CC BY
21
оценок нередко лишал их не только беспристрастности - справедливости. Защита критиком своих индивидуальных позиций приобретала особую наступательность, если на их основе складывалась программа литературного объединения.
Крупнейшие поэты начала века В. Брюсов, А. Блок, А. Белый, Н. Гумилев и другие, систематически занимавшиеся обзором новых книг, журнальных публикаций, не приняли сторонников «традиционного» стихосложения. Тем не менее часто такое неприятие оборачивалось упрощением, даже упрощением рассматриваемых произведений. Их формальная (не созвучная метаморфозам стихосложения) сторона словно препятствовала проникновению в целостный авторский мир. Известные лирические дарования (Жемчужников, Ив. Бунин, Лохвицкая) либо почти не замечались, либо их сочинения ограничивались чисто тематическим смыслом. На такой почве возникла попытка Брюсова подчеркнуть несостоятельность принципов реализма. По мнению автора, «недопустимо подлинную лирику, Серебряного века - особенно, называть реалистической, можно говорить лишь о реальных истоках образов, поскольку она не углубляется в объективное состояние действительности, а в корне переплавляет жизненные впечатления субъекта до воплощения высших ценностей бытия» (с. 338).
В послесловии доктор филол. наук А.Н. Николюкин (ИНИОН РАН) пишет: «Истинный литератор творит всю жизнь. И даже смерть застает его за письменным столом. Все произошло моментально. Так ушла из жизни Людмила Алексеевна Смирнова, известная исследовательница русской литературы Серебряного века, автор многих книг и статей. Ее работы дают систематическое, панорамное представление о словесности рубежа ХХ-ХХ вв. Русская литература ХХ в. рассматривается в неразрывной целостности как в Советском Союзе, так и в русском зарубежье» (с. 338).
Т.М. Миллионщикова
2010.04.006. КУПРИЯНОВСКИЙ П.В. «ОГЛЯДЫВАЮСЬ НА ПРОШЛОЕ...»: ЖУРНАЛ «СЕВЕРНЫЙ ВЕСТНИК» 1890-х ГОДОВ И ЕГО ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОЗИЦИЯ / Предисл. Молчанова Н. - Воронеж: ИПФ «Воронеж», 2009. - 200 с.
Издание приурочено к 90-летию со дня рождения заслуженного деятеля науки РФ П.В. Куприяновского (1919-2002). В книге
собраны статьи известного отечественного литературоведа, некоторые архивные и мемуарные материалы.
Во вступительной статье «Журнал "Северный вестник"» в научной судьбе П. В. Куприяновского» издатель книги и его ученица Н. Молчанова пишет: «Естественно, что некоторые идеологические оценки, содержащиеся в публикуемых сейчас статьях, могут показаться "архаическими". В предсмертных дневниковых записях П.В. Куприяновский старался объективно оценить свой вклад в любимую им науку: "Как и на других, время на меня давило, я не избежал ошибок, но я всегда верил фактам, документам, а не подгонял историю под концепцию". Думается, что "доверие к факту" и шире - "доверие к жизни" (так называется одна из его книг), - это именно то, что просто не может устареть. Хочется акцентировать внимание на еще одном, пожалуй, самом значимом для П.В. Куприяновского факторе: "человеческой направленности" науки о литературе» (с. 5).
Работа о «Северном вестнике» «была очень дорога» П.В. Ку-прияновскому, с нее началась его научная карьера. Защита кандидатской диссертации «Журнал "Северный вестник" 90-х годов и его литературная позиция» могла не состояться из-за вышедшего в это время печально известного постановления «О журналах "Звезда" и "Ленинград"». Только благодаря Ученому совету ЛГУ, «привыкшему к "зигзагам" в политике властей», она прошла успешно. Однако опубликовать концептуально значимые отрывки из этой работы П.В. Куприяновский смог спустя много лет, в 60-70-е годы. В последние годы жизни, занимаясь исследованием творчества К.Д. Бальмонта, ученый вновь «окунулся в памятную и родную "фактуру" эпохи 90-х годов XIX в.» (там же).
Журнал «Северный вестник» (1885-1898), по мнению ученого, представлял несомненный интерес для выяснения идеологических и литературно-эстетических процессов, происходивших в 1890-е годы. Руководители издания в союзе с символистами вели борьбу с демократическими течениями в искусстве. Непосредственным их противником являлось народничество.
Этот курс отчетливо проявился в 1891 г., когда к управлению «Северным вестником» пришли Л.Я. Гуревич и А.Л. Волынский (Флексер). Линию новой редакции А. Волынский выражал в критических оценках беллетристов-народников, упрекая их сначала в
недостаточной психологичности, затем в натурализме, бесцветности, фотографичности и нарочитой тенденциозности. «Психологические запросы» литературы критик и редактор связывал не с нарастающим общественным движением, а с отвлеченно-моральным и религиозным аспектами. Журнал стал органом пропаганды кантианского идеализма, базой идеалистической эстетики и объединил вокруг себя «старших» символистов, среди которых Д. Мережковский, Н. Минский, Ф. Сологуб, К. Бальмонт.
«Толстые» либеральные журналы, культивировавшие гражданскую лирику, не принимали на свои страницы этих поэтов. Стихи, в которых необычная тематика сочеталась с «неожиданно-экзотической» формой, вызывали массу издевательских отзывов в прессе всех направлений. Отношение к русскому символизму и символистам было «в сильнейшей степени отрицательным» (с. 160). Единственной «отдушиной» для новых настроений в литературе в 1890-х годах и стал «Северный вестник».
Символисты видели в журнале родственные настроения и ценили интерес к западной литературе. Редакцию «Северного вестника» и символистов объединяло внимание к миру «вечных» идей, а вместе с этим - уход от конкретных социальных запросов. Поддержку у символистов встречали «и такие стороны мировоззрения Волынского, как мистицизм, религиозные искания, апелляция к Богу» (с. 164).
Принципиальное значение имел и тот факт, что в «Северном вестнике» были представлены не все символисты. Из двух течений 1890-х годов - символистов-мистиков и декадентов-индивидуалистов - журнал отдавал предпочтение первому, выделяя в качестве основного признака двуплановость поэзии с характерным для нее мистическим или метафизическим содержанием. В то же время А. Добролюбов, Вл. Гиппиус, И. Коневской, В. Брюсов и его товарищи по изданию «Русские символисты» не были представлены в журнале, так как их считали декадентами и «не хотели с ними смешиваться» (с. 165).
Наиболее тесным и дружественным стало сближение символистов с «Северным вестником» в 1894-1896 гг. Стихотворный отдел журнала «сплошь заполняется стихами символистов или близких к символизму поэтов», таких как К. Льдов (Розенблюм), К. Фофанов, М. Лохвицкая, Allegro (П. Соловьёва) и др., а в статьях
и библиографических заметках «постоянно затрагиваются вопросы, связанные с символизмом» (с. 168).
Однако, несмотря на «общность социальной, психологической и культурной природы», на совпадение мнений по многим вопросам, между редакцией «Северного вестника» и его поэтами «никогда не было полного единомыслия», - подчеркивал П.В. Ку-прияновкий. В 1897-1898 гг. происходит разрыв символистов с журналом: «Оказалось, что символисты не пожелали быть учениками Волынского и выслушивать его "просветительские" наставления в духе критической философии» (с. 169). А. Волынский, нападая на Ницше, подрывал мировоззренческую основу символизма (в тех формах, в которых она сложилась в 90-х годах). Резко критикуя поиски новых поэтических средств выразительности, критик мешал «свободному проявлению» тех «изобразительных нововведений», которые были связаны с индивидуалистическим мировоззрением ранних символистов и крайним субъективизмом их метода познания (с. 170).
Таким образом, разница в мировоззрении руководителей журнала и символистов 90-х годов заключалась в оттенках индивидуализма: более умеренного, базирующегося на И. Канте - у первых, и крайнего индивидуализма ницшеанского толка - у вторых. Отсюда непонимание современников, полагавших, что А. Волынский и символисты «одного поля ягоды». Например, П.Ф. Якубович в «Русском богатстве» в ироничной форме высказывал свое недоумение относительно А. Волынского: «Свирепый, нелицеприятный критик, и мы не раз были свидетелями, как он разделывал, что называется, под орех писателей и поэтов, печатавшихся на страницах его собственного журнала» (цит. по: с. 173).
П. В. Куприяновский подробно анализировал взаимоотношения «Северного вестника» с каждым из поэтов-символистов (Н. Минским, Д. Мережковским, З. Гиппиус, Ф. Сологубом, К. Бальмонтом, К. Льдовым и К. Фофановым). Оценивал он и степень их участия в журнале, философскую и идеологическую позицию.
В отдельных главах книги прослеживается сотрудничество в журнале А.П. Чехова, Л.Н. Толстого, Н.С. Лескова и М. Горького.
Участие А.П. Чехова в «Северном вестнике» при А.Л. Волынском и Л.Я. Гуревич ограничилось одной повестью «Жена», опубликованной в № 1 за 1892 г. На вопрос: «Почему же отноше-
ния журнала с Чеховым при новой редакции "так и не сложились"?» - П.В. Куприяновский отвечал: «Литературная программа новой редакции казалась Чехову несерьезной» (с. 88). В письме А.С. Суворину 26 ноября 1891 г. А.П. Чехов сообщал: «Была у меня издательница "Северного вестника" Гуревич. Девица добрая и образованная, но не журнальная. В литературных делах она так же мало смыслит, как испанец в русских мужиках»1.
Не импонировали А.П. Чехову отзывы о нем А. Волынского. Играли роль и «соображения материального порядка»: А. Чехову не нравилось то, что за «Остров Сахалин» Л.Я. Гуревич не хотела платить как за беллетристическое произведение и что, предоставив аванс, настойчиво напоминала о нем. Однако основное значение для А. Чехова как писателя-реалиста, подчеркивал П.В. Куприя-новский, имела программа «Северного вестника», его литературная позиция.
Н.С. Лесков напечатал в журнале «Северный вестник» статью «Литературный вопрос» о завещании И. А. Гончарова (1892, № 6), святочный рассказ «Пустоплясы» (1893, № 1) и очерк «Вдохновенные бродяги» с подзаголовком «Удалецкие сказки» (1894, № 10). В этих произведениях отразились глубокие изменения, которые произошли в мировоззрении писателя в 1890-е годы. Отрицательное отношение к формам современной действительности, напряженный интерес к нравственным вопросам послужили почвой для его сближения с Л. Толстым. «Совершенно в стиле толстовских народных рассказов» написаны «Пустоплясы». Обличительная тенденция этого рассказа была замечена цензором «Северного вестника», о чем упоминал Н.С. Лесков в письме от 10 января 1893 г. Л.Н. Толстому: «Третьего дня была у меня Люб[овь] Як[овлевна] и говорила, что ей цензор сказал, что он "все узнал", а узнал он то, что его "подвели", п[отому] ч[то] пустоплясы -это дворяне, а на печи лежал и говорил Толстой»2.
«Толстовство» Н.С. Лескова не могло импонировать критике народнического толка. А. Скабичевский и Н. Михайловский обвиняли писателя в антихудожественности. В противовес критикам-
1 Чехов А.П. Полн. собр. соч.: В 20 т. - М., 1949. - Т. 15. - С.271.
2 Письма Толстого и к Толстому: Юбилейный сборник. - М.; Л., 1928. -
С. 130.
народникам Волынский заявлял: «В современной текущей литературе Лесков (если не считать Толстого) в отношении художественности едва ли не самая крупная величина»1.
На фоне полемики, которую вел А. Волынский с народниками, привлечение в журнал Н. Лескова выглядело закономерным и естественным тактическим ходом. Однако, «каков бы ни был главный мотив» сотрудничества журнала с Н. Лесковым, вокруг писателя «впервые был собран значительный материал», на основе которого «в сложных и противоречивых чертах» было обрисовано его творчество (с. 104).
Не более чем «комедиантством» считали противники «Северного вестника» «роман» журнала с Л.Н. Толстым, который в период с 1893 по 1898 г. сотрудничал только с этим изданием. В течение указанного времени здесь было опубликовано семь произведений писателя: рассказ «Суратская кофейня» (1893, № 1), статья «Неделание» (1893, № 9), предисловие к «Дневнику Амиеля» (1894, № 1), который перевела с французского дочь Толстого Мария Львовна, изложение буддийской сказки «Карма» и письмо-предисловие к ней (1894, № 12), статья «Религия и нравственность», получившая в журнале по цензурным соображениям заглавие «Противоречия эмпирической нравственности» (1895, № 1), повесть «Хозяин и работник» (1895, № 3) и предисловие к критическому этюду Эдуарда Карпентера «Современная наука», переведенному с английского языка сыном Толстого Сергеем Львовичем и отредактированному Л.Н. Толстым (1898, № 3).
П.В. Куприяновский настаивал, что «сводить Толстого для "Северного вестника" только к "рекламе" и "выгоде", а его произведения к роли лакомых литературных кусков - полнейший абсурд» (с. 106), так как его участие в журнале являлось «палкой о двух концах»: цензура усматривала в его произведениях беспощадные атаки на правительство и церковь, «придиралась к каждому слову, вышедшему из-под его пера» (с. 107).
Позиция журнала была близка Л. Толстому установкой на прогресс нравственный, а не на социальный, своим отрицательным отношением к позитивизму, неприятием существующих форм об-
1 Волынский А. Литературные заметки // Северный вестник. - СПб., 1892. -№ 1. - C. 173.
щественной жизни, а также стремлением обосновать философию, науку, этику, искусство высшими принципами - религиозным сознанием. Однако, несмотря на кажущееся единомыслие между учением Л. Толстого и проводимым в «Северном вестнике» мировоззрением А. Волынского, существовала «если не пропасть, то, во всяком случае, огромная трещина» (с. 112).
В журнале печатались такие вещи Л. Толстого, которые расходились с убеждениями А. Волынского. Например, в статье «Противоречия эмпирической нравственности» Л. Толстой хвалил Спинозу за то, что ранее критиковалось А. Волынским, а в трактате «В чем моя вера?» обращался к этической стороне христианства (как надо жить) и отбрасывал метафизическую (почему надо жить так, а не иначе). Все это, по А. Волынскому, являлось абсолютно неприемлемым. Тем не менее значение для «Северного вестника» Л. Толстого и Н. Лескова «выходило за рамки тактического союза с ними»; руководители журнала «у обоих писателей находили нечто близкое, отвечающее в определенной степени их собственным взглядам» (с. 121).
«Северный вестник» оказался временной, хотя и не случайной, пристанью для М. Горького. Писатель считал это издание близким себе вследствие того, что журнал вел борьбу с народничеством, затрагивал на своих страницах вопросы бытия и искусства. Сочувственное отношение М. Горького обусловило выдвижение А. Волынским на первый план русской словесности Н. Лескова вопреки одностороннему подходу к писателю со стороны либерально-народнической критики. Среди важных вещей, опубликованных в «Северном вестнике», М. Горький называл произведения Л. Толстого, статьи Д. Овсянико-Куликовского, рассказ В. Ширко-ва «Юродивый», не имеющие отношения к символизму. И хотя М. Горький «в основном отталкивался от символизма, не принимая его. кое-какие черты стиля писателя (стремление к красочности палитры, приподнятость тона, романтическая настроенность). могут быть внешне сопоставимы с поэзией символистов» (с. 145).
А. Волынский видел в М. Горьком не только писателя, сочувствующего его литературной концепции, но и творца, с которым он связывал надежды на обновление искусства, ставя его в этом отношении выше других современников, в том числе и символистов.
Однако из этого вовсе не следует, что «новое направление» Горького целиком отвечало взглядам Волынского: «Горьковская проповедь активной борьбы за свободу, героического начала в жизни и в искусстве. разительно отличалась от выспренних. разглагольствований критика "Северного вестника", уводящих от социальных вопросов в отвлеченный мир идеализма и метафизики» (с. 148).
К.А. Жулькова
2010.04.007. СЕДЕЛЬНИК В.Д. ДАДАИЗМ И ДАДАИСТЫ. - М.: ИМЛИ РАН, 2010. - 552 с.
Монография доктора филол. наук В. Д. Седельника (ИМЛИ) -первое в отечественном литературоведении системно-типологическое исследование дадаизма как художественного движения в контексте авангардистских экспериментов первой трети ХХ в., существенно способствовавших обновлению культурной парадигмы современного искусства.
Она продуманно и четко выстроена: введение с обзором работ о дадаизме, анализ предпосылок возникновения дадаизма, его генезиса, корней и истоков (магия, миф, примитивное искусство) (глава 1), его история в разных странах, в том числе и в России (глава 2), теория (глава 3), поэтика (глава 4). На протяжении всей монографии выявляются его связи с такими художественными течениями, как футуризм, экспрессионизм, сюрреализм, конструктивизм - вплоть до постмодернизма и концептуализма и отличие от них. В пятой главе - «Профили» - даются очерки жизни и творчества наиболее видных дадаистов: одного из самых парадоксальных немецких писателей и мыслителей ХХ в., радикального авангардиста, основателя дадаизма - Хуго Балля (1886-1927); «барабанщика дада» Рихарда Хюльзенбека (1892-1974) (так его прозвали за сопровождение чтения стихов негритянскими ритмами, боем тамтама и за активное распространение идей дадаизма в Европе и Америке); очерки о «самом уравновешенном» дадаисте Хансе (Жане) Арпа (1887-1966); о поэте, прозаике, драматурге, живописце, скульпторе, издателе Курте Швиттерсе (1887-1948); о «дадаистском мудреце» Рауле Хаусмане (1886-1971), который ныне воспринимается «как самый талантливый среди берлинских дадаистов 1910-1920-х годов и наряду с Куртом Швиттерсом и Марселем Дюшаном - как
