CC BY
8
«втроем», ceta-ni-ndi-n «вчетвером». Основное отличие нганасанских собирательных числительных от соответствующих числительных селькупского языка сводится к тому, что в нганасанском языке отсутствуют формы с лично-числовыми показателями, ср. сельк. mi tetmut «мы вчетвером», ti tetdit «вы вчетвером», tabla tetidit «они вчетвером».
О.К. Клименко
СОЦИОЛИНГВИСТИКА
2012.03.013-015. ИЗМЕНЕНИЯ В ОБЩЕСТВЕ И ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА: ОТНОШЕНИЕ К ЯЗЫКУ И ВОПРОС ВЫБОРА ЯЗЫКА. (Сводный реферат).
2012.03.013. ДЬИТЕ П.Г. Развитие и вопрос национального языка: Исследование одной ситуации.
DJITE P.G. Development and the national language question: A case study // Intern. j. of the sociology of lang. - B.; N.Y., 2011. - N 212. -P. 43-54.
2012.03.014. ДЕЙЛИ-О'КЕЙН Дж., ЛИБШЕР Г. Отношение к языку, идентичность мигрантов и пространство.
DAILEY-O'CAIN J., LIEBSCHER G. Language attitudes, migrant identities and space // Intern. j. of the sociology of lang. - B.; N.Y., 2011. - N 212. - P. 91-133.
2012.03.015. ЁСТМАН Й.-О., ТЁГЕРСЕН Й. Отношение к языку и идеология «северного языка».
OSTMAN J.-O., TH0GERSEN J. Language attitudes and the ideology of the nordic // Intern. j. of the sociology of lang. - B.; N.Y., 2010. -N 204. - P. 97-127.
В статье П.Г. Дьите (013) исследуется вопрос о влиянии языковой политики на социально-экономическое и политическое развитие бывших колониальных стран. С этой целью ситуация в четырех странах Юго-Восточной Азии - Камбодже, Вьетнаме, Лаосе и Мьянме, где политика направлена на закрепление одного национального языка в разных сферах деятельности, сравнивается с ситуацией в ряде стран Африки, которые оставили в роли официального европейский язык бывших колонизаторов - английский, французский или португальский. Оба региона отличаются тем, что в них «официальный» монолингвизм сочетается с реальным муль-
тилингвизмом, так как в отдельных районах этих стран живут этнические меньшинства.
Цель автора статьи - установить, имеются ли корреляции между языковой политикой и такими показателями, как качество образования, здравоохранения и общий уровень развития экономики. Языковую политику Камбоджи, Вьетнама, Лаоса и Мьянмы, при различии их социально-политических систем, автор определяет общим термином «иерархизация языков», так как в каждой из этих стран только один язык, а именно язык этнического большинства, объявляется полноценным - пригодным для функционирования во всех сферах и способствующим национальному развитию.
Отмечается, что эти страны Юго-Восточной Азии тратят на образование менее 6% от национального дохода (эта цифра соответствует рекомендациям ЮНЕСКО). Согласно официальным отчетам, уровень грамотности относительно высокий, однако реальные исследования выявляют другую картину: процент охвата школьным образованием довольно низок; многие дети и подростки уходят из школы на уровне начального или среднего образования; тесты, способствующие выявлению функциональной грамотности подростков и взрослых, демонстрируют низкий уровень. Особенно это проявляется в районах, в которых проживают этнические меньшинства. Средние цифры по стране, фигурирующие в отчетах, маскируют разрыв между районами, который во многом является следствием языковой политики в образовании. Согласно образовательным программам этих стран языком преподавания в учебных заведениях является только язык этнического большинства, объявленный официальным, как, например, кхмерский в Камбодже. Языки других этнических групп очень слабо представлены в школах, так как, по убеждению правящих элит, не соответствуют современности и не могут иметь практического применения. Например, в Камбодже за последнее десятилетие языки этнических меньшинств стали применяться шире, однако они все же не введены в образовательную систему как языки преподавания.
Такое положение отрицательно сказывается в разных областях жизнедеятельности, например в наличии квалифицированной рабочей силы и в здравоохранении. При этом в невыигрышной ситуации в первую очередь оказываются опять же малые этнические группы. Так, низкий уровень грамотности меньшинств связан с за-
трудненным доступом к медицинскому обслуживанию: в окраинных районах развивающихся стран здравоохранение всегда уступает центру, а более низкая грамотность женщин, по-прежнему характерная для многих стран Азии, ставит под особую угрозу их здоровье, здоровье маленьких детей и будущих поколений.
Таким образом, языковая политика, игнорирующая реальное многоязычие и потребности этнических меньшинств, является одной из причин негативных тенденций в социально-экономическом развитии Камбоджи, Вьетнама, Лаоса и Мьянмы, замедляющих выход всех этнических групп этих стран из состояния отсталости и бедности.
Стремление к языковой гомогенности на базе языка главной этнической группы в странах Юго-Восточной Азии является зеркальным отражением ситуации в тех странах Африки, где после завоевания независимости в качестве «полноценных» рассматриваются только европейские языки бывших колониальных администраций. Автор статьи характеризует оба подхода как негативную тенденцию, так как они не учитывают ключевой фактор развития -развитие человека.
Статья Дж. Дейли-О'Кейн и Г. Либшер (014) основана на экспериментальном исследовании, цель которого состоит в выявлении способов создания «своего пространства» сообществом иммигрантов. В фокусе внимания авторов находится немецкоязычное население двух городов Канады - крупного города Эдмонтона на западе страны и небольшого Китченер-Ватерлоо в центральном регионе. Эксперимент проводился путем записи бесед участников друг с другом и с немецкоязычными помощниками-интервьюерами. Исследуемые образцы речи представляют собой нарративы, иллюстрирующие личный опыт каждого из участников. Авторы прослеживают, каким образом отношение к языковым практикам конструируется и модифицируется в коммуникации, выявляя при этом роль таких психологически значимых категорий, как «родной язык» и «культурное наследие».
Методология работы опирается на понятия «идентичность» и «пространство». Идентичность, в данном случае - осознание себя как части немецкоязычного сообщества в Канаде, рассматривается как формируемый в ходе дискурсивного взаимодействия конструкт, определяющий отношение к используемым языкам и к гово-
рящим на вариантах немецкого языка. Авторы полагают, что каждый случай выражения отношения к языкам и к языковым практикам проявляет то, каким образом говорящий индивид позиционирует свою идентичность. Понятие «пространство иммигранта» (migrant space), не являющееся тождественным понятию географического места, также определяется как конструкт, создаваемый деятельностью человека и его дискурсивными практиками, базирующимися на том или ином отношении к языкам.
В эксперименте участвовали представители разных поколений немецкоязычных иммигрантов - от тех, кто приехал в Северную Америку в детском или в достаточно зрелом возрасте, до иммигрантов третьего поколения, т.е. тех, чьи родители появились на свет уже в Канаде. Обсуждалось отношение к следующим вариантам языка: к немецким диалектам, к литературному стандарту немецкого языка и к смешанным формам языка (mixed varieties).
Исследование показало, что немецкие диалекты постепенно теряют свою значимость в среде иммигрантов. Судя по нарративам иммигрантов первого поколения, диалекты или присутствуют на периферии их культурно-языкового пространства, или вовсе выпадают из него, ассоциируясь скорее с немецкоязычными регионами Европы. Они в большей или меньшей степени способны понимать немецкие диалекты, например, в разговорах с родственниками из Германии, и характеризовать их особенности. Однако они сделали сознательный выбор в пользу литературного стандарта - именно этот вариант языка является для них знаком немецкой идентичности и позволяет им чувствовать себя единым сообществом в Канаде. Иммигранты последующих поколений все более дистанцируются от немецких диалектов, характеризуя их как трудные для понимания и связывая с низким уровнем образования. Литературный стандарт является для них единственным приемлемым языком немецкоязычного иммигрантского сообщества в Канаде.
Однако отношение к литературному немецкому языку как символу немецкой идентичности в среде иммигрантов в целом неоднозначно. Оно может быть как позитивным, так и негативным, и при этом различается по поколениям иммигрантов. Для иммигрантов первого поколения немецкий язык - символ культурной и эмоциональной связи с немецкоязычной Европой; для второго и последующих поколений он является средством общения и
взаимосвязи, которое по-прежнему наделяется не только практической, но также культурно-эмоциональной ценностью. Положительное отношение к языку выражено в нарративах фразами, характеризующими реакции говорящих на услышанный где-либо немецкий язык: It's like suddenly they're your BEST friend, they're your neighbor «Как будто сразу этот человек становится вашим лучшим другом, вашим соседом»; They're ONE OF US «Этот человек - ОДИН ИЗ НАС». Эти высказывания свидетельствуют, что язык воспринимается как явление, соединяющее в одно сообщество даже незнакомых людей.
С другой стороны, в нарративах иммигрантов второго поколения проявляется дистанцирование от «немецкого пространства» в Канаде. Такой подход связан с индивидуальными обстоятельствами и с сознательным выбором личности. Например, один из участников эксперимента объясняет свою позицию отходом от лютеранского вероисповедания и нежеланием ограничивать свой мир одним языком и одной культурой: German culture is making my world smaller. ...And the bigger view is mostly in English «Немецкая культура делает мой мир меньше, а более широкий взгляд почти всегда связан с английским языком». Однако в большинстве случаев иммигранты второго поколения стремятся сохранить связь с «немецким пространством» и передать знание языка своим детям. Те из них, кому в детстве не удалось овладеть немецким языком на достаточно хорошем уровне, стремятся это сделать во взрослом возрасте. Они отдают детей в немецкоязычные школы и отмечают, что стремятся разговаривать с ними дома по-немецки. Таким образом, немецкий язык воспринимается ими как культурное наследие, продолжающее сохранять свою значимость и в третьем поколении.
К смешанным вариантам языка авторы относили как случаи явного смешения английского и немецкого языков внутри одного высказывания, так и многочисленные англоязычные заимствования в региональных вариантах немецкого языка европейских стран. Исследование показывает, что смешение английского и немецкого языков характерно для повседневной речи многих информантов. Иммигранты первого поколения характеризуют такой язык как естественно развившийся в условиях англоязычного окружения. По их мнению, «смешанный язык» не является языком «более низкого порядка», чем английский или немецкий, а представляет со-
бой органичную часть «немецкого пространства» в Канаде, для которого они даже создают особые обозначения (Engleutsch, Denglish, Germlish). С другой стороны, многочисленные англоязычные заимствования в речи немецкоязычных жителей Европы и в немецкоязычных массмедиа, например, в журнале Spiegel, оцениваются негативно. Для второго поколения иммигрантов характерно негативное отношение к смешению языков - проявляется установка на раздельное использование каждого из языков в тех или иных ситуациях. Интересно, что в третьем поколении иммигрантов отношение к смешению языков опять становится более позитивным -оно расценивается как естественное в условиях Канады. Авторы статьи делают вывод, что третье поколение и их потомки могут развить новые формы «смешанного языка», отражающие применение немецкого в ситуации билингвизма.
Таким образом, все поколения иммигрантов так или иначе отделяют «свое культурно-языковое пространство» от немецкоязычных регионов Европы, ориентируясь на культурно-языковые реалии Канады. При этом на протяжении трех поколений прослеживается стремление сохранить свой язык как важнейшую часть культурного наследия.
Й.-О. Ёстман и Й. Тёгерсен (015) исследуют отношение жителей стран Скандинавии и Северной Европы к выбору языка общения внутри данного региона Европы. В качестве вариантов предлагались: 1) английский язык в качестве lingua franca; 2) способ общения, при котором каждый из коммуникантов пользуется своим родным языком. Исследование основывалось на опросе информантов из семи языковых сообществ Северной Европы - Швеции, Норвегии, Дании, Исландии, Фарерских островов и Финляндии (при этом шведоязычное население Финляндии рассматривалось как отдельная группа). Вопросы, предлагаемые информантам, были нацелены на выявление прагматических и идеологических предпосылок выбора. В качестве этих предпосылок в опросе упоминались: сходство скандинавских языков и обусловленная этим возможность понимать друг друга без языка-посредника; знание говорящим языков соседних стран и английского; частота контактов с языками стран Северной Европы (через средства массовой коммуникации, путешествия и т.д.) и с их носителями; «единство» народов Скандинавии и, шире, Северной Европы.
В странах этого региона начиная с XIX в. культивируется идеология «северного сообщества», или «северного единства» (обозначаемая сканд. термином Norden и англ. Nordic, Nordic community). Ее лингвистической основой является общее происхождение большинства языков данного региона: это, за исключением финно-угорского языка Финляндии, индоевропейские языки, принадлежащие к северной ветви германской группы. Сходство языков дополняется исторической, культурной и психологической общностью, сформированной в результате длительных и тесных контактов, а также сходным социально-политическим устройством стран Северной Европы в наше время.
Движение за «северное единство» имеет свою историю. Его первый этап, связанный с идеологией национального романтизма XIX в., завершился в 1869 г., когда на встрече в Стокгольме представители стран Скандинавии приняли решения, направленные на сохранение общих черт скандинавских языков. Второй этап движения, начавшийся после Второй мировой войны, характеризовался вниманием к региональным особенностям и интересам. В это время в странах Северной Европы были созданы институты, занимавшиеся вопросами языков и языковой политики. Одной из их целей также было сближение скандинавских языков, которое могло бы обеспечить взаимопонимание их носителей без lingua franca и без перевода. В настоящее время, по мнению авторов, наблюдается очередная волна движения за «северное единство», для которой характерно стремление к отстаиванию региональных интересов в условиях глобализации, предполагающей приоритет рыночных механизмов и сильное англо-американское влияние.
На ответы информантов повлияли как лингвистические, так и внеязыковые факторы. Среди наиболее влиятельных - реальное сходство языков региона, двуязычие или моноязычие в стране, политический статус языковой группы, языковая компетенция информанта как индивида. Например, среди жителей Фарерских островов оказалось множество тех, кто поддержал скандинавские языки как средство внутрирегиональной коммуникации. Причина заключается в том, что население Фарерских островов в массе своей является двуязычным (в школах, помимо фарерского языка, изучается датский, так как острова входят в состав Дании), а билингвизм способствует лучшему пониманию языков соседей.
Шведоязычное население Финляндии также настроено в пользу скандинавских языков как средства общения в регионе - этот вариант обеспечивает данной языковой группе связь со Швецией и позволяет сохранить свою идентичность. С другой стороны, носители финского языка, который резко отличается своим происхождением и структурными особенностями от германских языков Северной Европы, выступают в пользу английского. В трех «основных» странах региона - Дании, Швеции и Норвегии идея сохранения скандинавских языков как средства общения в целом поддерживается.
Интересно, что ни в одном языковом сообществе региона опрос не выявил негативного отношения к английскому языку: многие информанты признавали, что общение с представителями соседних стран на английском часто оказывается «проще», и утверждали, что обладают достаточным для повседневной коммуникации знанием этого языка. Однако идеологический фактор противостоит практическому: в ответах часто повторяется мотив «мы способны и должны понимать друг друга» (we must be able to). Данный тезис не во всем соответствует действительности, и представление о сходстве современных скандинавских языков скорее является мифом, чем реальностью. Например, шведский, норвежский и датский языки считаются достаточно близкими, однако общение даже их носителей без языка-посредника является проблемным: шведы и норвежцы отмечают, что датский (отличие которого выражено сильнее) труден для понимания, поэтому в разговоре с датчанами предпочтительней английский язык. Датчане, в свою очередь, по сравнению со шведами и норвежцами, отличаются более «прохладным» отношением к идее «скандинавского единства» и хуже знают языки соседних стран.
Таким образом, языковую политику стран Скандинавии можно в целом охарактеризовать как направленную на сохранение близости скандинавских языков и их роли в межнациональном общении внутри данного региона. Эта политика, проводимая в течение длительного периода времени, сформировала позитивное отношение населения к идеям «северного единства» и «языковой общности». Такие настроения поддерживаются в настоящее время внеязыковыми факторами - вниманием к региональным интересам и интересам отдельных сообществ внутри региона в культурном, образовательном и социально-экономическом планах. Эти процес-
сы позволяют усилить роль скандинавских языков и противостоять доминированию английского в условиях глобализации. С другой стороны, в настоящее время отношение жителей Северной Европы к выбору языка намного более рационально, чем в период «национального романтизма». Это проявилось, во-первых, в том, что информанты признают пользу применения английского в ряде ситуаций, разграничивая практический и идеологический моменты в вопросе выбора языка. Во-вторых, желаемый уровень языковой компетенции в этих двух случаях различен: от английского языка, используемого как lingua franca, участники опроса не требуют «совершенства» или «правильности»; родные же (скандинавские и финский) языки следует, по их мнению, знать на высоком уровне.
Е.О. Опарина
2012.03.016. ВИШНЕВСКАЯ Г.М. ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ БИЛИНГВИЗМ: ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ. - Иваново: Иван. гос. ун-т, 2011. - 224 с. -Библиогр.: с. 198-222.
В работе освещаются актуальные вопросы современной теории билингвизма. Дается анализ особого типа билингвизма - литературно-художественного. В русле литературно-художественного билингвизма автором рассматриваются: феномен писательского билингвизма и феномен переводческого билингвизма.
Книга состоит из введения, трех частей, заключения и списка использованной литературы.
Первая часть «Билингвизм: базовые понятия» включает следующие параграфы: феномен билингвизма, определение билингвизма, виды билингвизма, аспекты билингвизма, лингвистический аспект билингвизма, языковая личность в ситуации билингвизма.
Билингвальные языковые ситуации широко распространены в межкультурной коммуникации и все чаще становятся объектом пристального внимания ученых. К настоящему времени накоплен большой опыт изучения явлений билингвизма, способствовавший созданию теории билингвизма в русле теории языковых контактов.
Языковые контакты признаются одним из важнейших внешних факторов исторического развития языка в современном языкознании. В современных трудах по билингвизму чаще обсуждаются
