CC BY
37Немецкая исследовательница Марианне Вебер (Marianne Weber, 1870-1954), супруга М. Вебера, была выдающимся эрудитом и оказала огромное влияние на развитие социологии. Ее размышления, по мнению автора статьи, идут дальше постулатов Маркса, Энгельса и самого Вебера. Высказанные ею идеи дополняют социологический дискурс по вопросам власти, автономии, законности, нормы, закона, культуры, прав человека и особенно роли женщины в обществе.
Британская исследовательница Беатрис Поттер Вебб (Beatrice Potter Вебб, 1858-1943), известная как автор определения понятия коллективных переговоров, получившего распространение в трудовых отношениях и юридической практике, является пионером социальных исследований такого явления, как бедность. Она выявила структурные проблемы отношений господствующего и угнетенного класса, определяемые промышленной и экономической системами. По ее мнению, различные социальные структуры должны создавать механизм для приемлемого функционирования общества и выхода из сложившейся ситуации. По Вебб, главная функция социологии состоит в том, чтобы предоставлять государству-реформисту необходимую для разработки государственной политики информацию.
Г.Н. Андреева
2013.02.009. ТОРНХИЛЛ К. НИКЛАС ЛУМАН И СОЦИОЛОГИЯ КОНСТИТУЦИИ.
THORNHILL Ch. Niklas Luhmann and the sociology of the constitution // Journal of classical sociology. - Los Angeles, 2010. - Vol. 10, N 4. - P. 315-337.
Статья известного исследователя в области правовой и конституционной социологии, профессора Университета Глазго К. Торнхилла посвящена вкладу Н. Лумана в анализ социологии конституции - формирующейся научной дисциплины, постепенно превращающейся в самостоятельный раздел теоретической социологии. Собственно анализу вклада Лумана предшествует изложение истории развития социологического подхода к конституции от ее истоков до современного состояния.
К. Торнхилл отмечает многообразие теорий конституции и их интерпретаций, появившихся во времена Просвещения, выде-
ляя, в частности, идеи П. А. Гольбаха, который исследовал фундаментальные права, так же формально относящиеся к каждому человеку, как «основные законы», связывающие государственную власть и определяющие пределы и содержание ее применения, а также взгляды Дж. Локка и Т. Пейна. Их концепции отражают разные политические позиции, но при всех различиях можно выделить общие принципы, прежде всего сам подход к конституции, которую они определяют как гаранта законности государства: конституция налагает внешние нормы (обычно выражаемые как права) на политическую власть, и это гарантирует, что фактическое осуществление власти ограничено относительно формализованными нормативными принципами. Кроме того, эти теории исследуют конституцию с точки зрения дихотомии норм/фактов: т.е. они определяют конституцию как совокупность норм, которые являются первоначально внешними к политической власти, и при этом конституция воспринимается как требование законности к политической власти благодаря ее способности связывать власть нормативными ограничениями, которые относительно безразличны к фактическому формированию, местоположению и применению политической власти.
В процессе формирования социологической методологии критике была подвергнута прежде всего концепция дихотомической структуры норм/фактов, неявно присутствующая в конституционных исследованиях эпохи Просвещения. Это была реакция на формально-нормативные правовые принципы конституционной системы правления французского и немецкого Просвещения. Большое внимание также уделялось роли и значению конституции в обществе: социологический подход неявно присутствует в раннем дюркгеймовском анализе идей Руссо и Монтескье и более четко выражен в его аргументации развития общества в сторону усиления солидарности, а также в работах М. Вебера, Л. Дюги и К. Шмитта. На раннем этапе становления социологии доминировало стремление объяснить, как социальные нормы преломляются в конституционных текстах. Однако в этот период конституционная социология еще не существовала как самостоятельная научная дисциплина.
После Второй мировой войны возобладала точка зрения, что в дихотомии норма/факт теории следует ориентироваться прежде всего на норму, но в исследованиях использовались и достижения пре-
дыдущего этапа, а ключевые вопросы конституционного анализа, которые были поставлены еще в рамках классической социологии (какова легитимирующая правовая форма политической власти; какие социальные факторы заставляют политическую власть принять эту форму?), до настоящего времени не получили окончательного ответа.
Вторую часть статьи Торнхилл назвал «Возрождение конституционной социологии». Он доказывает, что в последнее время появились признаки того, что данное направление научных исследований, которое когда-то было заложено в рамках классической социологии, возрождается. В качестве признаков этого он выделяет исследования социологического происхождения конституций; социальных процессов, лежащих в основе публичного юридического толкования политической власти, и изучение легитимирующих функций конституций на широком и детальном социальном фоне. Появляются и юридико-социологические публикации критического по отношению к конституциям характера, например в рамках неомарксистских теорий, рассматривающих конституции как простые инструменты доминирования политической элиты.
Однако наибольший импульс развитию социологии конституции дали работы Н. Лумана. Его теория общества содержит существенный, хотя и исходный элемент для социологии конституции, который в последние годы был значительно пересмотрен и расширен в Г. Тойбнером (О. ТеиЬпег) и А. Фишер-Лескано (А. И-8сИег-Ье8сапо). Эти теоретики способствовали реинтеграции социологических принципов в конституционные исследования, предложили более усовершенствованную парадигму, хотя и сделали это разными способами.
В обобщенном виде социология конституции включает следующее: отрицание сосредоточенной на государстве модели конституции как не отражающей сложных реалий и контуров современного дифференцированного общества; признание того, что в условиях глобализации (или, если использовать термин Лумана, «мирового общества») политико-монополистическая структура национальных государств и внутренние связи национальных обществ становятся чрезвычайно «текучими» (свидетельством этого является, например, интенсивная фрагментация и плюрализация правовых режимов); признание существования нового, плюралистиче-
ского, способа конституционности в мировом обществе, когда в дополнение к политическим конституционным нормам различные функциональные сектора общества артикулируют для своих целей нормы, которые приобретают эффективную конституционную силу, используемую для реализации их собственных функций; выработку новых социологических принципов для анализа управления в условиях глобализации, что позволяет констатировать наличие в мировом обществе фактической глобальной конституции, устанавливающей правовую форму современной международной политики.
Такая новая парадигма требует решения целого комплекса проблем, и автор задается вопросом, действительно ли теория Н. Лумана должна быть существенно реконструирована для ответа на вызовы и проблемы современности, как это утверждают некоторые исследователи, или в ней самой можно найти правильный ответ на современные вопросы социологии конституции. Для этого он исследует прежде всего те подходы и идеи Лумана, которые подвергаются наиболее яростной критике или пересмотру: о политической власти, процессах легитимации и самолегитимации власти, нормах и конституции и др., с тем, чтобы восстановить основные принципы социологии конституции Лумана, подчеркнуть ее нормативное значение и полезность. Он выделяет следующие идеи Лумана о конституции: 1) конституция как соединение (дословно: «сцепление») закона и власти (конституция помогает обществу объективировать структурное соединение закона и власти); 2) конституция и политическая депарадоксофикация: государство, по Луману, само по себе не что иное, как «парадоксальная форма самоописания политической системы общества», государство в соответствии с конституцией или «конституционное государство» - это очень усовершенствованная формула политического самоописания, которое позволяет политической системе ясно формулировать свои функции, усиливать автономию и обеспечивать эффективное единство; 3) конституция и семантика включения: конституция, по Лу-ману, помогает легитимировать власть, потому что она, и особенно содержащиеся в ней перечни прав, играет интегративную роль в современных обществах; 4) конституция и предотвращение дедиф-ференцирования: конституция помогает власти сохранить функциональное дифференцирование современного общества; 5) конституция и политическая абстракция: конституция выполняет роль
фильтра социальных обменов, устанавливая правовые институты и процедуры, которые могут «перехватить» социальные вопросы прежде, чем они обременят политическую власть; 6) конституция и политическая деполитизация: конституция обладает функцией выполнения общих услуг деполитизации общества (в частности, определяя границы политической системы по отношению к другим социальным взаимодействиям, конституция эффективно охраняет общество от гипертрофированного погружения в политическую власть и вместе с тем гарантирует в максимально возможной степени, что не все социальные взаимодействия должны быть в высокой степени политизированы, тем самым обеспечивая существование сфер положительной и аполитичной свободы общества.
В заключение К. Торнхилл делает вывод о ценности идей
H. Лумана для дальнейшего развития социологии конституции и намечает пути углубления исследований для продвижения вперед. В частности, он отмечает необходимость рассмотрения в совокупности всего объективного и концептуального аппарата конституционализма (включая права, нормативные тексты и даже деятельность конституционных судов).
К.Ю. Андреев
2013.02.010. МАНИПУЛЯЦИЯ ОБЩЕСТВЕННЫМ МНЕНИЕМ ПОСРЕДСТВОМ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ. (Реферативный обзор).
I. CAVENDER G., GRAY K., MILLER K.W. Enron's perp walk: Status degradation ceremonies as narrative // Crime. Media. Culture. -L., 2010. - Vol. 6, N 3. - P. 251-266.
2. BRAITHWAITE J. What's wrong with the sociology of punishment // Theoretical criminology. - L.; New Delhi, 2003. - Vol. 7, N 1. - P. 5-28.
3. KEMSHALL H. Crime and risk: Contested territory for risk theorizing // Intern. j. of law, crime, justice. - Elsevier, 2011. - Vol. 39, N 4. -P. 218-229.
В последнее время среди научных публикаций нередко можно встретить статьи, посвященные проблеме использования уголовной ответственности в качестве инструмента манипуляции общественным мнением. Например, в журнале «Преступление. Медиа. Культура» опубликован подробный обзор скандала вокруг крупнейшей энергетической корпорации «Энрон» («Enron»), разго-
