствительности к слабым моментам авторитарных, институционализированных способов установления истины»; иначе говоря, молва интересовала его как стихийная сила, способная подорвать официально установленные «истины» (с. 192).
С точки зрения современной теории коммуникации, молва представляет собой «процессуальную и мультиавторитативную форму передачи непроверенной информации» (с. 192). Источник молвы всегда неизвестен либо сомнителен; во всяком случае, содержание молвы никогда не бывает «заверено институционально», и потому участники коммуникативного процесса не в состоянии установить степень истинности молвы. «Слухи не подчиняются простому принципу "да или нет": истина и ложь, исторический факт и вымысел переплетены в них самым тесным образом»
