«Королевские идиллии» Альфреда Теннисона в переводческой интерпретации О. Н. Чюминой Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 820

Жаткин Дмитрий Николаевич

Dmitriy Zhatkin

Чернин Владимир Константинович

Vladimir Chernin

«КОРОЛЕВСКИЕ ИДИЛЛИИ» АЛЬФРЕДА ТЕННИСОНА В ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ О.Н. ЧЮМИНОЙ

ALFRED TENNYSON'S «IDYLLS OF THE KING» IN THE INTERPRETATION OF O. CHUMINA

Рассмотрены особенности интерпретации О.Н. Чюминой «Королевских идиллий» («Idylls of the Kings», опубл. в 1856-1885 гг) Альфреда Теннисо-на, продолживших традиции народного эпоса, средневековых рыцарских романов и ставших вершиной творчества выдающегося английского поэта «викторианской эпохи». О.Н. Чюмина, существенно изменив структуру идиллического цикла, разделив все произведения на два пропорциональных блока с условными названиями «О короле Артуре» и «Рыцари Круглого Стола», нарушила целостность замысла Теннисона, однако при этом смогла проследить сюжетное развитие теннисоновских идиллий, сохранить их идейнотематическую направленность, лексико-грамматические и стилистические особенности, создать запоминающиеся поэтические образы, отчасти вобравшие в себя и особенности мировосприятия самой переводчицы

The article presents the peculiarities of O.N. Chumina's interpretation of Alfred Tennyson's «Idylls of the Kings» (published in 1856-1885), which continued traditions of folk epos, knight romances of the Middle Ages and became the top of the creative work of the outstanding English poet of the «Victorian epoch».

O.N. Chumina, having changed greatly the structure of the idyllic cycle, having divided all the works into two proportional blocks with symbolic names «About King Arthur» and «Knights of the Round Table», broke the integrity of Tennyson’s idea, however she was able to preserve the plot development of Tennyson's idylls, their idea-theme direction, lexical, grammatical and stylistic peculiarities, create unforgettable poetic images, which partly included peculiarities of the translator's conception of the world

Ключевые слова: английский романтизм, междуна- Key words: English Romanticism, international literary con-родные литературные связи, художественный пере- nections, literary translation, literary tradition, reminiscence вод, литературная традиция, реминисценция

Статья подготовлена по проекту НК-73П «Проведение поисковых научноисследовательских работ по направлению «Филологические науки и искусствоведение» в рамках мероприятия 1.2.1. Программы», выполняемому в рамках мероприятия 1.2.1 «Проведение научных иссле-

дований научными группами под руководством докторов наук» направления 1 «Стимулирование закрепления молодежи в сфере науки, образования и высоких технологий» федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг.

В XIX в. большой популярностью в Англии пользовался национальный эпос о короле Артуре, неутомимом борце за свободу и веру своего народа, защитнике обиженных и униженных, полумифическом народном герое. Артур, сумевший объединить вокруг себя остатки кельтов и на какое-то время сдержать при-шельцев-англосаксов, представал в преданиях доблестным королем, стремившимся, вместе со своей супругой Гвиневрою (или Джинев-рою), поддерживать добрые начала в окружающем мире.

В песнях о короле Артуре, создававшихся народом в VI -VII вв., в хрониках IX в. решительного, воинственного Артура окружали устремленные к идеалам добра и справедливости доблестные, непобедимые рыцари, объединенные в особый орден Круглого Стола, названный так по форме стола, за которым рыцари (равные среди равных) собирались на пиршества, не помышляя о том, кто из них выше по статусу и влиянию, а кто - ниже. Народ сохранил предания о бескорыстных подвигах рыцарей Круглого Стола, разъезжавших по стране, сражавшихся с разбойниками, защищавших слабых от произвола сильных и, наконец, выражавших особое рыцарское поклонение перед избранной дамой сердца.

В средневековых рыцарских романах образы Артура и его рыцарей приобретали черты фантастичности, теряли прежнюю простоту, обрастали новыми неожиданными подробностями, чертами необычайной чистоты и святости. Герои боролись с чудесными великанами, побеждали злых чародеев и чудовищ, хранили для потомков драгоценнейшую реликвию - Святой Грааль.

Исследуя произведения западноевропейских литератур, основанные на древних преданиях о короле Артуре и его рыцарях, А.Д. Михайлов отмечал преобладание неизменного стремления к «поэзии идеала», блестящим описаниям, нежности чувства, истинности страсти, в особенности характерным для трех избранных рыцарей - Гавейна, Персифаля и Галахада, а также структурировал артуровскую

традицию, выделив основные этапы ее развития в мировой литературе - древнейший, восходивший к дохристианским временам; куртуазный, связанный с именами Гальфрида Монмутского («История королей Британии»), Кретьена де Труа («Рыцарь в тележке», «Сказание о Граале, или Персеваль» и др.) и завершившийся появлением в 1485 г. книги Томаса Мэлори «Смерть Артура», явившей собой своеобразную энциклопедию артуровского мифа; викторианский, характеризовавшийся созданием таких произведений, как «Королевские идиллии» Альфреда Теннисона, сборник «Защита Гвиневеры и другие стихи» Уильяма Морриса, баллады Алджернона Чарльза Суинберна [1; С. 793-829; 2; С. 128-161]. Е.М. Меле-тинский подробно изучил мифологическую основу артуровского цикла, провел параллели с ирландским героическим эпосом, проанализировал факты воплощения древних языческих культов воды, священных деревьев и животных, соотнес кельтскую образность артуровского цикла со средневековыми произведениями Кретьена де Труа, Томаса Мэлори и др. [3; С. 214-229; 4; С. 173-179]; А.А. Смирнов исследовал трансформацию в западноевропейских литературах легенды об одном из артуровых рыцарей Тристане, который сперва увлекал королеву корнваллийскую Изольду, потом женился на королеве Изольде бретонской, а затем возвращался к своей первой Изольде [5; С. 49-64].

«Королевские идиллии» («Idylls of the Kings», опубл. в 1856-1885 гг.) Альфреда Тен-нисона, продолжившие традиции как народного эпоса, так и средневековых рыцарских романов, в последние годы подробно рассматривались в российском литературоведении, стали объектом исследования двух кандидатских диссертаций, защищенных в 2003 г. [6; С. 7].

В работах исследователей прослежена хронология создания теннисоновских идиллий («The Marriage of Geraint» («Женитьба Герейн-та»), «Geraint and Enid» («Герейнт и Энид»), «Merlin and Vivien» («Мерлин и Вивьен»), «Lancelot and Elaine» («Ланселот и Элейна») и

«Guinevere» («Гвиневра») вышли в 1859 г.; «Dedication» («Посвящение») - в 1862 г.; «The Coming of Arthur» («Приход Артура»), «The Holy Grail» («Святой Грааль»), «Pelleas and Ettarre» («Пелеас и Этарра»), «The Passing of Arthur» («Уход Артура») - в 1869 г., «The Last Tournament» («Последний турнир») и «Gareth and Lynette» («Гарет и Линетта») - в 1872 г.; «Balin and Balan» («Балин и Балан») - в 1885 г.), их связь с произведениями предшественников, причем установлено, что наибольшее влияние на Теннисона оказала прежде хорошо изученная в России «Смерть Артура» Томаса Мэлори [8; 9; С. 5-28], к которой восходят идиллии «Мерлин и Вивьен», «Ланселот и Элейна», «Гвиневра», «Святой Грааль», «Уход Артура», «Гарет и Линетта», «Балин и Балан». Также установлено, что идиллия «Последний турнир», в которой главным действующим лицом выступал Тристан, возлюбленный Изольды корнваллийской, только что возвратившейся в Англию, хотя и повторяла мотивы произведений о Тристане, созданных на разных европейских языках, все же являла собой оригинальное теннисоновское произведение.

Теннисоновские идиллии характеризовались поэтичностью образов, мастерством архаического стиля, гармонией повествования, в котором драматизм, негодование, отчаяние, буйство страстей заслонены величавой торжественностью картин древней истории. «Перед читателем живые люди из плоти и крови, а так как те времена, когда они жили, в смысле развития общественной жизни и взаимоотношений между людьми были младенческими, то и изображение их должно быть просто, как просты были сами люди. В этом отношении передача настроения удалась Теннисону как нельзя лучше» [10; С. VIII]. В совокупности Тенни-сон создал эпическое полотно, представившее историю расцвета и падения короля Артура и артуровых рыцарей, символически отразившую расцвет и падение человеческой души.

Первые мысли об интерпретации «Королевских идиллий» для русского читателя начали появляться у О.Н. Чюминой еще при жизни

Теннисона, свидетельством чему стал, в частности, опубликованный ею в 1891 г. перевод раннего теннисоновского стихотворения «Morte d'Arthur» («Смерть Артура», 1833-1834, опубл. в 1842 г.), впоследствии существенно переработанного автором и ставшего финальной главой «Королевских идиллий». На протяжении длительного времени обстоятельства не позволяли переводчице вплотную обратиться к осуществлению замысла, однако это никоим образом не препятствовало вызреванию творческой идеи, которая была осуществлена в предельно короткие сроки - в 1901-1904 гг.

При публикации своего перевода Чюми-на существенно изменила структуру идиллического цикла, разделив все произведения на два пропорциональных блока с условными названиями «О короле Артуре» и «Рыцари Круглого Стола». Таким образом, реально нарушая целостность замысла Теннисона, переводчица была искренне убеждена, что избавляет английский оригинал от некоей бессвязности, устраняет впечатление самодостаточности отдельных фрагментов.

Все тексты, так или иначе затрагивавшие судьбу Артура от его коронации («The Coming of Arthur» («Приход Артура»), у Чюми-ной - «Вступление Артура») до самой кончины («The Passing of Arthur» («Уход Артура»), у Чюминой - «Удаление короля Артура»), представлявшие личную жизнь и двор короля древности, составили первый блок произведений, вобравший в себя идиллии «Merlin and Vivien» («Мерлин и Вивьен», у Чюминой - «Вивиана»), «Lancelot and Elaine» («Ланселот и Элейна», у Чюминой - «Элена»), «The Last Tournament» («Последний турнир»), «Guinevere» («Гвинев-ра», у Чюминой - «Джиневра»).

Во второй блок текстов вошли произведения, не имевшие непосредственного отношения к самому Артуру, но описывавшие судьбы его верных рыцарей - объединенные Чюминой в идиллию «Энита» теннисоновские идиллии «The Marriage of Geraint» («Женитьба Герейнта») и «Geraint and Enid» («Герейнт и Энид»), «Pelleas and Ettarre» («Пелеас и Этар-

ра»), «Gareth and Lynette» («Гарет и Линетта»), «The Holy Grail» («Святой Грааль»). Подобное разделение не соответствовало структуре английского оригинала, однако имело под собой определенные основания, прежде всего, делало тексты более доступными и понятными русскому читателю.

Обращает на себя внимание и тот факт, что в предложенную Чюминой структуру изложения материала не вписалось предварявшее единый теннисоновский цикл «Посвящение» («Dedication»); по неизвестным причинам также не был осуществлен перевод на русский язык последней по времени создания идиллии Тенни-сона «Balin and Balan» («Балин и Балан»).

Целям доступности и понятности служит разработанная русской переводчицей система постраничных примечаний, дающих читателям необходимые пояснения: это либо небольшие исторические экскурсы (например, «Кельтский король V века по Р. Хр. Аврелий, боровшийся за самостоятельность своего королевства с римлянами, был отравлен последними. В собрании древнейших англо-британских саг Готфрида Монмута, относимом к XII в., находим такое известие: "Когда Аврелий, король бриттов, во время нашествия Парценция, сына Вортигера, умер от яда, в Винчестере появилась необычной величины и яркости звезда"» [11; С. 2]), либо отсылки к текстам других идиллий (например, «О задачах и целях учрежденного рыцарского сообщества Круглого Стола в том виде, в каком предполагал их король Артур, основатель этого общества, см. поэму "Джиневра"» [11; С. 2]), либо значимые для восприятия текста небольшие уточнения (например, «Остров Альбион, или в обычном наименовании Британия» [11; С. 1]), либо акцентировки внимания на особенностях английского подлинника, утрачиваемых при переводе (например, к стихам «Что знаешь ты о птицах, о дроздах, / Малиновках, о жаворонках певчих, / О коноплянках? <...>» имеется примечание «В подлиннике игра слов: linnet - коноплянка» [12; С. 80]).

Несмотря на всю значительность выпол-

няемой ими функции, примечания в чюмин-ском переводе немногочисленны и потому не препятствуют восприятию поэтического текста.

Публикуя в 1904 г. второй блок переводных идиллий, книгоиздатель А.А. Каспари отмечал, что между текстами о Гаррете и Линет-те, Пелеасе и Этарре, Герейнте и Эниде, Святом Граале нет прямой связи (это законченные произведения, каждое из которых имеет свою завязку, сюжетное развитие и развязку), однако все они находятся в непосредственном взаимодействии с ранее опубликованным блоком текстов о короле Артуре и «сущность их истекает всецело из событий, свершавшихся при дворе короля Артура» [13; С. III]. Как видим, и Чюмина, и ее издатель стремились к восприятию «Королевских идиллий» не как цикла произведений, а как единого текста, имевшего начало, продолжение и финал, а также ответвления в виде поучительных историй, содержательно примыкавших к основному сюжетному развитию.

Во вводных статьях, предварявших публикацию русского перевода «Королевских идиллий» в 1903 и 1904 гг., деятельность Чю-миной по интерпретации главного теннисонов-ского труда получала неизменно высокую оценку.

В статье «Альфред Теннисон, творец "Королевских идиллий"» (1903) чюминский перевод характеризовался как результат интеллектуальной деятельности «высокоталантливой поэтессы», отличавшийся «непосредственной близостью к подлиннику», всецело передававший «оригинальную простоту картин и вызываемое ею в читателе настроение» [10; С. VIII]. Вводная статья второго выпуска «Королевских идиллий» содержала сравнение тен-нисоновских произведений в переводе Чюми-ной с былинами, отмечала «замечательную передачу подлинника, полной мелодичности, настроения и красоту изложения» [13; С. IV].

Чюминой удалось не только проследить сюжетное развитие теннисоновских идиллий, сохранить их идейно-тематическую направленность, лексико-грамматические и стилисти-

ческие особенности, но и создать запоминающиеся поэтические образы, вобравшие в себя как изначальный замысел автора английского первоисточника, так и особенности мировосприятия самой переводчицы.

Например, в идиллии «Энита», написанной на основе теннисоновских идиллий «The Marriage of Geraint» («Женитьба Герейнта») и «Geraint and Enid» («Герейнт и Энид»), Чюмина с каким-то особым пиететом воссоздала образ женщины, наделенной душой, чистой как кристалл, и до самозабвения преданной своему супругу Джеронту (в оригинале - Герейнту), -именно благодаря Эните, ее мужеству и мудрости, спокойствию и кроткой любви становилось возможным преодоление многих трудностей, выпавших на долю героев идиллии, и конечное обретение ими вселенского, безграничного счастья: «С Энитой же домой Джеронт вернулся; / <...> / А так как был он первым на охоте / И побеждал в бою и на турнире - / Он прозван был людьми «великим принцем» / И «мужем из мужей». Его Эниту, / Которую все жены называли / «Прекрасною Энитою», прозвал / Признательный народ «Энитой доброй». / И будущих Джеронтов и Энит / В палатах их звучали голоса» [12; С. 108]. Как видим, для переводчицы оказывалось значимым не только подробное воссоздание эпизода из далекой древности, но и соотнесение его с историческим движением времени, закономерной сменой эпох и поколений, передававших друг другу прекрасную историю большой и светлой любви.

Образ Святого Грааля, один из центральных в цикле теннисоновских «Королевских идиллий», возникал в творчестве английского поэта в стихотворении «Sir Galahad» («Сэр Галахад»), опубликованном в 1842 г. и впервые переведенном на русский язык Д.Е. Мином во второй половине 1870-х гг. К моменту появления «Королевских идиллий» существовали разные понимания Святого Грааля: по одним преданиям, это была чаша Тайной вечери, в которую по распятии Иисуса Христа Иосиф Аримафейский собрал кровь мессии, по

другим - необыкновенный камень, около которого Иисус Христос молился в Гефсиманском саду. Теннисон придерживался первой из приведенных трактовок, воспринимая Святой Грааль как чашу благодати, которую могут увидеть только избранные из избранных, те, кто не запятнал грехом и пороком изначальную чистоту своей души, кто готов ради лицезрения чаши преодолеть тяжелые испытания, притом не только физические преграды, но и всевозможные соблазны, наваждения, обманы чувств. Об этом же пишет и Чюмина в своем переводе идиллии о Святом Граале: «<...> самая та чаша, из которой / На вечере последней пил Христос. / Когда день мрака миновал, в который / Воскресшие блуждали мертвецы, / Ее из той земли благословенной / Иосиф взял, ари-мафейский муж, / И, странствуя, он чашу перенес / В Гластонбюри, где в память Иисуса / На Рождестве цветет терновник зимний. / Там пребывала чаша; кто увидеть, / Кто мог ее коснуться - силой веры / Мгновенно исцелялся. Но с годами / Зло разрослось; тогда святая чаша / Была взята на небеса и скрылась» [12; С. 109].

Рыцари Круглого Стола, давая обеты воздержания, по существу своему становились аскетами, монахами, отрекались от благ и радостей жизни, максимально ограничивали собственные потребности; все это вкупе с целеустремленностью, способностью воспринять и понять всевозможные чудесные явления, непостижимые таинства, наполнявшие собой окружающий мир, и позволило лучшим из лучших рыцарей увидеть Святой Грааль и встать в ряды его хранителей. В теннисоновской идиллии «Святой Грааль», представлявшей собой якобы записанный монахом Амвросием рассказ одного из славнейших рыцарей Круглого Стола Персифаля, проведшего последние годы жизни в монастыре, об обретении им счастья лицезреть святыню, содержались и переданные со слов Персифаля рассказы рыцарей Борса и Ланселота, будто бы тоже видевших Святой Грааль. Святыня представала в рассказе каждого рыцаря в несколько изме-

ненном виде, что свидетельствовало о ее надматериальности, духовно-нравственной

сущности, точно подмеченной не только английским поэтом, но и русской переводчицей: «В сияющей серебряной броне / Он, как звезда, светился, а над ним / Блистал сосуд священный, облеченный / Иль облаком, иль белым аксамитом. / <...> / Над ним парил сосуд священный; розы / Алей он был и радовал меня; / <...> / Я меньшую из малых звезд увидел / Внизу в пустыне. Прямо над звездой / Небесный град из моря поднимался; / С его вратами, шпилями, в сиянье - / Жемчужиной казался он, не больше, / Хотя на нем обитель всех святых. / И со звезды пурпуровая искра / Вдруг вознеслась туда и там осталась, / И понял я: то был Святой Грааль, / Которого мы в мире не увидим» [12; С. 114]. Поиски Святого Грааля оказываются, по наблюдению М. Назаренко, не только «путем избранных к божественной благодати», но и «прелюдией к разрушению Круглого Стола», поскольку король Артур, отпустивший рыцарей и оставшийся при этом в Камелоте, уже осознает своим долгом не очищать землю, а спасать то, что еще можно спасти [14].

О.Н. Чюмина была единственным русским переводчиком теннисоновских «Королевских идиллий», ни полностью, ни фрагментарно не привлекавших в XIX - начале XX вв. внимания других интерпретаторов. В определенной мере исключением можно считать оригинальную «сказку-драму в четырех действиях» В.П. Буренина «Песнь любви и смерти», представлявшую собой переделку одной из поэм цикла «Королевских идиллий» «Lancelot and Elaine» («Ланселот и Элейна»), впервые напечатанную в 1909 г., т. е. через пять лет после опубликования полного чюминского перевода.

Только на рубеже XX-XXI вв. появился новый полный перевод «Королевских идиллий», выполненный В.В. Луниным [15], известным своими обращениями к творчеству Томаса Кэрью, Томаса Мура, Перси Биши Шелли,

Уолтера де ла Мара, Кристины Джорджины Россетти, Томаса Гарди и др. Над переводом теннисоновских идиллий В.В. Лунин работал на протяжении двенадцати лет, тщательно интерпретируя каждую художественную деталь, каждый нюанс повествования. Многие описания, в том числе и описание истории Святого Грааля, переданы им, несомненно, точнее, нежели его предшественницей О.Н. Чюминой, причем учтены как особенности формы идиллического текста, так и его лексикограмматические и стилистические характеристики: «Ту чашу из земли благословенной / После того дня тьмы, когда восстали / Усопшие и вышли из гробниц, / Святой Иосиф из Арима-феи / Доставил после странствий в Гластонбери, / Где северный терновник расцветает / На Рождество, как память о Христе. / Там чаша находилась много лет. / Кто мог ее коснуться иль увидеть, / Тот силой веры тотчас исцелялся / От всех болезней. Но потом так сильно / Зло разрослось, что чаша та святая / Была взята с земли на Небеса» [15; С. 388]. Однако, к сожалению, перевод В.В. Лунина крайне неудачно проиллюстрирован художником Денисом Гордеевым, натуралистические рисунки которого снижают романтический пафос повествования, лишают поэтический язык образности и придают неожиданную и крайне неприятную вещественность многим бесплотным, мифическим элементам (например, на одном из рисунков Святой Грааль висит под потолком, напоминая керосиновую лампу) [16; С. 6].

Сопоставительный анализ переводов «Королевских идиллий», созданных на рубеже XIX - XX вв. (О.Н. Чюмина) и на рубеже ХХ-ХХ! вв. (В.В. Лунин), не входит в рамки настоящего исследования, однако впоследствии, наряду с изучением переводов теннисоновских произведений, выполненных в советское и постсоветское время, может дать значительное приращение научного знания о русской рецепции Альфреда Теннисона.

1. Михайлов АД. Артуровские легенды и их эволюция / А.Д. Михайлов // Мэлори Т. Смерть Артура. - М.: Наука, 1974. - С. 793-829.

2. Михайлов АД. Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе / А.Д. Михайлов. - М.: Наука, 1976. - 364 с.

3. Мелетинский, Е.М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники /Е.М. Мелетинский. - М.: Наука, 1963. - 316 с.

4. Мелетинский, Е.М. Средневековый роман. Происхождение и классические формы / Е.М. Мелетинский. - М.: Наука, 1983. - 280 с.

5. Смирнов А.А. Роман о Тристане и Изольде по кельтским источникам / А.А. Смирнов //Из истории западноевропейской литературы. - М.-Л.: ГИХЛ, 1965. - С. 49-64.

6. Петрова Н.А. «Королевские идиллии» А. Теннисона в контексте «артуровского возрождения» в английской литературе XIX века: дис. ... канд. филол. наук / Н.А. Петрова. - Н. Новгород, 2003. - 216 с.

7. Соловьева Е.В. Средневековые реминисценции в «Королевских идиллиях» А. Теннисона: дис. ... канд. филол. наук /Е.В. Соловьева. - М., 2003. -189 с.

8. Матузова В.И. Роман Т. Мэлори «Смерть Артура» и его место в английском литературном процессе: дис. ... канд. филол. наук /В.И. Ма-

Коротко об авторах________________________________

Жаткин Д.Н., д-р филол. наук, профессор, зав. кафедрой перевода и переводоведения, Пензенская государственная технологическая академия (ПГТА), академик Международной академии наук педагогического образования, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, член Союза писателей России, член Союза журналистов России [email protected]

Научные интересы: русско-западноевропейские литературные связи XVIII - начала XX в., переводоведение и межкультурная коммуникация

Чернин В.К., канд. пед. наук, доцент кафедры перевода и переводоведения, Пензенская государственная технологическая академия (ПГТА) [email protected]

Научные интересы: проблемы перевода, русско-западноевропейские литературные связи XVIII - начала XX в.

____________________________________Литература

тузова. - М., 1971. - 236 с.

9. Михайлов АД. «Смерть Артура» сэра Томаса Мэлори / АД. Михайлов // Мэлори Т. Смерть Артура: В 2 т. - М.: Художественная литература, 1991. - Т. 1. - С. 5-28.

10. Альфред Теннисон, творец «Королевских идиллий» // Теннисон А. Королевские идиллии / Пер. О.Н. Чюминой. - Ч. I. О короле Артуре. -СПб.: Изд. А.А. Каспари, 1903. - С. III - VIII.

11. Теннисон А. Королевские идиллии / А. Теннисон; пер. О.Н. Чюминой. - Ч. I. О короле Артуре. - СПб.: Изд. А.А. Каспари, 1903. - VIII, 64 с.

12. Теннисон А. Королевские идиллии /А. Теннисон; пер. О.Н. Чюминой. - Ч. II. Рыцари Круглого Стола. - СПб.: Изд. ААКаспари, 1904. - IV, 65-128 с.

13. <Каспари, А.А.> От издателя /А.А. Кас-пари // Теннисон А. Королевские идиллии / Пер. О.Н. Чюминой. - Ч. II. Рыцари Круглого Стола. -СПб.: Изд. А.А. Каспари, 1904. - С. III- IV.

14. Назаренко М. «За пределами ведомых нам полей» / М. Назаренко. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.rf.com.ua/article/953.

15. Теннисон А. Королевские идиллии /А. Теннисон; пер. В.В. Лунина. - М.: Гоантъ, 2001. - 612 с.

16. Фаюм Е. Последний прерафаэлит. Воплощение мечты о прекрасном и высоком / Е. Фаюм //НГ - Exlibris. - 2001. - 24 мая. - С. 6.

______________________Briefly about the authors

D. Zhatkin, Doctor of Philological Sciences, Professor, Head of the Department of Translation and Methods of Translation of the Penza State Technological Academy, Academic of the International Academy of Sciences of PedagogicalEeduca-tion, Honoured Research Worker of higher professional education, Member of the Union of Writers of Russia, Member of the Union of Journalists of Russia

Areas of expertise: Russian-West-European literary relations of 18 - early 20 centuries, translation scince and cross-cultural communication

V. Chernin, Candidate of Pedagogical Sciences, Assistant Professor of the Department of Translation and Methods of Translation of the Penza State Technological Academy Areas of expertise: problems of translation, Russian-West-European literary relations of 18 - early 20 centuries