CC BY
11
2007.03.013. ХИЛАРИ-ПЕРЕЦ Л., ВЕРНА К. РАСПРОСТРАНЕНИЕ ТЕХНИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА И В НАЧАЛЕ СОВРЕМЕННОЙ ЭПОХИ: НОВЫЕ ПОДХОДЫ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ. HILAIRE-PEREZ L., VERNA C. Dissemination of technical knowledge in the Middle Ages and the early modern era: New approaches and methodological issues // Technology a. culture. - Chicago, 2006. -Vol. 47, N 3. - P. 536-565.
Ключевые слова: методология; история технологии; передача технологий; технические знания; изобретения.
Авторы - французские историки технологии, анализируют методологические допущения и итоги многочисленных исследований, которые были посвящены передаче технологий примерно с XII по XVIII в.
Распространение технологий стало предметом исторических исследований после Второй мировой войны как реакция на самонадеянность Запада в решении проблемы бедности в развивающихся странах. Такие решения обычно формулируются в терминах преодоления технической «отсталости», что пропагандирует упрощенную и империалистическую по своей сути концепцию передачи технологий как быстрого, линейного и однонаправленного процесса. Два известных социолога П. Берош (Bairoh, 1963) и Н. Розенберг (Rosenberg, 1970) выступили против подобных представлений; история, как они утверждают, показывает, что передача технологий - это капризный и сложный процесс.
Следует ли из этого, что циркуляции знаний на самом деле не происходит, что это некая иллюзия? Хотя Розенберг и подчеркивал высокий процент неудач, даже когда речь идет о странах со сходной технической культурой, он не утверждал, что передача знаний невозможна. Скорее, он размышлял о методологических вопросах и интеллектуальных средствах, которые помогут ученым лучше понять сложность этого процесса. Он отрицал эвристическую ценность таких понятий, как «лидерство» и «отсталость», подчеркивая, что «экономического роста еще никому не удалось добиться путем простого копирования» (цит. по: с. 537). Экономический прогресс, по его мнению, полностью зависит от исторических, культурных и
других особенностей отдельных стран; поэтому «разнообразие» стало краеугольным камнем его анализа путей социального и экономического развития. Розенберг также подчеркивал роль обучения и наличия мобильного, опытного персонала для передачи «не-кодифицированного знания». Вслед за работой Розенберга было проведено много исследований, посвященных отдельным случаям передачи технологий. В настоящей статье авторы анализируют последние методологические новации для того, чтобы понять общие принципы и специфику распространения технологий по сравнению, например, с наукой.
Хотя передача технологий может происходить и на больших расстояниях, тем не менее, утверждают авторы, макроэкономическая шкала неприемлема для ее изучения. На протяжении не одного столетия те или иные навыки остаются вписанными в специфические сообщества, находятся в тесной связи с их потребностями и ограничениями, их привычками и символами, а также их территорией. Как отмечал П. Матиас (Mathias, 1977), техника - «это только видимая вершина айсберга сложных взаимодействий большого числа факторов» (цит. по: с. 537). Поэтому передача технологий опирается на целый набор ресурсов, как материальных, так и нематериальных. «Принципиально важно понять, что технические изобретения и новации - это ответ на специфические потребности и ожидания. Их применение не универсально; они принадлежат к миру разнообразия, случайности и гетерогенности» (с. 537). Из этого авторы выводят ряд следствий.
1. Сообщества, которые передавали, и сообщества, которые получали те или иные технологии, не оставались нейтральными или пассивными: напротив, они всегда адаптировали и трансформировали их. Без создания так называемых «гибридов», или «творческих имитаций», по выражению авторов, распространение техники в принципе было бы невозможным. Технологии, которые были разработаны в разных регионах и принадлежали разным поколениям, часто накладываются друг на друга. Хотя передача технологий - это бесспорный факт, тем не менее проследить пути, по которым она осуществлялась, - дело весьма сложное. Перед историками стоят нелегкие задачи: во-первых, установить происхождение данной технологии и дать ее точное описание, что очень непросто, а во-вторых, реконструировать пути ее распространения.
Идентификация технологий затруднена тем, что они редко фиксировались в письменной форме и систематизировались.
Если неудачи - это достаточно частое явление, то и повторный импорт технологий тоже явление нередкое. Например, краситель для тканей из марены, изобретенный в Индии, на протяжении XVI-XVII вв. несколько раз ввозился в Европу, прежде чем он был реально освоен и принят. В исторических описаниях отсутствие линейности в распространении технологий часто затушевывается из-за того, что авторство приписывается одной группе или даже отдельному человеку. То же самое происходит и при анализе путей распространения технологии. «Деконструкция этих мифов - серьезный вызов для историков» (с. 538).
2. Серьезная проблема при изучении технической диссеми-нации - это выбор шкалы. Необходим баланс между макро- и микроисторическими подходами. Например, с одной стороны, все больше историков склоняются к мысли, что национальное государство - это не тот масштаб, в рамках которого можно изучать «первую промышленную революцию». К. Маклеод (MacLeod, 2004) в своей статье «Европейские истоки технологического превосходства Великобритании» показал, что такие исследования не могут игнорировать «общеевропейский резервуар навыков и ресурсов» (цит. по: с. 538). С другой стороны, хотя обмены технологиями происходили и между континентами тоже, тем не менее их нельзя рассматривать как один из аспектов «глобализации» или как доказательство «единства техники», поскольку передаваемые технологии подстраивались и трансформировались в зависимости от потребностей и ресурсов данного региона. Кроме того, темпы и география распространения технологий не были однородными, даже внутри одной страны, а иногда и внутри одного города. Они то ускорялись, то замедлялись, на одних территориях циркуляция знаний была более интенсивной, а на других - она почти отсутствовала. Поэтому диссеминация техники никогда не была и не могла быть равномерным и регулярным процессом.
3. Передача технологий всегда происходит при участии множества посредников. Циркуляция технических знаний происходила постоянно с использованием различных сетей (как частных, так и государственных), а также разных стратегий и средств (вербальных и невербальных, устных и письменных). Начиная со Средних веков
все больший вес приобретали письменные инструкции, разного рода описания и руководства. Тем не менее, учитывая значимость «неявного знания» не только в науке, но еще в большей степени в технике, именно практиков следует рассматривать в качестве основного ресурса для распространения технологий (хотя и не достаточным). Эта проблема породила множество исследований, которые прослеживают индивидуальный маршрут той или иной технологии, равно как и ее носителей - отдельных людей или больших социальных групп.
4. Наконец, необходимо подчеркнуть, что способы производства и их передача представляли интерес не только для производителей, но и для купцов, лавочников, потребителей, местных властей, крупных предпринимателей, политических деятелей и т.д.. Таким образом, состав действующих лиц, участвующих в распространении технологий, не должен ограничиваться лишь техническими специалистами.
Новые подходы к изучению технического развития, которые основное внимание уделяют сетям и обменам, ставят под сомнение допущение, согласно которому «в противоположность открытости научного знания для технического знания характерны закрытость и засекреченность» (с. 540). Но это не совсем так. Существует и такой феномен, как «открытая техника» - доступность технологий всему сообществу в данный период времени, что противоречит представлениям о тщательно охраняемых профессиональных секретах.
«Секретность» редко означала полный отказ делиться своими знаниями и умениями. Например, политические власти, наоборот, были не только заинтересованы в распространении технических знаний, но и принимали соответствующие меры, как это было в средневековых итальянских городах. Более того, значение «секретности» изменилось со времен Средних веков: от коллективного владения навыками до индивидуальной собственности на то или иное изобретение, особенно когда эти изобретения стали частью коммерческих стратегий и государственной политики.
Современные исследования, посвященные движению технологий между Востоком и Западом в Средние века, как показали историки Ф. Браунстейн (Braunstein, 1999) и Д. Лорман (Lorhmann, 2000), по-прежнему придерживаются старой модели линейной однонаправленной диффузии. Браунстейн и Лорман решили еще раз
вернуться к этой проблеме, сосредоточившись на одном артефакте -ветряных мельницах. В результате они опровергли мнение, давно сложившееся в историографии, что ветряные мельницы распространились с Востока на Запад (из Афганистана и Персии в Европу) в XII в. благодаря Крестовым походам (с. 542). Этот вывод не нов. Еще в 1962 г. Б. Жиль (Gille) высказывал сомнения не в существовании ветряных мельниц в Персии X в., но в том, что они появились на Западе благодаря Крестовым походам. Эти сомнения, утверждают авторы, делают необходимым проведение новых критических и скрупулезных исследований, касающихся уже, казалось бы, установленных фактов.
Извилистые пути, по которым шло распространение технологий, частично обусловлено разнообразием ресурсов, необходимых для передачи технологии из одной среды в другую. Например, Г. Дорел-Ферре (Dorel-Ferre, 2001) доказывает, что адаптация и развитие технологии изготовления набивных тканей в Каталонии в XIX в. опирались на смешанный импорт оборудования: прежде всего, тканепечатающих машин из Манчестера и красителей, а также других химических продуктов из Парижа (с. 544). И другие изделия, и механизмы, даже самые простые, требуют разнообразных технологических ресурсов. «Артефакты, - пишут авторы, - это материальные репрезентации социотехнических сетей; несмотря на то что производственные процессы были централизованы, их реализация опиралась на сложную систему обменов, как это было, например, при создании лампы Аргана в XVIII в.» (с. 544). В 1784 г. в Лондоне швейцарским предпринимателем А. Арганом была разработана усовершенствованная модель масляной лампы. Его лампа была снабжена трубчатым фитилем; воздух всасывался с боков сквозь середину трубки, обеспечивая яркое и бездымное пламя. Как показал Дж. Вольф (Wolf, 1999), «изобретение лампы Аргана опиралось на сеть взаимоотношений между такими промышленными центрами, как Париж, Бирмингем, Шеффилд и Лондон, сеть, которая функционировала благодаря движению людей и оборудования, а также активной переписке между предпринимателями» (с. 544).
Таким образом, приобретение технических знаний предполагает многомерную систему взаимодействий между несколькими центрами. Каждая технология всегда вписана в материальную и нематериальную среду, куда входят как набор ресурсов (орудия,
оборудование, материалы и пр.), так и набор навыков, способностей и репрезентаций. Передача этой среды «оптом» невозможна. И наконец, необходимо учитывать сложные связи между центрами, которые экспортируют технологии, и теми, кто их получает. В одном исследовании (Belfanti, 2000), посвященном техническим отношениям между северными итальянскими городами в XVI-XVIII вв., подчеркивалась зависимость этих отношений от географической близости городов и синергии их ресурсов, как человеческих, так и материальных. Как показала Л.Б. Лу (^ш, 1997), распространение навыков производства шелка в Европе XVI в. зависело не только от тех мастеров, кто непосредственно имел опыт работы с шелком, но также от наличия ремесленников, кто работал с деревом и металлом, а также тех, кто имел опыт в конструировании сложных ткацких станков. Столь же важен был доступ к сырьевым ресурсам, полуфабрикатам, а также к контролю за сбытом товара и торговым сетям (с. 545).
Отсутствие любого из этих ресурсов могло привести к неудаче. Например, П. Мохеби (Mohebbi, 1996) показал, насколько сложно протекал процесс внедрения механических часов в Персии в конце XV в. Один экземпляр таких часов был привезен в страну по просьбе монарха, затем они были скопированы придворным персидским инженером. Тем не менее желания монарха и способностей инженера оказалось недостаточно: механические часы не вышли за пределы королевского двора. Это произошло, во-первых, потому, что в них не было потребности, - традиционные водяные часы вполне устраивали жителей, а во-вторых, потому, что в стране в целом отсутствовали ремесленные навыки, необходимые для производства механических часов.
Изучение технической диссеминации тесно связано с историей изобретений. Многие изобретения базировались на комбинировании, заимствованиях, создании заменителей различных технических новинок, и все они были плодом коллективных усилий. Роль посредников была велика не только потому, что они передавали технологии, но и потому, что они интерпретировали и трансформировали их в соответствии с местными потребностями и ограничениями. Никакого распространения технологий не могло быть без «перевода», а этот процесс, опирающийся на особенности данного сообщества, территории и среды, в свою очередь, способствовал
изобретениям и инновациям. Так, в течение долгого времени патенты получали не только изобретатели, но и те, кто импортировал и адаптировал новую технологию. Не случайно многие изобретения были результатом адаптации зарубежных технологий. В Средние века горизонтальный ткацкий станок (horizontal loom) имел фундаментальное значение для экономического развития Европы. Как было установлено, этот станок произошел от восточного шелкового ткацкого станка с деревянной станиной (wooden-framed oriental silk loom), который использовался на Западе Средиземноморья (например, на Сицилии и в Андалузии) и был приспособлен в Европе для изготовления тканей уже в X и XI вв.
Подобные заимствования усложняют работу историков по установлению происхождения тех или иных технологий. Казалось бы, здесь ученым могут помочь названия технологий, где есть указания на их географическое происхождение. Например, «Turkey red» (ярко-красный цвет), «Damascus glassware» (дамасская посуда), «Catalan forge» (кричный горн), «German steel» (немецкая сталь), «marroquin» (марокен, тисненый сафьян), «japanning» (черный лак), «chinaware» (китайский фарфор) и пр. В некоторых случаях названия действительно помогают, но в то же время они затушевывают процессы «гибридизации», которые всегда происходят при передаче технологий. Например, за обозначением «Turkey red» (ярко-красный цвет) скрывается множество изменений, которые были внесены армянами и греками, жившими в Оттоманской империи, в технику крашения мареной.
Нередко и сами эти названия должны быть поставлены под сомнение, например «кричный горн». Было установлено, что прошло целых 100 лет с момента появления этого горна и до того, как его стали называть «кричным». Это название употребляется и до сих пор; однако на самом деле его родина не Каталония, а графство Фуа в Центральных Пиренеях (с. 547). Наконец, за этими названиями стоят еще и коммерческие стратегии, которые играли активную роль в процессах распространения технологий.
Главная черта «открытой техники» - ее связь с коммерциализацией и «экономикой, основанной на знаниях». Анализ движения товаров - это один из путей для изучения вклада рынков в процессы передачи технологий. Изучение продукции и изделий как каналов распространения технического знания - это новый подход в
истории, который включает в себя элементы экономической истории и истории технологии. Продукция и изделия служат материальным воплощением технологий; поэтому именно рынок в конечном итоге проверяет и оценивает эти технологии.
Роль рынков не ограничивалась лишь оценкой и распространением технических изделий и товаров; они еще и влияли на перемещение людей (купцов, промышленников и специалистов, работавших по контракту) и информации. Кроме того, были особые рынки для знания, которое тоже рассматривалось как товар. В начале современной эпохи развитие «экономики знания» поддерживалось изданием специальных курсов, руководств, брошюр и т. д. по техническим проблемам и публичными показами. В этом процессе решающую роль сыграли патенты. Историки, занимающиеся изучением XIX и XX вв., часто подчеркивали связь между патентами и распространением технологий, но в некоторой степени аналогичную роль играли эксклюзивные права и привилегии. Начиная с XV и XVI вв., система эксклюзивных прав и привилегий, предоставляемых определенным мастерам и инженерам, которая существовала в Венеции и итальянских городах, распространилась и на Западную Европу. Это произошло благодаря миграции итальянских инженеров и ремесленников, которые искали покровительство и рынки приложения своих знаний и умений при королевских дворах в других городах и государствах.
Эта система использовалась для стимулирования передачи технологий, по крайней мере, в XV и XVII вв.; например, иностранцы, получая патенты в Великобритании, были обязаны обучать своим ноу-хау английских ремесленников. В то же время эксклюзивные привилегии, патенты и brevets (жалованные грамоты) могли также замедлять распространение знаний, как весьма доказательно продемонстрировали ряд историков и экономистов. Такие права было трудно получить либо потому, что они были дороги, либо потому, что они предоставлялись только после тщательной проверки со стороны официальных властей. Их удостаивались лишь немногие счастливчики, которые затем могли ограничивать движение своих ноу-хау. Поэтому рынки изобретений вскоре потребовали иного типа регулирования, как для того, чтобы обеспечить институциональную защиту тем изобретателям, кто не мог сам получить эксклюзивные права, так и для того, чтобы создать
баланс между продвижением изобретений и гарантией общественной выгоды от коллективного владения новыми технологиями. С XVI в. параллельно с эксклюзивными правами была создана система поощрений (например, премии и гранты), которые способствовали переходу изобретений в государственную собственность и развивали модели «коллективного изобретения» (с. 550).
В начале XVIII в. ряд наиболее развитых государств, чтобы способствовать распространению знаний, стали широко использовать систему вознаграждений и освобождение от налогов. Исключением была Англия, где такая политика стимулирования инноваций и передачи технологий не проводилась. Напротив, во Франции государственные субсидии играли главную роль в распространении технологий. Во Франции же в конце XVII в. была создана система ремесленного образования и в новой форме возрождено ученичество. Conservatoire des arts et Metiers (Школа искусств и ремесел), основанная в 1794 г., унаследовала педагогический опыт Quinze-Vingts hospital 1780-х годов, места, где новые и значимые технологии апробировались и где им обучали (с. 552).
В Средние века нарастающие темпы распространения технологий можно было наблюдать при строительстве различных сооружений, прежде всего соборов, которое велось не одно десятилетие. Стройплощадки были центрами обмена знаниями и навыками, контактов между работниками, а также местом, где обучались и учили других. В других случаях передачи технологий могли быть более растянутыми во времени и пространстве, например, благодаря постоянной миграции населения, включая квалифицированных мастеров и инженеров, или технологии передавались как наследство из поколения в поколение.
Техническая память сохранялась не только с помощью непосредственной передачи навыков от одного человека к другому, она также опиралась на некоторые институциональные формы, такие, как «хранилища машин, механизмов и технических моделей», которые появились в XVII в. (с. 553). Они создавались при университетах, в гильдиях и в коммерческой сфере. Большую роль в хранении и передаче технических знаний играли собрания письменных источников (разного рода труды, записки, брошюры, инструкции, энциклопедии, каталоги и пр.). Все эти институциональные средства помогали сохранять технологии, но они же могли и похоронить
их. Как было неоднократно показано, многие изобретения были связаны с повторными открытиями и новым появлением забытых технологий. Зарубежные технологии иногда ввозились в страну не по одному разу, прежде чем они приживались, например «перекидной челнок» (flying shuttle) для ткацкого станка. «Поэтому распространение технологий не было и не могло быть линейным и единообразным; скорее оно носило неровный и прерывистый характер» (с. 553).
Для анализа передачи технологий, по мнению авторов, наиболее релевантны два масштаба: локальный и международный. На международном уровне передача технологий происходит на больших территориях, где существует многообразие правил, практик и сетей. Распространение технологий на Западе в XVIII в. осуществлялось разнообразными способами: 1) проведение на государственном уровне политики шпионажа и переманивания специалистов; 2) создание предпринимателями и ремесленниками вспомогательных и дочерних фирм за рубежом; 3) частные сети, объединявшие представителей науки и техники, которые разрастались с развитием академий, различных обществ и масонства, а также строились на основе семейных и дружеских связей (с. 554). Помимо этого большую роль играли деловые поездки и посещения фабрик и промышленных выставок, а также широкая практика изготовления подделок, которая существовала по всей Европе. Следует подчеркнуть, что «международный обмен навыками и сети, которые связывали высокоспециализированные крупные города Европы, вносили свой вклад в "общеевропейский контекст" производства» (с. 554).
Более того, это широкое движение обменов навыками и технологиями не было ограничено Западной Европой. Оно включало средиземноморские регионы, которые играли ведущую роль в ряде областей (например, в распространении технологии производства шелка), а также Ближний Восток и Азию. Историки основное внимания уделяли лидерству Западной Европы и Англии в XVIII в. и считали передачу технологий из Азии в Европу безуспешной. Однако в последних исследованиях произошел пересмотр понятий «центр» и «периферия». В результате произошла переоценка вклада азиатской экономики и технической креативности, которые стали широко проникать в Европу в колониальную эпоху. Средизем-
номорский регион перестал считаться маргинальным с точки зрения развития европейской экономики; напротив, теперь ему отводится важная роль - посредника.
Ускорению диссеминации технологий способствовали систематизация технического знания, начавшаяся в XVIII в., а также формирование «общеевропейского вкуса». Но, как подчеркивают авторы, было бы неверным говорить о какой-либо «глобализации» техники. Посредники (города, сообщества и общества) и реципиенты технологий всегда интерпретировали их в соответствии со своими собственными потребностями и ресурсами. Поэтому исследования на локальном уровне стали главным направлением в исторических работах, посвященных распространению технологий. Ускорение темпов распространения технологий в XVIII в. происходило не только между крупными городами, но и внутри небольших территорий, частично в связи с растущей специализацией производства.
Описание путей распространения технологий, анализ ее характера, скорости и масштабов не может не включать тех людей, как отдельных индивидов, так и социальных групп, которые собственно и есть главные действующие лица в этом процессе. Изучение человеческих сообществ, утверждают авторы, - это конечная цель истории технологии. Известные люди, такие как ведущие изобретатели, предприниматели и инженеры, давно привлекают внимание историков. Но в последнее время в связи с возросшим интересом к микроистории многочисленные работы стали посвящаться менее заметным личностям. Однако эти исследования сопряжены с большими трудностями, поскольку о менее известных людях соответственно сохранилось и меньше сведений.
Передвижения отдельных людей и выборы, которые они делали, не могут быть поняты вне круга их друзей, соотечественников и компаньонов. Но в то же время нельзя игнорировать и роль государства, которое, проводя определенную миграционную политику, оказывало сильное влияние на распространение технических знаний и навыков. Официальные установки варьировали от ненависти к экономическим мигрантам, как это было в Лондоне XVI в., до открытого поощрения и обеспечения стимулов для привлечения технических специалистов из-за рубежа, как это было в Италии в конце Средних веков (с. 561). Согласно К. Белфанти (Belfanty, 2004), иммиграция
высококвалифицированных работников и специалистов открывала пути, по которым - вопреки запретам - поступали изделия, орудия, информация, знания и новые группы мигрантов.
Историки техники много внимания уделяют также меньшинствам, особенно тем, кто эмигрировал в связи с преследованиями. Религиозные меньшинства представляют собой наиболее очевидные примеры мигрантов, хотя и другие также заслуживают упоминания, например, политические меньшинства типа английских якобитов, которые во многом подстегнули инновации во французской промышленности XVIII в.
Исследование роли гугенотов в развитии производства часов в Англии может служить примером обновленного исторического подхода. У. Сковилле (Scoville, 1951), который открыл эту тему, различал распространение технологий путем «радиации» (воровство и копирование) и путем миграции, которая, как он считает, инициировала больше инноваций и кардинальных изменений. Следуя за его пионерскими исследованиями, ряд историков подчеркивали вклад протестантских беженцев в развитие технологии по всей Европе начиная с XVI в., и особенно ту роль, которую они сыграли в Англии после 1685 г. Поселившись в Лондоне и различных провинциальных городах, эти беженцы, как принято считать, послужили рычагами роста во многих отраслях промышленности: изготовлении шелка, ювелирном деле, производстве часов, стекла, бумаги и парусины. Сейчас специалисты поднимают вопрос о роли в передаче ряда технологий, особенно в области изготовления керамики, поселений мусульманских ремесленников, существовавших на протяжении длительного времени в христианской Европе.
Несмотря на большое количество исследований, проведенных за последние 60 лет, немало вопросов, касающихся распространения технологий, остаются открытыми. Отвечая на них, история технологии вносит свой вклад в развитие общей истории.
Т. В. Виноградова
