CC BY
44
жение «маргиналок». Феминистская критика не была «импортирована» в США из Европы подобно психоаналитической или декон-структивистской методологиям, хотя и испытывала влияние идей С. Де Бовуар, изложенных ею в книге «Второй пол» (1957).
Т.М. Миллионщикова
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ МЕТОДЫ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
2010.04.005. СМИРНОВА Л.А. ЗОЛОТОЙ СОН ДУШИ: О РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ Х1Х-ХХ вв. - М.: Водолей, 2009. - 392 с.
Монография - последняя незавершенная работа исследовательницы русской литературы Серебряного века, доктора филол. наук, профессора Л.А. Смирновой (1927-2008). Автор рассматривает русскую поэзию 1890 - начала 1900-х годов как «многокрасочное единство», прослеживая преемственность и взаимосвязь творчества ранних символистов с позицией предшественников -В. Жуковского, Ф. Тютчева, А. Фета, Вл. Соловьева, Я. Полонского, К. Фофанова, И. Анненского.
Рукопись опубликована в авторской редакции.
Л.А. Смирнова отмечает, что порубежный период был отмечен яркими достижениями тех, чья личность и мировоззрение сложились в атмосфере Х1Х в.: А. Фета, Вл. Соловьева, Я. Полонского, К. Случевского, И. Анненского, А. Жемчужникова К. Фофанова. Однако их лирика была вдохновлена совершенно разнородной эстетической ориентацией: Фет, Полонский, отчасти Жемчужников пришли к крупнейшим свершениям в русле русской классической поэзии; Вл. Соловьев, Анненский, поздний Случевский утвердили в самостоятельно избранных - противоположных друг другу направлениях - модифицированный характер и особое, возрождающее человека назначение искусства.
«В многоструйный литературный поток вскоре влились свежие силы - провозвестники нового течения символистов, объединившего создателей неповторимых и одинаково нацеленных на духовное преображение мира программ: Д. Мережковского, З. Гиппиус, К. Бальмонта, Ф. Сологуба, В. Брюсова. Круг адептов культурного подъема чуть позже пополнился А. Блоком, А. Белым,
С. Соловьевым, Эллисом, Вяч. Ивановым, другими, отстаивавшими иные, тоже индивидуально осмысленные жизнестроительные перспективы символизма» (с. 25).
К. Фофанов, Н. Минский, К. Коневский, Ив. Бунин, М. Лохвицкая создавали произведения будто сходного порядка, которые невозможно было связать ни с одним из модных направлений в искусстве рубежа веков. В зависимости от эмоционального настроя сочинений их относили либо к бесславной апологии устаревших стихотворных форм, либо к самым начальным, несовершенным поискам новых. Бунина с его искренним восхищением земной красотой, возвышенной мечтательностью именовали «реалистом», пленником преодоленных современниками традиций. Болезненно-драматичные, мрачные произведения Фофанова, Минского, Конев-ского стали причиной их характеристики как первых (ранних) русских декадентов. Указанными мотивами лирика этих талантливых поэтов не была ограничена: в сфере сугубо субъективной, в глубинах своего одинокого «я» все они открыли истоки и диссонансов, трагических для своего поколения, и подлинной, неведомой миру гармонии.
Тягостно выстраданное в порубежное десятилетие понимание противоречивой современности, особенно человеческой природы как таковой, привело к активному поиску, восходившему к постижению абсолютных ценностей, их благодатного воздействия на людские души. Образ Христа, Выразителя Вечного Идеала, был наделен в поэзии любых ее направлений вечными акцентами, оттенившими гармоническое единство.
Художественное воображение дарило множество оригинальных психологических коллизий, где «домысливались» евангельские сюжеты деяний, крестных мук, самоотвержения Христа и впервые воплощалось «доверительное общение» с Ним лирического субъекта.
Л.А. Смирнова отмечает, что творческая фантазия - первооснова искусства - в сложную эпоху культурных преобразований обрела свободное вариативное развитие, силу, формирующую концепцию отдельных произведений, и авторское мировидение в целом. Творческие свершения, получившие обобщающее название «Серебряный век», складывались постепенно, исподволь. Открытиям художников предшествовал естественный для всех, по-
разному протекавший для каждого период самоопределения. Трудности первых шагов в искусстве, связанные, как всегда, с обретением индивидуального мироощущения, самобытного мастерства, предельно возросли потому, что участники литературного процесса конца Х1Х в. оказались перед внутренней потребностью продолжить священные для себя традиции великих русских классиков в качественно иной атмосфере переломной эпохи.
Неудивительно, что факт самостоятельности новой плеяды лириков, вступивших на творческий путь еще при жизни «старых мастеров стиха» - Тютчева, Фета, Полонского, - интересовал особо. Лирики конца века смело углубились в болезненные противоречия, трагические утраты своего времени и потому напряженно искали потенциальную возможность приобщения к подлинной гармонии. Художественное воображение проявляло редкую изобретательность, так как проистекало из соотнесения почти полюсных явлений и переживаний, побуждало к поиску смелых образных параллелей.
Случевский, Вл. Соловьев, Анненский, Фофанов при личной отъединенности от литературной жизни 1890-х годов многое определили в новейшей поэзии: «Серебряный век» и начал свое восхождение с творческих достижений этих четырех поэтов.
Л. А. Смирнова отмечает, что историю литературы конца Х1Х -начала ХХ в. обычно разделяют на хронологически точные десятилетия: 1890-е годы, 1900-е, 1910-е. Такая хронология учитывала специфику новаторских открытий: 1890-е годы были отмечены выпущенной Д. Мережковским декларацией символизма, организацией сотрудничества старших представителей этого течения; в 1900-е годы заявили о себе младосимволисты, усилиями А. Белого было сформировано их сообщество; в начале третьего десятилетия на поэтическую арену вышли акмеисты и футуристы.
Автору представляется, что следует выделить период 1890-х -первой половины 1900-х годов, когда определились разные эстетические запросы, поэтические принципы всех, кто ступил на путь творчества в конце Х1Х в. или на стыке двух столетий. Самостоятельным характером обладал сравнительно более короткий, но важный временной отрезок: второй половины 1900-х - начала 1910-х годов. В течение этих лет произошли серьезные изменения в художественном мире поэтов уже сложившейся, но противополож-
ной ориентации (родоначальников символизма и не принявших этот опыт), а их ряды пополнились свежими силами. Среди последних были провозвестники новой стиховой культуры, что и привело к декларациям акмеизма и футуризма. Следующий этап - с середины или чуть ранее и до конца 1910-х годов - был отмечен двуединым процессом: предельной индивидуализацией художественных систем и, с другой стороны, сближением высших, духовных устремлений их создателей. Самобытно и совместно проявилась провиденциальная сила поэзии.
Анализируя поэзию Д. Мережковского, Л.А. Смирнова отмечает, что его воображение питалось «творческим наитием» и «таинственным знанием духа», закрепляясь в образах «предчувствуемых» «нездешних явлений». Поиск путей к преодолению болезненной раздвоенности сначала породил у Мережковского параллели переживаний лирического героя с вымышленным царством, созданным вольным перетолкованием мифологических образов («Песни вакханок», «Леда»). Такие параллели, по мнению исследовательницы, позволяли высветить «неуловимое» присутствие вечного Совершенства даже в тленной оболочке.
Автор считает несправедливыми упреки в адрес Гиппиус за сухое, рационалистическое следование концепциям Мережковского, отказывая поэтессе в исповедальности и эмоциональной утонченности. Воображение Гиппиус часто было направлено на изобретательно воплощенное зло: «Она мужественно не отрицала человеческого влечения к низменным, плотским утехам. Потому сам "Повелитель зла", сатана, окружающий свою жертву "нежным вниманием", "жадный темноликий" ночной искуситель представлен в ряде стихотворений... сильным существом, навевающим страшное предположение о затаенной им идее "великой красоты", усиливающим тягу к эгоистическому, безмятежному уединению - презрению к окружающим, склоняющим ласками к "великому греху". Но по этой линии акцент все-таки поставлен на слабости, зыбкости, непреодолимой двойственности человеческой природы» (с. 170). Поэтессой владели две стихии: страстное стремление к духовному возрождению в слиянии с Божественной истиной и болезненное ощущение двойственности, одиночества, отторгнутости от недостижимого, хранящего молчание Всевышнего, поэтому лирика Гип-
пиус изобилует парадоксальными признаниями, возникающими как плод совмещения этих стихий.
«Редкой активностью», по мнению исследовательницы, обладало поэтическое воображение П. Соловьевой: лирический герой ее стихотворений свободно включен в бескрайний и целостный, насыщенный неведомой силой мир. «Все состояния личности и окружающей его природы подчинены высшему, всепроникающему началу, хотя само оно расшифровке не подлежит. Плодотворные импульсы, дарованные небесами, мгновенно преображают человека. В быстроте, глубине и некоей таинственности внутренних метаморфоз кроется очарование лирики Соловьевой» (с. 177).
Творчеству Н. Минского, К. Коневского, А. Добролюбова свойственна типологическая черта поэзии конца Х1Х - начала ХХ в.: «...воплощение предельно укрупненной душевной сферы человека, постигавшего свое противоречивое состояние с высоты общебытийных ценностей. В отличие от символистов, Минский, Конев-ский, Добролюбов были далеки от идеи преображения мира посредством провиденциального искусства. Они исходили из сугубо субъективного опыта и стремились к его обогащению. Минский - к оправданию (к преодолению собственных болезненных диссонансов "миру целью", поставленной Всевышним; Коневский - к укреплению своих внутренних сил поиском новых связей с "вечным духом"; Добролюбов - к утолению боли за греховную жизнь верой в "начало новой Земли". Но индивидуально воображенные возможности реально недостижимого "включения" скромной личности в таинственное лоно Вселенной тоже питали духовную атмосферу времени... В недрах собственного неповторимого "Я" Минский, Коневский, Добролюбов обнаружили равную "призрачность" границ "между реальным и фантастическим"» (с. 210).
Л.А. Смирнова отмечает, что на рубеже двух веков самобытные позиции К. Бальмонта, В. Брюсова, Ф. Сологуба явили пример типологического, хотя и не прямого сближения. Они не откликнулись на страстный призыв Д. Мережковского создать искусство, содействующее возрождению религиозного сознания человечества; оказались чуждыми более поздним духовным (жизнестроитель-ным») идеалам младосимволистов - «соловьевцев». За пределами внимания Бальмонта, Брюсова, Сологуба оказались простодушные упования Минского и Коневского на собственное приобщение к
высшей вселенской гармонии, предчувствия Добролюбовым спасительных небесно-земных таинств. Исследовательница подчеркивает, что в их воображении возник комплекс совершенно иных ценностей: «Лирическое "Я" трех поэтов обрело сверхвозможную провиденциальную силу, хотя и тяготевшую к разным сферам прозрений. Бальмонт запечатлел чувство беспредельной власти над загадочными космическими стихиями, в корне преобразовавший внутренний облик личности, Брюсов отразил способность сочетать в переживаниях субъекта опыт разъединенных временем и пространством культурных эпох. Сологуб раскрыл преодоление земных противоречий под магическим влиянием дерзновенной мечты» (с. 336).
Творчество Ив. Бунина, как и почти не замеченные именитыми современниками предсмертные циклы произведений А. Жем-чужникова, стихотворные сборники Лохвицкой, совпали по времени с модернистскими течениями в русской литературе. Этот факт следует понимать не только в неоспоримом хронологическом плане. Духовные запросы эпохи по-своему сказались в исканиях художников неоднородной философско-эстетической ориентации. И потому сложились общие и строго индивидуальные русла постижения вечных, всечеловеческих ценностей. Самобытность созданных разными поэтами миров не тормозила, а обогащала развитие искусства. «Отлученные» от него строгими критиками явления занимали по праву принадлежащее им место в целостном литературном процессе.
«Объединение имен Бунина, Жемчужникова, Лохвицкой вызвано не иллюзорной "реалистической" основой их лирики, а сходством светлых упований и позитивных представлений. Все трое обрели душевный подъем в сугубо земной обстановке. Такой внутренний опыт был чужд символистским дерзаниям, тем не менее таил в себе сильный стимул влечения к спасительной гармонии мира» (с. 341), - пишет автор.
Анализируя литературно-критическую деятельность создателей нового искусства, проницательный художник обнаруживал за внешним обликом внутреннюю сущность явления и одновременно его истолкованием отстаивал собственные эстетические воззрения. Заинтересовавшее рецензента сочинение сразу включалось в тот или иной контекст творческих устремлений. Но именно этот, очень важный для понимания полемической атмосферы эпохи принцип
оценок нередко лишал их не только беспристрастности - справедливости. Защита критиком своих индивидуальных позиций приобретала особую наступательность, если на их основе складывалась программа литературного объединения.
Крупнейшие поэты начала века В. Брюсов, А. Блок, А. Белый, Н. Гумилев и другие, систематически занимавшиеся обзором новых книг, журнальных публикаций, не приняли сторонников «традиционного» стихосложения. Тем не менее часто такое неприятие оборачивалось упрощением, даже упрощением рассматриваемых произведений. Их формальная (не созвучная метаморфозам стихосложения) сторона словно препятствовала проникновению в целостный авторский мир. Известные лирические дарования (Жемчужников, Ив. Бунин, Лохвицкая) либо почти не замечались, либо их сочинения ограничивались чисто тематическим смыслом. На такой почве возникла попытка Брюсова подчеркнуть несостоятельность принципов реализма. По мнению автора, «недопустимо подлинную лирику, Серебряного века - особенно, называть реалистической, можно говорить лишь о реальных истоках образов, поскольку она не углубляется в объективное состояние действительности, а в корне переплавляет жизненные впечатления субъекта до воплощения высших ценностей бытия» (с. 338).
В послесловии доктор филол. наук А.Н. Николюкин (ИНИОН РАН) пишет: «Истинный литератор творит всю жизнь. И даже смерть застает его за письменным столом. Все произошло моментально. Так ушла из жизни Людмила Алексеевна Смирнова, известная исследовательница русской литературы Серебряного века, автор многих книг и статей. Ее работы дают систематическое, панорамное представление о словесности рубежа ХХ-ХХ вв. Русская литература ХХ в. рассматривается в неразрывной целостности как в Советском Союзе, так и в русском зарубежье» (с. 338).
Т.М. Миллионщикова
2010.04.006. КУПРИЯНОВСКИЙ П.В. «ОГЛЯДЫВАЮСЬ НА ПРОШЛОЕ...»: ЖУРНАЛ «СЕВЕРНЫЙ ВЕСТНИК» 1890-х ГОДОВ И ЕГО ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОЗИЦИЯ / Предисл. Молчанова Н. - Воронеж: ИПФ «Воронеж», 2009. - 200 с.
Издание приурочено к 90-летию со дня рождения заслуженного деятеля науки РФ П.В. Куприяновского (1919-2002). В книге
