CC BY
38
ПНН - это многогранное понятие. Точно определить его практически невозможно, поскольку оно допускает самые разные интерпретации. Оно никогда не мыслилось в качестве неопровержимой теории того, «как делать науку», или панацеи для решения всех сложных проблем. Возможно, сила ПНН заключается в ее гибкости. Она может объединять людей, придерживающихся общей онтологии. Ее появление было инспирировано движениями левых и зеленых, которые считали, что «нормальная наука» используется аморально и что существует моральный императив, требующий демократизировать науку и слушать голоса маргинализи-рованных групп. Изучение эмпирических примеров того, как линзы ПНН уже применялись при решении сложных проблем, может привести к совершенствованию методов решения этих проблем как в исследованиях, так и в политике. Эти практические результаты могут, в свою очередь, вести к теоретической и философской рефлексии о желательности или вероятности «успеха» таких методов.
Будучи полезным эвристическим средством для отдельных случаев, ПНН также стимулирует дискуссию о природе науки и ее роли в современном мире. Такая дискуссия зачастую заставляет людей критически осмысливать собственную нормативную позицию.
Наконец, ПНН может играть роль моста между академическими дисциплинами. Обращение к ПНН - это признание, может быть и неявное, значимости политики для науки. Обществоведам это хорошо известно, но важно осознание этого естественниками.
Б.Г. Юдин
2011.02.002. ЛЭЙВ Р., МИРОВСКИ Ф., РЭНДАЛС С. ВВЕДЕНИЕ: ИССЛЕДОВАНИЯ НАУКИ И ТЕХНОЛОГИЙ И НЕОЛИБЕРАЛЬНАЯ НАУКА.
LAVE R., MIROWSKI P., RANDALLS S. Introduction: STS and neoliberal science // Social studies of science. - L., 2010. - Vol. 40, N 5. -P. 659-675.
Ключевые слова: коммерциализация; неолиберализм; политическая экономия; приватизация.
Р. Лэйв - доцент географии Университета штата Индиана -исследует строение научной экспертизы, приватизацию науки и рыночное управление окружающей средой. Ф. Мировски - профес-
сор экономики, истории и философии науки в Университете Нотр-Дам - интересуется тем, как неолиберальные теории открыли путь для экономического кризиса. С. Рэндалс преподает географию в Лондонском университетском колледже, исследует коммерциализацию науки и природы, прежде всего в вопросах метеорологии и изменения климата. Реферируемая статья - вводная статья для специального выпуска журнала, посвященного влиянию неолиберализма на управление наукой. Речь идет о рассмотрении неолиберализма с позиций того направления науковедения, которое получило название «Исследования науки и технологий» (Science and Technology Studies - STS).
Очевидно, мысль о том, что XX в. был золотым веком науки, когда она была свободна от влияния извне, является мифом. Ясно также, что отношения между публичным характером науки и поиском частной выгоды существенно изменились за последние 30 лет, в течение которых мир шел в направлении неолиберализма. При всех национальных различиях неолиберальная политика породила сходные перемены в методах, организации и содержании научной деятельности. Странным образом исследователи, работающие в рамках STS, до сих пор уделяли влиянию неолиберализма столь мало внимания.
Возникновение неолиберализма принято датировать 1947 г., когда в швейцарском местечке Мон-Пелерин было создано «Общество Мон-Пелерин». Основная цель организации заключалась в создании транснациональной сети неолибералов, для того чтобы продвигать образ рынка как центрального агента общества и сместить фокус правительств с общественного благосостояния на создание и защиту рынка. Первым президентом Общества с 1948 по 1960 г. был австрийский экономист Фридрих фон Хайек. Среди первых членов Общества были Карл Поппер и Майкл Полани. Со временем идеи, разрабатывавшиеся членами Общества, стали доминирующими во многих влиятельных институтах, таких как Чикагская школа экономики, Фонд «Херитэдж», Всемирный банк и Международный валютный фонд.
Неолиберализм объединил классическую веру либеральных экономистов в способность должным образом функционирующих рынков повысить социальное благополучие с новой политической приверженностью к расширению рыночных отношений на тради-
ционно общественные сферы - здравоохранение, образование и управление окружающей средой. От классического политического либерализма неолиберализм отличается тем, что вместо пассивного понятия «невмешательство в экономику» он вводит активистский подход к распространению и поддержке «свободных рынков». В отличие от классических либералов неолибералы утверждают, что их политическая программа восторжествует только тогда, когда будет понято, что условия для ее успеха должны быть сконструированы - они не возникнут естественным образом при отсутствии концентрированных усилий. Следовательно, государство, политические партии и другие корпоративные образования являются продуктами целенаправленной организации, а не просто необъяснимого «органического» роста. Устойчивое процветание «рынка» не должно зависеть от созревающих по волшебству естественных условий. Для него нужно сильное государство, освобожденное от бремени социальных обязательств и поддерживаемое Всемирным банком и Международным валютным фондом.
Первым испытанием неолиберальной политики стала Республика Чили 70-х годов, руководимая генералом Пиночетом. Ее национальная политика в существенной мере формировалась экономистами Чикагской школы, учениками Милтона Фридмана (президента Общества в 1970-1972 гг.). Затем неолиберальная политика проводилась на государственном уровне в таких странах, как Великобритания при М. Тэтчер и США при Р. Рейгане. И хотя продолжающийся глобальный финансовый кризис породил у многих сомнения в рациональности неолиберальной политики, неолиберализм продолжает доминировать в организации глобальной экономики.
Для понимания значимости неолиберализма в контексте 8Т8 важно то обстоятельство, что он опирается на некоторые основополагающие принципы относительно знания и лучших способов его организации. На организационном уровне национальная научная политика была (и продолжает быть) выстроена так, чтобы стимулировать частные инвестиции в науку и партнерство университетов с промышленностью. Средства для этого - упрочение прав интеллектуальной собственности и уменьшение объектов публичного финансирования.
На более фундаментальном уровне неолиберализм видит первичную функцию идеальной экономики в «рынке идей». Фун-
даментальная роль рынка - не только обмен вещами, но скорее обработка и передача знаний или информации. Никакое человеческое существо (и никакое государство) не способно так передавать существующие идеи и порождать инновации, как абстрактный рынок. Неолиберализм изменяет онтологию рынка и, соответственно, пересматривает само понятие общества. По определению, рынок обрабатывает информацию таким образом, какой не может охватить или предсказать человеческий ум.
В целом ключевые принципы неолиберализма, касающиеся коммерциализации науки и университетов, авторы суммируют следующим образом.
1. Рынок - это артефакт, но он идеально обрабатывает информацию. Всякая успешная экономика - это экономика знания. Рынок знает больше, чем любой индивид, и поэтому не может быть превзойден в качестве механизма координации. В этом состоит главный аргумент неолиберализма в пользу того, что социализм должен потерпеть поражение.
2. Неолиберализм начинает с критики государственного разума. Пределы правительства связаны с внутренними ограничениями имеющихся у государства возможностей знать, а значит, и контролировать. Эти пределы не являются фиксированными. Тем не менее рынок всегда превосходит государство в способности обрабатывать информацию.
3. Неолиберальное движение стремится к сильной политической власти, чтобы действовать изнутри государства. Версия функционирования государства как «ночного сторожа» отбрасывается; оправдываются альянсы с представителями власти с целью продав-ливания неолиберальной повестки дня. Это сочетается с защитой «мудрости толпы», когда эта мудрость выражается в рыночных рамках.
4. Правящие институты должны основываться на управлении собой. Свобода - это не осуществление какой-то цели, а позиционирование автономных самоуправляемых индивидов, каждый из которых от природы вооружен неоклассической версией «рациональности» и руководствуется собственным интересом.
5. Корпорации не могут поступать неверно либо не должны осуждаться, если поступают так. Всегда превалирует конкуренция. Это - одно из наиболее существенных отличий от классического
либерализма, подозрительного к акционерному капиталу и монополии. Тем самым обосновывается «разгосударствление государства» через приватизацию образования, здравоохранения, науки и отчасти даже армии.
6. Национальное государство должно подвергаться дисциплине и ограничениям через посредство международных инициатив. Первоначально это было сделано через неолиберальный переворот Международного валютного фонда, ВТО, Всемирного банка и других классических либеральных институтов. Неолиберальные «реформы» должны налагаться сверхнациональными организациями помимо привычных политических каналов.
7. Рынок (соответствующим образом перепроектированный) всегда может находить решения проблем, порождаемых самим же рынком. Монополия в конечном счете разрушается конкуренцией, загрязнение снижается за счет продажи разрешений на эмиссию. Нет таких вещей, как «общественное благо» или «неудача рынка», есть только ряды проблем, решаемых различными управляющими структурами.
Один из наиболее эффективных путей осуществления государством неолиберального доминирования - это переопределение прав собственности, поскольку после их установления они начинают восприниматься как «священные». Лучший способ инициировать программу приватизации в любой отрасли, которая прежде находилась в распоряжении местных властей или иных объединений, - просто позволить государству учредить новый класс прав собственности.
В рамках 8Т8 исследователи обращали внимание главным образом на влияние неолиберализма в таких вопросах, как коммерциализация биомедицины и биотехнологий, изучая роль патенти-рования, баланс власти между государством и корпорациями, воздействие частного финансирования на публичную науку. Но нарастающие приватизация и коммерциализация науки порождают проблемы и в других областях. Продолжающаяся интеграция публичной науки и частной выгоды распространяется не только в биомедицине, но и в других естественных и даже социальных науках.
Некоторые исследователи утверждают, что, поскольку наука всегда была обязана патронам, характер такого патронажа не особенно важен; наука «всегда была коммерческой», так что подъем
неолиберализма - это просто различие в интенсивности, а не в качестве. Так, по словам С. Шэйпина, «в ходе истории всякого рода университеты "служили обществу" всеми возможными способами. И хотя рыночные возможности - дело относительно новое, они не затрагивают академическую свободу в той мере, которая была бы качественно отлична от религиозных и политических обязательств, которыми университетские башни из слоновой кости в прошлом были обязаны соответствующим властям»1.
Напротив, отмечают авторы, конкретные режимы управления наукой и финансирование оказывают существенное влияние на характер научного производства. К примеру, США в течение ХХ в. пережили три совершенно разных режима организации науки. Первая половина века - это децентрализованная организация академической науки, главная роль педагогики и отказ от общественного финансирования науки. Второй период (после окончания Второй мировой войны) - это милитаризованная организация и финансирование науки. С подъемом неолиберализма начинается третий период, для которого вновь характерна децентрализация.
Авторы рассматривают различные формы проявления неолиберальных тенденций в науке США. Так, акцент на коммерциализацию ведет к отказу от тенденции сближения преподавания и исследований, существовавшей в годы «холодной войны». Если цель -производство знаний, которые позволяют получить прибыль, то преподавание становится вторичным. Многие университеты замещают преподавательские должности исследовательскими.
Превращение исследований в товар ведет также к разрушению фигуры научного автора. Это обусловлено ростом индустрии статей, которые пишутся «призраками», и тем, что «призраки» управляют процессом исследования. Фирмы нанимают специалистов, которые не только контролируют такую интеллектуальную собственность, как исследовательские данные, но и формируют интерпретацию этих данных, готовя тексты статей и передавая их академическим исследователям для того, чтобы те поставили свои имена на готовом продукте. Это - последствия неолиберальной
1 Shapin S. Ivory trade // London review of books. - 2003. - 11 September, N 15-19. - P. 19.
трактовки знания, когда покупается не только «личность», которой будет приписано проведение исследования, но и само исследование.
Еще одно следствие неолиберального режима управления наукой - агрессивная поддержка и защита интеллектуальной собственности в надежде превратить знание в коммерческую ценность. Существует глубокая связь между неолиберальной интерпретацией рынка как переработчика информации и ростом убежденности в том, что знание должно становиться товаром.
Б.Г. Юдин
2011.02.003. ФРИДМАН Д. ЛОЖЬ, ГНУСНАЯ ЛОЖЬ И МЕДИЦИНСКАЯ НАУКА.
FREEDMAN D. Lies, damned lies, and medical science // The Atlantic. -2010. - November 29. - Mode of access: http://www.theatlantic.com/ magazine/archive/2010/11/lies-damned-lies-and-medical-science/8269/
Ключевые слова: медицинские исследования; научные журналы; рецензируемые статьи; предвзятость.
Дэвид Фридман - журналист, пишущий о проблемах науки, технологий и бизнеса для ведущих американских газет и журналов. В данной статье речь идет о ненадежности данных, получаемых во многих медицинских исследованиях. Автор задается вопросом: почему же врачи в своей повседневной практике столь склонны доверять этим данным?
В 2001 г. в греческих больницах стали циркулировать слухи о том, что местные хирурги нередко ставят ложный диагноз аппендицита несчастным албанским иммигрантам. В одной из медицинских школ (при больнице города Иоаннины), когда начинающий доктор Афина Тациони (Athina Tatsioni) обсуждала эти слухи со своими коллегами, их руководитель - профессор Джон Иоаннидис (John Ioannidis) - предложил ей проверить их. С помощью профессора и других коллег она провела исследование, в котором обнаружилось, что по каким-то причинам аппендиксы, удаленные в шести греческих больницах у пациентов с албанскими именами, в три раза чаще, чем аппендиксы пациентов с греческими именами, оказывались совершенно здоровыми.
Впрочем, скоро выяснилось, что опубликовать в каком-либо журнале статью об этом исследовании очень непросто. Эта тема
