CC BY
20
пиального отказа от разрушения формы у авангардистов, так и предельной строгости формы у таких поэтов, как почитавшийся им С. Малларме или Г. Бенн» (с. 181).
В «Сонетах» все в движении, совершаются немыслимые метаморфозы. Пространство то и дело превращается во время, чтобы обернуться затем иным пространством. Богатство связей в их неисчислимых соотношениях рождает широкую неопределенность, толкование предоставлено читателю.
Принцип «вслушивания» заменил «зрение» - главное для «Новых стихотворений». Люди, звери, цветы, деревья, услышавшие Орфея, существуют в одном пространстве, в котором нет «затруднений в коммуникации» (У. Фюллеборн). Соотношения, связи, перетекание из одного в другое - одна из заметных особенностей «Сонетов». Открыта возможность бесконечных превращений. Противоречия не сняты, но уравновешены.
«В "Сонетах к Орфею" Рильке представил не слабое "посредническое" соприкосновение творящего Бога и "автора" - с чрезвычайной смелостью он представил их метаморфозы, их синкретическое слияние при сохранившейся разделенности. Больше того, он представил богатый, отзывающийся пению мир. В последнем сонете в мировых масштабах реализуется творческое начало этой поэзии: дополняя стихии своими качествами, поэт переиначивает мир - творит. Это стихотворение и есть призыв к преодолению смерти, той границы, которую преодолел Орфей» (с. 202).
Е.В. Соколова
2013.01.033. ВАЙНТРАУБ С. Дж.Б. ШОУ И ТИРАНЫ. WEINTRAUB S. GBS and the despots // The Times literary supplement. - L., 2011. - 22.08. - Mode of access: http:www.the-tls.co.uk/tls/ public/article707002.ece
Стэнли Вайнтрауб (р. 1929), американский литературовед, известный прежде всего как специалист по творчеству Джорджа Бернарда Шоу (1856-1950), издавший, в частности, его дневники (1985) и книгу «Кто боится Бернарда Шоу? Некоторые персонажи его пьес» (2012), опубликовал в литературном приложении к газете «Таймс» доклад, прочитанный им 29 июля 2012 г. на пятидесятом ежегодном фестивале Шоу на озере Ниагара в Канаде.
В июле 1931 г., 70 лет назад, Бернард Шоу совершил путешествие в «фантастическую страну» - коммунистическую Россию. К этому времени он уже «оплакивал» парламентскую демократию как ущербную и неисправимую систему с ее конфликтными интересами, нереализованными реформами, неэффективным правительством, отравленной предрассудками моралью. Шоу разочаровался в фабианской идее постепенного реформирования капиталистического общества, «ибо парламент и партийная система не более способны к установлению коммунизма, чем два осла, тянущие телегу в разные стороны». Пьесы Шоу нередко концентрировались на сильных личностях, обладавших специфической моралью. Среди них -реальных и вымышленных - молодой Наполеон, стареющий Цезарь, промышленник, барон Андершафт, харизматическая Жанна д'Арк, коварный мудрец Шотовер, философ-король Магнус и легендарный Лоуренс Аравийский.
Поздние пьесы Шоу зачастую были плодом его нетерпимого отношения к состоянию дел в мире между двумя войнами, где правительства, не сумевшие предотвратить Первую мировую войну, беспорядочно двигались ко Второй мировой войне. В этой ситуации Шоу, которого еще в 1880-е годы привлек «Капитал» К. Маркса, отказывается от социализма и оказывает предпочтение авторитаризму.
Находясь на «удобном расстоянии», он приветствовал русскую революцию и «железное правление» сначала Ленина, потом Сталина. Шоу, как считает С. Вайнтруб, так и не понял, и никогда и не хотел понять, какая ужасная цена была заплачена за советское общество.
В 1922 г. на смену пассивному послевоенному итальянскому правительству пришел динамичный фашистский лидер Бенито Муссолини. Шоу, взиравший на эту перемену с итальянских курортов, воспринял ее как осуществление утопии. Между 1926 и 1931 гг. он четыре раза был в Италии, из них трижды отдыхал на озерах. Там же отдыхала и Молли Томпкинс, актриса, художница -последнее его увлечение. Принимаемый как знаменитость, далекий от реальной Италии, «облизываемый» местными властями, Шоу воспринимал лишь то, что ему говорили, и то, что он читал в британской прессе, вторившей фашистской пропаганде о возрождении страны. В конце 1929 г. Шоу попросили выступить на Би-би-си в
передаче «Точки зрения». Выбрав тему «демократия», он перевернул все вверх тормашками, заявив: «Кто может возразить синьору Муссолини, описавшему демократию как разлагающийся труп?» Солнечная «открыточная» Италия, которую видел Шоу, казалась ему гораздо более привлекательной, чем холодная Британия.
В начале 1927 г. в лондонской газете «Дейли Ньюз» появилось его письмо редактору под названием «Бернард Шоу о Муссолини: Защита». Во время отдыха Шоу на озере Лаго Маджоре льстивый фашистский бюрократ Карло Базиле, губернатор местной провинции (в 1945 г. его будут преследовать как военного преступника), убедил писателя в том, что Муссолини создал компетентное правительство, в отличие от слабого предыдущего. Муссолини, по словам Шоу, «начал, имея двадцать пять голосов в парламенте. Не прошло и нескольких лет, как он стал диктатором Италии», преодолев беспорядок и тупик неэффективного правления.
Письмо Шоу вызвало бурную негативную реакцию. Однако он продолжал превозносить Муссолини даже когда тот в 1935 г. вторгся в беззащитную Абиссинию. По мнению писателя, Италия всего лишь поступала, как Англия, и все протесты последней - лицемерие, пока она не откажется от собственных колоний. Вскоре Муссолини от имени Шоу разрешил ставить все его пьесы в Италии.
Политические предпочтения Шоу сказались и в его творчестве: в частности, в сценической фантазии «Тележка с яблоками» (1929) изображен идеальный, с точки зрения автора, британский король будущего - Магнус, сильная личность и вместе с тем философ в духе Платона, который побеждает в дискуссии премьер-министра, его кабинет болванов и выступает против парламентской неэффективности.
В конце 1920-х годов Шоу попросили написать статью в «Энциклопедию Британника» о коммунизме в России. Шоу отказался под предлогом того, что «результаты эксперимента еще не ясны». Но вскоре, в 1928 г., в «Руководстве по социализму для интеллигентных женщин» он превозносит коммунистический эксперимент как лучший из когда-либо существовавших план распределения предметов широкого потребления.
И когда политик лорд Уолдорф Астор и его жена в 1931 г. собрались в Россию, чтобы воочию убедиться в достижениях коммунизма, они пригласили Шоу, своего друга на протяжении 1920-х
годов, присоединиться к ним. Проследовав поездом через Берлин и Варшаву, 20 июля 1931 г. они приехали на русско-польскую границу. Далее их маршрут был организован сталинскими гидами. Их встречали с оркестрами, особенно много суеты было вокруг Шоу. Он видел только потемкинские деревни, и хотя, собираясь в Россию, намеревался «держать ухо востро», как впоследствии заявил слушателям летней школы Лейбористской партии, однако не мог никуда ни пойти, ни поехать без официальных сопровождающих.
Довольные жизнью советские люди, которых встречал Шоу на эффективно работающих фабриках, в образцовых школах, процветающих колхозах и даже чистых тюрьмах, - это был фантастический «спектакль коммунизма». 26 июля состоялся банкет в честь дня рождения Шоу (ему исполнилось 75 лет) со славословием в его адрес и множеством вегетарианских блюд для него. В ответной речи он выразил надежду на то, что под советским руководством цивилизация преобразится. Кульминация пребывания Шоу в СССР -аудиенция у И.В. Сталина вечером 29 июля. Шоу сопровождали Асторы и их друг-дипломат - лорд Лотиан; присутствовал также нарком иностранных дел Максим Литвинов, свободно владевший английским, и еще два русских, представленных как переводчики. Запланированное 20-минутное интервью, режиссируемое Сталиным, растянулось до двух с половиной часов.
«Я ожидал увидеть русского рабочего, - рассказывал Шоу, -а встретился с грузинским джентльменом. Он держался так непринужденно, что его непринужденность передалась и нам. И был обаятельно добродушен. В нем не было никакой злости, но не было и доверчивости». После того, как через переводчика они осторожно обсудили приятные проблемы, Нэнси Астор осмелилась спросить: «Когда вы прекратите расстреливать людей, как при царе?» На что Сталин ответил, сославшись на международную враждебность к коммунистическому строю: «Мы прекратим, когда наступит мир». Потом он парировал этот вопрос, спросив, когда англичане исключат из системы своего образования избиение детей?
Шоу знал, как считает С. Вайнтрауб, что перед ним диктатор и продуманная театральная постановка, но не хотел признать, что за красным занавесом скрывались сталинские массовые аресты и казни, намеренно организованный голод на Украине, сотни насиль-
ственных трудовых лагерей, жестокая цензура средств информации, общая, кроме большевистской элиты, бедность. Шоу вернулся домой, испытывая восхищение перед «великим коммунистическим экспериментом», способным, если он «распространится по миру», предотвратить «коллапс и распад» цивилизации.
Это не преминуло сказаться на его творчестве. Его политическая пьеса «На мели» (1933), действие которой происходит во время Депрессии, завершается бунтом толпы безработных. Радикальный лейбористский лидер Хипни заявляет: «Я за Наполеона, Муссолини или Ленина... Лучше один диктатор, способный быть ответственным перед миром за добро и зло, которые он делает, чем грязный маленький диктатор на каждой улице, который ни за что не отвечает.» (Ленин уже давно умер, но Шоу из осторожности не назвал Сталина).
Фарсовая, комико-утопическая пьеса «Простачок с нежданных островов» (1935) завершается Судным днем. В Британии большинство членов парламента и пэров исчезают, как и большая часть элиты, а также миллион людей в процессе чтения книг. «Ангелы пропалывают сад», - говорит один из выживших, а другой истолковывает феномен как «избавление» от всех «бесполезных». Полное уничтожение «нежелательных элементов» началось в сталинской России. Джордж Оруэлл в 1944 г. охарактеризовал пьесу как «садистский эксперимент Шоу» и связал это с преклонением автора перед диктаторами. Конец этой фантазии он назвал «проявлением любви к жестокости и злу как таковым».
Шоу дополнил «Руководство для интеллигентных женщин по социализму, капитализму, советизму и фашизму» для нового издания в 1937 г. («Пингвин / Пеликан Букс»: В 2 т.) двумя главами «о том, что произошло после первой публикации в 1928 г.». В главе «Советизм» он пишет, что никаких «ужасов» в СССР не увидел, хотя «ошибки» на пути к коммунизму были и не замалчивались. Сталин был упомянут лишь раз. Шоу явно не считал необходимым называть его часто в то время, когда в Советской России происходили чудовищные «чистки», о чем много писала пресса.
Британский романист Уильям Джехарди обратился к Шоу, призвав попросить у Сталина разрешение на выезд для его арестованного зятя, который явно был мало в чем повинен или вообще невиновен, разве что в том, что имел советское гражданство. Шоу
откликнулся 11 августа 1938 г.: «Представление о том, что я персона грата для диктаторов, - один из мифов о Шоу... Результат, как всегда, приведет к ухудшению положения несчастной жертвы, поскольку иностранное вмешательство не только неприемлемо как таковое, но и воспринимается как дополнительное свидетельство нелояльности».
Когда Гитлер пришел к власти в 1933 г., поездки Шоу в Германию были давно в прошлом. Начинания Гитлера казались ему похожими на деятельность Муссолини. В 1935 г. Шоу, выразив обеспокоенность по поводу гитлеровского юдофобства, тем не менее заявил, что Гитлер превосходит неэффективных лидеров либеральных демократий. Беатрис Вебб (социалистка, член Фабианского общества) вспоминала, что Шоу отозвался о главе британских фашистов Освальде Мосли как о «единственной поразительной личности в британской политике». И когда в начале войны Мосли посадили в тюрьму (как приверженца Гитлера), Шоу протестовал, считая его безвредным.
С. Вайнтрауб рассказывает историю постановок пьесы Шоу «Женева» (1938). Он послал пьесу своему поклоннику Лоуренсу Лангнеру из Театра Гильдии в Нью-Йорке. Но у того сложилось впечатление, будто Шоу оправдывает нацизм, с его нетерпимостью, расовой ненавистью, экономическим рабством и защищает военный дух на том основании, что диктаторы - «супермены», «умеющие решать проблемы». Шоу ответил, что он «безоглядно высмеял» всех своих персонажей, начиная от «Британского кабинета министров», «немецких и итальянских диктаторов» и кончая бесполезной Лигой Наций. Однако Театр Гильдии отказался поставить пьесу. Шоу пришлось неоднократно переписывать ее, наконец поставленную 1 августа 1938 г. (на Малвернском фестивале), а с 27 января 1939 г. - в Лондоне, где она выдержала 237 постановок благодаря актуальности.
Своему переводчику на немецкий - Требитшу, немецкому еврею, бежавшему из Германии в Прагу, - Шоу 28 сентября 1938 г. написал о намерении послать гранки пьесы Гитлеру (без имени переводчика) и заметил (это было вскоре после Мюнхенского соглашения), что «Гитлер не намерен аннексировать Прагу». 15 марта 1939 г. гитлеровские войска ее оккупировали. Вскоре последовала Польша, война охватила Европу. Карикатурность персонажей в
пьесе «Женева» стала казаться неуместной. Шоу вновь переделал пьесу, но в Нью-Йорке в январе 1940 г. она провалилась; не спасли ее и послевоенные переделки.
В июне 1940 г. драматурга пригласили выступить по Би-би-си, но поскольку он предупредил, что «перец» в его выступлении будет «очень красным», выступление отменили.
По мнению С. Вайнтрауба, писатель знал о том, что некоторые из его пьес ставились в нацистской Германии, но, скорее всего, ему не было известно о том, что Гитлер, который особенно любил его «Цезаря и Клеопатру», возможно, отождествляя себя с Цезарем, приказал Геббельсу «защитить» пьесы Шоу от цензуры. Цитируя, а иногда искажая высказывания Шоу, нацистские пропагандисты объявляли его другом Германии и «английским плохим мальчиком № 1». Для министерства пропаганды Германии он был ирландцем с врожденной враждебностью к Британии.
Во время Второй мировой войны Шоу не писал пьес. Из-за воздушных налетов он жил вне Лондона. Его жена Шарлотта умирала. В своей новой книге «Политический справочник для каждого» («Everybody's Political What's What?», 1944) он уточнил некоторые свои идеи. Вновь одобрив «Майн кампф» Гитлера и его реформы в Германии, он заявил, что ни одно правительство не «может действовать без кредо, без системы правил, не стараться обратить сограждан в свою веру и не преследовать при этом ересь.
Наше представление о том, что так поступают только нацисты, фашисты и большевики, а британцам это глубоко чуждо, глупо: наши законы основываются и всегда основывались на ортодоксальности и как таковые навязывались насильно, так же, как русские, итальянские и немецкие законы». Он вновь одобрял «правоту» Муссолини, назвавшего демократию «смердящим трупом». Кроме того, он добавлял: «Мы заявляем, что в этой мировой войне защищаем демократию, а Адольф Гитлер неоспоримо возражает: британская демократия - это не что иное, как англо-семитская плутократия». У С. Вайнтрауба невольно вырывается: «Неясно, сошел ли Шоу с ума или последовательно создавал свой образ эксцентрика?»
Шоу не назвал Сталина в пьесе «Женева», но «вспомнил» его в слабой послевоенной пьесе «Миллиарды Байанта» (1947). Ее герой -идеалист, молодой Юниус Смит - сообщает отцу о том, что его мечта - «следовать Марксу, Ленину, Сталину, Рёскину, Платону...
2013.01.034-035
т.е. делу совершенствования мира». Шоу не забыл Сталина и позднее. Летом 1948 г., когда писателю было 92 года, к нему заехала попрощаться лондонская приятельница Элеанора О'Коннелл, уезжавшая в Америку, где она надеялась обрести большую свободу, чем в Англии, истощенной войной. «Единственная страна, где вы можете обрести подлинную свободу, - заметил Шоу, - это Россия. Величайший из ныне живущих - Сталин... Знаете, Россия не хочет больше воевать; не верьте тому, что читаете в газетах. Сталин понимает, что война убьет Россию, и не станет делать больших ошибок, потому что, если сделает их, его убьют. Сталин - хороший фабианец, а это лучшее, что можно о ком-либо сказать». Вопреки всем доказательствам он был убежден, что Сталин изучил и применил фабианское учение о постепенном преобразовании общества.
По мнению С. Вайнтрауба, несмотря на все крайности своих высказываний, Шоу неизменно сохранял чувство юмора (весьма своеобразное. - Прим. реф.). Так, в 1950 г., когда у него брали интервью, на вопрос, кого он считает «человеком первой половины XX в.», Шоу упомянул троих: Сталина, Эйнштейна и еще «одного, кого по скромности я не могу назвать».
Т.Н. Красавченко
2013.01.034-035. ГЕОМЕТРИЯ РОМАНОВ XУАНА XОСЕ САЭРА. (Сводный реферат).
2013.01.034. КЛИРИ X. Геометрия несогласных: О романах Xуана Xосе Саэра.
CLEARY H. The geometry of dissent: On the novels of Juan José Saer // The quarterly conversation [Electronic resource]. - 2012. - Iss. 27. -Mode of access: http://quarterlyconversation.com/the-geometry-of-dissent-on-the-novels-of-juan-jose-saer
2013.01.035. ПЕРКОВСКА М. Данте в творчестве Xуана Xосе Са-эра: Путешествие Улисса как метафора когнитивных рисков в романе «Следствие».
PERKOWSKA M. Dante en Saer: El viaje de Ulises como metafora del riesgo cognoscitivo en La pesquisa // Romance studies. - N.Y.: Berghahn Books, 2009. - Vol. 27, N 2. - Р. 145-156.
Xизер Клири (034) - специалист в области испаноязычной литературы, автор переводов на английский язык романов аргентинского писателя Xуана Xосе Саэра (1937-2005) - считает, что
