CC BY
64
2008.02.040. КОЛДСТРИМ ДЖ.Н. ГРЕЦИЯ ГЕОМЕТРИЧЕСКОГО ПЕРИОДА, 900-700 ГГ. ДО Н.Э.
COLDSTREAM J.N. Geometric Greece, 900-700 bc. /2d ed. - L.; N.Y.: Routledge, 2003. - 443 p. - Bibliogr.: p.443-453.
Ключевые слова: Древняя Греция, IX-VIII вв. до н.э., геометрический период, археологический материал.
Монография британского профессора Дж.Н. Колдстрима (университет Лондона) посвящена геометрическому (по археологической периодизации) периоду истории Древней Греции, получившему свое название от господствовавшего в то время стиля росписи керамической посуды. Книга представляет собой наиболее полный обзор археологических материалов данного периода, на основе которых главным образом и реконструируются различные аспекты жизни греческого общества IX-VIII вв. до н.э.
Появление второго издания монографии, как отмечает в предисловии автор, обусловлено тем, что за последние четверть века, прошедшие с момента выхода в свет первого издания, объем археологической информации по Греции раннего железного века существенно вырос. Поэтому реферируемая книга включает обширное приложение, идентичное по структуре первоначальному тексту, в котором представлены новые материалы, относящиеся к геометрическому периоду.
Хронологически первая половина этого двухвекового периода, пишет Дж. Колдстрим, совпадает с завершающей фазой «темных веков» (XI-IX вв. до н.э.) - бесписьменного этапа древнегреческой истории, отмеченного также возвратом после гибели микенской цивилизации к крайне примитивным формам материальной культуры и социальной организации при почти полной изоляции страны от внешнего мира. Вторая половина изучаемого периода (большая часть VIII столетия) вместе с тем является начальной фазой архаической эпохи и, по мнению автора, вполне справедливо заслужила название «греческого ренессанса», когда вместе с распространением алфавитной письменности и расцветом эпической поэзии восстанавливаются торговые и культурные контакты со странами Ближнего Востока, начинается Великая греческая колонизация и формируются города-государства (полисы) (с. 17).
Хотя сведения по изучаемому периоду в основном являются результатом анализа археологических материалов, их обзор дополняют, насколько это возможно, данные письменных источников. При этом автор оставляет без внимания сведения гомеровского эпоса, поскольку представленное в нем общество, с его точки зрения, не может быть ассоциировано с каким-либо конкретным периодом. Напротив, «Труды и дни» Гесиода дают аутентичную картину жизни земледельца в Беотии на исходе VIII в. до н.э. Некоторые весьма фрагментарные сведения по геометрическому периоду содержатся в трудах более поздних писателей (Геродота, Фукидида, Страбона, Плутарха, Павсания и др.). Однако рассматриваемые изолированно от археологических материалов, они не в состоянии сформировать сколько-нибудь ясное представление об изучаемой эпохе. Более того, как подчеркивает автор, прямые свидетельства археологии в ряде случаев дают возможность проверить достоверность локальных традиций, зафиксированных в позднейших литературных источниках.
Наиболее массовой категорией археологических материалов является керамика, значение которой для раннего периода истории Греции обусловлено не только тем, что она служит важным хронологическим индикатором. Посуда с геометрическим орнаментом была почти единственной археологически фиксируемой категорией греческого экспорта. Поскольку локальные геометрические стили легко распознаваемы, отмечает Дж. Колдстрим, то появляется возможность проследить контакты между отдельными регионами Греции и относительную степень их активности в общении с внешним миром. Аналогичную роль играли и импортные изделия из металла, попадавшие в Грецию при посредстве финикийских торговцев.
Часть I книги посвящена заключительной фазе «темных веков» (ок. 900-770 гг. до н.э.), в рамках которой рассматриваются археологические материалы «периода изоляции» первой половины IX столетия (глава 1), «пробуждения» в середине IX в. до н.э. (глава 2) и «консолидации» конца IX - начала VIII в. до н.э. (глава 3). Это деление, отмечает автор, отражает преимущественно фазы развития аттической геометрической керамики, которая, несмотря на последние достижения в исследованиях на Эвбее, по-прежнему образует наиболее широко экспортируемую категорию посуды и наи-
более влиятельный из локальных стилей геометрической вазописи, а также представляет самую понятную хронологическую линию развития на протяжении всего изучаемого периода (с. 371).
Раннегеометрический (РГ) период отмечен некоторым сокращением контактов внутри Эгеиды по сравнению с предшествующим, протогеометрическим. Около 950 г. до н.э. афинская про-тогеометрическая посуда широко экспортировалась и имитировалась даже в столь удаленных центрах, как Смирна, Милеет и Кносс, а также на Косе и Родосе, где аттизированный стиль был заимствован из вторых рук, через переселенцев из Арголиды. Напротив, раннегеометрическая керамика, появившаяся в Афинах около 900 г. до н.э., вряд ли вообще экспортировалась, а подражания ей отмечены только в соседних областях - Арголиде, Корин-фии и Беотии, где новый афинский стиль росписи оказал существенное влияние на орнаментацию местной керамики. На остальных территориях, в частности, на Эвбее, в Фессалии, на Кикладах еще в течение пятидесяти лет сохранялись различные версии протогео-метрического стиля. Однако уже к концу IX в. до н.э. почти все главные эгейские центры производили геометрическую посуду, во многом восходящую к афинским прототипам (с. 51).
Прослеживаемая на территории Аттики модель расселения РГ периода показывает громадную концентрацию населения в районе Афин, тогда как на побережье следы обитания фиксируются только в Элевсине, Марафоне и, возможно, в Торике. Причем фаза РГ I выявлена только в Элевсине. Столь примечательное почти полное отсутствие прибрежных поселений, пишет автор, по-видимому объясняется угрозой пиратских нападений. Другим симптомом отсутствия безопасности является широкое распространение оружия в мужских погребениях, несопоставимое ни с каким более ранним или более поздним периодом.
На этом фоне уникальным явлением выглядит некрополь поселения Лефканди на Эвбее, в захоронениях которого предметы роскоши занимают гораздо более заметное место. Исследования последних лет, отмечает Дж. Колдстрим, лишь усиливают впечатление того, что Эвбея вообще не знала состояния изоляции, и морские контакты эвбейцев не снижали своей интенсивности на протяжении всего геометрического периода. Перенос в среднегеометрическом (СГ) периоде поселения из Лефканди в со-
седнюю Эретрию, возможно, объясняется наличием там прекрасной гавани, которой Лефканди не обладала (с. 90, 371, 374).
Около 850 г. до н.э., пишет автор, наблюдается быстрый прогресс в налаживании морских коммуникаций внутри Эгеиды и с побережьем Леванта. Определенные изменения стиля вазописи около 855-830 гг. до н.э., в свою очередь, фиксируют переход от РГ к СГ периоду. Рост благосостояния прослеживается по материалам десятков погребений афинского Керамика и некрополей эвбейской Лефканди. Найденные там изделия из золота и слоновой кости имеют ближневосточное происхождение и, по-видимому, доставлялись в Грецию финикийскими торговцами. Впрочем, отмечает Дж. Колдстрим, ни одно другое греческое поселение не обнаруживает сопоставимых следов процветания в столь раннее время (с.71).
Характерной особенностью заключительной фазы «темных веков» (850-770 гг. до н.э.) является экспансия влияния аттического стиля среднегеометрической керамики, который приобретает почти всегреческий характер. Некоторые его аспекты в рамках СГ II периода принимают характер своеобразного «койнэ», принятого почти всеми главными центрами Эгеиды. Спорным, однако, остается вопрос о том, являлось ли это «койнэ» отражением заморской активности Афин, развивавшейся параллельно с эвбейской?
В первом издании книги Дж. Колдстрим полагал, что сами афиняне внесли наибольший вклад в распространение своего орнаментального стиля, особенно в середине IX в. до н.э., когда их торговля, как предполагалось, была весьма оживленной. Об этом, по его мнению, косвенно свидетельствовала и репопуляция аттического побережья (с. 103). Однако, пишет он, последние данные показывают, что эвбейский экспорт еще преобладал в Восточном Средиземноморье на протяжении всего VIII в. до н.э., и где бы ни была обнаружена аттическая среднегеометрическая посуда, есть все основания полагать, что ее распространителями были эвбейцы. Лишь в двух местах обильный импорт этой посуды СГ II периода не сопровождался какими-либо предметами эвбейского происхождения. Это - Кносс на Крите и Саламин на Кипре. В обоих случаях, пишет автор, можно предполагать наличие особых связей с Афинами, причем, возможно, скорее личного, чем коммерческого характера (с. 385).
Торговую активность эвбейцев демонстрирует керамическое «койнэ», оставившее свои следы в обширной береговой зоне от Беотии до Македонии. Начав складываться еще в XI в. до н.э., оно широко распространилось в виде субпротогеометрического стиля в IX в. В конечном счете это послужило основой для менее продолжительного «койнэ» СГ II периода, сформировавшегося под влиянием аттического среднегеометрического стиля.
В целом, отмечает Дж. Колдстрим, уже ко времени выхода в свет первого издания книги было очевидно, что некоторые регионы Эгеиды представляли собой «светлое исключение» в общей темноте «темных веков». Таковыми являлись, прежде всего, Эвбея и Крит, поддерживавшие контакты с Восточным Средиземноморьем. В этом обмене с востоком эвбейцы играли активную, а критяне -пассивную роль. Недавние исследования на обоих островах дали массу новых материалов, которые только усилили контраст с более «темными» зонами и вызвали большие сомнения в том, что эвбей-цы и критяне вообще когда-либо переживали «темные века» (с. 371, 384).
Часть II - «Греческий ренессанс» - охватывает время около 770-700 гг. до н.э., что соответствует позднегеометрическому (ПГ) периоду. Она включает семь глав, каждая из которых содержит обзор археологических материалов одного из регионов (или исторических областей) греческого мира.
Обзор открывает глава, посвященная Афинам и Аттике (глава 4), в отдельных разделах которой описывается специфика керамического комплекса ПГ периода, погребальный обряд и инвентарь захоронений, архитектурные сооружения. Сходную структуру имеют и последующие главы, в которых представлены археологические памятники Арголиды, Лаконии и Мессении (глава 5); Ко-ринфии, западных и северо-западных греческих областей (Фокиды, Ахайи, Элиды, Акарнании, Этолии, Эпира) (глава 6); Эвбеи, Беотии, Фессалии и Кикладских островов (глава 7); появившихся в тот период первых греческих колоний Италии и Сицилии (глава 8); поселений западного побережья Малой Азии и прилегающих островов (глава 9) и, наконец, Крита (глава 10). Сведения о новейших открытиях в перечисленных регионах публикуются в соответствующих разделах «Приложения» (см.: с. 388-405).
Рассмотренные материалы дают возможность прояснить некоторые аспекты жизни греческого общества в VIII в. до н.э., среди которых ключевое значение имели создание алфавитной письменности и становление полиса. Анализу главным образом этих проблем по археологическим (преимущественно) данным и посвящена заключительная (третья) часть книги.
В настоящее время, пишет автор, пока не известно ни одной надписи на греческом языке старше 750 г. до н.э. Древнейшими из них остаются граффити на дипилонской ойнохое из Афин ПГ 1б периода (ок. 740 г. до н.э.), на «скифосе Корака» с Родоса и на «кубке Нестора» - котиле из Питекусс. Тем не менее, отмечает Дж.Колдстрим, современный уровень знаний по этой проблеме позволяет с наибольшей вероятностью отнести рождение греческого алфавита к первой половине VIII в. до н.э. При этом есть серьезные основания рассматривать эвбейцев в качестве первых греков, начавших пользоваться алфавитным письмом (с. 297-301, 405-406).
Переход к ПГ периоду ознаменовался также завершением эры широкого «койнэ» в геометрической вазописи, на смену которому пришло обилие локальных стилей. Это явление, по мнению автора, можно считать одним из симптомов начала консолидации городов-государств (с. 385). Анализ данной проблемы, однако, затрудняет относительная малочисленность следов поселенческих структур, относящихся к изучаемому периоду. Архитектурные остатки в большинстве случаев либо незначительны, либо вообще отсутствуют, так как чаще всего оказываются уничтоженными в ходе строительства последующих эпох. Следы обитания представлены главным образом сборами фрагментов геометрической керамики, находимой в хронологически более поздних контекстах, или связанными с поселениями некрополями. Так, почти ничего не известно о таких крупнейших центрах ПГ периода, как Афины, Коринф и Аргос. Принимая во внимание чрезвычайную разбросанность их некрополей, пишет автор, можно предполагать аналогичный характер и обитаемых зон. Таким образом, «город» VIII столетия еще состоял из группы расположенных рядом друг с другом отдельных неукрепленных деревень или поселков. Такое заключение, очевидно, верно и в отношении Эритреи и Кносса -двух крупных геометрических центров, менее других подвергав-
шихся перестройкам и, соответственно, более доступных для изучения (с. 303).
В целом накопленный к настоящему времени объем материалов позволяет взглянуть на проблему генезиса греческого полиса с археологической точки зрения. Крупнейший теоретик полиса -Аристотель - рассматривал его возникновение как процесс объединения деревень, создававших общий укрепленный центр. Полевые работы, проводившиеся в течение ряда десятилетий, во многом подтвердили такое представление и показали, что к концу геометрического периода этот процесс уже далеко продвинулся в Афинах, Коринфе, Аргосе и на Кикладах.
Разумеется, пишет автор, были и другие пути образования полиса, как, например, на Крите, где городское ядро могло сохраниться с позднеминойской эпохи, или в Сицилии, где первые колонии организовывались как полиса с самого начала. На Андросе большие деревни Загора и Гипселы были оставлены своими обитателями около 700 г. до н.э., когда новый центральный polis был основан в Палеохоре. Точно также и на осторовах Паросе, Наксосе и Хиосе, каждый из которых составлял один polis, одноименные центры какое-то время существовали параллельно с ранними деревнями -Кукунарис, Теикаларио и Эмпорио, которые достигли высшей точки своего развития в VIII - начале VII в. до н.э., но затем также были покинуты жителями. Описанный вариант, по мнению автора, наиболее четко обозначает рождение подлинного полиса (с. 407-408).
Одним из ранних признаков возникновения полиса является сооружение храма, посвященного божеству-покровителю полисной общины. В этом отношении очевидным примером может служить Эритрея, где первые апсидальные постройки святилища Аполлона Дафнефора служили центром отправления культа для населения, все еще проживавшего в VIII в. до н.э. в обособленных деревнях. Другим симптомом является наличие некоторого открытого пространства - агоры, предназначавшегося для собраний граждан. Однако архитектурное его оформление происходило уже в постгеометрическое время. Единственным пока исключением является агора Дрероса на Крите, созданная во второй половине VIII в. до н.э. и, что примечательно, одновременно с храмом Аполлона Дельфиния. Известная позднее афинская агора не появилась раньше эпохи Солона, однако имелись смутные воспоминания о более
древнем месте собраний в седловине между Акрополем и Ареопагом (с. 315).
В «Эпилоге» к дополнительному тексту автор считает своим долгом опровергнуть сделанный в первом издании книги собственный вывод о том, что даже гораздо больший объем материальных свидетельств вряд ли способен внести более существенный вклад в решение проблемы генезиса греческого полиса, чем письменные источники. С тех пор, отмечает Дж. Колдстрим, по целому ряду аспектов этой проблемы (демографический рост, строительство городских храмов, институционализация государственных культов местных героев и, наконец, создание письменности как важного условия управления полисом) археология накопила весьма представительный материал, позволяющий исследовать этот процесс на достаточно прочной источниковой базе (с. 414).
А.Е. Медовичев
