CC BY
31
Предназначение Европы заключено, делает вывод автор, в преобразовании самой себя. Показать путь к вершине и спуск с нее в новую долину, а не тащить за собой упирающиеся народы - вот задача Европы. Если она справится с ней, цели будут достигнуты. Быть может, неевропейский мир не создал современной культуры, не сформулировал законов политики; но этот мир усвоил их. И поэтому миссия Европы - быть первой, пусть даже недопонятой, быть в авангарде общественного развития, но не смешиваться с другими. И только в этом случае можно быть уверенным, что история самых увлекательных ее приключений еще впереди (с. 122-129).
В.М. Соломатина
2006.04.024-025. ПОСЛЕ ФРАНЦУЗСКОГО «НЕТ» ПРОЕКТУ КОНСТИТУЦИИ. (Сводный реферат).
1. КАЛИПСО Н. ЕС: Переходный момент.
KALIPSO n. UE: Un moment tocquevilien// Politique étrangère. - P., 2005. - N 3. - P.497-500.
2. ФЕРРИ Ж.-М. Какие перспективы для Европейского союза перед лицом кризиса?
FERRY J.M. Face à la crise, quelles perspectives pour l'Union europeenne?// Ibid., p. 501-522.
Ключевые слова: Европейский союз, возражения против проекта общеевропейской Конституции.
Николаидис Калипсо - профессор политологии, преподает в Париже и Оксфорде, участник работ Конвента по выработке Конституции Евросоюза.
Конституция потерпела поражение, ибо не учла в полной мере нынешних противоречий европейского строительства. В последующих дебатах Франция по-прежнему будет играть центральную роль; но французское видение будущей Европы должно подвергнуться фундаментальному пересмотру, считает французский политолог.
Многие - от английских тори до чешских либералов - радуются провалу конституционного проекта во имя суверенизма, окрашенного национализмом и ксенофобией. Помимо этих традиционных евроскептиков нельзя игнорировать и критику конституционного поворота теми, кто поддерживал его из опасений худшего.
Послевоенная идея Европейской федерации, согласно которой ее противопоставляли национальным государствам во имя того, чтобы покончить с национализмом, представляется автору ложной. Напротив, функционализм - идея создавать между европейцами «фактические солидарности», которые сделали бы войну ненужной - постоянно спасали европейское строительство от стремления увенчать его конституцией. Так, Европейское сообщество угля и стали (ЕОУС) родилось из провала Гаагской конференции, которая в 1948 г. поставила целью основать Соединенные штаты Европы... и написать конституцию. Что касается переговоров по Римскому договору, то они начались в 1955 г. после отказа Франции от поддержки Европейского оборонительного сообщества и вместе с ним от его политических рамок, завершаемых конституцией. Эти провалы конституционных проектов, пожалуй, были спасением будущего Евросоюза, поскольку создали возможность более прагматичной и жизнеспособной интеграции. Наконец, недавний Единый Акт прагматика Жака Делора вскоре заставил забыть конституционные мечтания отца федерализма Альтьеро Спи-нелли. «Несомненно, конституционные амбиции были постоянным пугалом европейского проекта, - считает автор; - со времени Маастрихта европейским проектом завладел своего рода «религиозный дух», некий заменитель идеологии - и это во время «конца идеологий» (с.500).
Не будем заблуждаться: оппозицию конституционализму нельзя назвать «национал-суверенистской», «элитаристской» или «прагматической». Зачем давать ей Конституцию, которая будет навязывать свой особый образ нации, если до сих пор ЕС основывался на «конституционной толерантности», благодаря которой национальные конституции и верховные суды сосуществуют без наднациональной конституции?
Но французское «нет» исходит из желания видеть Европу более сплоченной, тогда как в других странах «нет» носит сувере-нистский характер, противостоящий чрезмерному вмешательству Брюсселя. ЕС не станет «европейской нацией», не уподобится Франции с ее институтами.
«Ради идеи "власти народов" (а не власти народа) ЕС должен оставаться сообществом разных голосов, огромным оркестром; не следует создавать искусственную гармонию как результат слияния
идентичностей» (1, с. 506). Союз должен представлять «пространство взаимного признания наших идентичностей, как и наших свидетельств или наших историй. В институциональном плане Европа есть и должна оставаться Федеральным Союзом, в противовес федеральному государству, и выразить в законных и институциональных формах этос взаимного признания идентичностей и совместных проектов» (там же). Французское и голландское «нет» предоставляют нам возможность обдумать будущее устройство ЕС.
Жан-Марк Ферри, профессор Свободного ун-та в Брюсселе и сотрудник Национального центра научных исследований, автор книг «Вопрос европейского государства» и «Европа, Америка и мир».
ЕС столкнулся с двойным испытанием: расширение до 25 членов и принятие конституционного проекта. Некоторые усматривают в этом двойное ускорение. На деле же оба испытания затрудняют осуществление политического союза.
Что касается расширения, то с неолиберальной точки зрения оно, несомненно, означало возможность расширить рынок, сделать более гибкими социальные издержки и получить базу для завоевания рынков за пределами Союза. Приходилось принять во внимание и неготовность стран, слишком долго находившихся под гнетом советской системы. Однако было решено ковать железо, пока горячо, и уже сейчас создать большую Европу, политическое устройство которой совпадет, наконец, с ее географическими границами. При этом одной из задач ставилось предупредить возможную попытку русских восстановить союз с их прежними сателлитами, а заодно показать США, что Европа сама способна позаботиться о своей безопасности. Однако расширение, страстно желаемое в 1957 г., было воспринято без энтузиазма в нынешнее время, спустя 10 лет после падения Берлинской стены.
Западные европейцы были обеспокоены отсутствием у их восточных собратьев требуемой политической культуры. Возник риск того, что ЕС превратится в простую зону свободного обмена, лишенную реального политического значения, что особенно беспокоило французов и немцев.
Что касается Конституции, то проект, выработанный Конвентом, принятый главами государств и правительств, затем подвергнутый ратификации парламента или референдума, более соответствует попытке политической консолидации, нежели собственно
углублению интеграции. В ее тексте, конечно, содержатся некоторые подвижки в сравнении с предыдущими договорами (в Ницце, Амстердаме); но главным является стремление зафиксировать комплекс уже введенных в рамках ЕС норм и правил (acquis communautaire). Столь же важным было утвердить политическую идентичность Европы перед лицом мира в целом, особенно перед США, и тем самым обратить центробежные силы на службу принципу политико-стратегической европейской солидарности (дабы не допускать разнобой позиций, как это было в отношении Балкан или Ирака). Тем самым, проект Конституции, начиная с его первого пункта, посвященного «Ценностям Союза», может быть воспринят как манифест политической идентичности и заявление о намерениях, обращенное к остальному миру.
Однако призвать население поддержать нормы и ценности, записанные в Конституции, дабы образовать «общеевропейский народ» - весьма проблематично. Конституционный патриотизм практически означает также готовность поделиться благосостоянием с чужестранцами, менее богатыми, пойти на жертвы, с пониманием переносить их претензии и даже безразличие к общему делу. Тщетными были напоминания: «Это наши братья, европейцы, как и мы. Мы их покинули в Ялте, оставили на произвол судьбы в Будапеште и в Праге...» Но помимо признания этого братства, никакой солидарности по отношению к «бедным родственникам» проявлено не было.
Что касается обеспокоенности по поводу расширения, то здесь различаются два аспекта: стратегический и социальный.
Стратегический вопрос означал, что вначале надо осуществить политический союз на уровне императивов безопасности, обороны и дипломатии. Это не упраздняет национальные представительства, однако Европа должна иметь возможность говорить на мировой арене единым голосом. Она должна использовать весь свой вес в международных организациях, чтобы на деле помочь США переступить порог односторонности, национализма и империализма, преодолеть философию «мира через империю» с применением силы, а не через использование международного права. Евросоюз - не федеральная Германия, которую назвали экономическим гигантом и политическим карликом. Он должен проявлять авторитет - не суверенность! - от имени своих стран-
членов, которые в вопросах сложного военного оснащения ведут себя порой антиевропейски. Союз должен решать вопросы военного оснащения ради технического взаимодействия и масштабной экономии. Он должен положить конец проявлениям непоследовательности и слабости, что дает повод для язвительных колкостей со стороны американцев типа: «Европа не раздавит и мягкой карамельки» (2, с. 517).
В социальном вопросе проблема сложнее. Здесь по-прежнему стоит вопрос о сочетании англо-саксонской экономической эффективности и принятого в континентальной Европе уровня социального обеспечения.
Политическая интеграция повинуется не вертикальной схеме государственной интеграции, а схеме горизонтальной - интеграции космополитической. Юридической основой здесь являются не только права человека, но и права народов. В этой перспективе граждане Европы взаимно признают себя не только как «человеческие существа», но и как индивиды, сложившиеся в различных культурных, национальных, лингвистических контекстах, как носители своей неповторимой истории. Их принципом является космополитический союз.
В течение долгого времени смыслом, политической целью Европейского союза была федералистская идея. И сегодня еще говорят о «Соединенных штатах Европы». Уважение национальных суверенитетов воспринималось как ретроградство антиевропейского толка. Политический европейский союз представляли себе только как государственное образование, пусть и не по названию.
Нынешний отказ от ратификации Конституции автор склонен трактовать как кризис роста. Автор предлагает следующие сценарии:
1) дело сводится лишь к углублению большого рынка, при этом интерес народов к европейскому объединению падает;
2) руководящие круги государств-членов трактуют «нет» как требование возросшего участия наций в решениях Союза. Против «атлантистской Европы» укрепляется «рейнская», состоящая из Франции и Германии, увлекающая за собой большинство европейских стран. Европа 25 отказывается говорить «одним голосом» и позиционировать себя как держава, к которой прислушиваются на мировой арене.
Оба сценария не внушают оптимизма. Нужно нечто большее, чтобы Европа снова «начала мечтать». Представим себе, что европейские руководители понимают, что «нет» свидетельствует об общем недомогании; что во избежание политической катастрофы, то есть провала европейского проекта как такового, надо начать демократизацию Союза, т.е. поставить на публичное обсуждение спорные вопросы, создать рамки, в которых разрешится конфликт относительно целей европейского строительства. При этом на первом плане окажутся не Конституция и не вопрос о «ценностях Евросоюза», а конкретные вопросы участия и солидарности. Тем более, что европейская политическая культура предполагает участие каждого гражданина в установлении норм и правил, определяющих его общественное бытие.
Т.М. Фадеева
2006.04.026. ИТАЛИЯ: ПАРТИИ, МАФИЯ, КОРРУПЦИЯ, ОПЕРАЦИЯ «ЧИСТЫЕ РУКИ». (Реферативный обзор).
Ключевые слова: Италия, начало 90-х годов, операция «Чистые руки», изменение партийно-политической системы.
В Италии продолжают переосмысливать уроки операции «Чистые руки», проведенной в начале 90-х годов. В результате этой акции полностью изменилась итальянская партийно-политическая система. Наряду с другими особенно сокрушительному удару подверглись занимавшие в послевоенной Италии соответственно первое и третье место по числу набираемых голосов Христианско-демократическая партия (ХДП) и Итальянская социалистическая партия (ИСП), которые так и не смогли восстановиться. В реферируемых книгах отражены процессы, связанные с участием итальянских политиков в потайных махинациях, разоблаченных в ходе операции «Чистые руки», перестройкой итальянской партийно-политической системы, с ее новыми игроками, связями политического мира с мафией.
Операция «Чистые руки» началась с ареста в Милане 17 февраля 1992 г. социалиста Марио Кьеза во время получения им взятки в 7 млн. лир. С этого ареста и пошла цепная реакция, самое настоящее землетрясение, вызванное действиями судебных властей. Эта операция высветила коррупционные отношения между миром
