CC BY
10
лечения, не склонны предлагать людям новые поводы для скептического отношения к докторам, не говоря уже о том, как разочарование общества может сказаться на финансировании исследований. Дж. Иоаннидис не разделяет эту позицию: «Если мы не говорим обществу об этих проблемах, то чем мы лучше тех, кто не является ученым, но утверждает, что может лечить. Если лекарство не лечит, и мы не знаем, как бороться с болезнью, почему не сказать об этом? Некоторые опасаются, что финансирование исследований может сократиться, если мы перестанем утверждать, что мы можем находить чудесные способы излечения. Но если мы на самом деле не можем творить чудеса, как долго мы сможем дурачить публику? Наука - это, возможно, самое фантастическое достижение в человеческой истории, но это не значит, что мы имеем право преувеличивать наши достижения» (с. 10-11). Ошибаться в науке возможно и даже необходимо - в той мере, в какой ученые признают свои ошибки и открыто сообщают о них вместо того, чтобы маскировать их под успехи, а затем идут дальше, пока им не случится осуществить следующий прорыв. Но до тех пор пока карьеры в науке будут зависеть от генерирования потока исследований, «наряженных» так, чтобы выглядеть более правильными, чем они есть на самом деле, ученые будут продолжать делать именно это.
Б.Г. Юдин
2011.02.004. ХОЛМБЕРГ Т., ИДЕЛАНД М. СЕКРЕТЫ И ЛОЖЬ: «СЕЛЕКТИВНАЯ ОТКРЫТОСТЬ» В УСТРОЙСТВЕ ДЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТОВ НА ЖИВОТНЫХ.
HOLMBERG T., IDELAND M. Secrets and lies: «Selective openness» in the apparatus of animal experimentation // Public understanding of science. - 2010. - 26 August. - DOI: 10.1177/0963662510372584
Ключевые слова: животные и наука; биотехнология и культура; дискурсы науки; понимание науки обществом; научные коммуникации; установки ученых; исследования науки и технологий.
М. Иделанд - этнолог, читает лекции в Университете Мальмё (Швеция). Т. Холмберг - социолог, работает в Центре тендерных исследований Университета Уппсалы (Швеция).
Эксперименты на животных - вполне сформировавшийся социальный институт, они практикуются со времен зарождения экспериментальной медицины и сегодня, согласно данным социологических опросов, поддерживаются широкой публикой. Так, в Швеции почти 75% респондентов считают такие эксперименты необходимыми и допустимыми. Тем не менее такая деятельность часто считается спорной; исследователи, ветеринары, лаборанты, члены этических комитетов полагают, что находятся под угрозой. Как надо понимать это расхождение? И как им вести себя перед лицом весьма странной дилеммы? С одной стороны, им необходимо быть открытыми, чтобы создавать у общественности благоприятное впечатление и получать финансирование своих исследовательских проектов. Но с другой - эта открытость потенциально ограничена из-за угроз, порождаемых непониманием со стороны общественности и акциями защитников животных.
Цель исследования, предпринятого в данной статье, - описать, изучить и понять значение и функций секретности и прозрачности в устройстве современного экспериментирования на животных. Авторы предлагают понятие селективной открытости для обсуждения того, как на личностном и институциональном уровнях используются различные стратегии с тем, чтобы контролировать информацию и публичные дискуссии.
В термин «устройство» (apparatus), используемый в статье, входит все то, что имеет отношение к проведению экспериментов на животных: применяемые практики (включая действия как людей, так и животных), организации, социальные институты, юридические нормы и регламенты, дискурс и культуру. Такое «устройство» действует двояким образом: во-первых, производятся некоторые животные организмы, а во-вторых, это делается в рамках того же института, который призван обеспечивать понимание этих продуктов. Оно, таким образом, включает персональные нарративы, локальные практики, организационные культуры, университеты, исследовательские институты и коммерческие компании, национальное и международное право и политику, агентства, финансирующие исследования, научные журналы, этические комитеты, европейские и международные научные общества, такие организации, как Федерация европейских ассоциаций по изучению лабораторных живот-
ных, заводчиков и селекционеров лабораторных животных, организации, защищающие благополучие и права животных.
Данная статья посвящена взаимоотношениям между наукой и обществом в такой сфере, как эксперименты на животных, и тому, какими стратегиями во взаимодействии с публикой пользуются исследователи, лаборанты и члены этических комитетов. Авторы отмечают в этой связи, что сегодня на смену «просветительской» модели взаимоотношений науки и общества приходят новые, более демократичные формы взаимодействия. Согласно просветительской модели (иногда ее называют также дефицитной моделью), «публика - это в целом довольно аморфная масса, которая не располагает достаточными знаниями, знания же призвана обеспечивать наука. Критики дефицитной модели рассматривают ее как идеологию, защищающую автономию науки против общества; при этом общественность исключается из участия в принятии решений по вопросам, касающимся науки и технологий»1. Отмечается также, что эта модель устарела в силу глубоких изменений во взаимоотношениях науки и общества в условиях глобализации, капитализации и демократизации.
В исследованиях по научным коммуникациям дефицитная модель замещается контекстуальной моделью, в рамках которой научное производство не может рассматриваться в изоляции от общества. К. Берчел и соавторы2 говорят о сдвиге от коммуникации «сверху вниз» к двустороннему диалогу.
Многие исследования, связанные с восприятием науки обществом, анализируют то, как публика понимает научные практики и результаты. В данном же исследовании рассматривается то, как ученые и другие лица, вовлеченные в «устройство» экспериментирования на животных, понимают и дискурсивно конструируют «публику». В этом отношении характерно, как установка на прозрачность, транспарентность сочетается с установкой на секретность, сокрытие от публики тех или иных сторон исследовательской деятельности. В «устройстве» экспериментирования на
1 Schiele B. On and about the deficit model in an age of free flow // Communicating science in social contexts / Cheng D. et al. (eds). - P. 93-118. - Berlin: Springer Sciences, 2008. - P. 102.
Burchell K., Franklin S., Holden K. Public culture as professional science. -London: BIOS: London school of economics and political science, 2009.
животных, которое интересует авторов, используются специфические технологии секретности, отличные от тех, что применяются, к примеру, на ядерной установке или в военных исследованиях, хотя некоторые механизмы могут быть и общими. Так, экспериментаторы, работающие с животными, характеризуют антививисекционистов как научных террористов, а себя - как разрабатывающих оборонительные стратегии. Чувствуя недоверие публики, исследователи часто ощущают себя подвергающимися стигматизации.
Вивисекции и эксперименты на животных уже давно вызывают общественное и политическое противостояние. По своей сути «устройство» экспериментирования на животных двусмысленно, поскольку опирается на модернистскую идеологию «исключительности человека». При экспериментировании на животных, которое нередко вызывает споры, как вызывают споры исследования в области ядерной физики или вооружений, секретность становится средством избегания открытых конфликтов.
Стратегии секретности, с одной стороны, и открытости - с другой, применяются и на институциональном, и на личностном уровнях. Университеты и их этические комитеты опираются на свою исторически сложившуюся логику «башни из слоновой кости» и получают легитимность за счет авторитета, так что секретность работает на поддержание status quo во взаимоотношениях между наукой и публикой. В то же время коммерческие компании используют стратегии селективной открытости, которая может применяться в целях пиара.
Если говорить о личностных стратегиях, то и здесь можно выявить некоторые структурные образцы. Один из таких образцов можно охарактеризовать как «внутренние аутсайдеры» - зоотехники, лаборанты, ветеринары и члены этических комитетов из числа непрофессионалов склонны прибегать к стратегии обладания секретами, которых надо стыдиться, и «белой лжи», т.е. утаиванию от собеседника неприятной информации во имя его же защиты. Исследователи, занимающие более высокие иерархические места, чаще говорят об использовании стратегий открытости, чтобы способствовать лучшему пониманию со стороны публики. Эти нарративы исполнены отваги, преданности и ценности поиска истины, т.е. тех культурных элементов, которые вполне гармонируют с общепринятыми образами ученых в парадигме науки как авторитета. Уче-
ные, занимающие более высокие позиции, чаще склонны обращаться к публике с уверенностью в том, что они - в силу того что другие не обладают такими познаниями о лабораторных реалиях -знают больше других.
Те, кто вовлечен в проведение экспериментов на животных, общаясь с публикой, принимают на себя риск неверного понимания публикой того, что они делают, и угроз со стороны агрессивных активистов борьбы за права животных. Дилемма открытости и секретности содержится в научной культуре, но в сфере экспериментирования с животными распространены специфические образцы технологий секретности. На личностном уровне исследователи и члены этических комитетов рассказывали авторам, что часто они предпочитают не говорить на публике о своей работе, прибегая к эвфемизмам и «белой лжи». Этические комитеты и виварии - на первом плане в обеспечении организационной секретности, и обычно в них бывает непросто попасть извне.
Вместе с тем практику в целом нельзя считать открытой или секретной - одно переплетается с другим. Заседания этических комитетов открыты для посторонних, а зоотехники в разговорах с другими не скрывают того, чем они занимаются. Контроль за открытостью становится важной составной частью частично секретной культуры, такой как «устройство» экспериментирования на животных, и на личностном, и на институциональном уровнях. В целом же технологии секретности и селективной открытости действуют как средства для сохранения существующих отношений между наукой и публикой.
Б.Г. Юдин
