CC BY
15
торые являлись определяющими для Вебера. Место города как субъекта социальных, политических и социальных изменений заняли фабрика и правительство. Глобальный город возвращает свободу потенциальным акторам социально-политического процесса, он дает возможность сформироваться новой политической субъективности, и на настоящий момент остро стоит вопрос: кому же, какой структуре или социальной группе, определять политическое будущее? Новый политический субъект рождается одновременно в уличных драках и конкуренции транснациональных корпораций. Город определяет параметры шкалы социологического измерения современных общественных изменений.
К.Д. Муратова
2006.02.007-008. ТРУДНОСТИ СОЦИАЛЬНО-
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ В ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ: НА ПРИМЕРЕ ПОЛЬШИ И ЧЕШСКОЙ РЕСПУБЛИКИ. (Сводный реферат).
VECERNIK J. Who is poor in the Czech Republic? The changing structure and faces of poverty after 1989 // Czech social. rew. - Praha, 2004. -Vol.40, № 6. - P. 807-834.
KOJDER A. Corruption in Poland // Pol. sociol. rev. - W-wa, 2004. -№ 2. - P. 183-202.
В настоящее время в жизни бывших социалистических стран встречается ряд трудностей, при решении которых эти страны ориентируются на европейские стандарты. Среди этих проблем прежде всего нужно отметить бедность, социальное неравенство и связанные с ними лоббизм и коррупцию. Рассмотрение подобных явлений на различных этапах их развития дает возможность проанализировать общие черты, характерные для переходного периода всех стран бывшего постсоциалистического лагеря. Такого рода обобщения могут быть плодотворным и в осмыслении российского опыта.
Юри Вечерник (Институт социологии Академии наук Чешской Республики, Прага) в своей статье рассматривает особенности и причины «новой» бедности в Чешской Республике после 1989 г., а также новые методы, которые стали использоваться для ее регулирования и борьбы с ней. В этот период Чехия совершила резкий переход от социалистических стандартов жизни, когда само упо-
минание о бедности представляло собой идеологическое табу, когда различия в доходах были незначительны, а потребительские стандарты большинства населения едва превышали жизненный минимум, к рыночной реальности, в которой основным источником бедности стала безработица, т.е. отношения на трудовом рынке. Бедность превратилась в одну из главных проблем социальной политики. Исследования строятся с учетом общеевропейских подходов, нацеленных на усиление конкурентоспособности, снижение уровня бедности и уничтожение практики социальных исключений.
Подход Вечерника к исследованию бедности продиктован трудностями ее изучения как социального явления. Установить наличие и уровень бедности в обществе сложно, поскольку бедность представляет собой не некоторое абсолютно однозначно определяемое состояние, а является скорее оценкой какого-то постоянного положения. Критерием оценки могут служить и стандартный набор достижимых благ и услуг, средний уровень доходов в обществе или доходы различных референтных групп населения в различных типах стран, положение в тесном кругу соседей или профессиональном сообществе.
Перед 1989 г. проблема бедности в Чехии связывалась больше с демографическими факторами, касаясь в первую очередь людей старшего возраста и многодетных семей. В противоположность этому при рыночной экономике (особенно после 1994 г.) как наиболее сильный фактор в этой сфере социально-экономической жизни проявила себя безработица, которая теперь стала определять доходы и уровень бедности. Тогда же появилась и проблема «работающих» бедных - людей, вынужденных согласиться на более низко оплачиваемую работу в новых условиях.
Динамика безработицы в Чехии в 90-е годы показывает максимальное обострение начиная с 1997 г. Правительство ответило на это введением новых и расширением прежних мер, направленных на предотвращение падения доходов и снижение риска бедности. Среди этих мер были: выплата материальной поддержки для тех, кто ищет работу, установление в 1991 г. жизненного минимума и минимальной гарантированной заработной платы. Вечерник прослеживает изменение показателей в течение 1990-2000-х годов.
Еще одним направлением трансформации государственного регулирования являются меры, облегчающие выход на пенсию, чем
прежде, например, законы о раннем выходе на пенсию, принятые в 1992 г., а также увеличение возможностей выхода на пенсию по состоянию здоровья, в связи с временным прекращением трудовой деятельности или в связи с высокими материальными доходами.
Исходя из того факта, что главными источниками бедности в Чешской Республике - как и везде в развитых странах - являются безработица и проблемы трудового рынка, Вечерник делает вывод, что основным средством борьбы с ними должны быть все возможные стратегии увеличения заработной платы, которые в то же время должны сочетаться с сокращениями социальных льгот и соответствующих прав на них. Именно такой план был рекомендован соответствующими структурами ЕС и ОЭСР в развитых западных странах, где исследования бедности уже насчитывают свыше 100 лет. Недавние планы чешского правительства показывают, что в будущем именно это направление борьбы с бедностью станет приоритетным.
Вечерник подробно рассказывает о европейских программах ЕС и ОЭСР по изучению и измерению бедности и принципах, на которых основываются эти программы, а также о системе европейских статистических показателей «социальной включенности» и использовании как объективных, так и субъективных индикаторов наряду с обязательным различением между статистическими данными по индивидам и семьям. За последние 10 лет сотни исследователей из разных стран объединились под эгидой компаративистских исследовательских программ по бедности, в рамках которых была накоплена общая информация по различным проектам, событиям и публикациям.
Вечерник отмечает прежде всего такие статистические показатели, как уровень бедности в ЕС и в законодательном порядке установленный уровень доходов для людей, официально признанных имеющими жизненный минимум.
Согласно мнению многих авторов, в качестве показателя должна выделяться и субъективная сторона бедности. Бедность -это прежде всего ощущение, а не объективная ситуация. Семья обычно сама выносит суждение о соответствии своих средств и нужд. В соответствии с таким подходом методы изучения бедности, предлагаемые исследователями, основываются на оценках самих респондентов уровня их доходов.
В отличие от понятия бедности как несоответствия доходов ощущение бедности является всегда реляционной характеристикой, зависящей от социального окружения, субъективных ожиданий и т.д. Низкие доходы могут быть временным явлением, не отражающим финансовые проблемы на уровне статуса бедности. Отражающие эту сторону бедности показатели также должны учитываться в рамках официальной политики в этой сфере.
Чешская статистическая наука и правительственные структуры начинают использовать эти новые европейские показатели наряду с прежними статистическими стандартами измерения жизненного минимума. Вечерник дает сравнение европейских и чешских данных по этим показателям и строит свое исследование на использовании индикаторов, типичных для европейских исследований. В конечном итоге автор приходит к выводу о том, что бедность представляет собой многообразный и многосторонний феномен, который не может быть описан с помощью только одного индикатора, а лишь при помощи нескольких показателей.
Вечерник обращает внимание чешских исследователей на такие меры по снижению уровня бедности, характерные для европейской социальной политики в этой сфере, как перераспределение налогов и средств, административное установление минимального размера заработной платы и одновременно меры воздействия, прямо противоположные административному вмешательству на трудовом рынке, способствующие расширению трудовой занятости посредством различного рода гибких трудовых контрактов и форм регулирования рабочего времени, а также адаптации к рабочему месту и трудовым миграциям.
Возможно, уровень бедности в Чехии и ограничен, но уровень потенциальной склонности к ней является высоким. Учитывая это, люди стараются избежать опасных финансовых ситуаций (среди которых, например, такие, как дорогостоящий ремонт жилья).
В заключении Вечерник рассматривает дискуссионные вопросы, связанные с неформальными источниками и другими «скрытыми» аспектами истории бедности.
Спецификой ситуации с бедностью в Чешской Республике Вечерник считает отсутствие массового «перетекания» населения в категорию социально исключенных. Бедность остается в большинстве случаев категорией скорее экономической, чем социально-
стратификационной, хотя проблема социальной исключенности в той или иной форме все же существует, например, в среде иммигрантов из бывшего СССР и Балканских стран. В любом случае позитивным является тот факт, что бедность все больше становится предметом общественного интереса и предметом постоянного мониторинга. Впрочем, в этом контексте Вечерник говорит о ряде недостатков, присущих чешским исследованиям бедности. Они вызваны сложностью с получения текущих данных о бедности в силу быстрых изменений в доходах и их распределении, нерепрезентативности полученных в Чехии социологических и статистических данных. Кроме того, бедность является проблемой меньшинства, что отражается на ограничении применимости социологических методов для ее изучения, часть из которых не рассчитана на изучение долгосрочных процессов и не может отразить нюансы состояния бедности. Необходимо также использование качественных социологических и антропологических методов и метода включенного наблюдения по отношению к маргинализированным группам.
Таким образом, представление о бедности всегда относительно и субъективно. Здесь важен не только контекст объективных внешних обстоятельств, но также и роль общего публичного климата в ее восприятии. Речь идет об отношении в обществе к таким категориям, как социальная справедливость, социальное неравенство, равенство жизненных шансов, социальная сплоченность и социальное включение.
На пути социологических исследований бедности стоят такие проблемы как получение данных и кросснациональные сравнения. Помимо чисто статистических задач, такие данные делают картину более реалистичной, увеличивают информацию о реальном функционировании институтов, экономическом поведении людей. Речь идет о влиянии таких факторов, как минимальная зарплата, социально-государственная поддержка и социальная помощь. Включенное наблюдение является главным средством для различия между бедными, которые реально находятся в нужде, и теми, кто не является таковым, и помогает прояснить реальные стратегии отношения людей к бедности. В отношении же индикаторов, по мнению Вечерника, надо думать не только о таких, как «исполнение» и «результат». Решающую роль, например, играет соотношение меж-
ду показателями «вход» и «выход», т.е. между началом и результатом процесса, что дает представление о его эффективности.
Обращаясь к опыту переходного процесса в другой постсоциалистической стране - Польше, Анджей Койдер (Институт государства и права, Варшавский университет) посвящает свою статью рассмотрению негативных аспектов коррупции и сопутствующей ей организованной преступности, которые составляют, согласно его оценке, в настоящий момент наиболее серьезную угрозу социальному и экономическому развитию этой страны. Автор статьи рассматривает последствия коррупции, ее наиболее типичные черты, формы, источники и тот экономический вред, который она приносит.
Среди многих других проблем он особенно отмечает недостаток правового регулирования, связанного с усилением политической коррупции на основе роста лоббирования. Он приводит ряд аргументов в пользу того, что управленческий аппарат государственной и местной правительственной администрации представляет собой эктенсивную дискретную среду принятия решений, что является способствующим коррупции фактором.
Хотя размеры коррупции в Польше сложно оценить, тем не менее доступные статистические и другие данные ясно указывают на рост коррупции за последние годы. Такой рост влечет за собой публичную уверенность в том, что коррупция - повсеместно распространенное явление в современной Польше. Эта уверенность выражается в критическом отношении поляков к публичным институтам и тем реформам, которые они проводят. Статью заключают обзор антикоррупционных мер, предпринимаемых в ЕС и ОЭСР, и вывод о необходимости для Польши воспринять европейский опыт в этом отношении.
Процесс социальной трансформации в Польше на первых этапах сопровождался верой в ориентацию нового поколения польских политиков на социальную справедливость, но эти оптимистические надежды в течение 90-х годов сменились разочарованием. На рубеже веков коррупция в Польше стала таким же социальным бичом, каким был алкоголизм в 70-е, а наркотики в 80-е годы. Потери в экономической сфере, причиняемые вездесущей коррупцией, намного превышают ущерб от обычной повседневной преступности. В настоящий момент на государственном уровне она вос-
принимается как серьезная угроза социально-экономическому развитию и человеческим отношениям. Её распространение увеличивает стоимость благ, услуг и коммерческих обменов, вызывает чувство незащищенности у граждан, разрушает моральные принципы и ценности гражданского общества, такие, как честность, лояльность, ответственность.
Автор, ссылаясь на ряд социологических исследований, определяет коррупцию как экстраодинарный комплексный и многообразный феномен (с. 184). В широком значении коррупция означает присвоение общественных ресурсов (материальных и социальных благ, сервиса) или использование их ради незаконной личностной выгоды. Взятки, подкуп, непотизм, нечестное посредничество и использование служебного положения для обеспечения личных интересов (семья, друзья) являются наиболее распространенными современными коррупционными практиками.
Согласно юридическим и социологическим критериям нельзя отождествлять коррупцию исключительно с взяткой или подкупом (пассивным или активным). К наиболее распространенным чертам коррупции, согласно Койдеру, относятся: системность; энтропия или распространение «метастазами», инфицирование областей, еще свободных от коррупции; рыночная ориентация и коррупционная трансакция между теми, кто поддерживает общественные ресурсы, и их «клиентами» (с. 185).
Основными типами коррупции, согласно Койдеру, являются коррупция административных служащих, экономическая (коммерческая) коррупция и политическая коррупция, которой особенно много внимания уделяется в зарубежных исследованиях, хотя последнее время ее существование признают и в Польше.
Койдер большое внимание уделяет именно этому типу коррупции, т.е. спонсированию или финансированию бизнесменами политических партий и их электоральных кампаний, которое обычно опосредуется фирмами, практикующими так называемое стратегическое консультирование. Используя их помощь, средний и крупный бизнес влияет на деятельность и принятие решений политиками в парламенте и внутри местных управленческих структур, а также получает доступ к ценной информации. Согласно данным Польской академии наук более половины попыток лоббирования имело успех, а его наиболее распространенными формами яв-
ляются использование личных связей и обеспечение тех, кто принимает решение «ценной» информацией. В 2000 г. более 2/3 поляков были уверены в существовании таких практик.
Койдер справедливо отмечает, что главной преградой на пути к ограничению такого лоббирования и, как следствия, политической коррупции, является отсутствие политического регулирования. Он констатирует, что в современной Польше, в отличие от периода реального социализма с его недостатком прозрачности публичной жизни и неэффективными системами контроля, новые условия и формы коррупции соотнесены с открытым процессом формирования свободного рынка, приватизацией и кризисом права и юриспруденции. Запрет на юридическом уровне финансирования бизнесменами политических партий без сомнения мог бы ограничить возможности коррупции в политической среде.
Койдер рассматривает многие факторы и тенденции влияния «серой зоны» бизнеса на политику в современной Польше. Его вывод заключается в том, что сложившаяся ситуация ведет к стабилизации коррупционных связей, сетей и соглашений между теми, кто распределяет общественные ресурсы, и представителями частных структур, пользующимися этими ресурсами. Более того, создаются коррупционные пирамиды, в которых те же самые люди, которые играют разнообразные профессиональные и институциональные роли, становятся участниками стабильных коррупционных отношений.
В настоящий момент разросшиеся сети между представителями «серой зоны» бизнеса и политиками превратились в необходимый элемент институциональной структуры польского государства. Коррупция тем самым способствует созданию дисфункциональной модели отношений между государственной администрацией и бизнесом, что свидетельствует о нарастании тенденции к консолидации этого союза и его обособлении из приватизационных процессов. В ситуации молодых демократий, которые только учатся политическому плюрализму и рыночной экономике, эта новая социальная группа, основанная на коррупционных связях, постепенно превращается в новый особый класс, который, будучи заинтересован в сохранении существующего положения и существующей пропорциональной избирательной системы, создает препятствия на пути системных инноваций.
Системные изменения, порожденные ростом коррупционных трансакций, стимулируется также такими явлениями, как терпимость к безответственности государственных служащих, неэффективные мониторинги их деятельности, заключение соглашений без их письменного фиксирования, разрешение государственным чиновникам высокого уровня занимать управленческие позиции в частных компаниях и т.д. Еще одним фактором, способствующим росту коррупции, является право министров и других служащих на центральном уровне распределять дотации, квоты, лицензии и гранты.
Наиболее поражены коррупцией в современной Польше сферы приватизации, управления государственной собственностью, деятельность специальных фондов и агентств. Недостаточен контроль за введением квот и грантовых лицензий, выдаваемых по неопределенным критериям, за фискальной сферой.
Поляки признают всеобщее распространение этого явления и относятся терпимо к его «мягким» формам. Такая ментальность способствует созданию благоприятного роста для дальнейшего развития коррупции.
Неизбежен вопрос: как бороться с коррупцией в ситуации созданного ею кризиса авторитета власти и деградации доверия к ней, подрывающих возможность социальной интеграции и формирующих маргинальную мораль? Койдер замечает, что для этой цели должно быть предпринято много скоординированных между собой и постоянно обновляющихся мер. Руководством к действию здесь должен служить общеевропейский опыт в области противодействия коррупции и борьбы с международной организованной преступностью. Койдер дает обзор общеевропейских регулирующих актов в этой области, проблем и их решений, а также перечень организаций, направляющих работу в этой сфере.
Рассматривает Койдер также и формы юридического регулирования, антикоррупционные меры и формы запрещения коррупции в странах ОЭСР. Так, например, с 1999 г. Польша входит в группу европейских государств, которая занимается постоянными проверками того, насколько та или иная страна следует стандартам антикоррупционной деятельности, и публикует результаты этих мониторингов.
Помимо заимствования общеевропейской модели правовых, административных и институциональных механизмов, используемых государствами - членами ЕС и ОЭСР в борьбе с коррупцией, в Польше интересуются специфическим опытом отдельных европейских стран, например, Франции, где в связи со скандалами 80-х годов был значительно расширен перечень наказаний не только за традиционные коррупционные практики, такие, как взятки, но и за побуждение в различной форме к коррупционным действиям, в разных сегментах публичной и частной сфер были введены этические стандарты, а также учреждены контролирующие органы в министерствах.
В заключение Койдер подытоживает, что неэффективное функционирование общественных институтов, кризис правовой системы и моральные установки значительной части общества в Польше способствуют закреплению существующих коррупционных сетей и усиливают рост новых сетей в тех областях, которые до сих пор еще не были заражены коррупцией. Уязвимость для коррупции целых институтов и отдельных индивидов прямо зависит от деятельности государственного аппарата, качества принятых им законов, возможностей полиции, эффективности правосудия и политической культуры властной элиты.
В решении проблемы регулирования частных интересов на уровне государственного управления важную роль играют не только восприятие и адаптация европейского опыта правовых мер и усиления прозрачности административных процессов, но также и ограничение возможностей широко распространенной системы протекционизма, концессий, лицезирования и деятельности различных специальных фондов, существование которых способствует коррупции на национальном и на международном уровнях. Для осуществления этой цели государственная администрация должна быть освобождена от партийного и политического давления, для чего нужна соответствующая система реформ и мер государственной политики.
М.Е. Соколова
