CC BY
140
специфических, нехарактерных для внелитературного дискурса стратегий;
- как варьируются метафоры в рамках самой литературы; имеются ли в этом плане различия между жанрами, направлениями, странами и т.п.
«В настоящий момент ни на один из этих вопросов нельзя дать окончательный ответ, - считают Дж. Стин и Р. Джиббс, - поскольку для новых открытий в этой научной области необходима кооперация различных исследовательских традиций» (с. 354).
Е.В. Лозинская
ПОЭТИКА ЛИТЕРАТУРЫ
2006.03.003. ТОМАШЕВСКИЙ Б.В. КРАТКИЙ КУРС ПОЭТИКИ / Вступ. ст., примеч. Чернец Л.В. - М.: КДУ, 2006. - 192 с.
«Краткий курс поэтики» Б.В. Томашевского (1890-1957) впервые вышел в 1928 г. В реферируемой книге публикуется текст пятого (последнего прижизненного) издания, но без вступительной статьи В.А. Десницкого1; здесь также помещены авторские предисловия к первому и третьему изданиям.
Книга открывается статьей доктора филол. наук Л.В. Чернец (проф. МГУ) «Новая жизнь старинного жанра» (с. 3-30). Свой «Краткий курс» ученый писал, будучи автором вузовского учебника «Теория литературы. Поэтика» (с 1925 по 1931 г. вышло шесть изданий2). Методологически и тематически обе «поэтики» очень близки; «Краткий курс» можно считать адаптированным вариантом предшествующего труда, но в методическом отношении он более разработан.
«Краткий курс поэтики» состоит из введения и четырех частей: «Начала стилистики» («поэтический язык», виды пассивной лексики, тропы, поэтическая фонетика); «Русское стихосложение» (силлабото-
1 См.: Томашевский Б.В. Краткий курс поэтики / Вступ. ст.
В.А. Десницкого. - 5-е изд. - М.; Л.: ГИЗ, 1931. Книга вышла впервые в 1928 г., переиздавалась в 1929 г. и дважды - в 1930 г. В текст 3-го изд. внесены существенные изменения; 4-е и 5-е изд. изменениям не подвергались.
2 Текст 6-го изд. (1931) опубликован в наше время: Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика / Вступ. ст. Тамарченко Н.Д.; Коммент. Бройтмана С.Н. при участии Тамарченко Н.Д. - М., 1996.
ника); «Композиция» (тематических элементов: действующие лица, время и место действия, фабула и сюжет); «Литературные жанры». В конце дан «Словарь терминов и предметный указатель». Структура пособия восходит к трем частям вузовского учебника: стилистика, метрика, тематика (последняя часть включала и обзор жанров). Своеобразие литературной жизни 20-х годов повлияло на выбор примеров, на основе которых Б.В. Томашевский разъяснял положения общей поэтики. Наряду с классиками (первое место принадлежит Пушкину) ученый цитировал своих современников, особенно Маяковского и Демьяна Бедного, а также пролетарских поэтов -В.Т. Кириллова, М.П. Герасимова, В.В. Казина и таких поэтов, как Н. Тихонов, А. Безыменский, А. Гастев, Н. Клюев, П. Орешин, В. Инбер, Л. Сейфуллина, Н. Ляшко, и др.
В предисловии к первому изданию ученый, доказывая пользу научной поэтики, опирался на Программу по литературе1. Как выяснила Л.В. Чернец, эту программу составил или, по меньшей мере, руководил ее составлением В.Ф. Переверзев, лидер социологической школы2.
Б.В. Томашевский цитировал официальный документ избирательно: «С одной стороны, он избегает словосочетаний “классовая психология”, “классовое бытие”, “социологические корни” и т.п., предпочитая выражения “психологическая направленность произведения”, “психологический комплекс”; с другой - ссылается на программу, обосновывая необходимость изучения “всех компонентов произведения: композиции, пейзажей, бытовых картин, портретов, настроений и т.п.”, “всей художественной ткани” произведения» (с. 7). Например, в программе литературный стиль определяется как «органическое единство всех компонентов художественного произведения,
1 В 1920-е годы существовала единая трудовая школа-девятилетка, подразделяемая на два концентра: первый - 5-7 классы; второй - 8-9 классы. Ученый адресовал свою книгу учащимся 7-9 классов. Учебное пособие должно было отвечать требованиям школьных программ по литературе, в 1927 г. утвержденных Науч.-педагогич. секцией Гос. уч. совета (ГУСа). Председателем секции была Н.К. Крупская.
2 См.: Программа по литературе и русскому языку // Программы и методические записки единой трудовой школы. 2-й концентр школы II ступени. Программы общеобразовательных предметов. - М.; Л., 1927. - Вып. 5. - С. 45-46. В перечне «руководителей программ и их авторов» назван В.Ф. Переверзев (с. 9).
выражающее определенную классовую психологию»1. Эту дефиницию Б.В. Томашевский приводит не полностью: стиль есть «органическое единство всех компонентов художественного произведения» (с. 31). И все же само наличие в программе Переверзева «формулировок», на которые ссылается (правда, сокращая их) Б.В. Томашевский, свидетельствует об интересе «не только формалистов, но и социологов к поэтике, к тексту произведения, к приемам творчества» (с. 7).
Во введении ученый разъяснял исходные понятия. Это, во-первых, художественная литература, или поэзия (в широком смысле слова): она говорит «о вещах, подобных действительности, на самом же деле о вещах вымышленных, но вымышленных так, что они возбуждают в других интерес и такого рода чувства, какие человек переживает в действительной жизни» Во-вторых, поэтика - «наука, изучающая литературные приемы и их воздействие на читателя (их функцию)» (с. 38, 39). Поэтику, или «теоретический подход к литературе», ученый противопоставлял «историческому» подходу, при котором произведение изучается «как нечто цельное и связанное с социальной средой, его породившей». В рамках поэтики - «необходимой подсобной науки при изучении истории литературы» - произведение интересует исследователя «не столько как явление своего времени, сколько как результат применения общих законов создания художественного произведения»; теоретик «рассматривает литературу как некоторое мастерство, способное выполнять разнообразные заказы своего времени» (с. 39). В фокусе внимания оказываются «способы, которыми автор добивается своих результатов, а также то воздействие на читателя, которое производит применение этих способов на практике. Эти способы называются художественными или литературными приемами» (там же).
Хотя Б.В. Томашевский отмечал изменение приемов в зависимости «от характера отношений между читателем и автором» (например, драма была «обрядовой игрой», «формой национального празднества», а стала «развлечением» (с. 40), он не выделял в «Кратком курсе» особой разновидности научной поэтики - исторической, что было им сделано в полном курсе «Теория литературы. Поэтика»: «Если внимание обра-
1 См.: Программа по литературе и русскому языку II Программы и методические записки единой трудовой школы. 2-й концентр школы II ступени. Программы общеобразовательных предметов. - М.; Л., 1927. - Вып. 5. - С. 46. В перечне «руководителей программ и их авторов» пазвап В.Ф. Переверзев (с. 9).
щено на исторический генезис, на происхождение... приемов, то мы имеем историческую поэтику, которая прослеживает исторические судьбы таких изолируемых в изучении приемов»1. В «Кратком курсе» ученый ограничился изложением основ общей (теоретической) поэтики - в основном на материале литературы ХУШ-ХХ вв.
В трактовке ключевого для формалистов понятия «поэтический язык» проявились близость ученого к теории ОПОЯЗа и одновременно своеобразие его эстетических взглядов (особенно по сравнению с суждениями В.Б. Шкловского, лидера формальной школы). Опираясь на понимание поэзии как «высказывания с установкой на выражение» (Р. Якобсон)2, Б.В. Томашевский отграничивает поэтический язык от «практического», поскольку тот выступает не только как средство коммуникации, но отличается выразительностью, которая достигается «особыми приемами сочетания звуков, слов, фраз» (с. 36). Однако ученый был далек от увлечения «заумью», свойственного В. Шкловскому и Р. Якобсону - он «не стремился к ревизии классического тезиса о единстве “содержания” и “формы” в искусстве» (с. 6), -отмечает Л.В. Чернец.
Б.В. Томашевский считал, что «всякое выразительное средство, всякий стилистический прием необходимо оценивать с точки зрения той работы мысли, какую они вызывают» (с. 42). Вообще ученый занимал особую позицию в среде формалистов 1920-х годов. С убеждениями В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаума, Ю.Н. Тынянова ученого объединял прежде всего круг вопросов, определявшихся термином «форма»3, а также стремление «ограничить предмет своих исследований» (с. 5).
В своих работах Б.В. Томашевский опирался на многовековую традицию изучения поэзии. «Моя ‘Теория литературы”, - писал он Шкловскому 12 апреля 1925 г., - вся вне формального метода, вне научной работы, вне очередных проблем. Это просто старая теория словесности Аристотеля, написанная потому, что публика. ее просила, а я читал такую теорию словесности на одних курсах»4. Ученый указы-
1 Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. - М., 1996. - С. 25.
2
Якобсоп Р. Новейшая русская поэзия. - Прага, 1921. - С. 21.
3 Томашевский Б. В. Формальный метод (Вместо некролога) II Совр. лит. -Л., 1925. - С. 144.
4 См.: Б.В. Томашевский в полемике вокруг «формального метода» I Публ. Флейшмана Л. II Slavica hierosolimitana. - 1978. - Vol. 3. - P. 385-386.
вал, что приемы речи «с установкой на выражение» детально рассматривались «в недрах старинных поэтик и риторик и традиционно относились не к лингвистике, а к теории литературы, почему и в преподавании словесных наук они входили не в систему наук о языке, а в систему наук о литературе»1.
Комментируя эти высказывания, Л.В. Чернец подчеркивает преемственность его научной поэтики по отношению к нормативным поэтикам классицизма, восходящим в конечном счете к «Поэтическому искусству» Аристотеля и «Науке поэзии» Горация. Преемственность обнаруживается и в круге обсуждаемых проблем: сущность «поэзии», ее «основные жанры, стихотворные размеры, стилистические, композиционные приемы» (с. 4). Обращаясь к истории эстетики и литературоведения, Л.В. Чернец отмечает резкую критику традиционалистских «поэтик» и родственных им «риторик» в первой половине XIX в. в связи с формированием «нового - индивидуальнотворческого, исторического - типа художественного сознания» (с. 17). Дольше всего риторическая традиция сохранялась в педагогике. Так, от поступающих в Московский университет в 1835 г. требовалось знание учебников Н.Ф. Кошанского «Общая реторика» (1818; 10е изд. - 1848) и «Частная реторика» (1832; 7-е изд. - 1849).
Сокрушительные удары по классицизму и его рецидивам нанесло «конкретно-историческое изучение литературы» (с. 18). Вдохновляя ученых академических школ (мифологической, культурноисторической, сравнительно-исторической), оно наглядно демонстрировало «национальное своеобразие, историческую подвижность художественных норм» (с. 19). Так, история литературы оформлялась как учебная дисциплина.
Однако к исходу XIX в. идея историзма теряет актуальность и намечается поворот к теории, к общим вопросам, таким как специфика искусства, художественный образ, границы поэзии, состав и построение произведения. При многих различиях между психологической школой (во главе с А. А. Потебней) и формалистами интерес к теоретической поэтике их объединял. Объективно, «разбирая воздействие тех или иных приемов на читателя, формалисты сближались с психологистами» (с. 21-22). Субъективно они, и особенно
1 Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. - С. 29.
Б.В. Томашевский как автор учебных курсов (предлагавших системное освещение теории словесности), считали себя продолжателями аристотелевской традиции. При этом поэтика ХХ в. неизменно противопоставлялась одноименному дидактическому жанру классицизма как не нормативная, но научная поэтика, с «иной модальностью суждений (не предписание, но описание!) и иным адресатом (не писатели, но филологи, литературоведы!)» (с. 22).
Книги Б.В. Томашевского стали некоторым итогом достижений формальной школы, сведением воедино результатов исследований различных сторон произведения. В частности, отмечает Л.В. Чернец, между Б. Томашевским и В. Шкловским были схождения по ряду принципиальных вопросов: «... тенденция к расширительному пониманию поэтического языка, к аналогии между композицией языковых и тематических единиц»; «разграничение фабулы и сюжета»; «понимание поэтического языка как косвенного, опосредованного обозначения предмета, возбуждающего воображение читателя» (с. 11).
В целом оба труда Б.В. Томашевского были высоко оценены учеными и педагогами. Рецензенты вузовского учебника П.Н. Медведев1, И В. Сергиевский2, а также В.А. Десницкий, автор вступительной статьи к «Краткому курсу поэтики» (печатавшейся во всех прижизненных изданиях), единодушно приветствовали появление первого в советской науке опыта систематического изложения теории литературы, хотя не менее дружно и порицали автора за формалистические тенденции. Так, В. Десницкий считал книгу Б. Томашевского «ценной и полезной», но лишь «при умелом пользовании ею», советуя «переводить положения пособия из чисто теоретического плана в план исторический, осмыслить социальную обусловленность литературных явлений, определить характер звучания их в различной социальной среде»3. Несмотря на отмечаемые издержки авторской концепции, обе книги многократно переиздавались.
1 См.: Медведев П.Н. Томашевский Б. Теория литературы (Поэтика) II Бахтин под маской: Ст. круга Бахтина. - М., 1996. - Вып. 5 (1).
2
См.: Красная повь. - М., 1925. - Кн. 5 (июнь).
3 Десницкий В.А. Преподавателю-словеснику II Томашевский Б.В. Краткий курс поэтики. - 5-е изд. - М.; Л., 1931. - С. 9.
Новые, не компилятивные учебники - Л.И. Тимофеева и Г.Н. Поспелова - появились лишь в 1940 г.1
По мнению Б.М. Эйхенбаума (высказанному в 1957 г.), Б.В. Томашевскому так и не удалось осуществить свою мечту - «найти центр, найти объединение всех частей»2 поэтики (т.е. стилистики, метрики, тематики). Развивая эту мысль, Л.В. Чернец считает названные «части» поэтики незавершенными по-разному. «Начала стилистики» и «Русское стихосложение» (в составе «Краткого курса поэтики») «представляются и сегодня убедительным изложением основ, или начал, в данных областях литературоведения. С современной точки зрения эти разделы кажутся просто-напросто недостаточно полными, требующими продолжения» (с. 28). Так, к разбираемым Б.В. Томашевским «говорам» можно добавить жаргонизмы, историзмы; к стихотворным размерам - дольник; в раздел о поэтической графике желательно ввести понятие рамочного текста и т.д. «Вообще термины стилистики отличаются завидной устойчивостью в потоке времени, их можно и сегодня изучать по “Томашевскому”. Одновременно представленная им картина - своего рода точка отсчета, фон, оттеняющий некоторые новые тенденции» (там же). Таковы: трактовка символа и аллегории как самостоятельных образов (а не тропов); изучение ритма прозы. После смерти ученого издавались его
3
лекционные курсы именно по стилистике и стиховедению .
Иного рода «незавершенность» - внутренняя, свидетельствующая о не преодоленных противоречиях в самом понимании предмета, -проявилась в обзоре литературных жанров (вызвавшем наибольшие нарекания у рецензентов). Предварительно определив жанры как группы произведений, «сходных по приемам построения» (с. 96), ученый далее указывал «на целый комплекс жанровых признаков, среди которых “приемы построения” - далеко не главный критерий» (с. 25). Так, в описании трагедии упомянуто про «чувство ужаса и сострадания», а характеристика жанра восходит к риторической традиции. Здесь про-
1 См.: Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. - М., 1940; Поспелов Г. Н. Теория литературы. - М., 1940.
2 Борис Викторович Томашевский, 1890-1957: К 100-летию со дня рождения I Ред. Фомичев С.А. - М., 1991. - С. 23.
3 См.: Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение. - Л., 1959; Томашевский Б.В. Стилистика. - 2-е изд., испр. и доп. - Л., 1983.
явилась непоследовательность, хотя и объяснимая: ведь невозможно определить трагедию только на основе «приемов построения».
Анализ тематической композиции произведений, особенно повествовательных, - «один из наиболее интересных и новаторских» разделов в книге Б.В. Томашевского. Целую программу исследований намечал предложенный им «вопросник»: в сценах или в отвлеченных сообщениях переданы события, составляющие фабулу; каков порядок изложения событий; каково распределение описаний и других внефа-бульных элементов; кто ведет повествование и др. (с. 115-116). Применение оппозиций сюжет / фабула, повествование / описание и др. в качестве инструментов анализа, позволяющих проследить «творческую волю автора, его выбор» (с. 27), подготовило «широкое структурно-семиотическое понимание языка искусства» в работах Б.О. Кормана1, Б.А. Успенского2 и др. (с. 11).
Б.В. Томашевский (как и другие представители формальной школы) избегал интерпретации произведений. Однако его систематизация приемов, выделение их в «конструкции» произведения, его вопросы к разделам книги в конечном счете побуждали задуматься над функцией приема. Так намечался «путь от научного описания к анализу и - в перспективе - к интерпретации произведения. И это путь не мимо текста, а сквозь него» (с. 27), - обобщает Л.В. Чернец.
Переиздание «Краткого курса поэтики» послужит по крайней мере двум целям: «Книга, написанная доходчиво и увлекательно, может быть прекрасным “введением” в теорию литературы. Она интересна и как памятник научной мысли 20-х годов. богатой достижениями, открытиями. » (с. 29).
Книга завершается составленными Л.В. Чернец примечаниями, где указаны источники приводимых ученым цитат, в том числе - из полузабытых ныне художественных произведений.
Ю.В. Кабыкина
1 См.: Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. - М.,
1972.
2 См.: Успенский Б.А. Поэтика композиции // Успенский Б.А. Семиотика искусства. - М., 1995.
