CC BY
12
ЭКОНОМИКА
2007.01.013-015. О МИРОВОЙ ВАЛЮТЕ.
2007.01.013. BORDO M., JAMES H. One world money: then and now // What about a world currency? - Athens, 2006. - P. 16-33. - (Working paper / Barn: of Greece; N 44).
2007.01.014. IOZZO A., MOSCONI A. The foundation of cooperative global financial system. New Bretton Woods to confront the crisis of the international role of the US dollar // The federalist debate. - Torino, 2006. - Year 19, N 2. - P. 6-11.
2007.01.015. LEE K.Y. Recent changes in linkages of Asian currencies with the US dollar // Hitotsubashi j. of economics. - Tokyo, 2005. -Vol. 46, N 1. - P. 1-27.
М. Бордо (Рутгарский и Гарвардский университеты) и Г. Джеймс (Принстонский университет) подчеркивают выгоды единообразия обмена валют и для отдельных лиц, и для каждой страны, и для мира в целом. Единая валюта, помимо всего прочего, сможет минимизировать риск финансовых кризисов на развивающихся рынках и смягчить их последствия.
Наиболее очевидный результат введения универсального стандарта валютных измерений в том, что он делает трансакции проще и дешевле, что позволяет ожидать расширения экономического взаимодействия. Во время волны глобализации 1850-х и 1860-х годов и движения к свободной торговле были предприняты значительные шаги к принятию универсальной мировой валюты. В 1848 г. Дж.С. Миль писал в «Принципах политической экономии», что только политические препятствия стояли на пути неизбежной мировой валютной унификации. Наиболее заметными событиями в этом движении были Международная статистическая конференция в Берлине в 1863 г., которая приравняла 1 фунт стерлингов к 5 долларам и 25 франкам, и международная валютная конференция, созванная Наполеоном III в 1867 г., которая намеревалась принять широкое международное соглашение об упрощении и рационализации национальных денег в терминах веса драгоценных металлов. «Мечта 1867 года никогда не реализовалась, но опыт 1860-х годов стал хорошей иллюстрацией ряда трудностей на пути создания валютного союза» (013, с. 19). Крупные индустриальные державы с 1870-х годов согласились на золотой стандарт.
В амбициозных планах международной валютной интеграции важную роль играло улучшение политического климата. В частности, в некоторых политических кругах укрепилось убеждение, что государство неспособно поддерживать стабильность валюты из-за слабого фискального режима и сильных политических давлений. Для эффективности международного валютного союза и защиты от злоупотреблений предлагалось ограничить национальный суверенитет. Этот вопрос стал камнем преткновения особенно в ХХ в., по мере развития демократии. Правительства настаивали на валютном суверенитете в целях осуществления местной политики (особенно обеспечения полной занятости) и проявления своей силы в международных делах. Обе эти сферы требуют высоких издержек и порождают инфляцию и гиперинфляцию. Особенно страдают развивающиеся рынки, неспособные к долгосрочным займам в местной валюте. Поэтому так малы реальные потоки капитала в бедные экономики, несмотря на их потенциальные производительные выгоды.
Часто на отношение к международной валюте влияет плохая национальная политика, но на самом деле большее значение имеет перелив плохой политики из других стран, особенно сильных. Этот случай монетарного интернационализма был особенно отмечен Хай-еком в 1930-е годы, в период монетарного национализма и очень плохих национальных политик. Он пришел к заключению, что «независимое регулирование различных национальных валют ни в каком смысле не может рассматриваться как замена рационально регулируемой мировой валютной системы» (013, с. 22). В послевоенный период это положение проявляется в уверенности, что политика США вредна для остального мира. Появилось предложение Кейнса ввести банкор как недолларовую мировую валюту, французы предлагали коллективную резервную единицу, появились СДР, МВФ пытался придумать «счета замещения», развивалось движение к европейской валютной интеграции. Но «одна большая и сильная страна вела очень опасную монетарную политику» и использовала каждую возможность блокировать или разрушить осуществление мировой валютной реформы. Это объясняет судьбу бан-кора и других предложений.
Наибольшая часть публикаций о валютном союзе делает сильный акцент на «политической воле». Самые успешные примеры валютных союзов возникали на национальной основе, такие как Соеди-
ненные Штаты или Германская империя 1871 г., где единая политическая система требовала стандартизации денежного обращения. «Валютный союз был успешным, когда работала политическая ситуация» (013, с. 23). К концу XX в. идея наднациональных валютных союзов снова ожила, особенно в Европе. Здесь толчок валютному союзу был частью процесса, который должен был подтолкнуть политический союз, логика валютного союза требовала дальнейшей политической координации, особенно в отношении налоговой политики.
В то же время причины валютной интеграции становились менее убедительными: 1) аргумент об операционных издержках был постоянно привлекателен, но теперь операционные издержки сокращались по мере развития финансовых рынков и возможностей хеджирования, чтобы избегать рисков в последующих операциях; 2) улучшается политический климат на многих развивающихся и более развитых рынках, в менее развитых странах смягчаются проблема долга в иностранной валюте и вероятность связанного с этим финансового кризиса; 3) валютная политика в мире в целом улучшается по мере совершенствования выбора целей и инструментов, в частности, есть общее понимание того, что плохая политика вредит стране и невыгодна в долгосрочном плане; 4) на политическом уровне есть сомнения, что монетарный и политический союз может удержать страны от взаимной враждебности. Европейский опыт признан уникальным, он не может быть с легкостью перенесен на другие части мира - на Восточную Азию, Латинскую Америку или Средний Восток.
Глобализация ассоциируется с большими изменениями цен на ходовые и неходовые товары. Страны с развивающимися рынками временами испытывают растущую инфляцию, связанную с возросшими доходами производителей ходовых товаров, полученными на мировых рынках. Соответственно зрелые рынки испытывают тревогу по поводу дефляции, поскольку конкуренция на рынках ходовых товаров и услуг способствует снижению цен. Требование единой валютной системы для этих двух типов стран создаст серьезную проблему для одной из них или обеих. Понятно, что зрелые рынки должны иметь менее ограничительные валютные политики, чем они были при опасности дефляции, а развивающиеся рынки должны быть свободными, проводить крепкие политики, способные минимизировать возможности резких дестабилизирующих увеличений
цен активов. По-видимому, зрелые экономики перед лицом дефляционной опасности будут принимать меры защиты торговли и ограничения, и движение к мировым деньгам поэтому может вести к уменьшению мировой торговли.
Напряжение между центром и периферией имеет исторический характер, оно затрудняет введение настоящих мировых денег как противостоящих мелкомасштабному союзу ряда стран центра (как Европейский валютный союз) или периферии (как зона франка КФА). Такие напряжения существовали и при золотом стандарте, и когда Бреттон-Вудс имитировал мировые деньги. При золотом стандарте до 1914 г. происходила передача (политически управляемая в империалистическом мире) нестабильности и ее издержек от центра к периферии. Но этот процесс не может быть реально управляемым в мире, где периферия имеет большую самостоятельность и широко распространены демократические институты.
В последнее время оживился интерес к Бреттон-Вудсу как модели для отношения азиатских валют к американскому доллару. Это соглашение рассматривается как аналогия, когда динамические азиатские производители предпринимают взаимовыгодную сделку подобную той, которая была в Западной Германии и Японии в 1960-е годы. Однако помимо разницы в ситуации, следует признать, что результат в Западной Германии и Японии был очень противоречивым. В частности, был высокий уровень инфляции, тяжелой для населения, и большой рост долларовых резервов ЦБ, который западногерманское и японское правительства объясняли необходимостью платы за безопасность, обеспечиваемую военным присутствием США. Ясно, что эта аналогия с Бреттон-вудским соглашением не работает. Например, Китай не должен США за безопасность. Обе стороны иначе интерпретируют свои интересы: США будут волноваться по поводу возможной дефляции и потери рабочих мест, Китай захочет поднять свои доходы и сохранить право на политические несогласия. Если эти предпочтения становятся крупными политическими темами, связь между валютами становится неустойчивой. Китайские предпочтения будут выглядеть дефляционными для США, американские - инфляционными для Китая.
Точную формулировку пути к мировой валюте сделал Ман-дел: он предлагает в качестве базиса взять соглашение трех - США, Европы и Японии. «Простейшим подходом было бы выбрать одну
валюту как якорь и назначить две другие для удерживания их фиксированными по отношению к якорной валюте; ответственность за валютную политику должна координироваться зоной якорной валюты. При прочих равных наибольшая валютная зона дает лучшего кандидата на роль якоря» (1, с. 30). Но встает вопрос: будет ли использован юань как якорная валюта ввиду того, что Китай является крупнейшей валютной зоной? Прошлые валютные соглашения, наиболее похожие на предложения о мировых деньгах, опирались на четкую стратегию превосходства части мира, деньги которой были ключом международной системы. Многие обозреватели уверены, что система безопасности и валютный порядок переплетены. Когда и безопасность, и экономическое равновесие быстро изменяются, как это происходит в настоящее время, политические движения, существенные для успешности валютного обращения и образования валютных союзов, отсутствуют.
А. Йоццо (Банк Сан-Паоло, Турин, Италия) и А. Москони (Италия) (2) считают, что кризис доллара как международной валюты усиливается и он преодолим. В финансовых терминах он проявляется в неустойчивом уровне американского внешнего долга, растущего год за годом, в очень малой чувствительности доллара к девальвации. США после окончания «холодной войны» пытались обеспечить одностороннее управление мировой экономикой, игнорируя исторический опыт империй, оказавшихся нестабильными из-за растущих расходов на оборону. Эта попытка провалилась.
Мир стал многополярным с возникновением экономических держав сначала Европы, затем Японии, потом развивающихся стран, сегодня Китая, вскорости Индии. Исключительность доллара исчезла с появлением евро и освобождения юаня и других валют (например, аргентинского песо) от привязки к американскому доллару. «Если мы хотим избежать разрушительного падения доллара и укрепить стабильность валютных курсов как основу для глобализации и развития, необходимо снова стартовать от Бреттон-Вудса, исправить его дефекты, поставить мировую корзину в центр системы и доверить управление ею действительно многосторонним институтам» (014, с. 6). Бреттон-вудская конференция в 1944 г. не приняла предложение Кейнса о международном валютном союзе с введением банкора в качестве мировой валюты, победил американский план Уайта, отражавший результаты войны и признавший США в качест-
ве новой гегемонистской державы. Были созданы МВФ и Мировой банк, но они не отражали предложений Кейнса, а служили США.
Бреттон-вудсская структура оказалась в кризисе в 1960-е годы, когда усиленный выпуск долларов вследствие финансовых нужд для войны во Вьетнаме сделал невозможным конвертируемость доллара на золото; сначала она была ограничена, а в 1971 г. США объявили о переходе от золотого стандарта к долларовому. Обменным курсам было предложено свободно плавать в зависимости от свободных рыночных сил. Новый мировой порядок должен был управляться «невидимой рукой» рынка. С 1982 г. баланс текущих платежей США стал отрицательным, и дефицит финансировался привлечением сбережений из остальных стран мира для оплаты местного спроса. Внешний долг США неотступно рос.
Первой попыткой начать противоположную фазу долларизации стало решение о создании Европейского экономического и валютного союза, принятое в Гааге в 1969 г. и приведшее к введению с 2002 г. евро. Этот союз стал примером для других региональных интеграционных образований. От фиксированной привязки к доллару отказались власти Китая, решив перейти к корзине валют. Некоторые американские банки и ряд экономистов полагали, что вес доллара в этой корзине должен превышать 50%. В корзину были включены крепкие валюты - доллар, евро, иена и южнокорейский вон, менее крепкие - фунт стерлинга, австралийский, канадский и сингапурский доллары, рубль, малайзийский ринггит и таиландский бат; по словам главы Народного банка Китая, их вес зависит от объема торговых обменов. По подсчетам американских аналитиков, корзина содержит 23% иены, 21% доллара, 15% евро, 8% вона, оставшаяся треть разделена между другими валютами (014, с. 9). Доля доллара постепенно будет снижаться. Новая валютная политика Китая, как и создание евро, отражает кризис американского доллара как международной валюты.
Неудачи попыток объединиться на базе единственной валюты гегемонистской державы показывают дорогу к многосторонности. Международную валютную систему следует вести по курсу глобализации, многополярности и взаимозависимости. Новый Бреттон-Вудс должен объединить банкор Кейнса, СДР Триффина, учесть европейскую валютную унификацию и критику Стиглицем катастроф, вызванных жестким применением Вашингтонского консенсуса в
ЮВА, России, Аргентине. Новый Бреттон-Вудс должен предложить решение проблем двух порядков: 1) консолидировать огромный внешний долг США и других стран и ввести дисциплину, чтобы избежать подобных неравновесий; 2) гарантировать финансирование необходимых общественных товаров для функционирования глоба-лизованной экономики. Эта проблема не может быть решена путем передачи жезла от одной гегемонистской державы другой. Необходимо двигаться к мировому валютному стандарту - не к золотому, не к золотовалютному, не к европейскому, а просто к мировому. Цель - создание мировой валюты, но можно начать с простой расчетной единицы, основанной на корзине валют, - world currency unit -wcu. Вес разных валют в корзине должен быть установлен соглашением об экономической базе, которая также включит элементы, которые сейчас не считаются экономическими, - человеческое развитие, охрана природы, концентрация/диффузия активов и доходов, демографическая структура и ее тенденции. Должна быть также разработана процедура пересмотра соглашения. Все валюты будут иметь возможность присоединиться к системе. Некоторые уже представляют региональные валютные системы или обширные валютные зоны (доллар, евро, иена, юань, рубль), другим потребуется помощь в ходе формирования региональных групп для регулирования их операций и выражения их в терминах wcu в первичных соглашениях. Рынок будет таким образом иметь в своем распоряжении сильный индикатор для определения обменных курсов разных валют и их волатильности. Определенные товары, особенно важные на мировом рынке, например нефть, могут быть измерены в wcu со стабилизирующим воздействием на цену, представляя отношение между спросом и предложением без влияния ожиданий валютных рынков. Должна быть создана Организация мировой валютной системы, действующая как система систем для региональных валют и как дополнительная система для валют, еще не участвующих в региональных союзах. Надзор за новой организацией должен быть доверен МВФ, который должен быть преобразован и стать демократическим и управляться кооперативно квалифицированным большинством. Аналогичным образом должен быть реформирован и Мировой банк, должны быть созданы Институт управления рисками и Контрольная комиссия. Мировой банк будет специализироваться на финансиро-
вании проектов безопасности, человеческого развития, защиты среды и социальной устойчивости в глобализованной экономике.
К.У. Ли (Университет Сунгкуанкван, Сеул, Южная Корея) пишет, что многие специалисты рассматривают блок иены или региональный валютный союз в Восточной Азии как средство предотвращения потрясений, подобных валютному кризису 1997 г. Автор сравнивает изменения курсов валют 12 стран (Южной Кореи, Таиланда, Тайваня, Сингапура, Индии, Китая. Гонконга, Малайзии, Индонезии, Филиппин, Пакистана, Шри-Ланки). По отношению к иене для восьми валют взят период с января 1993 г. и для четырех валют -Индонезии, Филиппин, Пакистана и Шри-Ланки - с ноября 1995 г. по декабрь 2003 г. Использованы две разные методики: Хэлдейна и Холла (1991) и Френкеля и Вэя (1994). Учтены экономические, политические и исторические аспекты, в том числе и такие обстоятельства, как сохранение в этих странах сильной антипатии к Японии, сохранившейся со времен колониализма, и выступление США против регионального валютного союза.
Азиатские страны имеют общие экономические мотивы для создания регионального валютного союза. Подобно Германии, Япония хочет защитить свою экономику от долларового шока, ее валютные риски значительно уменьшатся, если другие азиатские страны будут коллективно привязаны к иене вместо доллара. Пострадавшие от кризиса экономики Индонезии, Южной Кореи, Малайзии, Филиппин и Таиланда также нуждаются в защите своей валюты от сильной неустойчивости краткосрочных потоков горячих денег, инфекций и переливов влияний. Так как валютный союз фиксирует валюты стран-членов в общей валюте, важно установить, к доллару или к иене намерены страны - потенциальные участники валютного союза привязывать свои валюты. Поскольку в последние годы финансовые рынки подвергаются длительной либерализации и становятся все более открытыми, они сейчас более тесно связаны друг с другом, чем прежде. Движение финансовых рынков в целом оценивается корреляционными коэффициентами соотношения этих рынков, и анализ соотношения доходов на активы показывает, что доходы на активы в Корее определяются с помощью движения местного корейского индекса КОСПИ в увязке с индексами Доу Джонса и Никкей. К тому же корейский вон более тесно привязан к иене, чем
до либерализации рынка капитала и валютного кризиса. Валюты азиатских стран характеризуются сходными показателями.
Полученные результаты свидетельствуют, что валюты большинства азиатских стран, за исключением Китая, Гонконга и Малайзии, после кризиса оказались теснее связаны с иеной, чем это было до него. Кризисные экономики Южной Кореи, Таиланда, Индонезии особенно быстро усиливали связь своих валют с иеной во время кризиса. Процесс продолжался и после кризиса. С января 1999 г. по декабрь 2003 г. синхронизация изменений восточноазиатских валют с колебаниями иены была сильнее в середине этого периода, чем в начале и в конце его. При использовании средневзвешенного курса вместо отношения иена/доллар восточноазиатские валюты показывали более тесную связь с иеной. Корзина валют была образована путем взвешивания каждой валюты по объему торговли страны с США. Полученные данные показывают, что валюты Японии, Южной Кореи, Индонезии, Таиланда, Сингапура и Филиппин имели более тесные связи с этой взвешенной валютой, чем с долларом, и что эти связи были более стабильны. Тем не менее даже после кризиса азиатские валюты остались более тесно привязаны к доллару, чем к иене.
Для оценки перспектив региональной валютной интеграции в Восточной Азии проводится сравнение связей европейских валют с немецкой маркой в 1973-1998 гг. Европейские валюты медленно, в течение 30 лет привязывались к немецкой марке, в то время как азиатские валюты с середины 90-х годов ходили наравне с японской иеной. Синхронизация европейских валют с маркой была неустойчивой, и было мало сходства в этой области между странами до 1979 г., когда была образована Европейская валютная система. В отличие от Европы азиатские страны никогда не имели регионального валютного объединения. Хотя вес крупной валюты в регионе был слабее, чем немецкой марки во Франции, Великобритании и Италии, валюты Южной Кореи, Таиланда, Сингапура и Индонезии были более стабильны. С точки зрения опыта Европы и Малайзии и учитывая современную экономическую и политическую ситуацию, можно предположить, что если Китай, Гонконг и Малайзия позволят своим валютам двигаться свободно, последние станут более тесно привязаны к иене или корзине валют, взвешенных по объему торговли и ВВП в азиатском регионе.
2007.01.016
Так как Индия, Пакистан и Шри-Ланка географически и экономически далеки от Восточной Азии и их валюты почти независимы от иены (хотя в последние годы есть некоторое движение в эту сторону), в ближайшем будущем эти страны вряд ли будут участвовать в каком-либо региональном союзе, основанном на крупной азиатской валюте.
С.М. Макарова
2007.01.016. ХУРШИД А. ИСЛАМСКОЕ СТРАХОВАНИЕ: СОВРЕМЕННЫЙ ПОДХОД К ИСЛАМСКОМУ БАНКОВСКОМУ ДЕЛУ.
KHURSHID A. Islamic insurance: A modern approach to islamic banrang. - L.; N.Y.: Routledge-Curzon, 2004. - XXIV, 230 p.
Консультант исламских банков на Ближнем Востоке и в Европе утверждает, что ислам предполагает мирное сосуществование и поддерживает такое общество, которое заботится о своих неимущих и бедствующих членах. Тем не менее в исламских государствах и обществах, согласно интерпретации правил Корана, страхование не только не считается необходимым, оно и в высшей степени незаконно. Главным аргументом является запрет Кораном риба (ростовщического процента) и харара (риска). Риба, согласно Корану, считается исключительно антиисламской операцией, а страхование - это признание риска. Люди на Западе охотно платят деньги страховым компаниям за спокойствие без гарантии, тогда как мусульмане считают все происходящее на Земле проявлением воли Бога, и потому страхование - это вызов Его воле. Однако «что такое пятикратная ежедневная молитва мусульманина, как не форма страхования в надежде на получение дивиденда, в том числе и после жизни? Вера сама по себе есть страхование». Поэтому страхование, осуществленное по-мусульмански и на основе равноправия, не заслуживает анафемы со стороны мусульман и может быть использовано для блага общества.
Банковское дело и страхование - это две параллельные отрасли, причем банковское дело может способствовать продвижению страхования. Изучение путей, какими исламское банковское дело (ИБД) преодолевает религиозные запреты, может облегчить введение страхования в легитимное русло исламской структуры.
