CC BY
18
2007.01.020. ГАНН Д.П. НЕСОБСТВЕННО-ПРЯМАЯ РЕЧЬ И АВТОРИТЕТ ПОВЕСТВОВАТЕЛЯ В «ЭММЕ» Дж. ОСТЕН. GUNN D.P. Free indirect discourse and narrative authority in «Emma» // Narrative. - Columbus, 2004. - Vol. 12, N 1. - P. 35-54.
Специалист по истории английской литературы Дэниэл П. Ганн (университет шт. Мэн, Фармингтон, США) анализирует использование несобственно-прямой речи (free indirect discource, далее НПР) в романе Дж. Остен «Эмма». Общепризнано, что писательница была первым английским романистом, постоянно применявшим эту технику для изображения речи и мышления персонажей. Но «к сожалению, теория несобственно-прямой речи в английском языке не конгениальна произведениям Остен и часто затемняет вопрос о том, какие функции выполняет этот прием в ее романах» (с. 35). В наиболее авторитетных в английском литературоведении теориях НПР выделяются два основополагающих момента. Во-первых, многие исследователи считают НПР «безличной» техникой повестования, при которой нарратор отходит на задний план, уступая место «объективному» изображению персонажей. Во-вторых, даже те теоретики, которые придерживаются концепции «двойственного залога» (dual voice), приписывают ей разрушительную и дестабилизирующую роль, поскольку, по их мнению, она позволяет голосам героев соперничать с голосом повестователя или имплицитного автора и тем самым подрывать его авторитет. Такие взгляды, однако, неадекватны романам Остен, в которых НПР свободно сочетается с авторитетным комментарием повествователя - часто даже в рамках одного предложения.
Сторонники отсутствия в НПР перспективы нарратора вынуждены разделять этот прием и «стилистическое влияние» (stylistic contagion, Ansteckung), когда речь повествователя испытывает заметное воздействие манеры выражаться, свойственной тому персонажу, чьи мысли излагаются. Фактически разделение идет по признаку законченности и незаконченности высказывания: если точку зрения героя отражает все предложение в целом, это - НПР, если только отдельные слова и выражения, это - «стилистическое влияние». Автор статьи считает, что такое разграничение неправомерно, поскольку вне зависимости от того, оформлен этот прием отдельным предложением или нет, сущность его одна и та же -имитация субъективности персонажа в контексте нарративного
изложения. Д.П. Ганн иллюстрирует свой тезис следующей цитатой из романа, в которой описывается, как мистер Элтон вернулся в Хартфилд после вручения шарады Эмме и Гарриетт:
«Later in the morning, and just as the girls were going to separate in preparation for the regular four o'clock dinner, the hero of this inimitable charade walked in again. Harriet turned away; but Emma could receive him with the usual smile, and her quick eye soon discerned in his the consciousness of having made a push - of having thrown a die; and she imagined he was come to see how it might turn up. His ostensible reason, however, was to ask whether Mr. Woodhouse's party could be made up in the evening without him, or whether he should be in the smallest degree necessary at Hartfield. If he were, everything else must give way; but otherwise his friend Cole had been saying so much about his dining with him - had made such a point of it, that he had promised him conditionally to come» (цит. по: с. 38)1.
В начале отрывка события излагаются с точки зрения повествователя, и реакции Эммы также показаны «извне»: «her quick eye soon discerned», «she imagined». Но к этим вводным фразам присоединены фрагменты НПР в перспективе героини: «of having thrown a die», «he was come to see how it might turn up», - дающие картину того, как и в каких именно словах Эмма представляла себе мысли м-ра Элтона. Изложение от лица повествователя возобновляется со слов «His ostensible reason...», но затем оно переходит в имитацию стиля м-ра Элтона («in the smallest degree necessary»). Наконец, последнее предложение представляет собой воспроизведение речи этого действующего лица средствами НПР. Однако оно неразрывно связано с предыдущим по смыслу, фактически вырастает из него и
1 «В четвертом часу, когда девицы, в преддверии обеда, готовились уединиться каждая у себя, вновь пожаловал герой неподражаемой шарады. Гарриет отворотилась, - но Эмма встретила его с улыбкой, как ни в чем не бывало, и зоркий взгляд ее быстро прочел в его глазах сознание того, что жребий брошен -что послан вызов Судьбе. По-видимому, он явился посмотреть, чем это может для него обернуться. Нашелся, кстати, и удобный повод: спросить, составится ли нынче вечером без него партия у мистера Вудхауса. Если его присутствие хоть в малой степени необходимо, все прочее отступает; если же нет - его друг Коул давно уже с таким упорством зазывает его отобедать - придает этому такое значение, что он условно обещался прийти». (Остен Дж. Собр. соч.: В 3-х т. - М., 1989. - Т. 3. - С. 78.)
составляет с ним единое целое. Было бы странным утверждать, что посреди этого целостного высказывания повествователь куда-то исчезает и что аналогичным образом при описании героини он то скрывается, то выныривает на поверхность. Не более удачным кажется автору статьи тезис, что в данном случае внешнее повествование (в перспективе нарратора) всего лишь «получает дополнительные оттенки» в результате контакта с субъективностью м-ра Элтона или Эммы. По мнению Д.П. Ганна, стилистическое оформление отрывка - результат сознательных действий повествователя, включившегося в языковую игру, предполагающую подражание чужой речи. Последнее предложение, как и фраза «in the smallest degree necessary», - это своего рода передразнивание м-ра Элтона с целью добиться комического эффекта, аналогичного тому, который достигается выражением «the hero of this inimitable charade».
Проанализированный абзац представляет собой характерный для всего романа вариант использования НПР. Очевидно, что перспектива повествователя сохраняется в этом отрывке на всем его протяжении, представляя собой нечто вроде иронической рамки, в которую включены высказывания, оформленные в стилистике действующих лиц. Поэтому Д.П. Ганн предлагает рассматривать НПР (включая «стилистическое влияние») в романах Остен как имитацию речи или мыслей персонажей, во время которой «повествователь подражает языку героя или пародирует его» (с. 37). При этом подражающий голос неизбежно модифицирует имитируемый язык, и высказывание персонажа, включенное в авторский текст, приобретает новые значения и характеристики. «Голос авторитарного повествователя способен подстроиться к тембру мыслей или речи персонажей на короткий или продолжительный период, явным или неявным образом» (с. 38), но при этом ощущение постоянного присутствия нарратора поддерживается использованием выражений - маркеров его перспективы («she imagined», «she thought» и т.п.).
При такой трактовке НПР нельзя говорить о полном вытеснении субъективности нарратора субъективностью действующих лиц, как утверждают сторонники «подрывной» роли этой повествовательной техники. В романе Остен НПР не «функционирует автономно» и не «освобождает себя из-под власти повествовательного дискурса», а включена в этот дискурс, озвучена нарратором в
его собственной редакции. Такой подход соответствует общему замыслу романа, тема которого - этическое становление молодой девушки, ее ошибки и признание в них. Поступки и мнения Эммы постоянно подвергаются оценке - как автором, так и другими, умудренными жизнью, персонажами. Поэтому очень важно, чтобы ее точка зрения, с одной стороны, имела свободу выражения, а с другой - была включена в более общую перспективу авторитетного источника суждений. Исследователь подчеркивает, что авторские «ремарки», оформляющие НПР: «she imagined», «she fancied» и т.п., - играют отнюдь не «чисто функциональную роль», как это утверждали некоторые литературоведы. Напротив, они призваны подчеркнуть относительность перспективы героини, возможное несоответствие ее представлений реальности.
Понимание особенностей использования НПР у Остен облегчается тем, что в «Эмме» существует особая атмосфера постоянного поддразнивания героями друг друга. В частности, сама Эмма нередко пародирует речь других персонажей. Исследователь приводит несколько примеров, где лингвистически чувствительной девушке удается весьма точно передать стилистику высказываний м-ра Элтона, мисс Бэйтс и др. В этом плане стиль повествователя очень сильно напоминает стиль героини, однако «разница заключается в том, что имитация нарратором чужого дискурса никогда не бывает объектом иронии» (с. 45) или оценки. Что бы мы в реальности ни думали о насмешках самого повествователя, у нас нет внутритекстовой позиции для их одобрения или неодобрения, в то время как аналогичное поведение Эммы может оцениваться такими персонажами, как миссис Вестон и м-р Найтли, или самим автором. Это особенно хорошо заметно там, где НПР имеет несколько слоев, например в сцене признания м-ра Элтона. В одной фразе повествователь использует стилистические элементы, характерные для мышления главной героини и для высказываний молодого человека, о которых она, собственно, и размышляет. Такая двойственная субъективная перспектива придает особую комичность эпизоду, поскольку при взгляде со стороны искреннее удивление Эммы не менее забавно, чем вызвавшие его любовные притязания м-ра Элтона.
По мере того как разворачивается сюжет, социальная структура художественного мира «Эммы» усложняется, действия и слова персонажей становятся все более трудными для интерпрета-
ции. Одновременно в безобидных и относительно однозначных сценах все сильнее затушевываются различия между речью повествователя и фокализованным на Эмме дискурсом. В результате наивный читатель все больше и больше доверяет героине в ее оценках сложных ситуаций. Когда же Эмма, наконец, признает свои ошибки, он полностью погружается в ее сознание, испытывая стыд, сожаление и прочие переполняющие девушку эмоции вместе с ней. И даже на этом этапе, хотя Остен передает мысли Эммы с большой подробностью, комментарий повествователя не исчезает полностью, создавая для них рамку и обеспечивая контекст, влияющий на читательское восприятие.
Сторонники «свободы» персонажей и подрыва стабильности смысла средствами НПР часто ссылаются на работы М.М. Бахтина для подтверждения собственных концепций. Однако, как напоминает Д.П. Ганн, русский филолог при описании «пародийной стилизации» и «гибридных конструкций» в романах Ч. Диккенса отмечал, что многоголосие используется автором для оркестрирования собственных тем и для отраженного (непрямого) выражения своих ценностей и интенций. Точно так же и у Дж. Остен постоянные стилистические модуляции и сдвиги перспективы не столько создают неопределенность в том, от чьего лица ведется повествование, или дестабилизируют читательское восприятие, сколько указывают на мастерство Дж. Остен в сохранении контроля над ситуацией.
Е.В. Лозинская
