CC BY
23
2007.04.004. ГИРИ С. ФРАНЦИЯ И ЕЁ МУСУЛЬМАНЕ.
GIRY S. France and its muslims // Foreign affairs. - N.Y., 2006. -
Vol. 85, N 5. - P. 87-104.
Старший редактор журнала Foreign Affairs анализирует проблему интеграции мусульман-иммигрантов во французское общество.
В последние несколько лет террористические акты на общественном транспорте в Мадриде и Лондоне породили опасения, что в Европе подрастает своё поколение боевиков джихада. Эти события иногда связывают с убийством голландского режиссёра Тео ван Гога мусульманским фанатиком, беспорядками в пригородах Парижа осенью 2005 г. и недавними протестами мусульман против карикатур на пророка Мухаммада. Взятые вместе, эти события толкуют как свидетельство провала иммиграционной и интеграционной политики европейских государств. Однако те, кто делает такой вывод, упускают из виду более обнадёживающую социологическую реальность: подавляющее большинство 15-20 млн. европейских мусульман не имеют с радикальным исламизмом ничего общего и прилагают немало усилий, чтобы интегрироваться в европейские общества. Трудности интеграции мусульман хорошо видны на примере Франции - страны с наиболее многочисленным в Европе мусульманским населением (4-5 млн. человек) (с. 87).
Уже полтора столетия Франция является объектом массовой иммиграции; иммигранты, их дети и внуки составляют почти четверть населения страны. Однако этот опыт наложил гораздо меньший отпечаток на коллективную идентичность Франции, чем, например, в США. Отчасти благодаря централизованной администрации и большей вере в государственные институты французское общество намного более однородно. Французская модель отвергает этнические или религиозные характеристики как сеющие раскол. Французские законы запрещают идентифицировать граждан по признаку национального происхождения, расы или религии (последняя перепись населения, учитывавшая религиозную принадлежность, состоялась в 1872 г.). Важным принципом является лаицизм - официальный светский характер государства, ставший законом в 1905 г. Принцип лаицизма вовсе не направлен
против религий, а обеспечивает их вытеснение в частную сферу жизни как раз с целью гарантировать их свободное исповедание.
Однако к исламу отношение особое. Оно коренится в противостоянии средневековой Европы с исламским миром и было закреплено в колониальном Алжире, где ислам (в отличие от католичества и иудаизма) являлся преградой к обретению «француз-скости» (Frenchness).
Массовая иммиграция во Францию из Северной Африки началась после Второй мировой войны, когда французские фабрики нуждались в дополнительных рабочих руках. После нефтяного кризиса 1973 г. Франция закрыла границы, но предложила работающим в стране иностранцам остаться и разрешила приезд их семей из-за рубежа. В условиях экономического кризиса значительная часть иммигрантов столкнулась с хронической безработицей. В начале 1980-х годов набрал силу крайне правый Национальный фронт Ж.-М. Ле Пена, игравший на колониальном стереотипе араба как ленивого, нечестного и непокорного человека и выступавший за ограничение натурализации иностранцев. Если в 1960-1970-е годы иммигрантов во французском обществе в целом воспринимали как рабочих, то теперь - как арабов. От этого оставался один шаг до восприятия их как прежде всего мусульман. Интеграция иммигрантов стала религиозной проблемой в 1989 г., во время первого конфликта по вопросу ношения мусульманскими девочками хиджаба в школах. После попытки алжирской «Вооружённой исламской группы» летом 1995 г. взорвать бомбы в парижском метро (из-за поддержки Францией военного режима в Алжире) многие французы стали смотреть на мусульман как на пятую колонну, угрожающую безопасности страны.
Однако корни беспокойства лежат глубже. По мнению В. Гейссера из французского Национального центра научных исследований, исламофобия во Франции, в отличие от других европейских стран, - главным образом интеллектуальное явление, порождённое элитами, и происходит не столько от небезопасности, сколько от расизма.
Вопреки распространённому мнению социологи утверждают: основная часть мусульман во Франции демонстрирует готовность и способность ассимилироваться. Согласно историку и антропологу Э. Тодду, в 1990 г. 20-30% женщин алжирского происхождения
моложе 35 лет вышли замуж за французов (с. 93). По данным С. Бруара и В. Тибержа из Парижского Института политических исследований, опросивших в 2005 г. 1003 иммигранта из Африки и Турции, доля среди них людей, называющих себя религиозными, примерно равна доле среди населения Франции в целом (а происходящая сейчас реисламизация молодёжи затрагивает всего 10% мусульманского населения). 68% французских мусульман поддерживают отделение религии от государства, а 71% считают, что вопросу о хиджабе придают слишком большое значение (с. 93).
Иммигранты пытаются интегрироваться и экономически. По оценкам, безработица среди граждан алжирского и марокканского происхождения достигает 30%, тогда как показатель для всего населения - 10% (с. 94). Отчасти это объясняется дискриминацией: по подсчётам профессора Сорбонны Ж.-Ф. Армадьё, из двух претендентов на рабочее место при прочих равных условиях у лица с марокканской фамилией шансов получить работу в шесть раз меньше, чем у лица с французской фамилией. Отчасти же трудности экономической интеграции происходят из-за общих экономических проблем страны. Десятипроцентная безработица сохраняется уже 30 лет, и социальная мобильность прекратилась для всех. Впервые после Второй мировой войны французы говорят, что их дети будут жить хуже них самих. По иммигрантам экономическая стагнация ударила сильнее всего, потому что они и так находились внизу социально-экономической лестницы и теперь оказались там в ловушке.
По данным французского социолога Ф. Хосрохавара, на долю мусульман, составляющих 7-8% населения Франции, возможно, приходится более 50% тюремных заключённых. Это результат действия социально-экономических факторов, а не религиозных. Однако запоминается только статистика, усиливая в общественном сознании связь преступности с иммиграцией.
Беспорядки в парижских пригородах ноября 2005 г. имели причиной не религию, а отчаяние от безысходности перспектив. «То, что этот взрыв был воспринят как свидетельство провала интеграции мусульман, указывает на менее различимую проблему: общество склонно патологизировать FII (frangais issus de I 'immigration - французы иммигрантского происхождения. - Реф.) и винить их за то, что те остаются в стороне, не замечая обнадёживаю-
щих процессов, которые могут нарисовать более спокойную картину» (с. 95). Обратившись к имамам, чтобы те повлияли на хулиганов, министр внутренних дел Н. Саркози только укрепил ошибочное впечатление, будто ислам как-то связан с проблемой.
Политическое поведение иммигрантов тоже показывает их стремление к ассимиляции. Избиратели-мусульмане (1,2 млн. человек) ведут себя так же, как другие французские граждане тех же социальных слоев, и непохоже, что религиозные предпочтения серьёзно влияют на их политические взгляды. По мнению эксперта по исламу О. Руа, понятие «мусульманского голоса» бессмысленно, так как мусульмане во Франции слишком разделены и «галли-зированы», чтобы сформировать монолитную общину. Единственная отличительная черта избирателей-мусульман - это их относительное неучастие в выборах (по опросам, 23% по сравнению с 7% всего французского населения (с. 97)). Французские мусульмане могут в меньшей степени участвовать в голосовании из-за того, что не входят в политический класс. Среди 908 депутатов французского парламента мусульман-иммигрантов всего два человека. Согласно недавнему отчёту Международной кризисной группы, непропорционально малая представленность мусульман в органах власти и их недостаточная избирательная активность должны настораживать, так как они оставили вакуум, который может заполнить стихийное насилие (типа ноябрьских беспорядков) или религиозный радикализм (включая терроризм).
Успехи Ле Пена в президентской гонке 2002 г. привели к созданию нескольких общественных групп с целью обсуждения проблемы мусульманской интеграции. Особенно громко протест против дискриминации иммигрантов выражают две группы - Бле-дары (от арабского «балад» - «город») и Уроженцы Республики. Однако строгие республиканцы считают эти группы сектантскими, сеющими раскол и непатриотичными. Результат - поляризованные споры, где фигурируют абстрактные и подчас вводящие в заблуждение дихотомии: ислам против лаицизма, равные возможности против положительной дискриминации, республиканизм против коммунализма. Возможно, из-за этого недавние инициативы правительства, направленные на улучшение положения мусульман, оказались ограниченными.
Политический класс Франции, похоже, сбит с толку, находится в плену идеологии или слишком оппортунистичен, чтобы всерьёз заняться этими вопросами. Часть правых и большинство левых подают себя в качестве поборников равных возможностей, но ограничиваются общими фразами о пагубности дискриминации (президент Ж. Ширак, премьер-министр Д. де Вильпен, социалисты). Интересна позиция кандидата в президенты, председателя Союза для народного движения Н. Саркози1. На посту министра внутренних дел он предпринял ряд мер в пользу мусульман. Вместе с тем Саркози предложил жёсткий законопроект иммиграционной реформы и приказал провести массовую депортацию нелегальных приезжих. Это явно попытки привлечь часть сторонников Ле Пена; они только укрепили репутацию Саркози как политика, готового на мелкие уступки всем и мало заботящегося о реальных проблемах (с. 101). Готовясь к своей президентской кампании, Саркози старался заработать очки в глазах различных этнических групп. Отступив от традиционного республиканизма, он и раньше обращался с фабричными рабочими, крестьянами и средними менеджерами как с отдельными блоками избирателей; теперь он сделал то же в отношении мусульман, евреев, китайцев.
«Таким образом, вопрос мусульманской интеграции во Франции намного сложнее, чем полагают авторы отчётов о её провале. Исламистский терроризм остаётся серьёзной проблемой, но во Франции - и во многих других странах Европы - пропасть взглядов, опыта и стремлений отделяет боевиков джихада и их потенциальных новобранцев от большинства мусульман, которые изо всех сил стремятся вписаться в общество, а не выпасть из него. Франции ещё предстоит долгий путь к полной ассимиляции умеренных мусульман, но на этом пути она уже продвинулась дальше, чем обычно считают, и признание этого факта может быть первым шагом к завершению решения задачи» (с. 102). Отдельную общину французские мусульмане составляют скорее в глазах политиков или тех, кто клеймит иммигрантов за их религию или страну происхождения.
Опасность здесь заключается в том, что, как отмечает швейцарский философ Тарик Рамадан, французский политический класс применяет сейчас «двойной стандарт»: «В теории обсуждается по-
1 На выборах 2007 г. избран президентом Франции. - Прим. реф.
литическое единство республики, а на практике применяется политическая стратегия мобилизации потенциальных электоратов» (с. 102). Если продолжать игнорировать дискриминацию, есть реальная опасность того, что французские мусульмане привыкнут к такому обращению с ними, как если бы их религиозная и этническая идентичность была решающей, и их политическое поведение действительно станет определяться этим. В худшем случае лишённая права голоса группа может начать воспринимать себя маргина-лизованным меньшинством, отойти от республиканских ценностей и выступить за наднациональную мусульманскую общину (умму) как за альтернативное общество. Опросы показывают, что французское население в целом поддерживает программы, направленные на устранение дискриминации иммигрантов, пока те лишь немного отклоняются от республиканского эгалитаризма. Это свидетельствует о том, что Франция в состоянии найти способ полностью включить мусульман в свою национальную жизнь, уважая как свои традиционные ценности, так и современную мусульманскую идентичность. Необходимо рассеять широко распространённое заблуждение, будто ислам по самой своей сути является радикальной религией и несовместим с французским республиканизмом. Следует также отказаться от чрезмерной республиканской риторики. Проблема состоит в том, что французские ценности часто становятся предлогом для негибкости, а призрак коммунизма -предлогом для необращения к проблеме дискриминации.
Решение этой проблемы затягивается, и главный виновник этого - интеллектуальные и политические классы Франции, погружённые в проблемы экономической стагнации, в тиранию малых различий, слишком идеологизированные публичные дебаты, циничные политические манёвры. «Французским элитам было бы полезнее не делать своих мусульманских сограждан козлами отпущения, а сосредоточиться на реальных проблемах, которые являются более насущными» (с. 104).
К.А. Фурсов
