CC BY
49
2008.03.007. «ГОРЬКИЙ» ПИСАТЕЛЬ В «СЛАДКОЙ» СТРАНЕ: МАКСИМ ГОРЬКИЙ МЕЖДУ КАПРИ, СОРРЕНТО И МОСКВОЙ. Uno scrittore «amaro» nel paese «dolce»: Maksim Gor'kij fra Capri, Sorrento e Mosca / A cura di Talalay M. - Capri: Oebalus, 2006. - 222 p.
Сборник статей известных европейских русистов, а также российских историков и филологов-горьковедов был подготовлен к 100-летию с момента приезда А.М. Горького в Италию (осень 1906 г.). Издание осуществлено каприйской культурной ассоциацией «Oebalus», основанной несколько лет назад профессором Неаполитанского университета Эдуардо Федерико. Будучи преподавателем древнегреческой филологии, он и ассоциацию посвятил легендарному греческому князю Эбалусу, герою Энеиды и первому колонизатору острова Капри. Ассоциация проводит уникальные экскурсии по местам именитых иностранцев (с названиями «Английский Капри», «Швейцарский Капри», «Русский Капри» и проч.), выпускает книги, устраивает разного рода конференции, выставки, издает ежегодный альманах «Conoscere Capri» с подзаголовком «Studi e materiali per la storia di Capri».
Остров Капри стал местом более чем семилетнего пребывания писателя-«буревестника», оказавшегося в изгнании после событий первой русской революции. В 1994 г. именно на Капри, в издательстве «Edizioni La Conchiglia» под редакцией В. Страды вышел первый научный сборник о сложных общественно-политических исканиях Горького того времени1. В реферируемом издании была поставлена задача исследования биографии писателя не только каприйских лет, но и всего периода его жизни в Соррен-то - с середины 20-х до начала 30-х годов; новая эпоха диктовала писателю свои императивы, он оказался перед выбором пути.
М.Г. Талалай (Петербург - Неаполь), автор предисловия и ответственный редактор сборника подчеркивает, что каприйские годы оставили существенный след в жизни и творчестве писателя; отмечается и определенная смена вех в оценках Горького за последние десятилетия ХХ в. Роль Горького в настоящее время неод-
1 L'altra rivoluzione: Gor'kij - Lunacarskij - Bjgdanov: La «Scuola di Capri» e la «Costruzione di Dio». - Capri, 1994.
нозначно воспринимается в разных общественных кругах России и зарубежом. Теперь, после негативных характеристик времен перестройки, когда безоговорочно отвергались все советские приоритеты, образ Горького стал представляться в более объективном свете. Безусловно, этому способствовали исследования, опиравшиеся на ранее закрытые архивы - на изучение прежде засекреченных документов и писем, а также мемуаров, забытых или остававшихся в тени. В Италии тоже произошла переоценка восприятия писателя, которому в особенности симпатизировала «влиятельная левая интеллигенция»1, теперь уже не существующая, по мнению М.Г. Талалая (с. 7).
Но как ни оценивать горьковские тексты - публицистические и художественные, продолжает автор предисловия, нельзя не согласиться с тем, что Горький является крупной фигурой. Он представляется «осью», вокруг которой вращались интеллектуалы, актеры, революционеры, но также и шпионы, и разные типы богемы. Горький находился в центре главных противоборств. Он был вовлечен в «борьбу за освобождение народов», как тогда заявляли республиканцы и социалисты, а потом - в происходившие войны, восстания и революции, наконец, - в становление диктаторских и тоталитарных режимов. Горький оставался в центре событий, даже находясь, казалось бы, далеко от столиц и мест «накапливания энергии», на периферии европейской цивилизации - на берегах Неаполитанского залива, на Капри, в Сорренто.
Русская и европейская история 20-30-х годов ХХ в. поставила перед Горьким, писателем и общественным деятелем, страшную альтернативу, и после многолетней нерешительности, он дал свой парадоксальный ответ - в пользу советского тоталитаризма. Однако в этом выборе Горький был не одинок; по сути, вся мыслящая Европа (за исключением горстки особенно дальновидных людей) видела тогда в Советской России гарантию прогресса.
Удивительная «интеллектуальная парабола» Горького, отмечает М.Г. Талалай, его личная драма, совпавшая с драмой России,
1 В качестве примера можно привести защищенную в феврале 2007 г. в Институте всеобщей истории РАН диссертацию итальянской исследовательницы Паолы Чони «Феномен М. Горького в политической борьбе первой трети ХХ в.». -Прим. реф.
которую он переживал в итальянском контексте, не могут не привлекать внимание исследователей разного профиля - культурологов, политологов, историков и филологов. Свидетельством этого является и данный сборник.
Открывается он статьей В. Страды (Венеция) «Из-под тени Везувия под тень Сталина». Автор пишет: «Максим Горький провел в Италии значительную часть жизни не только по продолжительности ... два его пребывания в Италии совпали с ключевыми моментами его литературной и интеллектуальной биографии. Первое. на Капри, с октября 1906 по декабрь 1913 г., второе - в Сорренто, с апреля 1924 по май 1933 г. (это последнее в конце прерывалось поездками в СССР) - дата его окончательного возвращения на родину, где он скончался три года спустя, 18 июня 1936 г.» (с. 13). Итак, около пятнадцати итальянских лет писатель провел в живописных местах, волнующих жизненных условиях, кипучей созидательной деятельности, в окружении дорогих ему людей, в уважении, которое гарантировалось его славой.
Время в Сорренто тоже стало своего рода изгнанием, хотя и добровольным. В отличие от первого, навязанного оппозицией к царскому режиму, это «изгнание» было ему как бы подсказано той новой революционной властью, утверждению которой он ранее помогал (в литературном и финансовом отношениях), но с которой находился в противостоянии (с момента победы этой власти в октябре 1917 г.), хотя и не порывал (с. 14).
Речь шла, таким образом, о двух исторически разных периодах и различных мотивировках отдаления писателя от родины. Различными, но глубоко связанными в своей последовательности, были и фигуры тех, кто в определенном смысле противостоял Горькому во время его пребывания на Капри и в Сорренто; это были Ленин и Сталин.
Наиболее заметным эпизодом каприйского периода явилось создание «партийной школы». В ее рамках проявила себя идеология «богоискательства», среди создателей которой были Луначарский и Горький. Известно, что против этой «школы» резко выступил Ленин, враждебный другому лидеру большевиков -А.А. Богданову, которому, однако, были близки Горький и Луначарский. Известно также, что между Лениным и Горьким были отношения сотрудничества в обстановке, которую нельзя характе-
ризовать как дружескую; но все же это была атмосфера доверия и сердечности. Их сложные отношения, не лишенные расхождений, основывались на их совместной политической деятельности, а также на признании писателем значения Ленина для революции. Международная известность Горького и сотрудничество с большевиками способствовали притоку от него финансовых средств на нужды партии.
Менее изучено то обстоятельство, что соррентийское пребывание писателя проходило в условиях драматического периода для России и Европы. Это была совершенно новая ситуация, отличавшаяся от идеологической, политической и культурной борьбы первого десятилетия века, которое было еще связано с традициями Х1Х в., но уже подготавливало последующую историческую фазу. Открыла этот период Первая мировая война, а продолжили его другие события, когда на обусловленной войной почве произошли масштабные изменения - падение царского режима и большевистская революция. В Европе формировалось новое политическое движение, политический режим наподобие фашизма, а позднее -национал-социализм.
«Возможно тогда, в условиях страшной реальности, заключенный по собственной воле в позолоченную тюрьму, воздвигнутую вокруг него Сталиным, Горький порой вспоминал радужное изгнание на Капри. В эту счастливую паузу в его жизни, казалось, разум и миф сплелись в одно созидательное действо, а мечте не мешали те кошмары, которые история, благодаря людям, собиравшимся вокруг него на Капри, воплощала затем в жизнь» (с. 25), -заключает В. Страда.
Статья П. Каццолы (Турин) «На Капри, среди соотечественников, рыбаков и сорванцов» представляет собой очерк о событиях, составивших, как разноцветная мозаика, жизнь Горького в каприйское семилетие. Здесь и организация «партийной школы», и прогулки по Капри, и хроника творческой биографии писателя. Автор привлекает широкий круг источников: переписку, мемуары, прессу. П. Каццола выделяет такие моменты, как прибытие Горького из Америки 26 октября 1906 г., восторженное отношение и горячий прием со стороны неаполитанских социалистов. Рассказано о встречах писателя со знаменитыми соотечественниками - от Репина до Станиславского, а также с каприйцами (что нашло отра-
жение в «Сказках об Италии»). Особый раздел очерка посвящен поездкам Горького по Италии.
Ряд исследований подготовлен российскими горьковедами: Н.Н. Примочкиной - «Возвращение в Италию: Утопия "Бесед" между двумя Россиями»; Е.Р. Матевосян - «"Великолепный" и "Горький": Муссолини глазами писателя»; С.М. Дёмкиной - «Возвращение в Москву: Итальянские реликвии в московском доме Горького»; И.А. Ревякиной - «Горький и (будущий) Нобелевский лауреат».
Н. Н. Примочкина анализирует деятельность Горького в первой половине 20-х годов, попытку писателя через журнал «Беседа» установить контакты с русской эмиграцией.
Е.Р. Матевосян рассматривает эволюцию сложных отношений Горького к Муссолини и его режиму (1923-1931). По мнению автора, Горький под впечатлением от деятельности Муссолини возвратился к мысли о пагубной тенденции «упрощения мира» и, как истинный гуманист, еще больше утвердился в своей вере в Человека - «сложнейшего всех сложнейших явлений». Фигура Муссолини (в короткий срок воплотившего политическую теорию в пугающую практику государственной машины) помогла писателю задуматься о роли личности в истории, о той цене, которую платит любое общество («толпа»), чрезмерно возвеличивая своих вождей («героев»). Десятилетнее пребывание Горького в стране с фашистским режимом и вообще жизнь в Европе, где нарастали агрессивные националистические тенденции - все это не могло не сказаться на восприятии атмосферы жизни в СССР при Сталине. Возможно, для Горького, считает Е.Р. Матевосян, эти годы явились своеобразной «психологической прививкой» против «сталинского режима». В заключение автор пишет: «Оценки, которые Горький давал Муссолини как персонажу и политику, имеют, несомненно, более свободный характер, чем те, которые писатель осмеливался давать Ленину и позднее Сталину» (с. 60).
С.М. Дёмкина представила хранящиеся в Музее Горького (расположенном в бывшем особняке С.П. Рябушинского в центре Москвы) художественные фонды - картины, скульптурные изображения, книги, монеты, восточные миниатюры, фотографии, а также вещи и предметы, в том числе связанные с любимой Горьким Италией, где он прожил в общей сложности почти пятнадцать лет.
И.А. Ревякина рассказывает, как тепло встречали Горький и М.Ф. Андреева на Капри молодую чету Буниных - Веру Николаевну и Ивана Алексеевича, впервые приехавших на остров в канун дня рождения писателя. В горячих обсуждениях только что написанного проходили каприйские вечера и в последующие приезды Бунина. Горький восторгался многими его деревенскими рассказами. В свою очередь Бунин поддерживал произведения Горького, выделявшие позитивное в народной среде. Пример тому - высокая оценка горьковского рассказа «Рождение человека». Тем не менее тогда проявлялись и глубокие различия в мировоззрении и творчестве писателей. Острое неприятие вызвал у Горького бунинский рассказ «Веселый двор»; он как бы выявил несогласие писателей в решении темы «матерей», в понимании «души русского народа». Романтико-героические образы «матерей» в «Сказках об Италии» насыщены богостроительскими идеями. Бунин же возвращал эту тему в русло христианской духовности, что нашло отражение, в частности, в поэме «На пути из Назарета». Встречи на Капри «были и непредсказуемы: единодушие и взаимная заинтересованность сменялись полемикой» (с. 85). Дружба писателей принимала «странный» характер, о чем Бунин сказал позднее в эмигрантских воспоминаниях. Революция разделила Горького и Бунина, как и многих других писателей. Ранее, в эпоху Серебряного века, их взаимодействие питала свобода художественных исканий, поощрявшая разнообразие творческих манер и устремлений.
Притягательной силе писателя и одновременно отторжению от него посвящены очерки трех авторов: Дитера Рихтера (Бремен) -«Горький и Рильке на Капри: Несостоявшаяся встреча»; Даниеллы Пройетти (Рим) - «Разделенная буря: Горький и Лукини»; В.И. Кейдана (Москва - Рим) - «Семёнов против Горького?».
В статье историка Я.В. Леонтьева (Москва) «Первая жена, первая правозащитница» западному читателю предлагается биографический портрет Екатерины Пешковой, которой «удалось в условиях кровавого режима спасти жизнь многим людям» (с. 107).
Особый раздел составляет «Антология иллюстраций»: черно-белые и цветные иллюстрации высокого полиграфического качества ярко дополняют статейные части книги. Немалое их число относится к разряду редких. Опубликовано много репродукций пейза-
жей Южной Италии, которые писатель привез с собой в Москву и которые теперь находятся в его доме-музее.
Далее помещен обобщающий очерк М.Г. Талалая «"Русский Капри" после Горького». В нем, помимо рассказа о судьбе интеллектуального наследия писателя на Капри, даны новые сведения о русской послереволюционной эмиграции на острове.
Завершает сборник раздел «Свидетельства современников», включающий фрагменты воспоминаний тех писателей и художников, кто общался с Горьким на итальянской земле; в их числе -Вяч. Иванов, А. Луначарский, К. Чуковский, Н. Асеев, Н. Берберова, Ю. Анненков, И. Бродский, В. Шухаев, Ф. Богородский, Н. Бенуа, В. Яковлев, Валентина Ходасевич, П. Корин, Б. Григорьев.
По воспоминаниям Ю.П. Анненкова (автора известного графического портрета Горького первых революционных лет), писатель ощущал тогда сложность своих связей с происходящим, но часто повторял, что «близок к партии». И позднее на вопрос одного из гостей, как он оценивает проведенное в советской России время, писатель ответил, что время это оказалось «очень горьким» (цит. по: с. 210).
В последнем отрывке раздела «Свидетельств...» дана оценка деятельности писателя В.М. Молотовым: «После смерти Ленина смерть Горького является тяжелейшей утратой для нашей страны и человечества» (цит. по: с. 211).
Книга снабжена справочным материалом - «Об авторах и переводчиках» и подробным указателем имен.
В. П. Любин
