CC BY
35
тивную иллюзию, таким образом сам становясь частью системы, сохраняющей знание, не проверяя его подлинность.
В романе идея существования возможной реальности преобладает над существующей действительностью, потому что в ней заключается надежда на наличие чего-то большего, неизвестного человеку. В таком контексте правда рассматривается с точки зрения истинного или ложного знания. Решение Баудолино сохранить часть утопии, т.е. часть «^задокументированного» мира, является доказательством его (и Эко) веры, что основная цель жизни - поиск правды, которому сопутствует надежда, когда-нибудь ее найти.
В.М. Кулькина
2012.03.034. АНТИ-ДЖЕЙМС БОНД: ИДЕАЛЬНЫЙ ШПИОН В ТВОРЧЕСТВЕ ЛЕ КАРРЕ. (Сводный реферат).
1. ПАРКЕР Дж. Анти-Джеймс Бонд.
PARKER J. The anti-James Bond // Atlantic monthly. - Boston, 2011 -Р. 44-46.
2. ГРИФФИТС Г. Частная и общая энтропия в романе «Идеальный шпион» Ле Карре.
GRIFFITHS G. Individual and societal entropy in le Carré's A perfect spy // Critique. - Sydney: Macquarie univ., 1990. - Vol. 31. - Р. 112124.
3. ЭВЕРЕТТ Г. Разрушенный Камелот Смайли: Аллюзии на Уильяма Теннисона в цикле романов Об «учреждении на кэмбриджской площади» Джона Ле Карре.
EVERETT G. Smiley's fallen Camelot: Allusions to Tennyson in John le Carre's Cambridge circus novels // Papers on language & literature. -Edwardswille: Southern Illinois univ. Edwardswille, 1991. - Vol. 27, Iss. 4. - Р. 496-513.
Английский исследователь Джеймс Паркер анализирует преемственность развития образов героев в наиболее известных романах о шпионах ХХ в. (1). После смерти Йена Флеминга, создавшего в 1964 г. образ Джеймса Бонда, вышло в свет более 20 книг разных авторов, повествующих о дальнейшей судьбе британского шпиона. По мнению автора статьи, наиболее приемлемой трактовкой оригинального образа можно считать лишь версию Кингсли Эмиса, опубликовавшего свой роман о Бонде в 1968 г. под литературным псевдонимом Роберт Маркхэм. Бонд у К. Эмиса сохранил неповто-
римый стиль героя, свойственный ему светский лоск - определяющие черты, созданные Флемингом. Кроме того, романист оставил новой версии Бонда его твердые моральные принципы и преданность английской короне. Несколько десятилетий спустя Джон ле Карре (псевдоним Дэвида Дж. М. Корнвелла, род. 1931 г.) высказал свое мнение о Бонде, назвав его «идеальным невозвращенцем». Ле Карре создал собственный образ идеального шпиона, Джорджа Смайли - полной противоположности Джеймса Бонда. Смайли, центральный или второстепенный герой, появляется в нескольких романах Ле Карре; он, как и Бонд, - подданный Ее Величества королевы Англии, работает на британскую разведку, получившую от Ле Карре кодовое имя «Цирк». Бюрократ, редко работающий вне стен своего учреждения, унылая личность, не зависящая от своих желаний, Дж. Смайли не понимает острот и шуток. Он никогда не применял в своей работе считывающих устройств или иных технических новинок, не водил скоростных моторных лодок или ультрасовременных машин. Если Бонд очаровывает своей харизмой, физическим превосходством и стилем, то Дж. Смайли носит очки и по привычке чистит их стекла кончиком галстука.
Основная черта Джорджа Смайли - отстраненность; эта манера поведения временами напоминает Гилберта Кита Честертона -маленького бдительного священника отца Брауна, отслеживающего греховность в любом ее проявлении. В случае Смайли данная особенность проявляется в эйдетической памяти и точном следовании букве закона или торгового права (1з^есгай). Смайли предстает в роли рогоносца. Его жена, очаровательная и редко появляющаяся дома леди Энн (идеальным мужчиной в ее понимании является Джеймс Бонд) крутит романы со всеми сослуживцами своего супруга.
Дж. Паркер уверен, что в будущем никто не только не сможет, но и не посмеет воссоздать мир романов Ле Карре, положив в основу клишированный образ Джорджа Смайли (8тЛеуёот). Он считает стиль Ле Карре уникальным и неподражаемым, т.е. в значительно меньшей степени поддающимся воспроизведению, чем стиль Йэна Флеминга.
Дж. Паркер отмечает, что приблизительно в одно время с публикацией первого романа Джона Ле Карре произошло разоблачение сэра Энтони Бланта, историка искусств и придворного хра-
нителя коллекции картин королевы, обвиненного в шпионаже в пользу Советского Союза и в сговоре Кембриджской пятерки вместе с Филби, Бёрджессом и Маклином1. Данный инцидент позволил прочесть в событиях романа «Шпион, выйди вон» (1974) более чем пикантные представления Ле Карре об учреждении «Цирк», до основания пропитанном предательством. Джорджа Смайли подталкивают к добровольной отставке, чтобы разоблачить главу учреждения. Вокруг него вращаются другие персонажи, настолько похожие на реальных, что создается впечатление, будто подобных людей действительно мог породить британский правящий класс, заставляющий своих представителей всю жизнь исполнять роль двойных агентов.
Художественный минимализм Ле Карре основывается на глубине созданного им образного мира, сложившегося за десятилетия кропотливой работы. Этот писатель ввел в обиход слова и словосочетания, ставшие жаргонизмами или профессиональными терминами: крот (mole) - обозначение двойного агента, ловля на живца (honey trap). Автор статьи уверен, что по своему вкладу в развитие английского языка Ле Карре намного превосходит любого из продолжателей Бондианы, включая самого создателя образа Джеймса Бонда - Йэна Флеминга.
Доктор философских наук Гвен Гриффитс анализирует особую манеру частичного, «никогда не полного», раскрытия сюжетных ходов в романе «Идеальный шпион» (1986) Дж. Ле Карре (2). Специфика повествования представляет историю идеального шпиона в разнообразии сюжетных лакун, стимулирующих читателя к самостоятельному их заполнению или реконструкции текста. Эти «лакуны» позволяют автору вести продолжительную игру с читателем. Разнообразие «масок», надеваемых попеременно почти всеми главными героями, также вносит свою лепту в раскрытие многообразия сюжетных структур. Анализ сюжетных зияний дает возможность не только изучать особенности композиции, сюжета, систему образов и тематику, но и посмотреть на сюжетную линию под иным, нестандартным углом зрения.
1 См.: Кэмбриджская «великолепная» пятерка // Agentura.ru: Спецслужбы под контролем [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.agentura.ru/ culture007/history/ww2/ussr/operations/pyaterka/
Основной сложностью при восприятии текста этого романа Дж. Ле Карре критик считает частые изменения времени и места разворачивающихся событий. Выстроить сюжет в хронологической последовательности практически невозможно - это требует полной реконструкции повествования. У романа фактически отсутствует окончательный вариант, так как его структура подразумевает возможность бесконечной читательской реконструкции. Идея заключается в разнообразии читательских откликов и в авторских попытках управлять этими откликами через обращения к читателю. Постоянная смена стилей, а также смещение перспективы от первого лица к третьему и обратно искажает историю, в результате у читателя возникает неуверенность в способности разгадать тайну.
Подсказкой служит само название романа - «Идеальный шпион», своего рода оксюморон, составленный из слов, значения которых исключают друг друга. Понятие «шпион» не несет в себе коннотации «совершенство». Несмотря на попытки облагородить идею шпионства, ее суть остается неизменной - любое действие шпиона включает в себя элемент предательства: друзей, врагов, принципов, чести или самого себя. «Идеальное» подразумевает нравственно высокое. Для того чтобы разобраться в романе, читателю необходимо понять, является ли Магнус Пим, безукоризненно играющий свою роль, шпионом, а также ответить на вопрос - предатель он или его предали. Тем не менее автор романа ни разу не указывает на то, что он шпион. Его действия определяются не скрытностью, а знанием среды. Мнение окружающих только лишь усиливает совершенство его образа.
Г. Гриффитс отстаивает свое мнение о подрывной деятельности авторского «слова», основываясь на первых строках Евангелия от Иоанна (Ин. 1:1), доказывающих безграничность власти «слова», прародителя вселенской мудрости. Тем не менее в тексте «Идеального шпиона» логоцентризм отсутствует, так как в данном случае «слово» служит сокрытию правды, а значит, порождаемая им действительность двулична.
Некоторые подсказки, оставленные автором в конце романа, можно правильно истолковать, лишь прибегнув к ретроспективе. Так смерть Магнуса Пима - идеального шпиона - должна быть в конечном итоге так же «идеальна». Она действительно может быть рассмотрена в подобном ключе. Магнус Пим не отдал свою жизнь
за честь короны, страны, семьи или дружбы, однако мнение, формирующиеся у его собственного сына после прочтения адресованного ему отцом письма, его боль и осуждение родителя как предателя, придает смерти Магнуса Пима необходимую идеальность.
Глен Эверетт изучает мнения о романах Дж. Ле Карре, выводящие его творчество за рамки литературного канона (3). Те немногие из критиков, кто находит в романах писателя нечто большее, чем просто перечень шпионских заговоров, соглашаются с мнением Дэвида Монагана1 о творчестве Джона Ле Карре как отражении «распадающегося мира современной Великобритании». В отличие от большинства представителей жанра шпионского романа, занимательно рассказывающих о приключениях одинокого индивидуума, Ле Карре раскрывает социальную иерархию британского разведывательного управления. Первый этап его творчества представляет трилогия «Шпион, выйди вон» (1974), «Достопочтенный школяр» (1977) и «Команда Смайли» (1979). В них главная роль отводится Джорджу Смайли и наиболее детально прописаны темы любви, долга, верности и предательства. Здесь формируется «мифология» мира Ле Карре, предлагающая читателю «не только то, во что превратилась Великобритания, но и что было навсегда ею утеряно»2.
Г. Эверетт анализирует позицию британского исследователя Питера Льюиса3, который отмечает характерные для творчества Ле Карре «аллюзии на Артуровский цикл легенд, особенно повествующих о катастрофе, разрушившей Камелот» (3, с. 497). Льюис выявляет ряд мотивов Артурианы в романах Ле Карре, а промежуточным источником называет «Королевские идиллии» У. Теннисона.
В основе профессиональных, взаимоотношений героев Ле Карре Г. Эверетт усматривает весьма туманный кодекс чести, происхождение которого может быть навеяно идеалами прошлого, частично сформулированными в «Королевских идиллиях», представляющих период расцвета Британской империи. Мотив колдов-
1 Monaghan D. Le Carre and England: A spy-eye's view // Modern fiction studies. - L., 1983. - N 29. - Р. 569-582.
2
Monaghan D. Novels of John le Carre: The arts of survival. - Oxford: Blackwell, 1985.
3 Lewis P. John le Carre. - N.Y.: Ungar, 1985.
ства проступает в эпизоде передачи дезинформации британской разведкой через Билла Хейдона, в образе Кима, списанного с Фил-би, аналогичного прибывшему из таинственного мира Мерлину. Смайли называет своего коллегу (главу Московского центра), именуемого в романах «Карла», собственной «темной Чашей Грааля». Особое внимание критик уделяет образу Энн Смайли, неверной жены Джорджа. Именно ей принадлежат самые парадоксальные и возмутительные высказывания: «без предательства нет верности» (роман «Команда Смайли»). Однако все заговоры развиваются без участия леди Энн, так как Смайли изолирует свою деятельность от жены, что частично подтверждает предположение о том, что работа, по Ле Карре, для шпиона играет первостепенную роль. По мнению Г. Эверетта, такие «бесполезные» образы тем не менее должны указать на что-то более существенное в тексте. В данном случае это любовный треугольник между Энн, Джорджем и его другом Биллом Хейдоном, аналогичный взаимоотношениям Гвиневры, Артура и Ланселота, а также более трагичного варианта того же триединства между Изольдой, королем Марком и Тристаном.
Образ «Круглого стола» (Цирка) во главе с королем Артуром (Смайли) формируется лишь в последних главах романа «Шпион, выйди вон», хотя с самых первых страниц понятно, что Хейдон -предатель. В данном контексте у Смайли, по мнению автора статьи, больше общего с сэром Бедивером (Береге), единственным рыцарем, оставшимся в Камелоте, после того как Артур (глава Цирка в романе «Шпион, выйди вон») отбыл к берегам Авалона. Как и Бедивер, Смайли - единственный, кто мог видеть, как Артур покидает этот мир (в эпизоде, когда Родди Мартиндейл повторяет слух о том, что глава Цирка вовсе не мертв, Ле Карре прерывает повествование, чтобы указать на то, что Смайли - единственный, кто знает ответ на этот вопрос наверняка).
По своим физическим параметрам Джордж Смайли мало похож на короля Артура: полноват, скромен и близорук, «при столкновении с мелочами жизни он проявлял редкостную неприспособленность и неумение заставить считаться с собой. Природная застенчивость время от времени приводила к тому, что он вдруг начинал изъясняться высокопарно» (роман «Достопочтенный школяр»). Но любовный треугольник с леди Энн не дает возможности сделать иное предположение о его легендарном прототипе. Как
Артур во времена своих первых сражений, Смайли должен победить соперников, чтобы объединить собственное королевство и возродить Круглый стол, первоначально созданный его отцом. Так как Смайли - единственный, кто в состоянии реализовать подобный план в своем декадентском Камелоте, его скромный образ предстает перед читателем в гротескной форме.
Образ Билла Хейдона, по мнению Г. Эверетта, гораздо более созвучен Ланселоту Теннисона, нежели этому же персонажу у Т. Мэлори. В «Смерти Артура» любовь Ланселота к Гвиневре и отношение к Артуру делает его образ трагическим, тогда как в «Королевских идиллиях» он несет определенную ответственность за крах идеи Круглого стола. Еще одна параллель между Ланселотом Теннисона и «Биллом, прирожденным обманщиком, предательства которого привели его сначала в постель к русским, а затем к Энн» (роман «Команда Смайли»), заключается в родственности их обмана1. Однако самый сильный аргумент в пользу заимствования Ле Карре образов Теннисона - моральные ценности: британский идеализм, привитый молодым людям того времени вместе с традицией дневного чаепития, хорошими манерами и увлечением спортом (3, с. 504).
Артур закрывает глаза на неверность Гвиневры - любовники Энн слишком многочисленны, чтобы их было возможно проигнорировать. Тем не менее Джордж Смайли продолжает любить свою жену, понимая, что она неспособна к моногамии. Один из критиков творчества ле Карре Абрахам Ротберг2 высказал сожаление по поводу неверности Энн, отмечая столь тривиальные, по сравнению с предательствами и шпионскими заговорами, отклонения в сюжетах романов. Г. Эверетт объясняет это тем, что образ леди Энн содержит метафорическую нагрузку, которая роднит ее с Гвиневрой. Однако именно измены королевы в «Идиллиях» Теннисона Тристан называет «первым пятном», после которого рыцарство стало пренебрегать своими клятвами («Последний Турнир»). Самые сча-
1 Reed J.R. Victorian conventions. - Athens: Ohio univ. press, 1975.
2
Rothberg A. The decline and fall of George Smailey: John le Carre and English decency // Southwest review. - Dallas, 1981. - N 66. - Р. 377-393.
стливые, старые добрые времена, когда жизнь была добродетельна и подчинялась законам морали, уже никогда не вернутся.
В Англии никогда больше не будет стоять Камелот, король Артур быстро становится ненужным - срок пребывания Смайли в качестве главы Цирка подходит к концу на страницах второго романа трилогии. Питер Льюис, как отмечает Г. Эверетт, согласен с данным сюжетным поворотом: «Смайли, в своем несуразном варианте рыцарских доспехов, в качестве главы Цирка и защитника своей страны становится современным псевдогероическим эквивалентом Короля Артура» (3, с. 512). И если Джордж Смайли, этот Артур постмодернизма, сможет повернуть время вспять и возродить идеалы любви и верности, читатель, возможно, узнает в них нереализованные мечты о лучшем мире, который способен построить человек.
В.М. Кулькина
2012.03.035. КЛЮН М.У. АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА И СВОБОДНЫЙ РЫНОК В 1945-2000 гг.
СЬШБ M.W. American literature and the free market, 1945-2000. -Cambridge etc.: Cambridge univ. press, 2010. - VIII, 211 p.
В жизни американского общества за десятилетия после Второй мировой войны произошли грандиозные перемены, которые в максимальной степени затронули сферу общественного сознания. Майкл Клюн (преподаватель отделения английского языка и англоязычной литературы университета Южной Флориды) выбирает для своего исследования важный аспект этих перемен. Реферируемая книга - анализ одного из направлений литературы США, в котором в наибольшей мере отразились сдвиги в сознании американцев. Характеризуя это направление как «экономическую беллетристику» (economic fiction)», М. Клюн делает акцент на транслировании в ней рыночных отношений и на создании образа «свободного рынка». В центре исследования - роль художественной литературы и отражение в ней «почти всеобщего очарования» американцев свободным рынком.
В «экономической беллетристике» интересы и желания людей определяются «пространством, уже организованным рыночной
