CC BY
19
изменений в распределении экономической власти и необходимость более сбалансированного управления мировой экономикой, особенно в том, что касается международных финансовых институтов. Они должны также участвовать в урегулировании и стабилизации мировой валютной системы. Администрации США необходимо найти ответ на вызов - как примирить внутренние экономические приоритеты с возросшими международными обязательствами.
Е.Е. Луцкая
2011.02.016. ГРОС Д., АЛСИДИ С. ВОЗДЕЙСТВИЕ
ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА НА РЕАЛЬНУЮ ЭКОНОМИКУ. GROS D., ALCIDI C. The crisis and the real economy // Intereconomics. - Hamburg, 2010. - Vol. 45, N 1. - P. 4-10.
Нынешний кризис, отмечают авторы, был вызван комбинацией двух пузырей: ценового - рост цен на активы, в первую очередь на недвижимость, и кредитного - чрезмерно высокий уровнь левериджа. При этом кризис был глобальным благодаря высокому уровню интеграции финансовых рынков, что способствовало резкому росту их волатильности и интеграции мировых сетей предложения, вследствие чего внезапное падение спроса в некоторых странах, особенно на капиталоемкие товары, привело к снижению объема мировой торговли. Таким образом, кризис повлиял даже на те страны, в которых не было отмечено признаков пузырей, например, на Германию (где цены на жилье и уровень левериджа не повышались).
Анализируя межстрановые различия потерь от кризиса, авторы, в первую очередь, рассматривают два возможных способа измерения потерь ВВП в результате кризиса. Первый - это оценка потенциального роста ВВП при условии отсутствия пузырей. Для стран ЕС использовались данные Европейской комиссии (на конец 2009 г.), согласно которым в 2007 г. разрыв между реальным и потенциальным ростом ВВП составил 2,5%. Если предположить, что этот разрыв является следствием вздутия пузырей, то можно сделать вывод, что данный фактор сказался на увеличении среднегодового темпа роста на 0,5% в 2004-2008 гг. В соответствии с прогнозами МВФ, европейская экономика еще не вернулась к темпам роста, которые были бы возможны при отсутствии пузырей (с. 4-5).
Альтернативный и, по мнению авторов, более корректный способ измерения потерь от кризиса по показателю ВВП - это оценка расхождения (в процентах) между текущими прогнозами МВФ уровня реального ВВП в 2014 г. и соответствующими прогнозами на ту же дату, сделанными на пике пузыря при допущении, что пузырь не лопнет. Расчеты свидетельствуют о том, что величины потерь от кризиса в странах ЕС и США были весьма близкими -соответственно 5,5 и 6,5% (с. 5).
По мнению авторов, при межстрановом сопоставлении потерь от кризиса динамика ВВП не является достаточно полным и адекватным показателем. Более надежными представляются показатели динамики уровней потребления и занятости. Особенно важны эти показатели для стран ЕС, отличающихся значительной разнородностью применяемых моделей экономического роста. Так, в Германии огромное положительное сальдо платежного баланса позволило сохранить уровень потребления во время кризиса практически неизменным, несмотря на сокращение ВВП на 5%.
В США противоположная картина. Хотя темпы падения ВВП были меньшими (согласно данным МВФ, 3-4%), уровень потребления существенно сократился. В 2009 г. американская экономика начала выходить из кризиса, и ВВП в целом за год возрос на 2%, тогда как уровень внутреннего спроса упал на 5% (за счет падения производства и инвестиций, а также сокращения чистых платежей из-за границы). На долю потребления в США приходится около 70% ВВП. В докризисные годы потребление ежегодно росло на 2,5-3%, в период кризиса темп стал отрицательным - (-1-2%) (с. 6).
Сравнивая Германию и США, авторы приходят к выводу, что в долгосрочном плане уровень потребления в Германии останется на стабильном уровне, даже при вялой динамике ВВП, тогда как в США он будет падать и в условиях уверенного оживления. Причина различий между этими странами кроется в особенностях финансирования потребления. В отличие от американских, немецкие потребители не полагаются на кредиты и вздутые цены на жилье для обеспечения своих расходов. Поэтому сокращение доступа к кредитам и падение цен не отразились на уровне стабильности потребления в Германии.
Что касается второго показателя, позволяющего судить о масштабе воздействия кризиса, - уровня безработицы, то и здесь
межстрановые различия весьма существенны. В Германии безработица практически не увеличилась; прирост составил всего 0,3 процентных пункта (пп) - 7,2% в октябре 2007 г. до 7,5% в октябре 2009 г., тогда как в США на 4,4 пп за тот же период - с 5,8 до 10,2% и в Испании на 8 пп - с 11,4 до 19,3% (с. 6). Причина более благополучного положения на рынке труда Германии - значительные инвестиции немецких предпринимателей в повышение квалификации рабочей силы. Финансирование занятости квалифицированных рабочих (в том числе занятых неполное рабочее время) сохранялось в Германии и на пике кризиса. Многие европейские страны придерживаются таких же стандартов на рынке труда. Однако, например, Испания отличается тем, что большая часть прироста занятости в последнее десятилетие приходилась на долю низкоквалифицированных рабочих в строительстве и индустрии туризма.
Таким образом, делают вывод авторы, комбинированный индекс, объединяющий показатели потребления и безработицы («индекс счастья») дает возможность получить более адекватную (чем при использовании показателя ВВП) характеристику воздействия кризиса на реальную экономику. В целом по этому индексу ЕС лишь немного превосходит США. Однако в пределах зоны евро различия существенны. В наилучшем положении находится Германия, в наихудшем - Испания, тогда как Италия и Франция занимают промежуточное положение.
Особенности глобального финансового кризиса предопределяют выбор точки отсчета при анализе его воздействия на реальную экономику. Было бы неправильно, утверждают авторы, исследовать изменения экономических переменных начиная с момента возникновения кризиса. Более важным является понимание движущих сил возникновения пузырей. Любой другой подход дает ошибочное представление о том, что глобальная экономика, начав восстанавливаться, должна быстро достичь докризисного уровня.
Последствия нынешнего кризиса существенно отличаются от последствий обычного циклического кризиса. Так, если обычно отмечается положительная корреляция между динамикой основных экономических показателей в предкризисный и посткризисный периоды, то теперь эта корреляция отрицательная. Например, в странах ЕС зафиксирована отрицательная корреляция между уровнем
потребления в 2009-2010 гг. и в течение двух последних предкризисных лет: потребление наиболее сильно падает в тех странах, где оно наиболее заметно возросло в период бума. Страны Балтии представляют собой крайний случай - потребление здесь в 20042007 гг. росло темпами, определяющимися двузначной цифрой, и такими же темпами оно падает в настоящее время. По контрасту с этими странами в Германии уровень потребления как в период бума, так и после кризиса, оставался стабильным.
Подобная динамика характерна и для всех основных экономических показателей - выпуск продукции, инвестиции и др. Тот факт, что, несмотря на оживление финансового рынка, показатели инвестиций и потребления не возвращаются к своим средним докризисным величинам, обусловлены, по мнению авторов, следующими причинами:
1) ограничениями, связанными с плохим состоянием балансов (balance sheet constraints). Потребители и фирмы, обремененные задолженностью по кредитам, не могут позволить себе поддерживать прежний уровень потребления и инвестиций, пока не выплатят все долги. Правда, это не относится к домохозяйствам в странах зоны евро - в среднем их нельзя считать «перекредитованными»;
2) кредитным бумом, который был столь длительным, что домохозяйства и фирмы сумели обеспечить себе значительный запас товаров длительного пользования (особенно в странах - новых членах ЕС) и материальных активов (с. 9).
Современный кризис, считают авторы, следует анализировать с учетом особенностей предшествующего спекулятивного бума. При измерении потерь от кризиса некорректно оперировать только показателем сокращения ВВП. Посткризисное развитие нужно сравнивать с состоянием экономики в докризисный период, а не с тем, что было в момент краха пузыря.
Рассматривая кризис как жесткое урегулирование пузыря, авторы делают предположение, что экономическое оживление будет зависеть не только от того, как скоро финансовые рынки вернутся к «нормальному» состоянию, но и от величины чрезмерного экономического потенциала, созданного в период бума. Поскольку излишние мощности имеются в настоящее время во многих секторах экономики, инвестиционная активность может оставаться вялой в течение какого-то времени в будущем. Наследство, оставлен-
ное бумом, в большей мере, чем официальные «стимулирующие» программы, будет определять скорость и продолжительность оживления.
Е.Е. Луцкая
20011.02.017. БЮССЬЕР М. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ, ЗАРАЖЕНИЕ И ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС.
BUSSIÈRE М. Liens économiques, contagion, et la crise financière // Bull. de la Banque de France. - P., 2010. - N 180. - Mode of access: http://www.banque-france.fr/fr/publications/telechar/bulletin/etu180-4.pdf
В статье сотрудника Дирекции исследований и международных и европейских отношений Банка Франции дан обзор материалов международной конференции, состоявшейся в Париже в январе 2010 г. Причины нынешнего финансового кризиса сложны и многообразны. На конференции отмечалось наличие причинной связи между значительными диспропорциями в мировой экономике в докризисный период и кризисом. Некоторые участники подчеркивали роль низких обменных курсов валют, искусственно поддерживаемых в ряде стран с формирующимся рынком (СФР), что позволяло США пользоваться дешевым импортом из этих стран и таким образом финансировать пузырь на рынке недвижимости.
О. Бланшар (O. Blanchard), отметив влияние кризиса на СФР, указал на первостепенное значение торговых и финансовых связей в распространении шоков. Стратегия накопления официальных валютных резервов, проводимая некоторыми странами, оказалась неэффективным антикризисным инструментом. Дж. Вентура (J. Ventura) и А. Мартен (A. Martin) полагают, что шок, положивший начало кризису, должен быть интерпретирован как крах доверия инвесторов. Подобная интерпретация кризиса естественно приводит к необходимости изучения финансовых связей между странами, хотя эти связи измерить трудно.
Л. Голдберг (L. Goldberg) отметила роль мультинациональ-ных банков в распространении кризиса особенно на СФР. Шок ликвидности в развитых странах распространяется на СФР по трем следующим каналам: сокращение транснациональных потоков, уменьшение кредитов, предоставляемых филиалами своим клиентам в СФР, снижение суммы займов местным банкам.
