CC BY
342009.01.036. ЛЕЙБМЭН Дж.С. МЕДЛЕННЫЙ ТАНЕЦ СО СМЕРТЬЮ: ВЕРХОВНЫЙ СУД И ВЫСШАЯ МЕРА НАКАЗАНИЯ, 1963-2006. LIEBMAN J.S. Slow dancing with death: The Supreme court and capital punishment, 1963-2006 // Columbia law rev. - N.Y., 2007. -Vol. 107, N 1. - P. 1-130.
Современная судебная юриспруденция в отношении смертной казни строится на резком контрасте между стремлением к объективному правовому ее ограничению и милосердной субъективной осторожностью применения этой высшей меры наказания. По мнению автора, данный контраст происходит из двойного видения недостатков этого вида наказания, что подтвердилось в решении Верховного суда по делу «Фуршэн против штата Джорджия».
В ходе данного судебного разбирательства Суд рассуждал о конституционности смертных приговоров, выносимых на основе статутов, регулирующих применение этого вида наказания. Согласно этим статутам, члены суда присяжных должны получить доказательства того, что обвиняемый совершал или не совершал тяжкое преступление. Присяжным предлагается ответить на вопрос о том, совершил ли обвиняемый тяжкое преступление и если да, то объявить о наличии вины обвиняемого с оговоркой - «о снисхождении» или без него, т.е. большинство в несколько человек может сделать недействительным любой примененный судом статут и вердикт.
Анализ взглядов судей Верховного суда США на применение в судах штатов наказания в виде смертной казни позволил выявить их противоположные позиции по вопросу конституционности этого вида наказания. Так, например, судьи Бренан и Маршал считают, что смертная казнь неконституционна при любых обстоятельствах, ибо неизбежно вырабатываются шаблоны при ее применении. Некоторые судьи, соглашаясь с данным мнением, полагают, что эти одинаковые подходы не противоречат конституции, поскольку последняя признает право штатов на применение данного наказания. Судьи Верховного суда - Дуглас, Стюард и Уайт соглашаются с позицией Бренана и Маршала, но считают, что возникновение вышеназванных шаблонов является неизбежным фактом.
Большинство судей, исходя из выводов по делу Фуршэна, считают необходимым принятие нового статута о применении смертной
казни. При этом их мнения сходятся в том, что ее можно назначать в отношении определенной категории убийц, совершивших деяния с отягчающими обстоятельствами. Многие судьи полагают, с известной осторожностью, что ответственность за применение этого вида наказания лежит на суде присяжных. По мнению автора, спорным остается вопрос о соотношении и влиянии смягчающих и отягчающих обстоятельств при назначении смертной казни.
Несмотря на весьма распространенную точку зрения о неконституционности применения смертной казни, большое количество смертных приговоров продолжает судами выноситься. Верховный суд, пишет автор, поддерживает позицию, определяющую право штатов предпочитать смертную казнь другим видам уголовного наказания при любых отягчающих факторах. При этом в случае равновесия отягчающих и смягчающих обстоятельств в суде отдается предпочтение смертной казни.
За последние 40 лет Верховный суд использовал несколько различных моделей для доказательства конституционности смертных приговоров. Среди них первая модель - оставить институт смертной казни на усмотрение легислатур и власти штатов. Здесь прослеживается стремление федерального правительства и штатов «лишить жизни» криминал, и именно поэтому Суд обычно избегает вмешательства в прерогативы политиков и законодателей штатов в разработке и принятии независимых уголовно-правовых норм и находит тем самым основание считать данный вид наказания свободным от конституционного контроля; вторая модель объединяет позиции, признающие конституционность смертных приговоров на основе анализа преступлений и обвиняемых: упор делается на изучении жестоких и необычных наказаний; третья предусматривает независимое исследование существования этого вида наказания, рассматривая его сквозь призму конституционных ценностей. Эта модель демонстрирует примеры негативного влияния применения смертной казни на такие конституционные принципы, как рациональность, социальная полезность, равенство. Основное внимание, по мнению автора, здесь уделяется скрупулезному анализу актуальных примеров смертных приговоров с позиций не столько ценностей восьмой поправки к Конституции США, сколько пропорциональности соотношения «преступление-наказание»; четвертая модель представляет независимое исследование решений о приме-
нении смертной казни в особых случаях. Используя и сохраняя специфику второй модели, внимание здесь концентрируется на учете отягчающих и смягчающих обстоятельств при вынесении смертных приговоров.
Исследуя эволюцию института смертной казни, автор останавливается на периоде 1963-1971 гг., в течение которого вопрос ее применения не привлекал особого внимания юриспруденции. Поправки к Конституции США (5-я и 14-я) определяли ответственность государства за обоснованность смертных приговоров. Конституционная самостоятельность штатов и ответственность политиков за действия полиции и функционирование уголовного права позволяли избегать полемики по данному вопросу. Парламенты и власти штатов руководствовались рассуждениями о сострадательности в применении высшей меры наказания. До середины 60-х годов смертная казнь назначалась редко, практика применения уголовного наказания обходилась без вмешательства юриспруденции. В течение многих лет Верховный суд не уделял внимания высшей мере наказания, хотя некоторые его члены требовали изменений по этому вопросу.
Так, в 1963 г. судья Голберг опубликовал свое несогласие по делу «Рудольф против Алабамы», которое подняло вопрос о конституционности смертного приговора, и призвал Верховный суд к обсуждению этих проблем. Несмотря на разногласия среди судей, Суд принял к рассмотрению доводы судьи Голберга. Инициатива последнего имела немедленный эффект: юристы из Фонда правовой защиты и присоединившийся к ним федеральный прокурор Энтони Амстердам выдвинули план принятия моратория на смертную казнь, предусматривающий принятие решения Верховного суда о незаконности этой высшей меры наказания.
Верховный суд в деле «Соединенные Штаты против Джексона» признал неконституционными положения федерального закона, устанавливающего смертную казнь за похищение людей с целью выкупа для обвиняемых, положившихся на судебное разбирательство и не признавших себя виновными.
В деле «Цизерскун против Иллинойса» Верховный суд обратил внимание на позицию суда присяжных, следующих букве закона на стадии решения вопроса о виновности, но колеблющихся с
позиций морали применить смертную казнь, что ставило суд присяжных перед вопросом о конституционности их действий.
Судьи Дуглас и Уайт указывают на то, что законы штатов не учитывают мнение большого сегмента общества, недвусмысленно осуждающего смертную казнь во всех судебных решениях. Судья Ци-зерскун считает, что цель суда присяжных как института общества -выражать позицию этого общества при решении вопроса жизни или смерти. Можно эффективно запретить применение смертной казни, разрешив оппозиции в суде присяжных выносить вердикт о сохранении жизни. Это привело судью Уайта к заключению о том, что, поскольку применение смертной казни не противоречит Конституции США, то квалификация без ограничений смерти в судебных решениях вполне уместна. Судебные процессы 1968 г. подвигли Верховный суд установить конституционный контроль за судебными процедурами в делах о тяжких уголовных преступлениях.
Верховный суд, делает вывод автор, в большей степени стал склоняться к введению стандартов в случаях вынесения смертных приговоров для обеспечения «рациональных основ» решений суда присяжных, когда большей части обвиняемых сохраняется жизнь, а меньшинство обречено на смерть.
Согласно мнению ряда судей Верховного суда (к примеру, судьи Харлина), история американского государства свидетельствует о том, что большинство штатов были за применение смертной казни. При этом они руководствовались благоразумием и не следовали каким-либо стандартам.
В период 1972-1979 гг. деятельность Верховного суда по совершенствованию института смертной казни связана с делом «Фур-мэн против штата Джорджия» и еще тремя схожими делами. Решение Верховного суда фактически определило, что процессуальные нормы, регулирующие вынесение приговора о смертной казни, нарушают 18-ю поправку к Конституции. Судьи Верховного суда разошлись во мнениях по данному вопросу, что, с точки зрения автора, свидетельствует о неспособности Суда внести ясность в толкование высшей меры наказания, исходя из таких подходов, как мандатный (обязательный) характер вердикта, либо дискредитационный, управляемый, либо отвергнуть данный вид наказания. Отсюда - необходимость принятия нового конституционного закона. Суд должен иметь новую правовую основу для заключения о том, что конституционность
смертного наказания должна соответствовать некоторым другим параметрам, помимо смерти как наказания за убийство: расовый аспект преступления, особо жестокие обстоятельства совершения преступления, чистота процедур при определении размера наказания.
Дело Фурмэна, считает автор, склонило многих к выводу о том, что смертная казнь неконституционна. По мнению судьи Мак Гита, при выборе вышеупомянутых типов толкования применения высшей меры наказания, мандатными являются исторически негативные, лишенные гуманитарного оттенка. Дело Фурмэна полностью отвергло дискретный подход и в итоге, считает автор, остается декларировать институт смертной казни неконституционным.
Конец 1970-х годов отмечен стремлением сузить круг преступлений и обвиняемых, приговоренных к высшей мере наказания. В начале 1980-х годов Верховный суд уделял большое внимание исследованию смертных вердиктов, их систематизации и конституционности дел, по которым вынесена высшая мера наказания, конституционности специализированных процедур штатов при вынесении смертных вердиктов, а также решению вопроса о том, в каких пределах продолжает действовать конституционная защита обвиняемого в период приведения смертного приговора в исполнение. Исходя из положений Конституции, Верховный суд полагал, что жесткие процедурные требования, принятые для достижения целей наказания и получения пропорциональных результатов, отвечают выводам Верховного суда по проблемам смертных приговоров.
В период 1976-1982 гг. Суд, опираясь на статью о жестоких и необычных наказаниях, внедрил три необходимых условия назначения смертной казни. Смертные приговоры за убийства с особой жестокостью должны быть пропорциональны оценке жестокости и учитывать смягчающие обстоятельства. Первоначальные решения должны исходить от присяжных заседателей и апелляционных судов в каждом деле. Окончательное слово по вопросу конституционности смертного вердикта по всем категориям преступлений имеет Верховный суд.
После 1983 г. Верховный суд продолжил толковать восьмую поправку к Конституции для выработки процедур, изменяющих независимые решения судей. Это породило необходимость в принятии общих конституционных требований пропорциональности меры наказания совершенному деянию, которые должны учитывать судьи, вы-
носящие приговор, апелляционные суды, надзирающие за справедливым характером смертных вердиктов, и легислатуры штатов, принимающие законы. Автор объясняет подобную политику Верховного суда желанием избежать того дискомфорта, который связан с его собственной независимой оценкой ответственности.
Автор ссылается на работы судьи Роберта Ковера, который подчеркнул, что Суд и Конституция находятся между государством и потенциальными жертвами государственной власти и насилия, что на них лежит обязанность регулирования государственного насилия, исходя из трех постулатов. Во-первых, необходимо моральное сопротивление государственному насилию, во-вторых - широкое сопротивление любому насилию, в-третьих, судьи выступают в качестве игроков, используемых в государственной политике. Ковер считает, что судьи, в силу своих моральных взглядов и профессиональных возможностей, являясь приверженцами мирного разрешения споров, стремятся разработать такой инструментарий в юриспруденции, который позволит им избежать ответственности.
Судьи, выступавшие против рабства при вынесении вердиктов беглым рабам в соответствии с законами о рабстве, решали «морально-формальный конфликт» путем использования смягчающего ответственность инструментария, позволяющего следовать закону и снижающего ответственность за результаты. Ковер полагает, что чем ожесточеннее конфликт между моральными и формальными требованиями, предъявляемыми к судье, тем больше заявлений о смягчении ответственности.
Р. Ковер определил две категории условий в юриспруденции в свете коллизий морали и государственной политики. Это «сильное» беспристрастное решение суда исходя из государственно-правовых норм. Противоположное решение приносит вред социальному правопорядку. «Слабые» позиции - когда суды выступают в роли наблюдателей, но не исполнителей. Если «сильный» метод зиждется на базисных законах и юрисдикции как «идеология социального контракта», то «слабый» подход основывается на таких распространенных понятиях, как федерализм, политические доктрины, разделение властей. Эти доктрины позволяют судам избежать правовых решений, ограничивающих ответственность. Следует отметить, считает автор, то Ковер критикует вышеуказанные позиции, называя их масками, прикрывающими малодушие.
Автор согласен с судьей Ковером, который на основании 10-летнего опыта и анализа «сотен и сотен уголовных дел на уровне штата и федерации приходит к выводу, что смерть есть санкционированное уголовное наказание, представляющее вид государственного принуждения (насилия), который, в свою очередь, требует пристального внимания Верховного суда и конституционного подтверждения. Ковер высказывает мысль, что, начиная с Джона Цинтропа до Цоррена Бегера, все они сидели на вершине пирамиды насилия. Если вершину занимали судьи Верховного суда, то внизу, по его мнению, находились судьи, присяжные заседатели и служащие мест заключения.
По мнению автора, существуют два аспекта юридического расширения толкования применения высшей меры наказания, где только Верховный суд способен разрешить эту ситуацию. Первый - форма насилия, оправдывающая саму себя. Второй - насколько модель использования насилия соответствует объяснению в качестве ответа на первый вопрос. В свете этих аспектов Верховный суд не в состоянии рассматривать решения судов штатов и апелляционных судов как поддерживающие концепцию оправдания государственных убийств. Даже судьи штатов, осознающих свою причастность к решениям, использующим убийство в качестве социального инструмента, имеют трудности из-за своего низкого расположения в пирамиде, подтверждая пропорциональность смертных вердиктов позиций Верховного суда и национального значения коллективного насилия.
Верховный суд устанавливает базовую конституционную цель, сохраняя за собой окончательное слово по вопросу о защите Конституции (исходя из ее требований) и возможностях штатов обеспечить успех в этом вопросе. При этом Верховный суд рассматривает суды штатов в качестве первой инстанции по защите интересов Конституции.
С точки зрения автора, отдельные обстоятельства парализуют деятельность Верховного суда в сфере юриспруденции по вопросам применения смертной казни. Верховный суд, надзирающий за судами, осуществляющими уголовное правосудие, вынужден обосновывать каждый факт применения смертной казни. В данном процессе создаются методы для оправдания принятых решений с учетом пропорциональности наказания и преступления. Здесь Суд испытывает трудности в интерпретации понятия «жестокое и необычное наказание» в связи с попытками «миролюбивых» судей найти оправдание этой
форме государственной жестокости. Верховный суд, считает автор, не в состоянии отказаться от ответственности за оправдание смертных приговоров или их запрещение.
Но усилия Верховного суда (по устранению проблем) в течение 40 лет не были тщетными. Суд изобрел удачную систему разделения своего бремени оправдания института смертной казни с местными демократическими институтами. Эта система, оказывая влияние на местные демократические институты, позволила последним выступить по вопросам интерпретации и применения Конституции, где Верховный суд является высшей надзорной инстанцией, за которой сохраняется последнее слово. Это способствовало достижению двух целей, а именно оправданию наказаний и требований статьи о жестокости преступлений и необычных наказаниях.
Опираясь на различную информацию, поступившую от законодателей, юристов, судей кассационных судов, Верховный суд заключил, что смертная казнь не является неконституционной по отношению к умышленным убийствам, но является неконституционной в силу «чрезмерности» в отношении изнасилования и других, не связанных с убийством, преступлений. Сюда следует отнести обвиняемых, которые лично не совершали убийства.
Проблема «пропорциональности» до сих пор является дискуссионной и негативно отражается на процессе принятия решений судами.
По мнению автора, у Верховного суда есть ясный выбор: оставаться в состоянии хронической неспособности то ли игнорировать, то ли определить статус смертной казни или решиться на перемены.
Юридическая общественность ожидает действий по регулированию процесса применения смертной казни со стороны Верховного суда, члены Суда ощущают ответственность за это. Находясь на вершине судебной пирамиды, Верховный суд не может избежать ответственности за подчинение применения смертной казни праву.
Кризис института смертной казни имеет место, и общественность ожидает от Суда объяснений по этому вопросу. За последние несколько лет результатом проверки Верховным судом дел, связанных с тяжкими последствиями, явилось освобождение большого количества заключенных на основании доказательств их невиновности. Данный факт делает очевидным то обстоятельство, что невинные люди подверглись экзекуции в недалеком прошлом.
Выбор Верховного суда - запрещение смертной казни или принятие полной ответственности за законность (справедливость) применения смертных приговоров. По мнению автора, для Верховного суда нести полную тяжесть ответственности за сомнительное (с демократических позиций) интерпретирование положений конституции в свете запрещения или одобрения смертного наказания нет необходимости. Верховный суд сам разработал и внедрил демократическую юридическую технику толкования статьи о жестокости и необычных наказаниях исключительно в целях определения пропорциональности между преступлением и наказанием.
Для определения, когда тяжкие преступления против жизни оцениваются правильно в свете вышеупомянутой пропорциональности, Верховный суд использует статью о жестокости и необычных наказаниях в системе процедурных требований, способствующих принятию надежных пропорциональных решений судов на основании мнения суда присяжных. Автор считает, что наказание смертью неприменимо, пока присяжные заседатели не будут ощущать полную ответственность за принятые решения и будут информированы обо всех относящихся к делу отягчающих и смягчающих доказательствах, которые являются основой уголовно наказуемой пропорциональности. Верховный суд также внедрил систему сравнительного пересмотра, используемую апелляционными судами при оценке всех обстоятельств дела, по которому вынесен смертный вердикт.
Верховный суд использует отчеты судебных жюри, судов, легислатур для определения оценки законности смертных приговоров в национальном масштабе, и на этой основе изменяет статуты, шаблоны приговоров и индивидуальные смертные вердикты.
Конституция не может быть истолкована для оправдания смертной казни, которая, по мнению автора, должна быть запрещена.
Б.Л. Полунин
