CC BY
11
2009.02.003. ЧАНЬ ЛАЙХА, ЛИ ПК., ЧЭНЬ Дж.
ПЕРЕОСМЫСЛИВАЯ ГЛОБАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ: СОЗДАНИЕ КИТАЙСКОЙ МОДЕЛИ?
CHAN LAI HA, LEE P.K., CHAN G. Rethinking global governance: A China model in the making? // Contemporary politics. - Abingdon, 2008. - Vol. 14, N 1. - P. 3-19.
Чань Лайха (Университет Гриффита, Австралия), Ли (Университет Кент, Великобритания), Чэнь (Университет Дархэм, Великобритания) ставят задачу исследовать концептуализацию Китаем идеи «глобального управления (ГУ)» выявить основные отличия китайского видения этой концепции от взгляда, принятого на Западе, а также оценить последствия возможных расхождений для интеграции КНР в мировое сообщество и реализации Пекином его внешней политики.
Западное понимание ГУ воспринимается как реакция на коллапс Бреттон-Вудской системы и необходимость поиска новых общемировых правил как в финансовой, так и в политической сфере. Одной из главных черт является переосмысление понятия национального суверенитета: отныне принцип «невмешательства во внутренние дела государства» считается не столь непоколебимым, а граница между «международным» и «внутренним» начинает постепенно стираться. «От понятия "невмешательства" Запад перешел к понятию "гуманитарного вмешательства"» (с. 3-4).
Другой важной чертой западной концепции ГУ является переосмысление роли национального государства: считается, что этот институт больше не может стоять в центре социальной жизни, а многие его функции перехватывают глобальные действующие лица (прежде всего, международные организации и ТНК) или различные некоммерческие организации (НКО). Наконец, отстаиваемое Западом понимание ГУ включает в себя и понятие «хорошего управления» (good governance) - определенного набора установок на транспарентность правительственных действий, борьбу с коррупцией, учет прав человека.
В Китае идеям ГУ уделяется все больше внимания. Оно получило признание на уровне партийно-государственной элиты, в середине 1990-х годов начавшей формулировать «новую концепцию безопасности» (она понимается как коллективные действия
государств в борьбе против общих вызовов и угроз безопасности), а так же в среде интеллектуалов. Основными теоретиками ГУ в Китае являются Цай То, Юй Чжэнлян, Ван Ичжоу и Юй Кэпин. Первые трое разделяют западную парадигму, когда речь идет об определении понятия ГУ, в то время как Юй Кэпин (зам. начальника Бюро переводов ЦК КПК) понимает его как набор определенных международно-правовых режимов для разрешения международных вопросов.
Все ученые КНР сходятся в том, что китайские понимание и практика ГУ заметно отличаются от западной концепции. Например, Цай То утверждает, что для Китая, который является развивающейся страной, участие в различных международных форматах и организациях крайне выгодно. Однако Китай «участвует в них всегда от имени либо государства, либо правительства» (с. 7). Ван Ичжоу также утверждает, что без способности отстаивать государственный суверенитет любая страна станет объектом иностранного вмешательства. Юй Кэпин отмечает доминирование Запада и особенно США в различных международных организациях и в этой связи предупреждает о недопустимости ослабления роли государства в Китае. Таким образом, большинство китайских ученых не разделяет идеи ослабления роли государства для осуществления более эффективного ГУ.
Китайские ученые и государственные деятели допускают ослабление национального суверенитета в вопросах, касающихся экономики и торговли. В частности, при вступлении Китая в ВТО Пекин оказался готов изменить некоторые положения национального законодательства с тем, чтобы соответствовать требованиям организации. КНР одобрила Киотский протокол, в то время как США отказались его подписывать. Пекин сам охотно участвует в создании различных международных организаций экономической направленности вроде ШОС или Азиатского форума Боао. В то же время в вопросах безопасности Китай по-прежнему строго отстаивает принцип национального суверенитета, решительно выступая против концепции «гуманитарной интервенции». Особенно это различие было очевидно во время югославского кризиса 1999 г. и бомбардировок Белграда авиацией НАТО, в ходе которых пострадало посольство КНР. Резкое недовольство Пекина было вызвано тем, что атаке подверглось государство - член ООН без санкции
Совбеза. Китайское руководство опасалось реализации подобного сценария в отношении самой КНР.
Понятие «хорошего управления» до сих пор не стало в Китае объектом детального анализа. Этой теме уделяют внимание лишь немногие ученые, среди которых Юй Кэпин. Они признают необходимость большей прозрачности правительственных процедур, но в то же время в отличие от Запада не ставят критерии «хорошего управления» во главу угла при выборе коммерческих партнеров. Именно поэтому Китай эффективно развивает связи с различными африканскими и латиноамериканскими режимами, обладающими богатыми минеральными ресурсами, которые не отвечают западным «демократическим» критериям.
По мнению авторов, подобные фундаментальные различия между Китаем и Западом в понимании ГУ объясняются недавним прошлым. В XIX в. китайская империя была включена в мировую систему, потерпев ряд унизительных поражений от стран Запада и Японии, потеряв часть территории и согласившись пойти на ряд уступок. Мировая Вестфальская система, частью которой стал Китай, признавала равенство европейских стран между собой, однако закрепляла колониальный статус стран Азии. С тех пор китайское руководство (как представители Гоминьдана, так и КПК) боролось за национальную независимость: оно по-прежнему подозревает Запада в недобрых намерениях по отношению к Китаю, а потому в качестве защиты отстаивает принципы национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела. Мировой порядок Пекин рассматривает как «недемократический», однако эти взгляды неэквивалентны западному представлению о недостатке демократии в мире. КНР не доверяет международным НКО, рассматривая их как проводников западного влияния, большие надежды возлагает на ООН, в которой Китай является постоянным членом СБ.
В то же время необходимость развития своей экономики в условиях глобализации подталкивает Китай к широкому участию в общемировых процессах. На международной арене Китай позиционирует себя в трех ипостасях: защитника существующего международного порядка во главе с ООН, конструктивного критика существующих международных правил и поставщика альтернативных моделей реформ, а также наиболее активного сторонника формирования региональных объединений, особенно в Азии.
На способность динамично развивающегося Китая предлагать другим странам модели экономического развития, альтернативные рекомендуемым МВФ и Мировым банком, обращают внимание и западные ученые. В выдвинутой Джошуа Рамо концепции «пекинского консенсуса» как альтернативы «вашингтонскому консенсусу» суммируются основные положения китайской модели: экономический рост, основанные на инновациях, сбалансированное и устойчивое развитие, а главное - поиск собственного пути, без копирования каких-либо иностранных рецептов.
Последнее, в частности, подразумевает отсутствие упора на демократию и права человека как необходимые условия для экономического развития, что делает китайскую модель особо привлекательной для стран Третьего мира и вызывает серьезные опасения Запада. Китайским ученым и чиновникам концепция Рамо импонируют, хотя они предпочитают называть описанное им явление не новым консенсусом, а скорее «китайской моделью».
В сфере политики Пекин выдвигает концепцию «гармоничного мира» (хэсе шицзе), в которой отстаиваются равенство государств между собой, необходимость коллективных усилий для решения общих вопросов при помощи «мягкой силы» (soft power) и наличие в мире различных социально-экономических и политических моделей. Таким образом, эта концепция, сформулированная генсеком УКПК Ху Цзиньтао, является противовесом взгляду американских неоконсерваторов, выступающих за объединение мира на основе либеральных ценностей.
В качестве главной слабости китайской модели ГУ авторы называют ее государствоцентризм. По их мнению, противоречия между основными положениями китайской модели и западной точкой зрения не позволят Китаю в ближайшее время возглавить мир. «У страны (Китая. - Реф.) и ее аналитиков... нет другой альтернативы, кроме как признать, что институт государства переживает трансформацию и современная глобализация ускоряет эти изменения» (с. 16).
А.Т. Габуев
