CC BY
20
2014.04.033. БЛУМФИЛД С. ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА КОРПОРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ.
BLOOMFIELD S. Theory and practice of corporate governance: An integrated approach. - Cambridge etc.: Cambridge univ. press, 2013. -XVIII, 421 p.
Ключевые слова: корпоративное управление; менеджмент; теория фирмы.
Британский исследователь (Anglia Ruskin University) рассматривает эволюцию корпоративного управления (КУ) и воздействующие на нее факторы, современную структуру, политику и методы функционирования, сопоставляет теоретические подходы с реальной практикой.
Традиционный подход к КУ, отмечает автор, концентрируется на интересах акционеров, их правах собственности, отношениях между акционерами и менеджерами. Вместе с тем время от времени он признает и роль дополнительных действующих лиц - стейк-холдеров. Такой взгляд отражает экономическую действительность Великобритании в период с начала Викторианской эпохи и до конца ХХ в. С тех пор мир экономики кардинально изменился, и подход, отраженный в докладе Комитета Кэдбюри (1992), превратился в подобие легенды. Несоответствия между теорией и практикой очевидны, особенно применительно к крупным, котирующимся на бирже компаниям, где превосходство акционеров подвергается сомнениям по многим направлениям, характеристики акционерной собственности расходятся с действительностью, роль стейкхолде-ров значительно превышает место, отведенное ей в традиционной схеме.
В настоящее время существует целый спектр определений КУ, из которых автор выбирает определение, связанное с понятием риска предпринимательской деятельности и его универсальностью. Все организации - как нацеленные на получение прибыли, так и бесприбыльные - вынуждены противостоять неопределенности, которая фактически является синонимом риска (с. 16). Но, поскольку роль этого фактора в частном и государственном секторах различна, возникает потребность в проведении различия в соответствующем определении КУ. Кроме того, такое определение должно
содержать конкретные ссылки на конкретные заинтересованные группы, участвующие в оценке того, как ведет себя компания.
Автор определяет КУ в частном секторе как структуру и процессы (процедурный элемент), создаваемые для надзора за эффективностью использования ограниченных ресурсов в целях конкуренции и в интересах организации и ее стейкхолдеров, включая обеспечение долгосрочной устойчивости организации (поведенческий элемент), осуществляемое и оцениваемое с учетом этических принципов (структурный элемент), законодательства и норм регулирования (системный элемент). КУ в государственном секторе -это набор принципов, воплощаемых в формализованном контроле и деятельности агентств, направленной на исправление несовершенств рынка в интересах, от имени и с одобрения государства и с использованием инструментов политики, менеджмента и регулирования (с. 19).
В число основных действующих лиц, участвующих в КУ, автор включает: компанию (как юридическое лицо); акционеров, в том числе институциональных инвесторов; директоров (членов совета директоров), в том числе исполнительных руководителей компании; работников; аудиторов, выступающих в качестве самостоятельного элемента процесса КУ; «репутационных посредников» -фондовых брокеров, СМИ и др.; регуляторов (органы регулирования); потребителей; государство как проводник законодательства и норм регулирования.
Традиционная точка зрения, согласно которой компаниями владеют их акционеры, все еще верна применительно к небольшим частным компаниям. Но она совершенно не применима к современным зарегистрированным на бирже компаниям, поскольку условия, в которых они функционируют, за последние 30 лет изменились радикально. Изменился и баланс власти между акционерами и директорами, а также требования к предоставляемой информации в интересах инвесторов - то, что раньше было дозволено, теперь может стать поводом для обвинения в незаконном использовании конфиденциальной информации. По этим причинам устарело и определение КУ, основанное на примате акционеров. Режим регулирования, в котором действуют компании, ведет на практике к верховенству директоратов и подрывает остатки аргументации в поддержку акционерной собственности (с. 53).
Указанные изменения означают, что краткосрочные интересы акционеров необязательно совпадают с задачами обеспечения долгосрочной выживаемости хозяйственной организации. Однако теория КУ почти не принимает во внимание несовпадение кратко-и долгосрочных последствий решений в области КУ, а зачастую и затуманивает его реальную сущность, например, сознательно смешивая корпоративную ответственность с манипулированием имиджем. Как показывают многие примеры последнего времени в финансовом и энергетическом секторах, менеджеры еще не осознали, что в их деятельности присутствуют как операционный, так и долгосрочный компоненты.
Говоря о воздействии законодательства на КУ, автор отмечает, что оно образует базовый набор правил, регулирующих не только взаимоотношения частной компании с акционерами, но и систему КУ. Однако до середины ХХ в. оно определяло в основном процедурные правила, регламентирующие защиту прав акционеров, порядок работы органов КУ и т.п. В дальнейшем содержание законов стало захватывать иные области, затрагивающие экономическое поведение (вопросы, связанные с банкротством, злоупотреблениями, причинением ущерба, взаимоотношениями между компаниями). Тем самым законодательство в значительной мере затронуло сферу регулирования поведенческого контроля, т.е. содержания управления, выходящего далеко за рамки чисто процедурных вопросов.
Проделанный автором анализ пакета британских законов, принятых в 2000-е годы, подтверждает, по его мнению, указанный вывод: компания предстает теперь не только как послушное орудие акционеров, но как носитель целого ряда собственных обязательств, отличных от принятых ею контрактных обязательств. При новом законодательстве директора отвечают за устойчивое благосостояние компании и подотчетны помимо акционеров значительно более широкой группе стейкхолдеров. Традиционный взгляд на директоров как на агентов акционеров уходит в прошлое. Вместе с тем на новые подходы к КУ повлияли также и культурные изменения, отражаемые в кодексах КУ.
Финансовый кризис 2007-2008 гг. вскрыл существенные провалы в области КУ, причины которых автор относит к системному параметру КУ, т.е. характеру взаимосвязей между компания-
ми, формирующих структуру экономики и ее секторов. Здесь важно, как работает вся система КУ в целом и как она влияет на экономику. Агрессивная разработка новых финансовых продуктов способствовала обходу контролирующего воздействия со стороны органов надзора и породила иллюзию, что удалось поставить под контроль важнейший рыночный фактор - риск. Новые продукты затронули все существенные характеристики КУ: с процедурной точки зрения они были подвержены коррупции, с поведенческой они были извращенными, поскольку не приносили ожидаемых результатов в долгосрочном плане, с этической - неадекватными, поскольку для многих агентов оказывались провальными, и, кроме того, с системной точки зрения - опасными. Эти уроки были проигнорированы из-за отсутствия решимости регуляторов, которые предпочитали уделять внимание не долгосрочным последствиям, а краткосрочным выгодам и необоснованному экономическому росту (с. 171).
Системный параметр КУ действует как механизм обеспечения стабильного функционирования, компенсирующий имеющие место дефекты других элементов КУ. Надлежащие процессуальные формы КУ, предписанные законом, образуют основу для поведенческого параметра КУ, который может в той или иной мере осуществляться активными акционерами. Структурный параметр, т.е. культура компании, по мнению автора, призван обеспечивать взаимное соответствие процедурных и поведенческих составляющих КУ. Аудиторы, брокеры, журналисты и регуляторы присутствуют, чтобы отслеживать провалы этих основополагающих параметров КУ и привлекать внимание акционеров. В случае финансовой системы системный параметр КУ приобретает значительно большее значение ввиду ее глубокого воздействия на всю экономику.
Далее автор обращает внимание на то обстоятельство, что практика функционирования фондовых рынков и их влияние на различные аспекты КУ отличаются от того, что предполагает теория. Последняя исходит из того, что все акционеры являются инвесторами в том смысле, что они имеют некое право надзора за ведением дел, основанное на праве собственности. На деле это обманчивое представление; обладание долей в капитале компании с биржевым листингом фактически есть лишь ограниченный сертификат на участие в некоторых неопределенных финансовых вы-
годах, сопровождаемый чрезвычайно узким доступом к аналитической информации. Фондовые рынки стараются соединить различные подходы трейдера и инвестора и наложить на них обязательства, не отвечающие реальности (с. 201). При этом бытует неправовое преимущество крупных и дискриминация миноритарных акционеров.
Когда власть акционеров ограничена информационной асимметрией в пользу менеджеров, повышается роль органов регулирования, которые нередко оперируют информацией в режиме реального времени и постоянное присутствие которых диктует действия менеджеров в области принятия и реализации решений. Взаимодействие между сферами регулирования и КУ характеризуется целым спектром отношений, которые определяются стилем регулирования, принятым государством. Автор отмечает, что регулирование, как правило, оказывает более мощное воздействие на КУ там, где влияние стейкхолдеров сильнее, чем влияние акционеров. Отсюда следует, что власть стейкхолдеров зависит от режима регулирования, и, поскольку регулирование, которому подвергаются корпорации, постоянно усиливается, значение стейкхолдеров также будет возрастать (с. 234).
Многие процедурные аспекты КУ находятся под положительным влиянием системы регулирования фондового рынка и установленных законом рыночных обязательств, в том числе контрактных отношений между компаниями и фондовыми биржами, включающих обязательства о предоставлении обширной информации, определенном поведении по отношению к акционерам и соблюдении соответствующих правил. Фондовый рынок, как правило, оказывает более сильное воздействие, чем индивидуальные акционеры. Таким образом, надзорная функция рынка вносит неотъемлемый вклад в поддержание эффективного КУ. Это не означает, что рыночное регулирование не имеет недостатков и что оно само по себе способно исправить поведение компаний. Такое ошибочное мнение способно лишь еще более ограничить эффективность КУ, строящееся на традиционной теории, ограниченной верой в моральное, правовое и оперативное верховенство акционера.
Существенную роль в обеспечении эффективности КУ играет система внутрифирменного учета и отчетности, представляющая важный канал информационной коммуникации и вместе с тем источник асимметрии информации, ведущей к существенным иска-
жениям в пользу менеджеров и в ущерб акционерам. Здесь рассматривается группа проблем, включая специфические требования к отчетности, учет неосязаемых активов и гудвилла, а также инновационная форма отчета с тройной итоговой строкой, позволяющая показать конкретные итоги деятельности компании за отчетный период для каждой заинтересованной группы - акционеров, стейк-холдеров и общества.
С этой проблемой связан вопрос о результативности деятельности менеджеров, ее оценке и оплате их труда. Проблема распределения вознаграждения между менеджерами и акционерами является одной из самых острых. Именно здесь больше всего трений и меньше всего ясности относительно того, как должно функционировать КУ. Одновременно в вопросе о распределении вознаграждения наиболее отчетливо видно, насколько используемые при этом рычаги власти оторваны от реальной структуры КУ (с. 322). Неадекватные системы бонусов, считает автор, приносят вред поведенческим, структурным и системным аспектам КУ. Их применение стимулирует погоню за краткосрочными результатами и ростом богатства акционеров (рыночной капитализации компании), оказывает психологическое давление, ведет к кризису корпоративных отношений.
Исследуя фундаментальные пороки в структуре вознаграждения, автор приходит к выводу, что «исполненная благих намерений политика, направленная на то, чтобы согласовать вознаграждение менеджмента с интересами акционеров и тем самым избежать последствий проблемы агентских отношений, оказывала обратное воздействие... вела к процедурным аномалиям, поведенческим деформациям и системным перекосам» (с. 340). Это еще раз подтверждает, что методы, основанные на традиционном подходе, не учитывают реального функционирования КУ. Традиционный подход предполагает прямой контракт между акционером (принципалом) и менеджером-директором (агентом), не учитывающий влияние других стейкхолдеров и их вклад в формирование корпоративной политики и в создание богатства. Результат - неэффективная аллокация ресурсов с приоритетом, отдаваемым краткосрочным горизонтам и интересам единственной группы стейкхолдеров.
Контрпродуктивность КУ и как его следствие неудачи и провалы в деятельности компаний могут иметь причиной любой его
аспект. Однако случаи сознательного криминального поведения, как правило, редки. Провалы и криминал могут сопровождать друг друга, но в большинстве случаев они не связаны причинно-следственными связями. Чаще всего неудачи проистекают из-за длительной эрозии структурного компонента, из-за «доминирования чисто рыночных принципов над более тонкими мотивами, заключенными в принципах этики и морали - доверии, справедливости и сотрудничества» (с. 347). Поведенческие проблемы могут вызвать внезапный коллапс, не давая предварительных сигналов о проблемах в других аспектах, несмотря на имеющиеся, как правило, более глубокие корни. Об этом свидетельствуют примеры «Lehman Brothers», «Barclays» и многих других банков, которые вполне могли рухнуть, если бы не были спасены за счет государственных фондов. Исследования показывают, что частыми причинами корпоративных неудач являются: необоснованные стратегические решения; чрезмерная экспансия, часто вызванная неоправданными приобретениями; доминирование одного лица в совете директоров (чаще всего главного исполнительного руководителя); высокомерие, жадность, жажда власти, оказывающиеся наказанными; неэффективность риск-менеджмента и внутреннего контроля; неэффективность советов директоров и особенно их комитетов по аудиту (с. 350).
Зачастую разрушительные последствия ошибок в управлении являются результатом не столь заметных по сравнению с явными нарушениями закона или корпоративного кодекса действий, обусловленных денежными или другими интересами акционеров. Поскольку эффективность менеджмента оценивается по способности приносить доход, менеджеры вынуждены либо постоянно искать новые источники дохода независимо от рациональности аллокации ресурсов в долгосрочном плане, либо, если это оказывается невозможным, выбирать стратегию краткосрочных показателей роста в ущерб долгосрочным, либо в крайних случаях прибегать к мошенничеству (с. 357). Все это говорит о взаимосвязанности различных компонентов КУ, недостатки в одном из них неизбежно скажутся и на других.
Там, где кончается сфера воздействия закона и норм регулирования, вступают в силу этические и моральные принципы - таково условие эффективного КУ, считает С. Блумфилд (с. 359). Нарушение этого условия ведет к корпоративному лицемерию:
провозглашается одно, а делается другое, а в худшем варианте используется участие стейкхолдеров для прикрытия аморальных действий. И такое поведение зачастую прикрывается вывеской корпоративной социальной ответственности. Индикатором глубокого кризиса КУ может служить появление двойных стандартов, означающее неспособность должным образом обслуживать интересы акционеров. Такое поведение в конечном счете ведет к открытому бандитизму в погоне за прибылью и эксплуатации потребителей. Взяточничество и воровство становятся повседневными приемами бизнеса (с. 361).
Традиционная теория умалчивает о том, какими методами должен обеспечиваться рост богатства акционеров. Это открывает путь для принятия двойных стандартов в этической аргументации. Если они совпадают, это позволяет счастливо избежать проблем КУ, там, где они расходятся, КУ оказывается в проигрыше, поскольку власть тех, кто преследует цель богатства акционеров, как правило, сильнее, чем влияние сторонников учета запросов других стейкхолдеров. Контрпродуктивное КУ проявляется в различных видах злоупотреблений интересами стейкхолдеров. В их числе: рыночные злоупотребления в виде картельных соглашений и сокрытия информации; другие формы злоупотреблений - противозаконные действия в отношении окружающей среды и пенсионных фондов, а также уклонение от налогов.
Существование различных форм контрпродуктивного КУ означает, что задача максимизации дохода настолько важна для акционеров, что они согласны нести потери, связанные с поведением, соответствующим представлениям о «хорошем» КУ. Это объясняется тем, что традиционные представления о «хорошем» КУ неадекватны действительности. Традиционные представления о КУ, нейтральные по отношению к этике, игнорируют средства достижения цели и поэтому не могут служить основой для этически корректного поведения (с. 381).
Таким образом, заключает автор, необходимо пересмотреть определение и механизмы КУ, чтобы привести их в соответствие с условиями меняющегося мира и на деле восстановить баланс между экономическими, социальными, индивидуальными и общественными целями. Новый подход должен сломать связь между
осуществлением КУ и ложной претензией акционера на превосходство.
И.Г. Минервин
2014.04.034. АБАТЕКОЛА Дж. ПРИЧИНЫ УСПЕХОВ И НЕУДАЧ В РАМКАХ ЖИЗНЕННОГО ЦИКЛА ПРЕДПРИЯТИЯ. ABATECOLA G. Survival or failure within the organizational life cycle: What lessons for managers? // J. of general management. - Oxford, 2013. - Vol. 38, N 4. - P. 23-38.
Ключевые слова: стратегический менеджмент; организационная адаптация; жизненный цикл организации.
В статье итальянского специалиста (Римский университет «Tor Vergata») исследуются факторы, определяющие предпринимательский успех организации на различных фазах ее жизненного цикла.
На протяжении всей второй половины ХХ в. целый ряд исследователей разрабатывали концепцию «конкурентной среды» и организационной адаптации к ней. В центре их внимания находились вопросы, связанные с изменчивостью среды и сложностью ее прогнозирования (проблема динамизма), доступностью требуемых ресурсов в каждый момент времени (проблема обеспеченности), а также с числом и разнообразием контрагентов фирмы в течение ее жизненного цикла (проблема сложности). В понятие «адаптация» включались любые активные действия, направленные на организационные изменения или являющиеся реакцией на требования среды. При этом основные дебаты, связанные с адаптацией и выработкой соответствующих организационных целей и средств их достижения, концентрировались на противопоставлении «детерминизма окружающей среды» (т.е. зависимости принятия стратегических решений от внешних факторов), с одной стороны, и «стратегического волюнтаризма» (т.е. независимости менеджеров, принимающих решения, от внешней среды и возможности постановки упреждающих целей) - с другой. С практической точки зрения эта дилемма свелась к синтезу двух подходов, поскольку, как показала практика, баланс между ними может меняться в зависимости от организационного жизненного цикла. Это послужило в дальнейшем основой для появления и развития концепции «коэво-
