CC BY
41
2009.03.042. НОРДБЕРГ Д. ЭТИКА КОРПОРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ.
NORDBERG D. The ethics of corporate governance // J. of general management. - Oxford, 2008. - Vol. 33, N 4. - P. 35-52.
Рассматривая этические походы к теории корпоративного управления, британский исследователь исходит из того факта, что в основе принятия любого решения, стоящего перед членами советов директоров корпораций, стоит вопрос о критериях правильности такого решения. Когда речь идет о важнейших решениях, касающихся, например, крупных инвестиций, слияний или поглощений, ни закон и его правовые нормы, ни чисто деловые соображения не дают четкого ответа. В таких случаях часто присутствуют противоречивые суждения, вытекающие из критериев морали. Этический угол зрения, отмечает автор, присутствует при многих решениях советов директоров. Директора по объективным причинам склонны к утилитаристским суждениям, основанным на таком критерии, как богатство акционеров (рыночная капитализация). В то же время проблемы, связанные с подобными основаниями принятия решений, стали столь значительными, что возникает настоятельная потребность в альтернативных подходах, которые могут быть основаны, по мнению автора, на стратегической выгоде (strategic value) и долгосрочных задачах создания стоимости, вытекающих из принципов утилитаризма.
На протяжении по крайней мере последних 30 лет имели место дебаты относительно приоритетности богатства акционеров по отношению к корпоративной социальной ответственности при принятии важнейших решений. В теории корпоративного управления преобладали внимание к теории агентских отношений (agency theory), признание необходимости «обуздания» чрезмерной власти высших менеджеров. Теория агентских отношений, полезная с точки зрения ориентации членов советов директоров, способна играть лишь ограниченную роль. Дополнениями к ней служат теория стейкхолдеров (stakeholder theory) и теория «стюардства» (услужения) (stewardship theory). Возникает ситуация, при которой важнейшие решения становятся предметом этики. При этом этический подход вступает в противоречие с подходами, основанными как на теории заинтересованных лиц - стейкхолдеров, так и на концепции
максимизации богатства акционеров (shareholder value). Автор ставит задачу рассмотреть указанные противоречия в концепциях корпоративного управления с точки зрения этических категорий консеквенциалистского, телеологического подхода, с одной стороны, и идеалистического, деонтологического подхода - с другой.
Озабоченность вопросами корпоративного управления возникла в ответ на серьезный кризис доверия, рост мошенничества и провалы рынка, а также в связи с проблемой роли корпораций в экономике и обществе. Сегодня задача исследования экономических институтов капитализма состоит в том, чтобы показать, что капиталистические отношения не были простым средством эксплуатации, а служат инструментом создания общественного богатства. Многочисленные примеры злоупотреблений и банкротств в 1990-х и 2000-х годах, как в США, так и в Европе, также послужили толчком к сомнениям относительно действующих принципов и архаичной практики работы советов директоров. Результатом явились выработка кодексов корпоративного управления, положения которых затем нашли отражение в законодательстве, более строгое определение ответственности (например, в Законе Сарбейнса -Оксли). За всеми этими эпизодами лежало ощущение моральной угрозы, связанной с сосредоточением у корпораций огромных финансовых ресурсов и власти, а также ощущение того, что директора этих корпораций, получившие в свои руки право распоряжаться общественным богатством, оказываются свободными от ответственности и подверженными коррупции. Помимо вопросов о личной нравственности отдельных руководителей, возникли вопросы об этических основах корпоративной системы в целом, в частности, о том, открывает ли она возможность для присвоения менеджерами богатства акционеров (как утверждали А. Берли и Г. Минз), способствует ли созданию общественного богатства (как утверждал Р. Коуз) или наносит ему ущерб.
Сегодня в литературе имеется целый ряд концептуальных подходов к проблемам функционирования советов директоров, принятия корпоративных решений и контроля над корпоративным богатством. Среди них выделяются как теоретические подходы, а именно теория агентских отношений, концепция богатства акционеров (shareholder value), теория стейкхолдеров, так и подходы, носящие нормативный характер. К их числу относятся правовой под-
ход (legal view), выдвигающий на первый план функцию соблюдения требований законодательства; подход организационной экономики (organizational economics), который, подчеркивая роль советов директоров в деле контроля над злоупотреблениями власти менеджеров и рекомендуя основу для принятия решений, опирается на теории агентских отношений и трансакционных издержек; концепция «стюардства», стоящая на психологической позиции, согласно которой мотивация менеджеров и директоров не сводится к узкому личному интересу и включает стремление «хорошо работать» и быть «хорошими представителями»; ресурсный подход (resource-dependence approach), в соответствии с которым роль внешних директоров состоит в обеспечении доступа к денежным, кадровым и другим ресурсам. В этом перечне концепций корпоративного управления, по мнению автора, скрыто противостояние, которое связано с тем, что в основе одних концепций лежат интересы акционеров, а других - интересы стейкхолдеров.
Теория агентских отношений (agency theory) возникла как способ изучения проблемы индивидуальной алчности и обычно связывается с работой А. Берли и Г. Минза (т.е. с отделением собственности от управления). Распоряжение чужим богатством порождает издержки, названные М. Дженсеном и У. Меклингом агентскими. Это отличает управление в публичных компаниях от управления в частных, управляемых собственником. В современной корпорации эта проблема неустранима, но контролируема. Компании всего мира вырабатывают стимулы, призванные согласовать интересы менеджеров и акционеров, в виде опционов на акции и подобных систем вознаграждения. Однако в крупных публичных компаниях возникает еще одна потенциальная проблема: акционеры нанимают директоров для надзора за работой менеджеров, что создает еще одну моральную угрозу, или агентские издержки второго уровня. С этической точки зрения в обоих случаях значимость экономических факторов меняет характер нравственного выбора с дилеммы «правильно или неправильно» на дилемму «лучше или хуже».
Теория стейкхолдеров (stakeholder theory) нередко связывается с практикой, имеющей место в Японии и континентальной Европе, прежде всего в Германии, где закон требует участия в наблюдательных советах рабочих представителей, а традиция - членства
в них крупных акционеров и банкиров компании. Термин «стейк-холдер», известный с 1708 г., когда он означал третью сторону, державшую ставки участников пари, сегодня объединяет всех лиц, заинтересованных и в определенном смысле претендующих на влияние на процесс функционирования компании. Р.Э. Фримен определяет стейкхолдеров как «всякую группу или отдельных индивидов, которые способны воздействовать на результаты или испытывают воздействие со стороны результатов достижения компанией ее целей» (с. 39). В последние десятилетия концепция широко использовалась различными исследователями (И. Ансофф, М. Портер и др.) в целях анализа стратегии и сложных взаимодействий хозяйственных связей. Радикальные версии этой теории существенно расширяют обязанности менеджеров и директоров, выводя их далеко за рамки интересов акционеров, утверждают, что потребители, поставщики, занятые и другие группы также обладают правами, вытекающими из контракта и защищенными той или иной отраслью законодательства.
Практика изобилует примерами не только общественного давления в пользу учета подобных факторов (в том числе экологических), но и внесения соответствующих изменений в законодательство (например, принятие в Великобритании нового закона о компаниях 2006 г.).
Однако основные аргументы в пользу стейкхолдерского подхода выходят за узкие рамки правового обоснования и обращаются к соображениям морального порядка. По мнению его сторонников, традиционный взгляд на корпорацию, ставящий в ее центр богатство акционеров, ушел в прошлое. Это встречает многочисленные возражения, включая известное высказывание М. Фридмена, что социальная ответственность бизнеса состоит в том, чтобы делать деньги (с. 40). Возможный контраргумент состоит в том, что «хорошее обращение» с поставщиками, потребителями и занятыми сокращает трансакционные издержки и, тем самым, увеличивает прибыль. Другие сторонники теории привлекают аргументы общего характера, состоящие в том, что уважение индивидов есть большая ценность, которую бизнес не может игнорировать, а также апеллируют к теории социального контракта для бизнеса.
Теория «стюардства» (stewardship theory) дает описание практики работы советов директоров, но при этом опирается на
организационную психологию и концепцию иерархии потребностей А. Маслоу, подчеркивая такие мотивы принятия решений, как самоуважение и исполнение обязательств. Директора, согласно теории, должны не только учитывать собственные интересы, но также руководствоваться миссией компании, этическим кодексом поведения, благотворительными целями и т.п. Некоторые директора рассматривают себя как «стюардов» (обслуживающих) по отношению к тем или иным конкретным интересам. Если, например, мажоритарный акционер имеет своего представителя в совете директоров, последний будет естественным проводником его интересов независимо от требований закона. Отсюда возрастание значения, придаваемого роли независимых, внешних директоров, которые должны стать «стюардами» более важных и общих интересов. В этом плане большую роль призваны сыграть реформы корпоративного управления, в том числе в США (Закон Сарбейнса - Оксли 2002 г., изменения в правилах листинга Нью-Йоркской фондовой биржи) и в Великобритании (новый Объединенный кодекс 2003 г.).
Указанные теории корпоративного управления отражают два подхода, известных в этике как консеквенциальный (также определяемый как телеологический), согласно которому «правильное» решение может быть основано на оценке получаемых выгод (т.е. на последствиях - consequences), и идеалистический (также определяемый как деонтологический), выводящий решение из соблюдения некоторых общих правил и этических принципов независимо от результатов.
Первый подход наиболее известен в форме утилитаризма, распространенного в XVIII-XIX вв. (Дж.С. Милль) и оказавшего существенное влияние на дальнейшее развитие экономической теории. Однако существует и другое направление консеквенциа-лизма, утверждающее этический эгоизм, т.е. решения, основанные на индивидуальной выгоде, независимо от последствий для других. Среди его представителей - Эпикур, Гоббс, Ницше, которые сегодня «уже не имеют такого числа сторонников, как когда-то, разве что кроме высших корпоративных руководителей» (с. 42). Однако такие представления соответствуют теории агентских отношений: высший исполнительный руководитель и фактически любое заинтересованное эгоистически мотивированное лицо будет стремиться максимизировать личную выгоду. В рамках этой теории роль кор-
поративного управления, таким образом, состоит в том, чтобы ограничить действия этих лиц, не ослабляя при этом их стремления к успеху. Если действия руководителя способствуют максимизации не только личной выгоды, но и богатства акционеров, то это значит, что «дело сделано хорошо». Такая этическая позиция характерна практически для всей традиционной литературы по проблематике корпоративного управления. Культура бизнеса воспитывает людей, которые стремятся максимизировать прибыль - личную или корпоративную, а большая часть управленческой литературы посвящена тому, как согласовать личные цели и стимулы с задачами корпорации.
Теория стейкхолдеров подходит к принятию корпоративных решений с деонтологической точки зрения. Особенно это относится к сторонникам корпоративной социальной ответственности (КСО), под знаком которой возникают «социально ответственные» или «этические» инвесторы. Однако несмотря на многочисленные попытки, пока не удалось доказать, что то, что хорошо для общества (в деонтологическом смысле), хорошо и с точки зрения финансовых результатов (в утилитаристском смысле).
Отсутствие эмпирических подтверждений экономической выгодности КСР не смущает ее сторонников, остающихся принципиально на деонтологических и идеалистических в философском смысле позициях, берущих начало от И. Канта и его категорического императива - априорного обязательства. В требованиях к владельцам бизнеса соблюдать обязательства по отношению к обществу как условие, дающее право на ведение дела, слышатся отголоски и других философских учений: Руссо, Маркса и Адама Смита.
Теория «стюардства» также вырастает из деонтологических корней. Хотя и не столь хорошо исследованная, она привлекательна на интуитивном уровне для многих деловых людей. В литературе по корпоративному управлению она ассоциируется скорее с управлением благотворительными фондами, но не ограничивается этой сферой. Хотя трудно представить, отмечает автор, каким образом мотив максимизации прибыли приведет независимых директоров публичных компаний к принятию на себя обязанности выполнять «должную работу на рынке» (с. 44), есть и примеры иных, «более высоких» целей, в том числе деятельность многих банкиров в наблюдательных советах компаний Германии, которые движимы
не мотивом личной выгоды и не идеей «служения обществу», а заботой об эффективности кредитного портфеля своего банка. Банкиры, юристы, бухгалтеры, часто сидящие в советах американских компаний, также заняты обслуживанием (выполняют роль «стюардов») особого рода, вытекающим не из требований закона или правил биржевого листинга, а из деонтологического принципа, признания более общего блага в качестве критерия принятия решений. Концепция «стюардства» в отличие от теории агентских отношений признает также нефинансовые стимулы в деятельности менеджеров, такие как потребность в признании, внутреннее удовлетворение трудом, трудовая этика.
Вместе с тем, подчеркивает автор, все три теории корпоративного управления - одна основанная на утилитаристской этике, две другие - на деонтологической - обходят молчанием концепцию богатства акционеров, составляющую ключевой предмет заботы директоров корпораций. Эта откровенно утилитаристская концепция, подтверждающая экономические цели функционирования корпорации, в сочетании с другими концепциями, казалось бы, дает директорам этический критерий при принятии решений, наиболее соответствующих интересам большинства акционеров. Однако в действительности проблема оказывается более сложной.
На практике влияние принципа богатства акционеров зависит от структуры акционерного капитала. Основатели и владельцы предприятий, венчурные капиталисты, частные лица и институциональные инвесторы, резиденты и нерезиденты - все они имеют различные интересы. Свои коррективы вносят также глобализация рынков капитала, появление новых финансовых инструментов, развитие электронных форм торговли. В новом столетии задача понимания интересов акционеров становится не только чрезвычайно сложной, но просто невыполнимой. В качестве примеров автор приводит коллективные инструменты инвестирования, взаимные фонды и т.п. Экономические интересы владельцев, зависящие от общего состояния рынка, зачастую оказываются отличными от конкурентных интересов компании. Пример - битва за контроль над «ABN-Amro» между банками «Barclays» и «Royal Bank of Scotland». «Решение, что делать в интересах акционеров, может превратиться в решение не делать ничего, поскольку любое действие может нанести ущерб конкуренту, которым владеют также и
ваши владельцы» (с. 45). При этом выяснение интересов акционеров для директоров корпораций оказывается еще не такой сложной задачей, как для других участников фондового рынка (инвестиционных, взаимных, хеджевых фондов и т.д.). Интересы менеджеров инвестиционных фондов могут расходиться с интересами их инвесторов, создавая новый уровень агентских отношений и, соответственно, новые проблемы. Конкуренция между ними в сфере краткосрочных финансовых выгод ведет к ускорению оборота инвестиционных портфелей. Например, портфели акционерных инвестиций взаимных фондов в Великобритании обновляются каждые два-три года, а в США значительно чаще. Среди самих акционеров возникают противоречия, затрагивающие личные интересы, - долгосрочные, с одной стороны, и краткосрочные, спекулятивные - с другой. Акцент на краткосрочных результатах, по мнению многих специалистов, включая корпоративных менеджеров, определяет основную слабость «англосаксонской модели» финансовых рынков.
Таким образом, этическая система, основанная на богатстве акционеров, имеет как глубокие теоретические пороки, так и является неработоспособной на практике. Этот подход страдает из-за неспособности директоров должным образом сформулировать этот критерий. Теория стейкхолдеров также порочна: с теоретической точки зрения она не делает различия между средствами и целями, а с практической неработоспособна, поскольку всеобщность целей означает их практическое отсутствие. Социальная ответственность предполагает, что прибыль так или иначе будет получена, а если нет, то все равно этот критерий является правильным подходом. Теория агентских отношений помогает найти решение узкой проблемы корпоративного управления - как предотвратить использование менеджерами средств корпорации в личных целях, что, однако, не мешает получать огромные доходы тем, кого британская пресса любит называть «жирными котами». Теория «стюардства» помогает объяснить мотивацию директоров в ряде случаев, определенным образом их настроить при одобрении спорных сделок или отчете о плохих новостях. При этом отсутствует общая основа, теория, способная служить руководством при принятии стратегических решений.
Этическую основу корпоративного управления следует, по мнению автора, дополнить следующим образом. В предлагаемой схеме утилитаристской установкой остается богатство акционеров, в качестве деонтологической выдвигается социальная ответственность инвесторов. Деонтологические подходы реализуются в достижении коллективных целей, отвечающих интересам, отличным от акционерных. Не охватываемые этими подходами задачи, с этической точки зрения носящие утилитаристский характер, а по масштабам являющиеся коллективными, автор определяет как связанные со стратегической выгодой. Стратегическая выгода, хотя и непроста в определении, требует от директоров принятия лучших решений с точки зрения жизнеспособности и устойчивости предприятия. Все концепции корпоративного управления могут быть представлены, таким образом, в следующем виде (см. табл.).
Таблица (с. 49)
Расширенная типология концепций корпоративного
управления
Личные интересы Интересы акционеров Интересы предприятия
Утилитаристские концепции Теория агентских отношений Богатство акционеров Стратегическая выгода
Деонтологические концепции Теория «стюардст-ва» Этическое инвестирование Теория стейкхолдеров; социальная ответственность
Модель корпоративного управления, создаваемая в результате проводимых в этой сфере реформ последнего десятилетия, выдвигает на первый план при принятии решений независимых, внешних директоров, которые сегодня уже составляют, по всей видимости, большинство советов директоров. Они, как правило, контролируют все ключевые комитеты совета, обладают необходимыми стратегическими знаниями, могут осуществлять мониторинг деятельности через функцию аудита, распоряжаться необходимой информацией с помощью своего штата независимых сотрудников. В основе их решений лежит оценка того, что составляет стратегическую выгоду, в том числе источников выгоды, особенно неосязаемых, которые могут быть утеряны в результате неверного решения, например о слиянии или поглощении. При принятии решений на основе стратегиче-
ской выгоды учитываются интересы стейкхолдеров, но именно в их стратегическом значении - с точки зрения их вклада в создание будущего богатства. Таким образом, считает автор, ориентация внешнего директора должна иметь долгосрочный характер независимо от мнений акционеров.
И.Г. Минервин
