CC BY
68
Плохо и поспешно подготовленные и проведенные переселения причинили саамскому народу огромный материальный и моральный ущерб. На основе фактов, полученных при помощи метода «устной истории», автор заключает, что один из малых народов России - кольские саамы - прошли в своей истории в ХХ в. сложный путь, сопровождавшийся немалыми трудностями и страданиями. Исследователям необходимо как можно шире использовать метод «устной истории», чтобы ввести в научный оборот свидетельства тех саамов, которые пережили переселения и их последствия и видели все это собственными глазами.
Л. Аллеманн
ПО СТРАНИЦАМ ИСТОРИЧЕСКИХ ЖУРНАЛОВ
2012.03.040-044. ПОПУЛЯРИЗАЦИЯ ИСТОРИИ: ПРОБЛЕМЫ И ПРОЕКТЫ. (Сводный реферат).
2012.03.040. ДЕ ГРООТ Ж. Предисловие редактора.
DE GROOT J. Editorial // Rethinking history. - L., 2011. - Vol. 15, N 2. - P. 149-152. - Mode of access: http://dx.doi.org/10.1080/ 13642529. 2011. 564807 DOI: 10.1080/13642529. 2011. 564807
2012.03.041. ЭРРОУ М. Проект «Making history» и популярная история в Австралии.
ARROW M. The «Making history» initiative and Australian popular history // Ibid. - P. 153-174. - Mode of access: http://dx.doi.org/ 10.1080/13642529.2011.564810 DOI: 10.1080/13642529.2011. 564810
2012.03.042. МЮЛЛЕР Г. Вторжение: Некоторые размышления о проблеме «популярной» / «официальной» истории в Китае. MÜLLER G. Intervention: Some thoughts on the problem of popular/public history in China // Ibid. - P. 229-239. - Mode of access: Http://Dx.Doi.Org/10.1080/13642529.2011. 564825 DOI: 10.1080/1364 2529. 2011.564825
2012.03.043. ОПП Дж. Официальная история и фрагменты места: Археология, история и объекты наследия в Южной Альберте.
OPP J. Public history and the fragments of place: archaeology, history and heritage site development in southern Alberta // Ibid. - P. 241-267. -Mode of access: http://dx.doi.org/10.1080/13642529.2011.564830 DOI: 10.1080/13642529.2011.564830
2012.03.044. ТЕРКЕЛ В. Вторжение. Программирование для истории: От аналоговой до цифровой и обратно.
TURKEL W.J. Intervention: Hacking history, from analogue to digital and back again // Ibid. - P. 287-296. - Mode of access: http://dx.doi.org/10.1080/13642529.2011.564840 DOI: 10. 1080/1364 2529. 2011.564840
Журнал «Rethinking history» публикует подборку статей, затрагивающих следующие проблемы: какой будет популярная история в будущем; тонкости изучения «популярной» и «официальной» истории, способы их взаимодействия; транснациональные, межкультурные модели прошлого; глобализация и официальная история. Реферируются статьи, написанные историками разных континентов, демонстрирующие многообразие исторической работы и практик, привлекающие внимание к особенностям популяризации истории в разных странах.
В последнее время, как пишет в предисловии (040) Жером де Гроот, заметен интерес к новым формам репрезентации исторического знания и популяризации истории. Речь идет о новых медиа-формах, росте интереса к историческим романам, документальным историческим фильмам, о постоянном диалоге между академической, профессиональной историей и любителями истории, непрофессионалами, обществом.
В статье австралийского историка М. Эрроу (041) из университета Маккуори рассказывается о создании документального исторического сериала. По мнению автора, на этом примере хорошо видны попытки либерально-национального правительства Дж. Хо-варда (1996-2007) воздействовать на историков, сформулировать официальную версию национальной истории.
Инициатором проекта, получившего название «Making his-tory», стало правительство, оказавшее не только необходимую организационную и технологическую помощь, но и мощную финансовую поддержку (грант 7,5 млн. долл.). Ведь речь шла о фильмах, показывающих становление и развитие страны, формирование национального характера.
Автор рассказывает о том, как создавался проект, и анализирует получившийся результат. Правительство хотело, чтобы фильмы были занимательными и визуально разнообразными. Поэтому создателям проекта посоветовали взять за образец британскую мо-
дель документального кино. Проект возглавил британский продюсер А. Вест, для повышения уровня профессионального мастерства австралийских специалистов был приглашен еще один британский специалист - Лиз Хартфорд, сотрудничавшая с С. Шамой при подготовке телевизионного сериала «История Британии». Помимо технической стороны дела Л. Хартфорд уделила внимание приемам для создания драматических эффектов, поскольку, отмечает М. Эрроу, подобно большинству телепроектов, этот тоже предлагал аудитории познать прошлое скорее через эмоции, эмпатию, представления, нежели через экспертную оценку историков. В телевизионном варианте истории эмоции становятся источником знания, подчеркивает он.
Мастер-класс Л. Хартфорд также включал секцию для историков, на которой обсуждались современные тенденции в исторической науке Австралии. Отбором сюжетов и интеллектуальной составляющей фильмов занялся Джон Хёрст, которого М. Эрроу характеризует следующим образом: «Авторитетный, консервативный историк Хёрст работал в правительственных комитетах и общественных институтах при лейбористском и коалиционных правительствах; также он был членом совета Национального музея Австралии» (041, с. 156). Д. Хёрст входил в состав совета, сформированного британцем А. Вестом, который руководствовался собственными представлениями о современной историографической ситуации. А. Вест подчеркивал свое положение аутсайдера, не вовлеченного в профессиональные «исторические войны», что давало ему возможность представить новый свежий взгляд на историю Австралии. Д. Хёрст был единственным профессиональным историком в этом совете, хотя, отмечает автор, возможно, это было правильным решением.
М. Эрроу отмечает, что правительство уделяло большое внимание исторической науке. Премьер-министр Дж. Ховард довольно критически отозвался об австралийских историках и исторических институтах и проявил готовность вмешаться в профессиональные споры об истории, чтобы обеспечить позитивное консервативное видение австралийского прошлого. История страны, продолжает М. Эрроу, была и остается одной из обсуждаемых тем в политических, культурных и медиадебатах. Политики используют историю, чтобы обозначить свое понимание национальной идентичности, пишет он. А премьер Дж. Ховард вмешивался в исторические дис-
куссии по нескольким причинам. Во-первых, он хотел оспорить ревизионистские взгляды левых интеллектуалов, популярные не только в университетской среде. Во-вторых, он хотел утвердить определенный националистический взгляд на историю страны. Что приобретало особое значение в период проведения непопулярной экономической реформы. Таким образом правительство надеялось ослабить «неудобные» версии истории и проложить путь для благожелательных представлений о национальном прошлом и настоящем. После того как премьер-министр прояснил свою точку зрения на историю, его правительство попыталось повлиять на полемику, урезая финансирование университетов и общественных СМИ. «Подобное вмешательство подтвердило интерес Дж. Ховарда к истории как позитивному рассказу о достижениях, но также показало его стремление выдвинуть на первый план "воинов-культурологов" как архитекторов исторического знания» (041, с. 158).
Первые десять фильмов были показаны по австралийскому телевидению в период 2007-2009 гг. Все они демонстрировали улучшенную версию национального строительства, «изображая избранную группу белых мужчин и их достижения: инженеров, ведущих фантастические проекты к завершению, национальных или военных лидеров в годы кризиса, решительных исследователей, "авантюристов", строящих демократию в колониальной Австралии» (041, с. 162). Подобное внимание к индивидам персонализирует австралийскую историю, пишет М. Эрроу, но в то же время возвращает к старомодной истории «великих людей», созидателей и предпринимателей. Главная тема фильмов - нация, лидерство и достижения, белые мужчины, а аборигены и женщины практически не присутствуют. Автор подчеркивает, что подобный подход характерен для многих исторических телепроектов. Тем не менее, заключает он, несмотря на все недостатки исторических телефильмов, они помогают создать эмоциональные связи с прошлым.
Профессор-китаевед из университета Гейдельберга Г. Мюллер пишет об особенностях «официальной» и «популярной» истории в КНР и рассказывает о влиянии глобализации на историческую науку (042). Автор полагает, что необходимо более взвешенно и осмысленно относиться к понятиям «официальное» / «популярное» и учитывать исторические, культурные и политические особенности.
Первое, с чем сталкиваются специалисты-китаеведы, когда пишут об «официальной» / «популярной» истории, - это специфические особенности менталитета китайцев. Что в действительности подразумевается под понятиями «официальное» / «популярное»? Как перевести их на китайский язык или, вернее сказать, какие понятия соответствуют им? Ведь есть целый набор понятий в китайском языке, зависящих от того, какого рода «официальное» / «популярное» имеется в виду. Термин «популярное» может иметь несколько значений: популярное - это что-то, что нравится многим людям, или популярное как противоположность элитному. В зависимости от того, что имеется в виду, и следует подбирать соответствующий китайский эквивалент, пишет автор.
Что касается термина «официальное», то здесь тоже существуют варианты. Прежде всего вспоминается оппозиция «официальное» - «частное», но термин «официальное» часто ассоциируется с государством. В современном Китае роль государства в исторической науке остается по-прежнему центральной. История является важной областью формирования идентичности и саморепрезентации, и это не только политика правящей Коммунистической партии, пишет автор, но и историческая традиция. Система исторического образования контролируется государством, а негосударственное участие вторично и возможно только в том случае, если не конкурирует с государственной монополией. «Само собой разумеется, что государственная цензура в Китае является конструктивно ограничивающим фактором развития "действительно свободного" "рынка мнений" в истории; а историческое образование, которое является основной опорой политики идентичности, тщательно отслеживается государством» (042, с. 231). Однако, признает автор, даже в рамках этих ограничений идет полемика. Но ее целью является не столько проверка на прочность границ, как это часто представляют на Западе, сколько сильная поддержка со стороны общества официального взгляда на историю.
В действительности существует целая сеть взаимодействий между широкими массами общественности и государством. Одной из важнейших связей, конечно, является чувство национализма. Не менее значим и психологический фактор. Как пишет автор, «нормальные граждане привыкли к "официальным" интерпретациям и в значительной степени усвоили их без колебаний» (042,
с. 232). Экономический фактор (какой род истории продается); потребительская пассивность (я предпочитаю не менять мои собственные убеждения); проблема интереса (если это хорошо сделано, то не важно, правда ли это), - все это тоже играет свою роль в этих взаимодействиях.
Многие специалисты по Китаю отмечают большой интерес к истории не только в стране, но и в регионе Восточной Азии. По телевидению показывают исторические мыльные оперы, иногда их содержание согласуется с официально установленной точкой зрения на исторические события, иногда оспаривает ее. В книжных магазинах продается много исторических изданий, особенно биографий, создаются музеи и мемориалы, открываются тематические парки с исторической составляющей, даже в архитектурном планировании городов присутствуют традиционные элементы. На улицах продаются видеодиски с историческими документальными фильмами. Китайское правительство, в частности, стимулирует интерес к историческому прошлому, организуя туристические туры по революционным местам.
В последнее время в Китае заметно возрос интерес к истории других стран. В 2006 г. китайское телевидение показало сериал «Возвышение великих держав», вдобавок к сериалу была выпущена книжная серия. Этот сериал, отмечает автор, представляет собой новый формат для китайской публики, демонстрируя хорошо известные из школьных учебников истории виды стран, о которых идет речь (Португалия, Испания, Нидерланды, Великобритания, Франция, Германия, СССР / РФ, США), в соединении с историческим рассказом и интервью с китайскими и иностранными историками. Сериал отличается разнообразным видеорядом: изображения, обработанные с помощью компьютеров, анимация известных произведений живописи, панорамы современных улиц. Тем самым создатели сериала намеренно стирали границы между прошлым и настоящим.
Г. Мюллер пишет, что в общем, как показывает пример с Китаем, противопоставление «популярное» (в смысле неофициальное) -«официальное» не работает. Поскольку глобализация изменила местную ситуацию и усложнила отношения между официальным и популярным, то речь идет о целой сети отношений, проходящей напрямик через «официальное» / «популярное», через правительства и людей, дискурсы и практики, регионы, поколения, различные
СМИ. К этому следует добавить национализм, психологию, потребительские ожидания. Конечно, продолжает автор, еще рано говорить о каком-либо космополитизме в Китае, но уже есть примеры влияния глобализации на «рынок истории».
О тематических парках как способе популяризации истории рассказывается в статье (043) адъюнкт-профессора истории Д. Оппа из Карлтонского университета (Канада). В провинции Южная Альберта есть несколько известных туристических мест, среди которых выделяются два тематических: «Head-Smashed-In Buffalo Jump» (объект всемирного наследия ЮНЕСКО) и «Writing-on-Stone Provincial Park» (в процессе утверждения объектом всемирного наследия). Расположенные в 200 км друг от друга, они преподносятся общественности как нечто, называемое «дух места». Автор обращает внимание на то, что канадский генерал-губернатор идиллически, в духе XIX в., определяет «дух места». Это место, где «прошлое оживает, и его можно увидеть, потрогать и почувствовать, каждый фрагмент шепчет голосами цивилизации, открывая присутствие тех, кто пришел раньше нас» (043, с. 242). Для специалистов «дух места» - это сложные отношения и процессы, охватывающие множество конкурирующих восприятий и пониманий пространства, пишет Д. Опп.
Далее автор описывает тематические места, проблемы их создания и функционирования. Например, еще в 1960-е годы то место, на котором впоследствии расположился «Writing-on-Stone park», на многих картах было просто белым пятном. Только недавно оно получило официальное название и было объявлено центром культуры индейцев племени черноногих (blackfoot). При проектировании строительства проводились консультации со старейшинами племени и индейцами, работниками организации по сохранению культурного наследия. Центр парка - горы из песчаника, покрытые тысячами петроглифов и пиктограмм. Этот парк характеризуют как «место, где искусство каменного века соединяется с миром Духа» (043, с. 245). Но это место значимо не только для индейцев, но и для переселенцев. Поэтому посетители парка (парк общедоступен) могут познакомиться и с историей аборигенов, и с историей переселенцев. Обе истории объединены под одним заголовком «Наши старейшины вспоминают». Такая политика, по мне-
нию автора, примиряет разные интересы и привлекает внимание к разным компонентам места.
Другой тематический парк - «Head-Smashed-In Buffalo Jump» расположен в предгорьях к западу от города Форт Маклеод и представляет собой здание, встроенное в утес, и несколько пешеходных дорожек. Посетители в сопровождении гида-аборигена поднимаются на лифте наверх, чтобы осмотреть вид в целом. Внутри экспозиция размещена по тематическим уровням, сверху вниз, начиная от географии и экологии (мир народа напи) до культуры Баффало, а конечной точкой является «раскрытие прошлого» - макет археологического раскопа, расположенного неподалеку. Мемориальная табличка объясняет, что это «место показывает верхний культурный слой кочевых племен индейцев из племени черноногих и ранний уровень цивилизации, датируемый примерно 3000 л. до н.э.» (043, с. 255). Примечательно, что в устной традиции индейцев этого племени мало упоминаний об этой территории, хотя археологи настаивают на его значимости.
Совсем недавно, пишет Д. Опп, «место» было тем, что отделяет академическую историю от популярной: специалист начинал изучение с процессов (социальных или политических), а потом спрашивал: где это случилось? Любитель же видел примечательное место и спрашивал себя: что случилось здесь? Но в последнее время «место» стало местом, переполненным людьми, историками, археологами, географами, социологами, преследующими свои собственные цели. Теперь это больше, чем просто местоположение, места накапливают идентичность и даже психологию. По мнению автора, следует уделять внимание не просто «духу места», а его изменчивости, трансформации территории, ее обитателям.
Статья профессора истории из университета Западной Онтарио (Канада) В. Теркела посвящена оцифровке исторических артефактов (044). Автор отмечает, что перевод архивных документов в цифровую форму неизбежно связан с некоторыми потерями. Это могут быть детали почерка, шрифта, разметки, какие-то пометки на полях. Иногда качество или химический состав чернил или носителя (пергамента, бумаги и т.п.) могут многое сказать специалисту, но это невозможно передать в цифровой форме. Любой оригинал, будь то документ, артефакт или окружающая среда, всегда несут на себе отпечатки прошлого, и в принципе можно многое извлечь из
этих отпечатков. Но тем не менее оцифрованные документы обладают определенными возможностями для изучения. Например, пишет автор, если документ отсканирован или с него сделана цифровая фотография, то это будет точная копия, все тонкости и нюансы написания и расположения букв будут присутствовать и в цифровом изображении. Также это изображение может передать цвет и качество носителя.
Помимо уже ставшей привычной оцифровки документов ведутся разработки по оцифровке запахов. Вероятно, что вскоре появится возможность зафиксировать и анализировать «запах старых книг». Постепенно разрушаясь, бумага испускает сотни летучих органических компонентов. Специальное устройство может запомнить запах книги, следить за ним, что позволит принимать меры по ее своевременному сохранению. К тому же запах книги, документа или манускрипта может много рассказать специалисту. В. Теркел приводит пример из монографии, посвященной проблемам информации. Авторы этого исследования наблюдали в архиве такую картину: историк, работающий с письмами XVIII в., достал связку писем и почти не читая, обнюхивал конверты, затем, коротко взглянув на конверт и содержание письма, делал пометки и откладывал документы в сторону. На вопрос, зачем он это делает, он ответил, что эти документы созданы во время эпидемии холеры, тогда их пропитали уксусом, чтобы предотвратить дальнейшее распространение заболевания. Сохранившийся запах уксуса, дата и место написания письма помогают ему восстановить границы очага эпидемии. Так что оцифровка запахов это не только вопрос сохранности документа, но и помощь исследователям.
Вместе с тем, отмечает автор, идут работы по преобразованию цифровых форматов в аналоговые. Сейчас электронный документ может быть выведен на экран компьютера, затем или распечатан на бумаге, или прочтен вслух с экрана при помощи специальной программы-конвертора (таким образом текст превращается в звук). Но компьютер, камера, 3 Э-принтер и соответствующее программное обеспечение позволяют оцифровать трехмерный объект, масштабировать его, сохранить в цифровой форме, а затем распечатать на 3 Э-принтере как материальный объект.
Ю.В. Дунаева
