CC BY
81
Определённую роль сыграли и взаимоотношения с населением соседних регионов, в первую очередь с ираноязычными народами. «Однако какими бы ни были инокультурные влияния, они никогда не превалировали, а наоборот, переплавлялись, видоизменялись и как неотъемлемая часть входили в высокую культуру, созданную населением Восточного Закавказья в эпоху поздней бронзы / раннего железа» (с. 291).
О. Л. Александри
2013.01.039. ФЛЁРОВ В С. «ГОРОДА» И «ЗАМКИ» ХАЗАРСКОГО КАГАНАТА: АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ / РАН. Инт археологии. Фонд «Взаимодействие цивилизаций». - М.: Мосты культуры; Иерусалим: Гешарим, 2011. - 258 с. - Библиогр.: с. 226240.
Ключевые слова: Хазарский каганат; социально-экономические отношения; укрепленные поселения; «хазарский город».
Монография посвящена дискуссионной проблеме типологической интерпретации укрепленных поселений Хазарии. Анализируются материалы раскопок памятников каганата, которые в научных публикациях часто трактуются как «города» и «замки». В связи с темой «хазарского города» обсуждаются также вопросы социально-экономических отношений в каганате. Книга включает 11 разделов.
В первом разделе - «Термин "город" и что за ним стоит» -автор особо подчеркивает тот факт, что это понятие является весьма расплывчатым по содержанию как в описаниях прошлых веков, так и в историографии. В современных работах историков и археологов оно применяется к разнообразным объектам, различающимся в социальном отношении, по размерам, по системе фортификации, внутренней структуре и архитектуре застройки. В данной ситуации мнение о существовании городов в Хазарском каганате стало едва ли не аксиомой. Но решение этого вопроса возможно лишь на основе тщательного анализа археологического материала, что позволит решить, могут ли некоторые памятники каганата (салтово-маяцкой культуры) претендовать на статус города. «В самом общем виде программа исследований, - пишет автор, - может быть сформулирована так: город или что-то иное» (с. 22).
Для Хазарии реализация такой программы предполагает изучение планов поселений, типов построек, характера фортификационных сооружений. Вопрос об отделении ремесла от сельского хозяйства применительно к каганату не актуален. Его ремесленники-профессионалы были рассредоточены в массе земледельцев и скотоводов. Структурированных поселений ремесленников, полностью оторванных от занятий сельским хозяйством, в Хазарии пока не обнаружено. Известны места сосредоточения нескольких гончарных мастерских (как, например, «гончарная слобода» Маяцкого поселения), но работы в них велись сезонно, и назвать их ремесленными центрами невозможно. Такой же сезонной была и выплавка железа в районе Ютановского городища и других местах.
Понятие «город Хазарии», пишет автор, было введено в научный оборот С.А. Плетнёвой, название книги которой «От кочевий к городам»1 отражает прямолинейную схему развития каганата в данном направлении. При этом предполагается, что «степные города» Хазарии выросли из ставок (стойбищ) богатейших аристократов. Однако археологически это ничем не подтверждено, а приводимый в качестве примера ненайденный пока Итиль, доказательством, разумеется, служить не может. Более того, с точки зрения автора, само словосочетание «города кочевников» является попыткой соединить несоединимое. Принципиальное возражение у него вызывает также тезис о том, что первым вариантом образования степных городов было активное заселение окружающей «замок» территории и превращение ее в ремесленный посад. Обычно процесс шел в прямо противоположном направлении. «Замки» вождей не могли возникать в безлюдной степи, но лишь там, где уже имела место концентрация оседлого населения. В археологическом плане это должно означать наличие рядом с крепостью более ранних по времени открытых поселений (с. 23-25).
В публикуемом далее обзоре рассматриваются городища, в основном с каменной и кирпичной кладкой оборонительных стен, бассейна Дона с его главным притоком Северским Донцом - территории, где культура Хазарского каганата, салтово-маяцкая, сложилась и в дальнейшем развивалась в чистом виде. Ряд разделов книги посвящен памятникам соседних регионов - Крыма, Дагеста-
1 Плетнёва С. А. От кочевий к городам. - М., 1967.
на, Чечни, - которые часто также определяются как «города Хаза-рии». Однако, как подчеркивает автор, под «хазарскими» следует все же понимать исключительно памятники бассейна Дона и, возможно, Итиль, т.е. городища, возведенные самим населением каганата, а не унаследованные им от предшествующих эпох.
Обзор открывается анализом материалов раскопок Саркела -Белой Вежи (Левобережное Цимлянское городище). Саркел представлял собой очень небольшую кирпичную крепость площадью 178,6^117,8 м. Кирпичные постройки внутри крепости, явно не приспособленные для жилья, скорее всего служили складскими помещениями и арсеналами, тогда как собственно жилища ничем не отличались от известных по сельским поселениям. В целом, отмечает автор, как инженерное сооружение крепость Саркел -инородный элемент, имплантированный в культуру каганата, результатом чего стал своеобразный симбиоз византийской фортификации, уходящей корнями в римскую, и обычных для Хазарии примитивных жилищ-полуземлянок (с. 38).
Размеры Семикаракорского городища, раскопки которого проводились автором, также невелики (хотя они и превосходят размеры Саркела) - 200x215 м. Крепость сложена из сырцового кирпича. Обнаруженные на ее внутренней цитадели кирпичные постройки, крытые черепицей, служат пока единственным признаком, позволяющим предполагать, что крепость могла быть одной из ставок кагана, но не городом (с. 43).
Правобережное Цимлянское городище является самой совершенной из всех белокаменных крепостей каганата. Однако внешний облик ее фортификационных сооружений совершенно не соответствует примитивной «архитектуре» внутренних построек. Соответственно, включение данного памятника С.А. Плетнёвой в категорию «феодальных кочевнических замков» наряду с 12 другими сходными по характеру городищами салтово-маяцкой культуры, с точки зрения автора, не имеет под собой никаких оснований. Впрочем, как неприемлемо и само словосочетание «кочевнический замок». Правобережное Цимлянское городище «это крепость, построенная, вероятнее всего, в византийских традициях (с непосредственным участием византийских инженеров?) и заселенная гарнизоном - группой вчерашних кочевников с семьями с тради-
ционными для них юртообразными жилищами, расположенными без всякой системы» (с. 50).
Почти лишенной внутренней застройки является миниатюрная, площадью 95^80 м, крепость Маяцкого поселения, служившая, скорее всего, лишь убежищем, причем для небольшого числа людей на случай непродолжительной осады. Столь же скромные размеры (100^100 м) имела и Верхне-Ольшанская крепость. Немногим крупнее (160x140 м) была цитадель Верхне-Салтовского поселения, но ее внутреннее пространство пока почти не исследовано. Собственно поселение охватывало площадь около 120 га, но, по-видимому, представляло собой лишь скопление отдельных небольших поселков с сельским, бессистемным типом размещения жилищ - землянок и полуземлянок. Таким образом, Верхне-Салтовский комплекс с его маленькой крепостью, по имеющимся на сегодня данным, с точки зрения автора, не может претендовать на определение «город» (тем более - «крупнейший город Хазарии»). Следовательно, не может идти речь и о «пригородах» или «посаде» применительно к окружавшему крепость поселению (или поселениям) (с. 70).
На фоне донских «белокаменных крепостей» своими размерами особенно выделяется Хумаринское городище (40 га) - единственная действительно крупная каменная крепость, служившая, по-видимому, форпостом Хазарского каганата в Центральном Предкавказье. Однако ставить вопрос об этом памятнике как городе препятствует практически полная неизученность его внутреннего пространства.
Один из разделов книги посвящен проблеме Итиля - столице Хазарии. С позиций археологии этот предполагаемый «город» рассматривать сложно, поскольку местонахождение его не установлено. Существуют лишь различные версии относительно его локализации. Однако, как показывает автор, на основании имеющихся данных письменных источников, описаний восточных географов, невозможно построить даже его гипотетическую модель (с. 102).
По мнению В. С. Флёрова, не приближает нас к уточнению и конкретизации социально-экономической характеристики Хазарского каганата и подмена термина «город» термином «протого-род», ставшим весьма популярным в отечественной археологической литературе. При этом, однако, не учитывается тот факт, что
первоначально он служил для обозначения больших древнейших поселений Востока с фортификационными сооружениями, с четкой планировкой и системой улиц, т.е. первых городов в истории человечества в самых ранних очагах цивилизации. Внесение его в медиевистику вряд ли оправданно. Этап трансформации села в город, полагает исследователь, не нуждается во введении дополнительных делений (типа: ранний протогород - развитый типичный протого-род - ранний город), влекущих за собой лишь появление новой искусственной терминологии, которая сама требует обоснований.
В заключительном разделе - «Старые и новые проблемы» -автор формулирует два основных вывода. Первый из них сводится к тому, что «до накопления новых археологических данных, равно как и нарративных, до новых лингвистических исследований и открытий мы можем (должны) отказаться от термина "город" в приложении к памятникам Хазарского каганата» (с. 197). Для обширных археологических объектов, имеющих или не имеющих оборонительных сооружений и связанных с обитанием людей, имеет смысл придерживаться традиционных археологических терминов «городище», «поселение», в первую очередь для не исследованных или недостаточно исследованных памятников.
Второй вывод заключается в том, что, по имеющимся на сегодня чрезвычайно скудным археологическим данным, ни одно городище или конгломерат открытых поселений салтово-маяцкой культуры в бассейне Дона и Центральном Предкавказье не могут быть определены как «город» ни в архитектурно-планировочном, ни в социально-экономическом плане. «Четко различимой дифференциации города и села в каганате археология не фиксирует» (с. 198).
Появление идеи существования «степных городов», «торго-во-таможенных» крепостей и «феодальных замков», как показывает В.С. Флёров, обусловлено, с одной стороны, устаревшим представлением о Хазарии как о преимущественно торговой державе, а с другой - завышенной оценкой степени «феодализации» каганата, для которой, однако, нет никаких оснований ни в письменных, ни в археологических источниках.
В целом, заключает автор, вся история Хазарского каганата представляет собой непрерывный, но так и не завершенный процесс формирования культуры, экономики и государства. Каганат
очень быстро миновал «стадию кочевий», собственно стадию «обретения родины», но к «городам» не пришел. Ему не хватило для этого отпущенного историей времени (с. 225).
Под рубрикой «Вместо послесловия» в книге публикуется статья В.Я. Петрухина «Проблемы хазарских городов и процессов урбанизации в Восточной Европе» (с. 243-250).
А.Е. Медовичев
ЭТНОЛОГИЯ И ФИЗИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
2013.01.040. ПОВОРОЗНЮК О.А. ЗАБАЙКАЛЬСКИЕ ЭВЕНКИ: СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ В ХХ-ХХ1 вв. - М.: ИЭА РАН, 2011. - 350 с.
Ключевые слова: забайкальские эвенки; социально-экономические трансформации; культурные трансформации.
В книге сотрудника Института этнологии и антропологии РАН обобщены и проанализированы изменения различных аспектов жизнедеятельности эвенков северных районов Забайкальского края - Каларского, Тунгиро-Олёкминского и Тунгокоченского. Хронологически исследование охватывает советский и постсоветский периоды. Источниковую базу работы составили главным образом полевые материалы автора (1998-2011), а также статистические данные и справки текущих архивов территориальных органов власти и общественных организаций, опубликованные архивные материалы, данные исследований российских и зарубежных авторов. В книге три главы, статистические приложения, полевые фотографии, выполненные автором.
В первой главе «Очерк социально-экономического и культурного развития эвенков севера Забайкалья в XX в.» характеризуются расселение и социально-демографическое положение эвенкийского населения. Особое внимание уделено изменениям природопользования и хозяйствования в процессе социалистического преобразования традиционного хозяйственного уклада в форме кооперации и коллективизации. В результате большая часть кочевого населения была переведена на оседлость / полуоседлость,
