CC BY
10
АФРИКА. БЛИЖНИЙ И СРЕДНИЙ ВОСТОК
СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
2010.04.006. УАЙТХАУС Б. ДИСКРИМИНАЦИЯ, ГРАБЕЖИ И НЕПРИМИРИМЫЕ РАЗЛИЧИЯ: НАПРЯЖЕННОСТЬ В ОТНОШЕНИЯХ МЕСТНОГО НАСЕЛЕНИЯ И ИММИГРАНТОВ В БРАЗЗАВИЛЕ, КОНГО.
WHITEHOUSE B. Discrimination, despoliation and irreconcilable difference: host-immigrant tensions in Brazzaville, Congo // Afrika spectrum. - Hamburg, 2009. - N 1. - P. 39-59.
Поколениями эмигранты из Западной Африки составляли «значимое меньшинство среди жителей Браззавиля, столицы республики Конго» (с. 39). Они играют важную роль в экономике страны, хотя дискриминируются государством и подвергаются враждебным нападкам со стороны коренного населения. Автор (Университет Лехай, Вифлеем, Пенсильвания, США) рассматривает противостояние коренных жителей и иммигрантов в контексте современной политической и экономической динамики Конго.
В 2005-2006 гг. автор жил в Пото-Пото - традиционном районе проживания иммигрантов, где он опросил 130 человек, в основном из Мали, Гвинеи и Сенегала. В этом районе улицы названы в честь народов Бенина, Нигерии, Камеруна и Мали, их представители начали селиться в Браззавиле еще в колониальные времена. В исследовании термин «иммигрант» применяется не только к недавно приехавшим из Западной Африки, но и к тем, чьи деды и отцы родились в Конго, так как они продолжают поддерживать связи с исторической родиной. В настоящее время среди иммигрантов преобладают выходцы из Мали - 20 тыс. Коренное население, не различая их, называет всех «западноафриканцами».
В конце XIX в. в Браззавиле стали появляться многочисленные полицейские, солдаты, посыльные, грузчики, матросы и мел-
кие чиновники, набранные французскими колонизаторами в Западной Африке. Как правило, они были сенегальцами. В 1890-х годах к французскому административному центру прилегала «сенегальская деревня», позднее этот район был назван по имени низменности Пото-Пото - в нем западноафриканцы населяют один из семи кварталов.
В первые колониальные десятилетия западноафриканцы чаще всего служили в силовых структурах, кроме того, в 1890-1920 гг. во многих концессионных компаниях служащих-западноафриканцев было почти столько же, сколько и белых. В 1930-х годах французские власти использовали значительный воинский контингент за-падноафриканцев для усмирения волнений в квартале баконго -коренных жителей. К тому времени значительное число иммигрантов работали на почте, телеграфе и железной дороге. Служащие набирались в Сенегале, Того, Сьерра-Леоне, включая внутренние территории этих колоний.
К 1950-м годам в городе оказалось значительное число отставных военных, полицейских и чиновников - иммигрантов, работавших в торговле и сфере услуг. Часть из них привозили жен-соплеменниц, другие женились на местных. Группа оформилось как культурно изолированное сообщество, «занимавшее положение между французами и конголезцами»: «Во времена наших отцов первыми были белые, вторыми - западноафриканцы, третьими -местные» (с. 43). Большая часть выходцев из Западной Африки исповедуют ислам, в то время как коренное население - христианство. Иммигранты построили мечети и организовали школы изучения Корана. Часть детей западноафриканцев живет на исторической родине среди родственников.
После достижения независимости в 1960-м г. в Конго было небольшое стремительно урбанизировавшееся население - 800 тыс. человек. Уровень грамотности был относительно высок, в 1955 г. он составлял 57%, тогда как в Мали этот уровень был достигнут только после 2001 г. Большинство образованных конголезцев получали работу и правительственных учреждениях, «десятилетиями в государстве главной была бюрократическая буржуазия» (с. 43). В конце 80-х годов государственный сектор насчитывал 85 тыс. служащих, большинство из них проживали в Браззавиле, где они владели третью домохозяйств. Частный сектор оказался в руках
иммигрантов: французов, ливанцев и западноафриканцев. Последние чаще всего торговали на рынках Браззавиля и других городов импортной одеждой и продуктами. К 80-м годам малийцев в Конго стало больше, чем сенегальцев и бенинцев.
До начала 90-х годов «такое разделение труда: западноафри-канцы продают импортные товары конголезским бюрократам и их семьям - прекрасно работало» (с. 44). Падение цен на нефть резко снизило покупательную способность чиновников, государственный бюджет сильно сократился. Попытка перехода от однопартийности к демократической системе вызвала многочисленные вспышки насилия, в первую очередь в Браззавиле. Возникли враждующие вооруженные этнические группировки северных и южных конголезцев. В 2003 г. доход на душу населения по сравнению с 1983 г. упал на 70% (с. 44). Почти недоступными стали школы, резко ухудшилось питание граждан, вакцинации почти не проводились.
Во время боев в городе в 1997 г. в нем оставалось некоторое число иммигрантов. Опрошенные с гордостью рассказывали автору, «как они помогали восстанавливать экономику города, в то время как весь остальной мир рассматривал Конго как зону рискованных инвестиций. После войны ни европейцы, ни американцы, ни азиаты не пришли сюда работать, город был сожжен и полностью разрушен, именно западноафриканцы пришли восстанавливать город» (с. 45). Вскоре после окончания военных действий иммигранты начали возвращаться из Западной Африки и Киншасы, где они нашли временное укрытие. Вопреки опасности в город прибывали и новые иммигранты. В 2003 г. рынки Пото-Пото и Ба-конго вновь были открыты, хотя торговля и не велась в прежнем объеме.
Как указывает автор, «наиболее распространенной формой выражения ненависти являются оскорбления на улицах и рынках» (с. 45). Конголезцы презрительно называют иммигрантов «вара» -общим унизительным прозвищем для выходцев из других стран.
В конце 2005 г. автор провел опрос 279 конголезских студентов в Университете Марьен Нгуаби - государственном вузе, где также получают дополнительное образование госслужащие и офицеры. Среди опрошенных 26% заявили, что выходцы из Западной Африки чаще всего соблюдают законы, полностью не согласились с этим 50%; 83% согласились с тем, что иммигранты подкупают
местных чиновников, только 9% были против подобного утверждения; 61% заявили, что «конголезское правительство предоставляет льготы некоренным гражданам», не согласились с этим 25%. Грязными и чистоплотными назвали выходцев из Западной Африки 78% и 6% соответственно; 64% обвинили западноафриканцев в том, что изготовление традиционных медальонов из монет вызывает нехватку мелочи в стране. Самым интересным, по мнению автора, является то, что согласились и не согласились с терпимостью коренных жителей в отношении приезжих 74% и 12% соответственно (с. 49).
Автор указывает, что в Конго неоднократно происходили насильственные выселения западноафриканцев. Так, в сентябре 1977 г. были вынуждены уехать около 6400 западноафриканцев, из них 2737 малийцев, 2364 сенегальца, 577 бенинцев и 489 мавританцев; их собственность была национализирована или распределена между гражданами Конго (с. 51). Как полагает автор, в последние годы «антииммигрантские настроения и ксенофобские действия скорее исходят от низов общества» (с. 51). Иммигранты воспринимаются как чужаки, наживающиеся на бедственном экономическом положении страны, разрушенной гражданской войной. При этом граждане «почти не упоминают в своих высказываниях, что европейцы, американцы и азиаты часто занимают высокопоставленные посты в местных представительствах нефтедобывающих ТНК, банках, участвуют в торговле оружием, древесиной и владеют множеством других предприятий, приносящих миллиардные прибыли» (с. 53).
Несмотря на то что «семьи многих иммигрантов живут в Браззавиле со дня его основания, западноафриканцы воспринимаются как пришлые и продолжают ассоциироваться с солдатами-сенегальцами колониальных времен» (с. 55). Выходцы из мусульманских стран Западной Африки - не единственные жертвы ксенофобии в Конго. Иммигранты из Демократической республики Конго обвиняются в распространении ВИЧ, проституции и мелких преступлениях, хотя этнокультурно они близки конголезцам.
В конце 2005 г. правительство приняло постановление о запрете для иммигрантов работать водителями грузовиков и автобусов, владеть пекарням и пунктами уличной торговли. Эти запреты повсеместно нарушаются при помощи взяток, «что еще больше укрепляет убежденность конголезцев в сговоре правительства и им-
мигрантов» (с. 54). Выходцы из западноафриканских стран отвечают на ксенофобию еще большей самоизоляцией, ограничиваясь только деловыми контактами с местным населением.
В конце ХХ в. в Тропической Африке качественно усилились процессы «локализации этнокультурной идентичности, часто в ущерб идентичности национальной» (с. 40). Концепция привилегированного автохтонного населения несет в себе угрозу национальной идентичности и равных гражданских прав для всех групп населения. По мнению автора, «рост культа локальности может стать одной из разновидностей нативизма и серьёзно затруднить создание наций и включённость Африки в международные связи» (с. 56).
В.С. Олишевко
2010.04.007. ОМОТОЛА Дж.Ш. «ДВИЖЕНИЯ
ОСВОБОЖДЕНИЯ» И РОСТ НАСИЛИЯ В ДЕЛЬТЕ НИГЕРА: НОВОЕ МЕСТО СЛОЖНОЙ НЕФТЯНОЙ И ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ.
OMOTOLA J. S. «Liberation movements» and rising violence in the Niger Delta: the new contentious site of oil and environmental politics // Studies in ^nfbct and terrorism. - Wash., 2010. - Vol. 33, N 1. -P. 36-54.
Автор (Университет Рэдимер, Мове, штат Огун, Нигерия) рассматривает столкновение в дельте Нигера интересов ТНК, федерального и регионального правительств и местных общин. Уменьшение силового вмешательства государства чаще всего означает «деятельность негосударственных силовых структур, действующих более жестко» (с. 36).
Территория дельты Нигера - это почти 36 тыс. кв. км болот, ручьев, протоков, лагун и заливных угодий. Запасы нефти здесь оцениваются в 33 млрд. баррелей, природного газа - в 163 млн. куб. футов. Несмотря на стратегическую важность для экономики страны дельта Нигера остается одним из наименее развитых регионов. Больше всего страдают общины, на территории которых ведётся нефтедобыча: компенсации за наносимый экологический ущерб минимальны, разрушение природной среды почти исключает возможность экономического развития и ставит под вопрос их выживание.
