CC BY
27
и «ЭмТиЭн» контролируют более 50% рынка в 20 африканских странах.
Использование сотовой связи имеет и местные особенности. Так, «в деревнях Буркина-Фасо неграмотные крестьяне пользуются помощью молодых посредников для написания СМС-сообщений, звонят они редко» (с. 108).
Несмотря на относительно широкое распространение, ИКТ остается малодоступным. На 2009 г. стоимость средних услуг пользования сотовой связью варьировалась от 8 долл. США на Маврикии до 37 долл. США в Буркина-Фасо. В Дакаре стоимость АЦАЛ-связи при неограниченном объеме получаемой информации - безлимитном тарифе составляла от 72 тыс. до 39,2 тыс. франков КФА (с. 109).
Как отмечает автор, «развитие средств ИКТ создает парадоксальную ситуацию, когда в деревнях, подключенных к Интернету и имеющих параболическую антенну, женщины продолжают толочь рис вручную и имеют на голове следы от переноски тяжести на большие расстояния» (с. 110). Возможности качественного развития экономики при широком внедрении средств ИКТ остаются для африканских стран пока под вопросом.
В. С. Олишевко
ВЛАСТЬ
2012.02.014. БАРФИЛД Т. АФГАНСКАЯ ЭТНИЧЕСКАЯ ГОЛОВОЛОМКА. ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ ПЕРЕД ВЫВОДОМ ВОЙСК США.
BARFIELD Th. Afghanistan's ethnic puzzle. Decentralizing power before the U.S. withdrawal // Foreign affairs. - N.Y., 2011. - Vol. 90, N 5. - P. 54-65.
Т. Барфилд (Бостонский университет, США) считает, что неэффективность центральной власти в Афганистане порождает общее недовольство населения и способствует, как это уже случалось в прошлом, усилению этнических связей и региональной солидарности. В 2001 г. афганцы из всех районов и этнических групп так жаждали установления мира в стране, что были согласны на восстановление центральной власти при ее известном несовершенстве. Сегодня отношение к правительству в Кабуле изменилось. Если
США с союзниками (прежде, чем их войска покинут страну) не сумеют помочь в проведении реформ по реорганизации системы власти, усилия Запада, направленные на создание стабильного Афганистана, окажутся потраченными впустую.
Население Афганистана представлено семью крупными этническими группами. Это пуштуны, таджики, хазарейцы, узбеки, аймаки, туркмены и белуджи. Пуштуны считаются большинством, хотя их реальная численность, по мнению аналитиков, колеблется между 40 и 45% населения. Однако в разных районах доминируют свои этнические группы: на юге и востоке - пуштуны, на северо-востоке и западе - таджики, в центре - хазарейцы, на северо-западе -узбеки. При этом с политической точки зрения этническая принадлежность является скорее внешним признаком и не имеет серьезного практического значения. Большинство афганцев осознают себя главным образом через принадлежность к роду, деревне, району. Среди непуштунов, например, землячество является более важным фактором, чем этническая принадлежность. Так, представители разных общин из одного и того же населенного пункта часто демонстрируют большую солидарность, чем соплеменники из разных концов страны. Для Афганистана полиэтничность является нормой, сохраняющейся уже более 250 лет. В течение этого времени имели место конфликты на этнической почве. Однако их содержание сводилось к проблеме политического доминирования одной из этнических групп и подчиненного положения остальных, а не к завоеванию каждой группой исключительного контроля над своей территорией.
С VI и до середины XVIII в. территория Афганистана делилась между империями Центральной Азии, Индии и Ирана. Их правители перепоручали большинство властных функций посредникам, которые чаще всего рекрутировались из локальных элит. Такая традиция сохранялась и после того, как в середине XVIII в. контроль над страной установила пуштунская династия Дуррани. Коренным образом ситуация изменилась с приходом Аб-дуррахмана (1880), известного как Железный эмир. Период покорения страны, во время которого было подавлено 40 восстаний и убито более 100 тыс. человек, длился 15 лет (с. 57). Абдуррахман покончил с региональной автономией и сконцентрировал политическую власть в Кабуле. Пуштуны стали привилегированной в по-
литическом отношении группой, таджики утвердились на административных должностях. Лидеры узбеков, аймаков и туркменов исчезли из публичной деятельности даже в своих регионах, хазарей-цы подверглись дискриминации. Несмотря на чрезвычайную сложность задачи, все последующие режимы пытались сохранить централизованное государство.
Хотя в XX в. этнические конфликты играли определенную роль в афганской политике, они никогда не были причиной коллапса государства. Причины падения большинства режимов коренились в сфере идеологии. Типичной была ситуация острого конфликта между модернизаторскими устремлениями столичной элиты и консерватизмом провинции. «Шахам и коммунистам из пуштунов противостояли провинциальные пуштунские муллы и шейхи племен; персоязычной прогрессивной интеллигенции Кабула противостояли консервативные крестьяне, говорившие на том же языке» (с. 58). Когда возникала угроза традиционному образу жизни и основам веры, недовольные объединялись, легко преодолевая этнические границы. Что касается носителей модернизации, то они всегда допускали одни и те же ошибки: переоценивали значение декретов в деле осуществления коренных преобразований, но недооценивали значение таких факторов, как военная сила и административные меры1.
Характерно, что провинциальные мятежники, нацелившись на свержение правительства в Кабуле, могут довольно долго сохранять единство. Однако им не хватает внутренней сплоченности для создания собственного стабильного режима. Пока ощущается общая опасность или пока есть общая цель, разные этнические группы забывают о существующих между ними противоречиях.
1 «Впервые этот конфликт фатальным образом проявил себя в 1929 г., когда убежденный реформатор Аманулла-хан был свергнут в результате мятежей сельского населения после объявления о масштабных преобразованиях в социальной и правовой областях. Через два поколения, в 1978 г., имел место аналогичный конфликт, когда Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА) провозгласила радикальное изменение социальной и экономической политики, чем немедленно оттолкнула от себя афганскую деревню» (с. 58).
Когда эта общая цель уже достигнута, конфликт может возникнуть вновь1.
Можно говорить о существовании некоей закономерности: афганские правительства свергаются путем мятежа, а новый стабильный режим устанавливается в результате гражданской войны. Именно по такой модели события развивались в конце XX в. Моджахеды начали борьбу против правительства НДПА, и после его падения в апреле 1992 г. началась гражданская война. У этой войны не было идеологической основы. Это была борьба этнических и региональных группировок между собой за собственные интересы. «Конфликт, который внешне выглядел как этнический, в реальности представлял собой борьбу за политические, экономические и военные ресурсы. Этот факт объясняет, почему во время гражданской войны происходили частые перегруппировки внутри альянса и вопиюще отсутствовала сплоченность внутри каждой этнической группы» (с. 60). Единственная проблема, которую с натяжкой можно назвать этнической, сводилась к тому, что непуштуны пытались разрушить дискриминировавшую их традиционную этническую иерархию и вернуться к давней практике региональной автономии. К 1994 г. в отсутствие сплоченности среди пуштунов гражданская война зашла в тупик: каждая группировка была способна удерживать собственную территорию, но не могла выйти за ее пределы.
Патовую ситуацию нарушило исламское движение Талибан, сумевшее прекратить клановую междоусобицу и добиться объединения на религиозной основе. Теоретически Талибан мог бы объединить страну, если бы среди его руководителей и членов так явно не преобладали пуштуны. Непуштунов возмущали этнический шовинизм и слишком жесткая тактика движения. Поэтому, когда в
1 «Эта динамика проявилась особенно явно, когда в 1929 г. консервативные таджики (с севера от Кабула) и пуштунские племена (из восточного Афганистана) заключили союз, чтобы свергнуть Амануллу. Однако бывшие союзники стали противниками, когда лидер таджиков Хабибулла Калакани провозгласил себя эмиром Афганистана. Те же самые пуштунские племена, которые только что изгнали Амануллу с трона, вновь сплотились для борьбы. Спустя десять месяцев силы пуштунов разбили Хабибуллу и поставили во главе Афганистана своего командира, Мухаммеда Надир-шаха. Восстановив традиционную этническую иерархию и отказавшись от реформ Амануллы, Надир и его потомки мирно правили Афганистаном последующие 50 лет» (с. 59).
2001 г. в борьбу с талибами вступили США, непуштунские группировки встали на их сторону и помогли выдворить талибов из Афганистана.
На общенациональном уровне поражение Талибан привело к возникновению вакуума власти. Влияние региональных лидеров снова возросло, но никто из них не выступил против идеи формирования нового центрального правительства. Подготовительная работа в этом направлении длилась несколько лет и отличалась стремлением к сотрудничеству. Особого внимания заслуживают следующие обстоятельства: лидеры Северного альянса, способствовавшие разгрому талибов, не стали создавать правительство в одностороннем порядке; пуштуны не понесли наказания за прежние симпатии к Талибану; ни одна из группировок не выступила в роли спойлера. Несмотря на то что многие непуштунские группировки в стремлении к большей автономии не сразу согласились с проектом конституции, никто из них не захотел стать зачинщиком спора. Главой государства стал Карзай (пуштун из Кандагара), но министерские посты были поделены между представителями разных этнических групп. «Новая власть представляла собой брак по расчету, а не по страстной любви» (с. 61).
Дефектом нынешней государственной системы Афганистана является отсутствие партий и политической конкуренции. Как следствие, происходит укрепление неполитических связей, основанных на семейной, региональной или этнической принадлежности. За неимением альтернативы афганский парламент быстро раскололся на «пуштунский» и «непуштунский» блоки, а министерства стали этническими вотчинами. Главным противником легальной деятельности партий и формирования парламента на основе партийного представительства является сам президент Карзай, считающий, что партии разрушают национальное согласие.
Еще одним пороком государственной системы является то, что все назначения (вплоть до уровня округов) делаются единолично Карзаем. Его назначенцы, злоупотребляющие властью или стравливающие между собой представителей разных этнических групп, способствуют возникновению враждебности по отношению к центральному правительству, особенно в тех местах, где сильны традиции автономии. Когда в 2005 г. на юге Афганистана вновь появились талибы, они воспользовались общим недовольством, а
также убежденностью в том, что Карзай заботится не о национальных интересах, а использует семейные связи для поощрения союзников и наказания соперников.
США, которые в 2014 г. собираются вывести из страны свои войска и передать всю полноту ответственности афганскому правительству, следует внимательнее отнестись к внутренним проблемам Афганистана. В государстве, которое возникнет после ухода войск США и НАТО, этнический фактор будет играть не последнюю роль. «В настоящий момент все непуштуны боятся, что Кар-зай заключит против них сделку с пуштунским крылом Талибана. Они также уверены, что подобная сделка не будет соответствовать реальному раскладу сил, но может стать предвестником возвращения Талибана. Вместо того чтобы вновь вступить в кровавую гражданскую войну, как это было в 1990-х годах, афганские непуштуны могут отказаться жить в едином государстве и отколоться, предоставив талибам бороться за власть с другими талибами на юге и востоке. Подобный сценарий неизбежно приведет к дестабилизации в тех районах Пакистана, где пуштуны составляют большинство, и будет способствовать возникновению обширных неуправляемых приграничных территорий, где воцарится анархия и создастся благоприятная почва для деятельности различного рода террористических групп» (с. 63).
Предотвратить такой сценарий еще возможно, так как рост значения этнических и региональных связей объясняется главным образом отсутствием альтернативы. США следует убедить Карзая обеспечить правовую основу для деятельности политических партий. Необходимость такой реформы очевидна, так как выступающие в личном качестве кандидаты в настоящее время получают на парламентских выборах менее 20% голосов избирателей, числящихся в округе. Если члены афганского парламента перестанут отражать географические и этнические особенности электората, а займутся отстаиванием позиции своих партий, эффективность этого института только возрастет. Наличие в нем разных политических группировок, включая Талибан, позволит мирным и законным путем бороться за представительство на национальном уровне. Именно такое положение вещей, а не закулисные договоренности руководства страны с талибами, способно обеспечить стабильность власти.
США также следовало бы убеждать Кабул в необходимости передать часть властных полномочий на уровень провинций и округов. Граждане должны получить возможность самостоятельно выбирать местное руководство. Последнее должно быть наделено правом собирать локальные налоги для финансирования местных нужд. Выборы губернаторов и глав округов могут стать наиболее безболезненной формой сотрудничества с Талибаном.
Важнейшей, но трудноосуществимой задачей США и их союзников является обеспечение соблюдения требований конституции при смене власти в Афганистане. Известно, что полномочия нынешнего президента Карзая (второй срок) истекают в 2014 г. Известно также, что еще ни один афганский лидер не уступал своего места добровольно. В Афганистане считают, что Карзай попытается сохранить за собой президентство, несмотря на положения конституции. Многие афганцы убеждены, что без давления со стороны Запада решить проблему смены власти невозможно. Представители западной коалиции должны употребить все свое влияние на то, чтобы убедить Карзая создать прецедент передачи власти преемнику с соблюдением конституционных требований. Для этого необходимо снять запрет на деятельность партий, чтобы привести на политическую сцену новое поколение афганцев.
Все эти меры следует принимать уже сейчас, а не откладывать до 2014 г. В противном случае о мире в стране не может быть и речи. «Хотя история показывает, что этнические и региональные группировки в Афганистане неизменно мобилизуются на борьбу при возникновении угрозы их интересам, такая реакция есть проявление прагматизма, а не имманентной враждебности или национализма. Лучший путь избежать конфликта и тем самым создать более стабильный Афганистан, - учесть эти интересы до, а не после возникновения конфликта» (с. 65).
Н.Б. Шувалова
2012.02.015. АТЦОРИ Д. А. ГРАМШИ И «АРАБСКАЯ ВЕСНА». ATZORI D. Gramsci und die arabischen Frühlinge // Argument. - B., 2011. - Jg. 53, H 4. - S. 491-493.
Автор делает попытку применить идеи, высказанные А. Грамши в «Тюремных тетрадях», для анализа последних событий на Арабском Востоке. Разработанное А. Грамши понятие «дик-
