CC BY
27
2006.03.006. КУПМАН Г. ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ МИРОВОЙ ТОРГОВЛИ И ДОХА-РАУНД ПЕРЕГОВОРОВ В РАМКАХ ВТО. KOOPMANN G. Perspektiven der Doha-Entwicklungsrunde // Wirtschaftsdienst. - Hamburg, 2005. - Jg. 85, N 6. - S. 395-399.
Научный сотрудник HWWA (Hamburgischen Welt-WirtschaftArchiv) рассматривает состояние мировой торговли после первого Доха-раунда переговоров в рамках ВТО и обосновывает необходимость институциональной реформы ВТО. Он отмечает, что развивающиеся страны (РС) выдвинулись с периферии международной торговли в ее центр. Если при создании ГАТТ в 1947 г. они были в этой организации в меньшинстве, то в ВТО они уже имеют квалифицированное большинство (4/5). Их доля в мировой торговле выросла с 25% в середине 1980 г. почти до 33% в настоящее время. Особенно сильно увеличилась взаимная торговля РС - с менее 5 до более 10% мировой торговли (с. 395). Высокая динамика торговли Север-Юг и Юг-Юг связана с драматическими изменениями структуры мирового экспорта - от сельского хозяйства и минерального сырья до промышленных товаров и услуг. Такие изменения в международном разделении труда стали главной причиной активного участия РС в переговорах ВТО.
В первом Доха-раунде, похоже, маятник качнулся назад. Стратегическое увязывание доступа к рынку c внутриэкономиче-ским регулированием сопровождалось конфликтами и значительно способствовало провалу конференции в Канкуне (Мексика). От повестки дня, включавшей вопросы конкурентной политики, политики по отношению к прямым иностранным инвестициям, прозрачности при предоставлении госзаказов и облегчения развития торговли, осталось лишь облегчение торговли. Исследования МБРР показали, что улучшение доступа к рынку для сельскохозяйственных продуктов, промышленных товаров и услуг в большей степени способствует повышению благосостояния, чем новое многостороннее регулирование. Например, в тех сегментах мировой торговли, в которых РС в настоящее время обладают сравнительными преимуществами, есть пока значительные возможности для экономически выгодной либерализации. Это касается как торговли Север-Юг, так и торговли Юг-Юг; РС сами возводят для себя относительно высокие торговые барьеры. Однако политика автаркии, как
правило, вредна, поскольку чрезмерная защита внутренних рынков подрывает экспортные возможности страны.
Что касается аграрного сектора, то здесь по-прежнему господствуют «классические» темы доступа к рынку: таможенная защита, внутренние и экспортные субсидии. Экспортеры из РС могли бы больше выгадать от снижения таможенных пошлин в ПРС, чем от уменьшения субсидий. Но в обоих случаях среди РС были бы выигравшие и проигравшие: при снижении таможенных пошлин оказываются в убытке те страны, экспорт которых пользовался преференциями, и теперь они проигрывают от снижения пошлин; при уменьшении субсидий терпят убытки импортирующие страны. Тем самым, в многосторонних переговорах возникает вопрос возможных компенсационных решений.
Несмотря на важность аграрного сектора, преимущественное внимание в ходе Доха-раунда уделялось международной торговле промышленной продукцией, поскольку объем торговли текстилем, например, почти в 10 раз превышает сельскохозяйственную торговлю. После того, как нетарифные торговые барьеры были в значительной мере устранены, главным препятствием в торговле промышленными товарами являются таможенные пошлины. В то время как в ПРС таможенные пошлины на промышленную продукцию находятся на очень низком уровне, во многих РС, напротив, промышленный сектор обложен высокими таможенными пошлинами. Многосторонние переговоры о доступе на рынок несельскохозяйственной продукции натолкнулись на трудности, касающиеся возможных форм гармонизации таможенных структур. За разными техническими деталями скрываются фискальные интересы, поскольку таможенные пошлины часто являются значительным и удобным источником доходов для госбюджета и способствуют защите интересов национальной промышленности от иностранной конкуренции. Интерес к снижению оградительных пошлин на ввоз промышленных товаров в РС снижается из-за того, что ПРС не могут адекватно ответить по причине незначительного объема этой торговли. Поэтому можно было бы увязывать переговоры по несельскохозяйственным товарам с переговорами по другим секторам. Например, РС могли бы снизить пошлины на промышленную продукцию в обмен на уступки ПРС в снижении пошлин и субсидий на сельскохозяйственные товары. Но осуществление такой
стратегии затрудняется различной динамикой переговоров в разных секторах. Особенно это касается сектора услуг, где переговоры значительно тормозятся, поскольку обсуждаются сложные и непрозрачные вопросы регулирования, «стоимость» которых вряд ли можно выразить в «таможенном эквиваленте». РС, и в первую очередь Индия, меняли свою позицию, касающуюся сферы услуг от противников до защитников многостороннего открытия рынков.
В каждом из трех секторов центральным предметом переговоров является специальное и различное отношение с РС (Special and Differential Treatment - SDT). Этот принцип был согласован в конце «токийского раунда» переговоров между партнерами ГАТТ. В соответствии с многосторонним регулированием, РС имеют преимущественное право на защиту своих внутренних рынков, на доступ на экспортные рынки (таможенные преференции) и за столом переговоров. В ходе «уругвайского раунда» роль SDT была значительно усилена, что отражало распространение многостороннего регулирования на ранее недостаточно охваченные области экономики (сельское хозяйство, текстиль и одежда, услуги) и политики (предоставление субсидий, антидемпинговые меры, защита интеллектуальной собственности). В ходе Доха-раунда подлежат проверке 155 положений SDT. Из-за большого числа предложений переговоры замедлились. Потребовалась основательная реформа политики в области доступа к рынку и регулирования SDT.
РС заинтересованы, прежде всего, в развитии честной торговли, справедливых правил торговли, прозрачных и взаимных процессов принятия решений, в создании институциональных, кадровых и финансовых возможностей. Новые правила должны отражать интересы РС и повысить их вес в ВТО. Примером является многостороннее регулирование для облегчения торговли, целью которого является улучшение инфраструктуры международной торговли, упрощение и международная гармонизация таможенного режима и улучшение сотрудничества между таможенными властями и другими правительственными учреждениями, например, органами по сертификации и выдаче лицензий. Такие торговые барьеры «стоят» дороже, чем таможенные пошлины и другие традиционные торговые ограничения: расходы для соответствующих предприятий оцениваются примерно в 15% стоимости торговых сделок (с. 397).
Поэтому экономический эффект от мер по облегчению торговли вполне сравним с преимуществами либерализации торговли.
Наряду с многосторонней системой торговли создавались региональные и двусторонние интеграционные блоки. Число преференциальных торговых соглашений, на которых базируются эти блоки, в последние годы резко увеличилось, особенно динамично росло число соглашений ПРС с РС и между ними (Север-Юг и Юг-Юг). Оба уровня интеграции могут выгодно дополнять друг друга при расширении доступа к рынку. Системный эффект региональных и двусторонних торговых соглашений двойственен:
Во-первых, страны, принадлежащие к зонам свободной торговли, заинтересованы в том, чтобы препятствовать эрозии завоеванных торговых преференций, и поэтому могли бы блокировать ведущиеся в ВТО переговоры о либерализации; кроме того, есть опасность, особенно в РС, что у них мало ресурсов для многосторонних переговоров, тем более, что региональные и двусторонние переговоры предполагают более глубокую интеграцию.
Во-вторых, региональные и двусторонние переговоры могут иметь эффект обучения и передачи опыта, который распространяется на многостороннем уровне. Усиление роли переговоров в ВТО является также целью региональной интеграции между РС. Такое институциональное образование коалиций ведет к спонтанному созданию коалиций в Доха-раунде.
Таким образом, ВТО все больше оказывается в роли модератора между торговыми блоками и группировками стран. Есть опасность, что при этом образуется институциональное неравновесие между многосторонней торговой системой и субмногосторонним регулированием. Чтобы воспрепятствовать этому, необходимо усиление институтов ВТО. Институциональная реформа должна, прежде всего, улучшить процесс принятия решений в ВТО. Решения представительных органов в принципе принимаются на основе консенсуса. При улаживании споров между членами ВТО, напротив, учитывается простое большинство голосов. В этой ситуации возникает институциональное неравновесие. И хотя в ВТО споры улаживаются значительно эффективнее, чем в бывшем ГАТТ, с ростом числа членов становится все труднее добиваться консенсуса в переговорах.
Возможным решением проблемы могло бы стать создание постоянного комитета в ВТО, в котором были бы представлены все регионы мира минимальным числом членов. Дополнительное участие могло бы зависеть от доли стран в мировой торговле. При этом отдельным странам можно было бы разрешить объединять свои торговые доли и создавать соответствующие группировки. Результаты обсуждения комитета управления подлежат одобрению пленума ВТО. Таким образом, принцип консенсуса сохраняется. Институты ВТО могли бы также развиваться далее в виде «переменной геометрии», т. е. страны - «единомышленники» вырабатывают новые правила, которые действуют только для соответствующих членов. Однако такое ВТО «разных скоростей» чревато опасностью фрагментации многосторонней торговой системы и появлением в ВТО членства нескольких категорий, в этом случае со временем многостороннее управление может быть отклонено большей частью членов ВТО.
В.И. Шабаева
2006.03.007. ЭНДРЮ A. М. ГОСУДАРСТВЕННЫЕ БАНКИ, ПРИВАТИЗАЦИЯ И СТАБИЛЬНОСТЬ: МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И ПРАКТИКА.
ANDREWS A. M. State-owned banks, stability, privatization, and growth: Practical policy decisions in the world without empirical proof // IMF working paper. - N.Y., 2005. - Jan. - 54 p.
За последние 25 лет во многих странах мира, находящихся на разных уровнях социально-экономического развития, указывает эксперт МВФ, принимались решения о приватизации государственных банков в расчете на обеспечение финансовой стабильности и ускорение экономического роста. Это, по мнению автора, свидетельствует о растущем предпочтении частных банков, чему немало способствовали системные банковские кризисы. Они укрепили широко распространенную точку зрения, что государственные банки негативно влияют на финансовую стабильность.
Несомненно, указывает автор, между экономическим ростом и финансовой стабильностью существуют тесные взаимосвязи. Так, банковские кризисы приводят к значительным бюджетным затратам и существенным потерям валового продукта. Правительства многих стран пришли к убеждению, что единственный путь избе-
