CC BY
33
ками» текстов, которые разворачивают свои смыслы в тех текстах, в которые они помещены. Это свойство, резко повышающее информативный и воздействующий потенциалы ФЕ, отмечается в работах В.Н. Телия. Кроме того, согласно Ю.Н. Караулову и В.В. Красных, фразеологизмы действуют в современной коммуникации как фрагменты прецедентных текстов, восходящие к разным дискурсам.
Г.В. Бобровская анализирует одно из проявлений культурной нагруженности фразеологизмов - их презентационно-коммуника-тивную роль. Предпочтение ФЕ из определенных дискурсов-источников дает возможность составить впечатление о «речевом паспорте» авторов и адресатов текстов. Исследуется одна из групп ФЕ в печатных публицистических текстах - «книжные» по стилистической окраске фраземы, источниками которых являются античный мифологический, библейский и литературный дискурсы. Употребление таких фразем, как каинова печать; философский камень; идти как на Голгофу, происходит из стремления продемонстрировать свою эрудицию при расчете на достаточно эрудированного адресата-читателя. Эти функции ФЕ автор статьи называет имиджевой и идентифицирующей (вторая аналогична тому, что Г.Г. Слышкин называет парольной функцией, а П.Б. Паршин - опознавательной). Таким образом, подчеркивается, что понимание значения тех или иных фразеологизмов свидетельствует об общности фоновых знаний и ценностных координат автора публицистического текста и его читателей.
Е.О. Опарина
2012.02.035. БАЙРАМОВА Л.К. СЧАСТЬЕ И НЕСЧАСТЬЕ КАК ЦЕННОСТЬ И АНТИЦЕННОСТЬ ВО ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЕ. - Казань: Центр инновац. технологий, 2011. - 276 с.
В монографии на материале фразеологии русского, татарского и английского языков в аспекте философии и лингвоаксиологии анализируются фразеологические парадигмы ценностей и антиценностей: счастье - несчастье, смех - плач. С точки зрения аксиологического параметра исследуются поверхностные и глубинные структуры фразеологизмов, формирующие аксиологический вектор сопоставляемых фразеологизмов. Во второй части монографии представлен аксиологический словарь исследованных фразеологи-
ческих диад, который имеет специфическую структуру: вводится понятие слотовой структуры фразеологической парадигмы, в которой слоты выполняют роль своеобразного общего семантико-дефиниционного знаменателя входящих в них фразеологизмов, а сама слотовая структура в своей основе универсальна и ее конкретное «раскодирование» фразеологизмами указывает на универсальность и уникальность фразеологических систем языков.
В своих лингвоаксиологических исследованиях по фразеологии автор использует терминологию «ценности» и «антиценности» и исходит из того, что основные ценности и антиценности могут быть отражены в десяти диадах, каждая из которых представлена в виде двух блоков, раскрывающих ценности и антиценности, закодированные в сознании, культуре социумов и нашедшие отражение во фразеологизмах разных языков, в частности русского, татарского и английского. Это следующие конвенциональные ценности и антиценности: 1) Жизнь - Смерть; 2) Здоровье - Болезнь - витальные ценности и антиценности (<лат. Vita - жизнь, vitalis - жизненный); 3) Счастье - Несчастье - гедонистическая ценность / антиценность (<греч. Hedone - удовольствие, в философии гедонизм -этическое направление, рассматривающее чувственную радость, удовольствие, наслаждение как мотив, цель или доказательство всего нравственного поведения).
По мнению автора, аксиологические фразеологизмы, т.е. фразеологизмы, репрезентирующие ту или иную ценность / антиценность, обладают положительным аксиологическим вектором (если они связаны с антиценностью) и образуют аксиологическую парадигму - класс аксиологем (ценностей и антиценностей), противопоставленных друг другу и объединенных по наличию у них аксиологического вектора (положительного или отрицательного), который может изменяться в процессе становления и функционирования той или иной ценности. Возможно и совмещение обоих векторов в одном фразеологизме.
Например, фразеологизм высасывать из пальца (что), означая «говорить, утверждать что-либо без каких-либо оснований, не опираясь на факты, выдумывать, придумывать что-либо», имеет отрицательный аксиологический вектор, но на этапе его становления он имел положительный аксиологический вектор, ибо в его основу
легло «древнее представление о пальце как своеобразной замене соска материнской груди».
Английский фразеологизм the primrose path of dalliance -«путь наслаждений, стезя утех» (букв. Путь первоцвета), обладая положительным аксиологическим вектором, впоследствии стал употребляться в значении «линия наименьшего сопротивления, приводящая к несчастью» т.е. стал употребляться с отрицательным аксиологическим вектором, обозначая антиценность - несчастье.
Татарский фразеологизм Хэсрэт Хэсэн - человек, принимающий близко к сердцу чужое горе, готовый разделить его и помочь в беде, с одной стороны связан с отрицательным аксиологическим вектором (о чем говорит его имя Хэсрэт, означающее 'горе, печаль, скорбь), а с другой - с положительным аксиологическим вектором, ибо Хэсрэт Хэсэн опечален судьбой несчастных людей и живет заботой о том, как им помочь.
Корреляция аксиологических фразеологизмов с той или иной ценностью / антиценностью определяется через дифиницию фразеологизма. Кроме того используется такой признак фразеологизма, как симметризм / асимметризм его формы и содержания, который раскрывает корреляцию поверхностного уровня фразеологизма с его глубинным уровнем, т.е. эксплицитной / имплицитной информацией, заключенной во фразеологизме. При этом используется сравнение этих двух характеристик фразеологизма, раскрывающих несколько возможных комбинаций его формы и значения: 1) фразеологизм имеет компонент, значение которого предопределяет значение фразеологизма в целом: играть в молчанку - «молчать», 2) фразеологизм имеет компонент-символ (рот - символ речи) - открыть рот «начать говорить» и др.
Соотнесенность фразеологизмов с той или иной ценностью имеется и на глубинном уровне. Если на поверхностном уровне -компоненты фразеологизма и эксплицитная информация, то на глубинном уровне - имплицитная информация, связанная с этимологическими, мифологическими источниками фразеологизмов, их прототипами. Некоторые аксиологические фразеологизмы заключают в себе оба компонента (поверхностный и глубинный), другие -только один из них. Компоненты фразеологизма и его этимология, прототипы являются аксиологическими маркерами: поверхностными и глубинными.
Автор полагает, что сопоставлением русских, татарских и английских фразеологизмов, репрезентирующих одну и ту же ценность / антиценность, устанавливается эквивалентность, универсальность, уникальность компонентов аксиологической фразеологической парадигмы.
Обобщение исследованного материала позволяет автору говорить о том, что счастье, репрезентируемое фразеологизмами, представляется многогранным понятием, а сами фразеологизмы указывают на счастье как ценность и характеризуются положительным аксиологическим вектором.
В то же время счастье имеет и отрицательную сторону (Бедность учит, счастье - портит, англ. Great happiness - great danger -Великое счастье - великая опасность). И некоторые фразеологизмы о счастье характеризуются отрицательным аксиологическим вектором или совмещают оба вектора - положительный и отрицательный.
В целом фразеологизмы о счастье отражают представление о том, какой должна быть счастливая жизнь человека, что именно является для него благом. Поэтому понятие о счастье имеет «нормативно-ценностный характер», а фразеологизмы, репрезентирующие его, отражают ценности. Л.К. Байромова приходит к выводу, что фразеологизмы о счастье глубоко аксиологичны.
В отличие от понятия «счастья», которое многопланово исследовано философами, понятие «несчастье» не имеет своей дефиниции в философских и энциклопедических словарях.
Фразеологизмы о несчастье, как и о счастье, отражают понимание несчастья как объективного явления, не зависящего от человека: невезение, неудачи, неудачное стечение обстоятельств, несчастный случай, несчастная судьба, разбитые надежды и т.п.
Фразеологизмы, репрезентирующие антиценность несчастье, отражают и субъективное представление несчастья, которое раскрывается в двух аспектах - 1) как представлен несчастный человек и 2) как человек переносит несчастье (его обуревает целая гамма отрицательных чувств), которые вызваны несчастьем.
Автор отмечает, что ценность «счастье» и антиценность «несчастье» тесно связаны с другими ценностями и антиценностями, среди которых: «смех» (ценность) - «плач», слезы (антиценность).
Аксиологически смех имеет положительную ценность, но он многозначен. Он раскрывает радость, сияние души человека. Рус-
ские, татарские и английские фразеологизмы со значением смеха, оттеняя ценность юмора, выражают радость жизни. В то же время фразеологизмы - мефистофильский смех, тат. астыртын колу (смеяться исподтишка), ачы колу (горький смех) отражают иное предназначение смеха - выражение коварства, сарказма, а в некоторых фразеологизмах со значением смеха выражается глупость (Из дурака смех плачем прет). Фразеологизмы со значением смеха, ак-сиологически неоднозначного, маркируются неоднозначно, выражая ценностные и антиценностные эмоции.
Проведенное исследование показывает, что в целом русские, татарские и английские фразеологизмы о смехе и улыбке выражают в основном ценностные категории (здоровье, жизненность, счастье, радость и т.п.) за некоторым исключением, когда они раскрывают грубость, лицемерие, глупость и другие антиценностные категории.
В аксиологической диаде смех - плач плач выражает антиценность. Плач связан с болью, горем, с душевным потрясением, сопровождается слезами и составляет антиценностную компоненту. Эта аксиологическая суть плача нашла отражение и во фразеологии русского, татарского и английского языков.
Аксиологически положительный статус фразеологизмов со значением смеха или плача, на первый взгляд, распределяется в пользу фразеологизмов смеха (они выражают ценность, полезность смеха), но семантика некоторых фразеологизмов со значением плача уравнивает их с фразеологизмами о смехе, ибо и смех может иметь отрицательный статус - Смех до плача доводит.
Вторая часть монографии - фрагменты «Аксиологического фразеологического словаря» русских, татарских, английских фразеологизмов со значением счастье, несчастье, смех, плач (1400 единиц). Новизна и специфика словаря состоит в том, что фразеологический материал представлен в нем в виде диад, указывающих на ценности (в данном исследовании - счастье, смех) и антиценности (несчастье, плач). Аксиологические фразеологизмы, репрезентирующие ценности и антиценности, систематизируются в диадах в виде фразеологических парадигм гиперонимных аксилогем (счастье, несчастье, смех, плач), которые расшифровываются гипонимами двух уровней - гипонимами - гипонимными слотами (< англ. Slot - щель), эти слоты (буквально щели) заполняются гипонимами -
фразеологизмами (в данном исследовании русскими, татарскими и английскими фразеологизмами со значением счастье, несчастье, смех, плач) и выполняют функцию своеобразного общего семанти-ко-дефиниционного знаменателя входящих в них фразеологизмов, каждый из которых имеет свою индивидуальную дефиницию.
В заключение подчеркивается, что предлагаемая в исследовании структура словаря обладает особой потенциальной силой, ибо построенные слоты охватывают широкий спектр гипероним-ной аксилогемы и могут заполняться фразеологизмами любого языка. Сама слотовая структура в своей основе универсальна, а ее конкретное раскодирование фразеологизмами раскрывает универсальность фразеологических систем представленных языков.
Е.А. Казак
СТИЛИСТИКА
2012.02.036. КАНАФЬЕВА А.В. РИТОРИЧЕСКОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ: ФОРМЫ, СЕМАНТИКА, ФУНКЦИИ. - М.: МГОУ, 2011. -200 с. - Библиогр.: с. 184-196.
Монография содержит введение, три главы («Модели риторического высказывания», «Семантика риторического высказывания», «Функции риторического высказывания» и заключение. В монографии описываются модели, семантика и функции риторических высказываний, имеющих условно вопросительную форму, специфическую интонацию и риторические форманты. Исследуемые риторические высказывания представляют собой особый сегмент синтаксического строя русского языка. Рассматриваются также главные свойства данного экспрессивно-эмоционального феномена русского синтаксиса.
Во введении представлены теоретические предпосылки данного исследования. Объектом описания в работе являются высказывания, рассматриваемые в грамматиках как примыкающие к функциональному типу вопросительных предложений, но отличающиеся от последних условностью вопросительной формы и отсутствием вопросительного содержания. В синтаксических описаниях они именуются либо как несобственно вопросительные (отрицательные или утвердительные) предложения, либо как вопросительные риторические предложения, либо как риторические
