CC BY
9
ствляет понятие «истина» с научной истиной и даже утверждает, что социология - такая же наука, как физика. Однако он нигде не дает четкого определения науки, отмечая лишь, что она должна демистифицировать обывательский дискурс. Автор статьи не понимает, почему научная сущность социологии должна проявляться исключительно в разоблачении иллюзий социального мира.
Для более адекватного понимания социального поведения индивидов автор статьи предлагает дополнить социологию Бурдье психологической социологией. Психоанализ поможет наполнить содержательным смыслом такие понятия, как «инкорпорация», «диспозиция», «воспроизводство», «матрицы». Они уже утратили статус общепринятых социологических понятий. Психологическая социология может наполнить их новым смыслом, что позволит использовать их для эмпирических исследований. Необходимо также отказаться от навязываемых Бурдье ограничений на социологию. Для него социология является только орудием устранения мифологических иллюзий профанного дискурса. Болтански и Тевено, следуя Витгенштейну, считают задачей социолога исследование социального взаимодействия социальных акторов независимо от дискурса. В каждом режиме, в котором действует социальный актор, могут быть активированы или заблокированы диспозиции в зависимости от типа поведения или социального контекста. Подобный анализ позволяет учесть концепцию повседневного языка Витгенштейна и психологическое определение индивидуальных диспозиций Болтански и Тевено, что обогатит и разовьет социологическую теорию П. Бурдье, делает вывод Бруно Фрере.
П.Н. Фомичев
2005.02.002. МАКНЭЙ Л. ВОЗМОЖНОСТЬ СОВЕМЕЩЕНИЯ ЭЛЕМЕНТОВ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ И КОММУНИКАТИВНОЙ ЭТИКИ В ФЕМИНИСТСКОМ МЫШЛЕНИИ.
MCNAY L. Having it both ways: the incompatibility of narrative identity a. communicative ethics in feminist thought // Theory, culture and society -Cleveland, 2003. - Vol. 20, N 6. - P.1-20.
В последние несколько лет идея агентности стала главной темой большинства феминистских дискуссий о гендерной идентичности, констатирует Лоис Макнэй. В постструктурализме агентность расшифровывается в терминах трансформации господствующих гендерных норм. Концепция отказа от традиционных гендерных норм критикуется многи-
ми феминистками за то, что она игнорирует экономические и другие институциональные формы гендерного угнетения. Некоторые феминистки, прежде всего Селия Бенхабиб, под влиянием Ю. Хабермаса обратились к концепции описательной (нарративной) идентичности.
Концепция нарративной идентичности исходит из того, что тендерная идентичность дискурсивно сконструирована и зависит от культурного контекста. Нарративная идентичность рассматривается феминистками как «мост» между формализмом коммуникативной этики и абстрактностью постструктуралистской концепции субъекта.
Идея нарративной ситуативности должна заменить «бестелесного» субъекта Хабермаса более реальной концепцией субъективности. Динамичная взаимосвязь, содержащаяся в понятии нарративной идентичности, позволяет, по мнению некоторых феминисток, учесть гендерные различия. Автор статьи убежден, что между коммуникативной этикой Хабермаса и понятием нарративной идентичности существует фундаментальная несовместимость. Очевидно, что феминистки позаимствовали у Фуко и Лакана прагматическую формулировку нарративных идей агент-ности и интерсубъективности. Тем не менее, в модели коммуникативной симметричной интерсубъективности Хабермаса существуют противоречия, проявляющиеся в развертывании синкретической и слишком общей идеи нарративной идентичности. Подобная абстрактность не позволяет зафиксировать важные аспекты агентности в контексте системного воспроизводства гендерных различий. Сила нормативного освобождения, которую феминистки привнесли в идею нарративности, ограничивает их социологический анализ роли нарративности в социальной жизни. Таким образом, феминистки не могут одновременно сохранить универсальный статус коммуникативной теории Хабермаса и включить в коммуникативную этику проблематику различий в гендерной идентичности.
Коммуникативную рациональность Хабермаса феминистки используют для критики постструктурализма. Бенхабиб считает, что постструктуралистская концепция единого субъекта как дискурсивного эффекта слишком абстрактна для адекватного понимания агентности. Агентность рассматривается постструктуралистами как свойство языка, понимаемого как абстрактная структура, а не как прагматически ориентированная речь между индивидами. Поэтому акцент на лингвистических процессах сигнификации не позволяет провести различия между структурными процессами и динамикой социализации и индивидуализации, с одной стороны, и историческими процессами сигнификации и образова-
ния смысла, с другой стороны. В результате постструктуралистская концепция лингвистической агентности не позволяет понять, как происходит инновация и реинтерпретация в повседневной речи. Для Хабермаса, напротив, изменение смысла, делающее возможным существование агент-ности, не является чисто структурным свойством языка. Его следует понимать как продукт прагматической коммуникации индивидов, интерпретирующих свой жизненный мир.
Идея нарративной идентичности позволяет Бенхабиб дополнить рациональную концепцию морального субъекта Хабермаса идеей «конкретного другого», учитывающей зависимость и уязвимость индивидов как телесных существ. Хабермас не связывает однозначно коммуникативную компетенцию с нарративной структурой индивидуальной субъ-ктивности. Бенхабиб использует работу Ч. Тэйлора об интенции и диалогически сконструированной нарративной идентичности. Формирование индивидуальной идентичности происходит, согласно Тэйлору, в результате его вовлеченности во множество диалогов. Это могут быть как беседы с близкими людьми, так и дискуссии о национальных и гендерных проблемах. Стиль и содержание общения между индивидами зависит национальной специфики, от культурных норм и ценностей.
Бенхабиб считает, что Тэйлор отождествляет человеческую агент-ность с моральной целостностью. Современное общество позволяет, по ее мнению, жить без четкой системы ценностей. Идентичность конкретного человека может быть «плохой», если оценивать ее с позиций традиционной морали. Важно, что данный человек способен усваивать какие-то ценности и вступать в коммуникацию с другими людьми. Идея нарративной конфигурации позволяет феминисткам преодолеть постструктуралистский подход к субъекту, согласно которому Я рассматривается как совокупность изолированных эпизодов. Нарративная концепция идентичности делает возможным описать субъекта как человека, способного к активным действиям, к адекватному и целостному восприятию действительности. Этот человек имеет реальные цели и способен добиваться их осуществления. Несмотря на достоинства концепции нарративной идентичности, автор статьи осуждает попытки феминисток объединить ее с коммуникативной этикой Хабермаса.
Сартр и постструктуралисты считают описания ложными конструкциями, поскольку сам тип повествования, взаимосвязь событий основываются на предположении о возможности ретроспекции. Только вспоминая прошлое, человек может понять, какие события были необходи-
мыми и значимыми, а какие - случайными. Жизнь человека нельзя описать как последовательную цепь событий, поскольку он никогда не знает, как он будет действовать и каким будет результат его действий. Феминистки, обращаясь к идее нарративности, упрощают механизмы конструирования субъективности и гендерной идентичности. Бенхабиб признает противоречивость и фрагментарность субъективного опыта. Поэтому универсализация идеи нарративности может привести к стиранию различий между нарративными структурами и жизненным опытом. Бенхабиб утверждает, тем не менее, что только обманутые и подвергшиеся насилию индивиды утрачивают способность связно описывать свой внутренний опыт.
Автор статьи убежден, что преувеличение значения нарративной идентичности приводит к упрощению взаимосвязи между телесным существованием и осознанием этого существования. Только те типы субъективного опыта, которые можно выразить с помощью языка, описываются формулировками нарративной идентичности. Однако существуют еще нелингвистические измерения идентичности: неосознанные желания, невербальные формы существования и способов бытия. Критика лингвистической нарративной идентичности свидетельствует не о возврате к поструктуралистскому распылению субъективности, а о понимании сложности и противоречивости внутреннего опыта человека.
Абсолютизация нарративной идентичности приводит к игнорированию угнетения меньшинств, поскольку это угнетение часто не осознается ими и не фиксируется в языке. Лингвистическая коммуникация в обществе скрывает и маскирует борьбу за власть и ресурсы. Нельзя сказать, что у Хабермаса отсутствует теория власти. Властные отношения он анализирует тогда, когда описывает взаимодействие общества как системы и жизненного мира. Инструментальная рациональность системы оказывает негативное воздействие на коммуникативную рациональность жизненного мира. Дуалистическое описание власти ограничивает понимание гендерного неравенства областью культуры, отрицая системные и материальные измерения их конструирования. Вторжение инструментальной рациональности в жизненный мир создало новые типы автономии для женщин: увеличило их экономическую независимость, что освободило их от домашнего насилия.
Бенхабиб обращает внимание только на нормативные аспекты коммуникативной этики. При этом она не учитывает, что концепция нарративной идентичности не может быть использована для анализа гендер-
ного неравенства. В коммуникативной парадигме идея нарративной идентичности тесно связана с представлениями об обществе как совокупности индивидов, вступающих друг с другом в непосредственное общение лицом к лицу. Гендерное неравенство воспроизводится в таких безличных широко распространенных властных отношениях, как гендер-ное разделение труда. Культурное и материальное неравенство имеют разную динамику и сложные взаимосвязи между собой. Культурные ценности не оказывают непосредственного воздействия на экономические отношения. Экономическое и классовое неравенство не являются прямыми последствиями статусных иерархий. Гендерные отношения, кроме того, не исчерпываются отношениями только между гетеросексуальными мужчинами и женщинам. Существуют культурные санкции против гомосексуалистов, что не мешает многим из них добиваться значительных социальных и экономических успехов. На рынке труда различия между женщинами разных поколений и разных классов в настоящее время столь же существенны, как и противоречия между мужчинами и женщинами. Эти внутригендерные различия не совпадают с традиционными представлениями о господстве мужчин над женщинами.
В современную эпоху формального равенства гендерные проблемы воспроизводятся нетрадиционными способами. Сегрегация на рабочем месте редко встречается в чистом виде. Она является косвенной и безличной. Угнетаемые группы вынуждены соблюдать навязанные им правила поведения. Неравенство воспроизводится структурно и анонимно. Те, кого угнетают, не выражают свое угнетение в словах. Поэтому акцент на нарративности и коммуникативной рациональности не позволяет заметить и проанализировать современные формы гендерного неравенства. В отличие от Бенхабиб, Бурдье показал существующий разрыв между надеждами индивидов на лучшее будущее и реальной возможностью осуществить свои планы. Индивиды надеются увеличить свою социальную власть для реализации некоторого будущего проекта. Однако нарастание социальной сложности и неопределенности, нестабильность рынка занятости все больше уменьшают шансы на достижение этих целей. С. Франк в книге «Не имея ничего» (1999) показала все большее несоответствие между преувеличенными надеждами молодых женщин на социальное равенство и продолжающейся гендерной дискриминацией.
Подобные противоречия между системными формами угнетения и надеждами женщин не фиксируются концепцией нарративной идентичности, предлагаемой Бенхабиб. Идея нарративной идентичности рас-
сматривается ею как средство для преодоления абстрактной рациональности и маскулинности теории Хабермаса. Связанные с нарративностью понятия рефлексивности и интенции считаются совместимыми с рациональной реконструкцией ценностных утверждений, необходимых для дискуссии в идеальной речевой ситуации.
Однако Хабермас в своем определении рационального дискурса устранил нарративную форму из идеальной речевой ситуации. Язык в идеальной речевой ситуации должен быть рациональным и нейтральным. Нарративность, описание индивидами своего субъективного эмоционального восприятия не сочетается с рациональным дискурсом, в ходе которого должны формулироваться устраивающие всех истинные высказывания. Попытки смешать поэтическое и коммуникативное использование языка ослабляет рациональный и симметричный характер идеальной речевой ситуации. Современные формы системного и анонимного ген-дерного неравенства нельзя проанализировать в рамках коммуникативной теории Хабермаса. Концепция описания субъективного опыта (нар-ративности) не совместима с коммуникативной этикой. Поэтому феминистки должны разработать такие теории идентичности, агентности и интерсубъективности, с помощью которых можно адекватно исследовать гендерные отношения позднего капитализма.
П.Н. Фомичев
