2004. 02. 034. Хьюз Э. Ч. Институты (окончание)*. Hughes E. С. Institutions // new outlines of the principles of sociology / ed. By A. M. Lee. - 2nd ed. - N. Y. , 1951. - P. 223-282 Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CURRICULUM: СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИКА

2004.02.034. ХЬЮЗ Э. Ч. ИНСТИТУТЫ (ОКОНЧАНИЕ)*.

HUGHES E. С. Institutions // New outlines of the principles of sociology / Ed.

by A.M. Lee. — 2nd ed. — N. Y., 1951. — P. 223-282.

IV. ИНСТИТУТЫ И СООБЩЕСТВО

РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ СООБЩЕСТВОМ И ОБЩЕСТВОМ

Человеческие агрегаты могут рассматриваться либо как общества, либо как сообщества. Общество описывается в терминах коллективного поведения, социальных обычаев, санкций, статуса и чувств; сообщество — в терминах конкуренции, симбиоза и разделения труда, посредством которых оно добывает средства существования из своей среды1.

СВЯЗИ СО СРЕДОЙ

Сообщество всегда рассматривается в связи с его физической средой, т.е. территорией. В современных сообществах необработанная природа погребена под слоем умножающихся и нагромождающихся человеческих артефактов. Связи человека с физической средой можно понять лишь путем сбора и анализа статистических данных о производстве, транспорте, торговле и занятости. Он — часть всемирного сообщества конкурирующих и сотрудничающих индивидов, большинство которых ему неизвестны.

Среда в примитивных сообществах. В примитивных сообществах и на внешних окраинах цивилизованного мира необработанная физи-

* Начало см. в предыдущем номере.

1 См. раздел, посвященный человеческой экологии.

ческая среда доступнее человеку. Такие сообщества, тем не менее, держатся на кооперации в рамках институциональной структуры.

Типичное примитивное сообщество образуется из небольшой, четко ограниченной группы индивидов, относительно независимой от других сообществ в обеспечении благами, которых требует преобладающий стандарт жизни.

Синхронизированные групповые деятельности. Такое сообщество занимает и эксплуатирует территорию. Занятие ее есть в действительности некая конфигурация перемещений и деятельностей; многие из них повторяются так часто, что пробивают дороги и тропы в самой земле. Антрополог описывает эти перемещения и деятельности как «круг повседневной жизни», который вращается вместе с временами года, жизненным циклом индивида, ведущим от рождения к смерти, а также более или менее протяженными циклами движений охоты и рыбной ловли, истощения почвы под зерновыми и ее обновления под паром. По словам Уисслера, «мы понимаем сообщество как группу индивидов, мужчин и женщин, детей и взрослых, молодых и старых, которые соблюдают стандартизированные процедуры, не обязательно делая одно и то же в одно и то же время, но делая разные вещи более или менее согласно правилу, и притом так синхронно, что члены группы получают пищу, одежду, жилище, контроль и развлечения»1.

Заметность институтов. Антрополог усматривает в таких сообществах объективную и элементарную единицу наблюдения. Меньшие институты в них обнаруживаются труднее и понимаются только в соотнесении с целым. В нашем мире многие институциональные единицы четко выделяются как объективные и финансово обособленные сущности. Искать же приходится именно сообщество.

МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ ИНСТИТУТОВ

Наиболее заметными элементами многих институтов являются здания, служащие их штаб-квартирами. Здание имеет местоположение, которое можно описать в соотнесении с другими вещами. Это описание не имеет смысла, если оно не высвечивает связей между институтами и, в конечном счете, той роли, которую они играют в жизни индивидов. Газе-

1 Wissler Q An introduction to social anthropology. — N. Y.: Henry Holt & Co., 1929. -Chap. 2 («The community as the anthropological unit»).

та, один из наиболее характерных современных институтов, обычно печатается в здании неподалеку от центра города. Новости должны собираться и распространяться быстро. Значительную часть информации репортеры собирают в близлежащем сердце города, где происходит многое из того, из чего делаются новости. Сообщения о событиях в мире также быстро прибывают в город, где сконцентрированы многочисленные средства быстрой коммуникации. Ревущие грузовики и крикливые мальчишки разносят газеты в массы, толпящиеся в определенные часы дня на прилегающих улицах. Расторопные почтовые и курьерские службы разносят газеты во всех направлениях, доставляя их в самые дальние уголки, где семьи получают их и прочитывают. Много рекламных доходов, составляющих существенную часть в доходах газеты, идет от универсальных магазинов. Ареал, из которого берутся местные новости и в который они разносятся, довольно точно соответствует ареалу, из которого люди приходят за покупками в магазины, расположенные недалеко от офиса газеты. Описав местоположение газеты, можно выявить функциональные пределы некоторого рода сообщества1.

Газета не только показывает, что мы имеем в виду под местоположением института; она оказывается еще и тесно связанной с городами. Город не просто место, где много людей живут в тесной близости друг к другу, обособленные от необработанной физической среды; это точка сосредоточения деятельностей и перемещений, которые связывают людей воедино в их борьбе за существование. В городах огромное множество деятельностей осуществляется грандиознее и, возможно, технически эффективнее, хотя и менее личностно, чем в меньших сообществах. Институтов, функционеров и экспертов становится все больше, и вместе с тем растет дух рациональности и безличности.

ФУНКЦИИ ИНСТИТУТОВ В СООБЩЕСТВАХ

Базовые и обслуживающие институты. Маккензи разделяет институты в соответствии с их функциями в сообществах на базовые и обслуживающие. Базовые институты обеспечивают экономическую основу институциональной иерархии; обслуживающие институты предоставляют культурные услуги и потребительские блага. Крупные промышленные и коммерческие предприятия являются базовыми, поскольку вносят

1 McKenzie R. D. The metropolitan community. — N. Y.: McGraw-Hill Book Co., 1933. — Chap. 8 («Newspaper circulation and metropolitan regions»).

вклад в благосостояние и доход местного населения; вместе с тем они являются обслуживающими институтами для более широкого региона, в который они поставляют блага. Церкви, театры, торговые предприятия и т.д. — обслуживающие институты.

Указанное различие относится к месту данного института в сообществе. Церковь вообще получает свой характер от сообщества и, стало быть, является обслуживающим институтом. Но собор в Лурде, обслуживающий множество верующих со всех концов света, является базовым институтом для местного населения Лурда, давая ему средства к существованию. Папство с его сложной констелляцией вспомогательных институтов дает жизнь и характер Ватикану и даже Риму. Университет является базовым институтом для многих научных центров так же несомненно, как фабрика — для промышленного поселка. В фермерском сообществе семейные фермы являются базовыми институтами, а деревенские центры предоставляют услуги, в которых население нуждается и которые оно может себе позволить.

Нужды, удовлетворяемые обслуживающими институтами. Услуга, в подразумеваемом здесь смысле, есть всего лишь что-то такое, что люди данной культуры, располагающие данными ресурсами, желают и получают: бакалейные товары, медицинское обслуживание (кем бы оно ни предоставлялось: врачами, повивальными бабками или продавцами чудодейственных снадобий), фильмы, проповеди, школьное обучение, проститутки и т.д. Обслуживающие институты представляют собой организованные средства удовлетворения этих запросов. Жизненные стандарты — это общая сумма действительных выборов, которые делаются людьми из предлагаемых услуг в пределах, установленных временем, энергией, интересом и деньгами, которые они могут потратить. Люди, которым лишь по воскресеньям подвертывается свободный вечер, могут потратить его и немного денег в молитвенном доме, театре, на скейтинг-ринге или в семейном кругу, слушая радио. Они не могут сделать все это сразу. Люди с данным уровнем достатка могут пытаться равняться на Джонсов, живущих в роскошном доме, или на Смитов, отправляющих своих детей в колледж.

Пирамида обслуживающих институтов. Обслуживающие институты делают зримой ценностную экономику людей, соответствующую их достатку и техникам их культуры. Как потребности конкурируют внутри индивида, так и институты соперничают между собой в сообществе. Маккензи отмечал, что в Соединенных Штатах места одного и того же

размера имеют приблизительно одинаковое число и одни и те же типы обслуживающих институтов. Маленькое и обособленное сообщество обычно лишено тех услуг, которые имеются в более крупных и более доступных сообществах. Какие-то институты обнаруживаются почти повсеместно; большинство американских детей живут на расстоянии пешей прогулки от начальной школы. Почти так же широко распространены церкви. Другие обслуживающие институты распределены не столь часто: либо в силу менее частой потребности в них, либо в силу того, что для них требуются дорогостоящее оснащение и штатный персонал. Техническим оснащением для удаления аппендикса каждый индивид может воспользоваться всего один раз; и чтобы оно непрерывно работало, надо много потенциальных клиентов. Оперные компании в Америке встречаются лишь в немногих городах. Таким образом, существует пирамида обслуживающих институтов. В основании располагаются институты, находимые везде, где живет хотя бы немного людей. Выше в пирамиде расположены институты, число единиц которых меньше и которые могут выжить, лишь будучи доступными для большего числа людей. В вершине находятся высокоспециализированные институты, находимые только в городах-метрополисах, «периферией» (hinterland) которых являются континенты.

Институциональный комплект. Типичный набор обслуживающих институтов, существующий в сообществах некоторого данного типа, Маккензи назвал его институциональным комплектом (complement), заимствовав термин, используемый для обозначения числа и типов людей, необходимых для полного укомплектования персоналом корабля определенного типа и размера.

ФАКТОРЫ, ВОЗДЕЙСТВУЮЩИЕ

НА ИНСТИТУТЫ В СООБЩЕСТВЕ

Движение населения. Существование локальных единиц института зависит от непрерывного присутствия населения, которое бы их поддерживало. В отсутствие иммиграции резкое падение уровня воспроизводства ставит некоторые институты под угрозу. Упадок базовых институтов может лишить сообщество средств для поддержания его обслуживающих институтов. В нашем мобильном мире часто бывает, что на смену населению, имеющему один набор экономических и культурных стандартов, приходит другое. В сообществе, где это происходит, могут

исчезнуть церкви, ассоциации и ложи, возможно, даже рестораны и театры. Хотя новоприбывшие могут быть людьми религиозными, они часто не нуждаются в религиозных институтах своих предшественников. Они общительны, но в рамках своей культуры. Они едят и любят развлечения, но могут предпочитать спагетти и Верди ростбифу и Гилберту с Салли-

ваном. Если большинство деловых институтов может адаптироваться к

*

сукцессии , то менее мирским институтам сделать это часто не удается. Сама сукцессия часто оказывается результатом изменения в базовых институтах; а вслед за ней идет изменение во многих обслуживающих институтах. Если бы кто-то выяснил, которые из институтов не меняются вследствие такой сукцессии населения, он нашел бы объективный общий знаменатель нашей культуры.

Экологические факторы. Самую общую и основательную разработку экологический метод изучения получил применительно к деловым институтам. В книге «Сообщество метрополиса» Р.Д.Маккензи дал систематический анализ текущих тенденций распределения таких институтов в крупнейших городах США. Другим институтам он уделил меньше внимания, в значительной мере из-за отсутствия адекватных данных. Могут быть и другие причины для такого акцента. Поскольку бизнес свободнее от сакральной традиции, чем религия, семья и политика, деловые институты, видимо, более восприимчивы к мирским обстоятельствам конкуренции. По крайней мере, в нашей части мира базовыми институтами, дающими сообществу необходимые средства существования и характер, являются институты промышленности и бизнеса. Образовательные центры и соборные города не слишком заметны на американском ландшафте, тогда как промышленные и коммерческие центры присутствуют в изобилии.

Не так давно представители протестантских церквей изучили проблему выживания конгрегации в определенных типах сообществ. Они сошлись на том, что высшего расцвета местная церковь достигает там, где есть стабильная группа семей, имеющих одно и то же религиозное

* Смысл социально-экологического термина «сукцессия» (или «последовательность») разъясняется в работах других социологов Чикагской школы. См.: Берджесс Э.У. Рост города: Введение в исследовательский проект // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. — М, 2000. — № 4. — С. 122-136; Парк Р. Экология человека // Теоретическая социология: Антология / Сост. и общ. ред. С.П.Баньковской. — Ч. 1. — М.: Книжный дом «Университет», 2002. — С. 374-390. — Прим. перев.

воспитание, принадлежащих к одному социальному классу и компактно проживающих в одном районе. Отклонение от этих условий ведет церкви к упадку, умиранию или изменению их характера. Сталкиваясь с мирскими кризисами, вытекающими из изменений в их сообществах, церкви разных деноминаций иногда настолько забывают о разнице своих доктрин, что вступают в сотрудничество или даже объединяются. Это неудивительно в свете того, что выяснили супруги Линд, исследуя Средний город, а именно, что различия протестантских церквей обычно больше зависят от экономического класса их приверженцев, чем от деноминаци-онных разделов. Проповеди и церковные здания являются в границах общей религиозной веры элементами жизненных стандартов. И коли это так, церкви находятся друг с другом в конкуренции. Когда районы перестают быть сплоченными жилыми соседствами и превращаются в ареалы меблированных комнат, трущобы или иностранные колонии, существующие церкви могут выжить, став миссиями, приютными домами или клубами типа УМСЛ. В этом случае они обычно поддерживаются благотворительными пожертвованиями или средствами из специальных фондов центральных органов для поддержки миссий, а не людьми, составляющими их клиентуру. Можно развить эту гипотезу, предположив, что рост мобильности и разнообразия культуры и уменьшение силы сектантского духа в населении сообщества делают дальнейшее существование локальных церквей сомнительным.

Экологически значимая единица семейной жизни — это домохозяйство. Как правило, оно состоит из супружеской пары и их несовершеннолетних детей, живущих под одной крышей и поддерживаемых средствами из общего фонда. Когда семья владеет и управляет фермой или иным предприятием, физическое оснащение является значительным и обычно приковывает семью к земле. Такое домохозяйство может пережить несколько поколений, если существует какая-то схема передачи земли или иного оснащения кому-нибудь из членов следующего поколения. В сельском Квебеке, например, детей обычно рождается достаточно, чтобы обеспечить требуемый фермерский труд, но земля регулярно передается целиком и полностью одному сыну. В отсутствие кардинальных изменений в методе землепользования такая система может существовать лишь при условии постоянной эмиграции. Если эмиграция происходит, число семей, живущих на данной территории, может в течение долгого времени оставаться постоянным. Результатом является стабильное сообщество.

В городе домохозяйство обычно поддерживается за счет того, что один или несколько из его членов работают по найму. Они получают заработную плату в институтах, над которыми семья имеет мало контроля либо вообще его не имеет. Местоположение и характер семейного дома в значительной степени зависят от наличия работы и величины заработка. И наоборот, число и виды домохозяйств, по крайней мере в фабричном поселке, будут зависеть от спроса на труд. Домохозяйства, однако, менее мобильны, чем индивиды; некоторым семьям удается каким-то образом оставаться там, где они находятся, даже когда нет возможностей для заработка. Много домохозяйств разрушается, когда семья остается без кормильца или он теряет свою квалификацию, позволяющую ему зарабатывать деньги.

В общей массе городского населения продолжительность существования домохозяйства меньше продолжительности человеческой жизни. Оно начинает существовать с заключения брака и может просуществовать до кончины обоих супругов. Однако оно может разрушиться, когда дети подрастут и покинут дом, особенно если родители не скопили средств, чтобы обеспечить себя в старости. Сегодняшняя тенденция к оказанию государственной помощи престарелым, видимо, связана с изменениями в выживании домохозяйств. Такой проблемы не существует в сельском сообществе, где домохозяйство продолжает нерушимо существовать на протяжении многих поколений.

Стандарты жизни неотделимы от семейного домохозяйства, живущего на средства из общего фонда. Исследования уровней рождаемости показывают, что такие стандарты очень сильно связаны с числом детей, которых родит женщина. Группа белых воротничков, обладающая сравнительно высоким уровнем жизни, но негибкими доходами, имеет, как известно, маленькие семьи. Семьи рабочих и фермеров крупнее. Городская семья покупает себе все необходимое за деньги; она не выращивает овощи и почти никогда не печет хлеб. Если она проживает в многоквартирном доме, ее сыны не растапливают печь и не сгребают граблями листву. Дополнительные расходы, связанные с заведением еще одного ребенка, в большом городе относительно выше, чем на ферме или в маленьком городе. Если в семью приезжает жить дедушка, то либо семья должна переехать в более крупную квартиру, либо кто-то должен спать на софе, а это означает снижение уровня жизни.

В крупных городах разные типы семейных жилищ распределены по весьма отличающимся друг от друга ареалам (таким, как пригороды с

частными домами, ареалы многоквартирных домов, районы меблированных комнат) и между различными классами арендаторов. Каждый ареал обычно имеет особый половозрастной состав; наибольшее приближение к нормальной пирамиде, где много детей и меньше взрослых, а оба пола представлены примерно поровну, встречается там, где семейное домохозяйство является преобладающим типом. Школы, церкви и различные институты, в которых люди находят неформальное общение, вероятно, достигают наивысшего расцвета именно в таком районе.

Мы говорим здесь не о нравах, руководящих семейной жизнью, а о секулярных условиях, которые влияют на природу и выживание домохозяйства. Хотя большинство людей сказали бы, что человек должен оказывать поддержку своим родителям и помогать своим братьям и сестрам, трудности расширения такой помощи за пределы домохозяйства весьма велики; и само домохозяйство, хотя оно не фиксировано в пространстве, не отличается большой гибкостью в плане размера в современных условиях заработной платы и арендной платы наличными. Эти условия подвергли нравы серьезному испытанию.

Чувство и секулярные условия. Невероятно, чтобы какой-то институт можно было понять целиком, изучив лишь секулярные условия его выживания. Некоторые институты, как, например, школы, поддерживаются политическими средствами. Данное сообщество может иметь лучшую школу, чем оно могло бы оплатить или стало бы оплачивать, потому что центральный административный орган оказывает ему финансовое содействие. Таким образом, школа не вполне чувствительна к конкурентным силам сообщества, в котором она действует. Над некоторыми институтами настолько господствуют чувства, что они кажутся мало восприимчивыми к секулярным обстоятельствам. Но единицы каждого института так или иначе зависят от выживания человеческих сообществ и от экономики потребностей и технических средств, имеющихся в данной культуре и физической среде.

V. ИНСТИТУТЫ И ЛИЧНОСТЬ

ИНДИВИДЫ И ИНСТИТУТЫ

Взаимозависимость. Институты дают индивиду жизненную рутину, паттерны ожидаемого поведения, по которым о нем судят, цели и амбиции, осуществления которых он может жаждать. Менее явные воз-

действия этих факторов на его личность изучаются социальными психологами и психиатрами. И наоборот, институты существуют в интегрированном и стандартизированном поведении индивидов.

Статус. В каждом обществе есть принятые социальные обычаи (usages), но они не являются одними и теми же для всех. Мальчиков и девочек отличают с момента рождения по костюму и именам. К ним по-разному относятся, и от них ожидают разного поведения; постоянно подчеркиваются разные роли и карьеры, которые им уготованы. Они не обладают идентичными правами и обязанностями перед законом. Это — различие статуса. Некоторые общества признают много видов статуса, зависящих от пола человека, его расы, семьи, рода занятий, религии или разных сочетаний всего этого. Лица каждого статуса имеют свои особые права и обязанности, санкционированные обществом.

В нашем обществе фиксированных категорий статуса немного. Человек находит свое место в социальной структуре. Он имеет много выборов, которые зависят от его способностей и возможностей, от существующих ограничений статуса и, наконец, от самой социальной структуры. Немногочисленные фиксированные статусные категории нашего общества контрастируют с его широким многообразием институтов и крайним разделением труда. Институты играют огромную роль в процессе социальной дифференциации, которого человек никак не может избежать.

Индивиды в институциональной жизни. С разными институтами индивид сталкивается в разные периоды своей жизни и с разной степенью продолжительности. От рождения он считается частью своей семьи, но его позиция в ней меняется по мере того, как он становится старше. Государство и некоторые религиозные институты претендуют на него от рождения и до самой его смерти; его права и обязанности в них также меняются. В младенческом и детском возрасте он имеет мало прямых связей с государством; по достижении определенного возраста он переходит из статуса несовершеннолетнего в статус совершеннолетнего. С детьми-правонарушителями работают специальные суды по делам несовершеннолетних. Детей определенных возрастов могут заставлять ходить в школу; юношей могут призывать на военную службу и т.д. С другими институтами человек встречается только в более позднем возрасте, и его связь с ними может зависеть от других его деятельностей и ролей. Если он включается в ту или иную профессию, это может втягивать его в непосредственное участие в деятельностях целой группы институтов.

Отсюда проводится различие между добровольными (voluntary) и принудительными (involuntary) институтами.

Добровольные и принудительные институты. Добровольные институты — это такие институты, в которых человек волен участвовать или не участвовать, в зависимости от своего выбора. Другие институты являются принудительными; от человека ожидается участие в них или его заставляют в них участвовать. Ребенок неизбежно является частью семьи; позже он может от нее отказаться или бросить ее, хотя эмоционально это может дорого ему стоить. Школа в течение некоторого времени принудительна. Все лица должны хранить преданность государству и имеют перед ним определенные обязанности.

Некоторые институты ограниченно добровольны. Человек волен в них не участвовать, но в социальном плане осуществление этой свободы дорого бы ему обошлось. Люди не обязаны занимать рабочие места на предприятиях, но у них может не быть другого способа обеспечить себе пропитание. Никто не обязан становиться врачом; но как только он им стал, он не может остаться в стороне от институциональной медицинской профессии. Бизнесмен волен игнорировать братства, клубы и церкви, но если он так поступает, это может поставить под угрозу его положение. Он может быть вынужден принять обременительный пост в благотворительных организациях под страхом причинить ущерб своему бизнесу: от человека с его положением ожидается принятие этих обязанностей. Пользование свободой по отношению к институтам подчинено, стало быть, многочисленным санкциям.

Право на участие в институтах. Все люди имеют право участвовать в каких-то институтах, но не во всех. Право определять, кто будет участвовать и в каком качестве, возлагается иногда на функционеров самого института, иногда на некоторых или всех его участников либо определяется статусом в обществе.

Функции специализации. Кули говорил, что человек входит в институт только обученной и специализированной частью себя. В качестве примера он приводил юридическую часть юриста, церковную часть члена церкви и деловую часть торговца1.

Институты различаются как степенью специализации, требуемой от лиц, так и полнотой контроля над их жизнью. Юрист может удовлетворительно выполнять свои профессиональные обязанности и вместе с

1 Cooley C. H. Social organization. — N. Y.:Chas. Scribner's Sons, 1909.— P. 319.

тем иметь закрытую частную жизнь. От монахини ожидается, что у нее вообще нет частной жизни; даже от ее тайных раздумий ожидают набожности. Крылатая фраза, что делам у женщин нет конца, выражает абсолютную преданность семье, которая прежде ожидалась, а может, и до сих пор ожидается от жены и матери.

Внутри одного и того же института от разных категорий лиц ожидаются разные степени специализации и преданности. В некоторых сообществах каждый считается частью церкви, но специально обученные и посвященные люди — духовенство — посвящают церкви все свое время и все свои мысли, и от них ждут, что они все время будут одеваться и действовать особым образом.

Специализация, как мы здесь ее понимаем, имеет два измерения: одно — измерение знания и техники; другое — измерение обязанностей и прерогатив. Юрист обладает экспертным знанием, равно как священник, бизнесмен и даже мать. Но каждый из них имеет также прерогативы и обязанности, по которым его отличают от других людей. Идентификация собственного Я с одним или несколькими установленными наборами прав и обязанностей — часть процесса, посредством которого индивид становится персоной, обладающей социальной идентичностью.

ФУНКЦИОНЕРЫ

Роль функционеров. Более специализированные виды деятельности института осуществляются функционерами, занимающими должности (offices). Институциональную должность образует определенный набор прав и обязанностей, который предоставляется некоему лицу, но может быть передан другому лицу каким-то принятым способом. Это не значит, например, что отец может быть легко или полностью заменен в своей семье кем-то другим, ибо личная привязанность становится слишком велика. Но когда некто становится отцом, ему уготован некоторый паттерн ожидаемого поведения. В других институтах функционеры могут заменяться внутри индивидуальных единиц; на похоронах престарелого монарха в слезах нет горечи, и плакальщики тайком поглядывают на любимого принца, который вскоре будет счастливо коронован.

Безличный характер должности. Должность безлична в двух аспектах. Во-первых, она старше индивида, ее занимающего, и, как ожидается, переживет его. Во-вторых, от каждого, кто занимает должность, ожидается, что он будет вести себя — в некоторых пределах — так же, как и его предшественники. Ритуальные должности наиболее безличны,

так как находящийся в них индивид говорит заведенными фразами, которые он не волен менять. О занимающем должность лице судят в соответствии с ожиданиями от этой должности. До тех пор, пока он их оправдывает, он избавлен от персональной критики. Должность устанавливает пределы его полномочий.

Личный аспект должности. Должность является личной, ибо занятие ее требует осознанной идентификации собственной личной роли с историческим служением. Должность является для человека частью его опыта. С ней могут связываться глубокие эмоции. Также она является личной, поскольку индивид может изменять характер должности манерой своего поведения в ней.

Возможности для инициативы. Должности различаются в отношении возможностей, которые они предоставляют для личной инициативы, а также объема ответственности индивида за результаты. Король Англии пользуется огромным престижем, но не занимается выработкой и претворением в жизнь политических программ. Премьер-министр имеет меньше престижа, но от него ожидают результатов. Некоторые должности соединяют ритуалистические и символические черты с ответственностью и инициативой. В христианских церквях священники не только приобщают святых тайн, но также управляют епархиями и приходами.

Достижение результатов. В деловых институтах о служащих (officers) судят в очень большой степени по тем результатам, которых они достигают. Они принимают решения и, как ожидается, их осуществляют. Даже активные служащие обретают некоторую долю ритуала, что проявляется в известном обычае придания веса словам, когда они произносятся промышленными и финансовыми магнатами.

Естественная история должности. Каждая институциональная должность имеет свою историю. Ярким примером служат секты. Джозеф Смит был основателем и пророком секты мормонов. На смену ему пришел Бригхем Янг, но его пророком уже не называли. Основателя считают уникальным; после того как он умирает, разрабатывается формула, по которой некоторые из его атрибутов передаются преемнику. Со временем развивается должность с ее прерогативами и порядком наследования Развивается социальная фикция, посредством которой преемники разделяют престиж с основателем.

Декретированные и спонтанно развивающиеся должности. Есть и другие типичные линии развития. Пост президента Соединенных Штатов был учрежден в письменном документе. Согласно терминологии

Самнера1, он был не спонтанно развившимся, а декретированным; однако, как это обычно бывает, исходное декретирование было модифицировано опытом. В нынешнем виде эта должность — продукт не только письменного предписания, но и прецедента. Вероятно, ни одна должность не может быть целиком спланирована заранее.

Меняющийся характер должностей. По мере закрепления института характер должностей меняется и вырастают новые должности. Обязанности и осуществление полномочий распределяются между ними. Связи должностей друг с другом и с различными классами людей, которые участвуют в институте, составляют его «рабочую конституцию».

Механизмы и дисциплина. По мере того как должность становится священной, индивид, который ее занимает, отделяется от остальных людей длительной дисциплиной и в конце концов начинает вводиться в должность церемониальным образом. Эти механизмы усиливают в человеке чувство идентификации с должностью. Он может быть «призван» к ней, как, например, духовенство. В психиатрических терминах, он чувствует себя вынужденным посвятить себя должности. Но институты не полагаются только на имеющееся у человека чувство принуждения как свидетельство того, что он этой должностью должен быть наделен; устанавливаются механизмы для проверки законности его притязания и для дисциплинирования его бьющего через край энтузиазма и чувства экзальтированной праведности.

Развитие нестабильности. В стабильном обществе люди в следующих друг за другом поколениях идентифицируют смысл и цели своей жизни с должностями в существующих институтах. Однако бывают периоды, когда это не так. Некоторые лица обретают чувство особой миссии, не обеспечиваемое в институтах. Узы институтов их раздражают, и они теряют спокойствие. Такая ситуация становится критической и для институтов, и для людей.

Изменения в функции. В изменяющемся секулярном обществе имеется много институтов, находящихся в процессе становления, должности в которых ясно не определены. Лица, занимающие такие должности, могут проявлять и проявляют много индивидуальной инициативы; делая это, они создают те должности, которые они занимают. Права и обязанности управляющих органов университетов и благотворительных организаций, а также их руководящих работников все еще пребывают в процессе быстрого изменения. Даже в хорошо утвердившихся институтах

1 Sumner W. G. Folkways. — Boston: Ginn and Co., 1907 — P. 54.

некоторые должности предлагают возможности для предприимчивости и инициативы, которые могут вызывать изменения в самой должности.

Отбор функционеров. Люди отбираются для занятия должностей различными способами. В институтах бизнеса, как предполагается, индивиду предоставляется полная свобода проявления его способностей и достижений, за исключением расы, семьи и религии. В более священных институтах больше внимания самым естественным образом должно уделяться именно таким вещам. Однако в большинстве случаев присутствуют как светские, так и священные элементы. Набожность является характеристикой, необходимой для того, чтобы быть священнослужителем; но вместе с тем епископы должны быть людьми, имеющими незаурядные организаторские способности. Инженеры должны владеть техническим знанием, но человека, назвавшегося коммунистом, вряд ли выберут на ответственную должность в крупной корпорации.

Классовая структура. Отбор функционеров связан с общей классовой структурой общества. Духовенство, по крайней мере в Америке, пополняется явно не из самых влиятельных семей мирян. Состав административных советов университетов и благотворительных институтов обычно комплектуется из состоятельных людей. Значительную часть законодателей составляют юристы и подобные им люди. Такого рода факты отражают действительное место того или иного института в социальной структуре.

УЧАСТНИКИ ИНСТИТУТОВ

Категории участников. Участвуют в институте или, по крайней мере, имеют с ним некоторые случайные связи несколько категорий лиц. Значимые категории могут быть определены только с помощью исследования. Кое-какие примеры были приведены при обсуждении классификации институтов. Далее следует еще один значимый пример, характерный для нашего общества.

Профессиональные социальные работники. Людьми, наиболее активно и непрерывно связанными с социальными службами, являются подготовленные профессиональные социальные работники, которые могут переходить из одной службы в другую. В прежние времена было много работников-добровольцев. Попечительские советы и комитеты руководят службами и помогают собирать необходимые денежные средства; эти люди выбираются на основе их интереса и статуса в сообществе. В

основном это крупные доноры той или иной службы. Платежеспособные члены основного населения являются в меру возможности ее вкладчиками, но мало знают о том, как работает служба внутри. Далее, есть люди, эвфемистически называемые клиентами, о которых служба заботится. Перемещения из одной из этих категорий в другую случаются редко. Доноры редко становятся профессиональными работниками или клиентами; а клиенты почти никогда не становятся донорами, профессиональными работниками или членами попечительских советов. В этом случае категории людей в институте и роль, играемая каждой из них, ясно связаны с общей структурой общества. Примерно такой же паттерн обнаруживается во всех институтах, поддержание которых обеспечивается филантропическими пожертвованиями.

Университет, поддерживаемый из фонда. Университет, действующий за счет того или иного фонда, представляет схожие категории, но с некоторыми значимыми различиями. Попечительские советы конституируются примерно так же. Профессиональная группа — профессора и администраторы — отдают свое время университету и делают карьеру в его стенах. Но студенты занимают совершенно иное положение и редко бывают выходцами из беднейших классов. Становясь выпускниками, студенты сохраняют эмоциональный интерес к делам университета и даже могут участвовать в формировании его политики.

Расширение участия. В обоих этих случаях попечительские советы формируются из лиц, обладающих богатством и социальным положением. Хотя институт, несомненно, важен для них, он связан с их карьерами лишь случайно. Принятие такой ответственности ожидается и настоятельно требуется от них; кроме того, они считают это своим правом. Они — патроны. Профессиональные группы (социальные работники и члены штата факультетов) делают карьеры и зарабатывают на жизнь внутри института. Они интерпретируют смысл своей жизни под углом зрения ценности института для сообщества. Они являются носителями основного корпуса его традиций и техник и считают своим правом, что сообщество должно их поддерживать. В обоих случаях третья категория лиц непосредственно получает услуги. Обычно они находятся в контакте с профессионалами, но не с патронами. «Клиенты» социальной службы могут испытывать мало лояльности по отношению к этому институту или вообще ее не испытывать; для них это просто помощь в трудные времена. Социальная служба редко имеет питомцев. Студенты, в свою очередь, обычно сохраняют сентиментальные чувства к своим университетам, так

как одни из сильнейших их жизненных переживаний были связаны с кампусом, хотя и не обязательно с учебной аудиторией. Кроме того, университет стал символом роли человека в обществе, а также средством приобретения знания, необходимого для карьеры. Наконец, более широкая заинтересованная публика знает об этих институтах и считает их необходимыми и достойными поддержки.

Изменения в персонале. Фундаментальные изменения в любой из этих категорий лиц привели бы к изменению в институте. Все институты зависят от непрерывного присутствия в сообществе различных видов лиц, вовлеченных в их текущие (ongoing) деятельности. Сомнительно, чтобы нынешние социальные службы могли обойтись работниками-добровольцами, как это некогда было. Возможно, университет будущего уже не будет столь щедро поддерживаться состоятельными людьми, как это было в последние несколько десятилетий. Такие изменения могут происходить без того, чтобы люди переставали верить в желательность этих институтов. Достаточно перепада в энтузиазме и в чувстве ответственности, и все изменится. Люди могут продолжать «верить» в институт еще долго после того, как они перестали считать своей особой обязанностью уделять ему время и силы.

Исследования текучести. Сорокин изучал уровень текучести личного состава в различных институтах. В университетах быстрее всего приходят и уходят студенты; преподаватели низшего ранга приходят и уходят быстрее, чем преподаватели высшего ранга. В более крупных и известных из исследованных университетов оборот персонала происходил медленнее. Другой ученый отметил, что в профсоюзах, где текучесть членов высока, контроль переходит по большей части в руки платных агентов. Такие исследования раскрывают самый стабильный элемент института. Это знание должно быть полезным для понимания процессов контроля в институте и его смысла для жизни людей.

ИНСТИТУТЫ И ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА

Порядок. Предполагается, что институты привносят в жизнь индивида порядок. В раннем младенчестве и детстве его идентичность в сообществе полностью определяется семьей, членом которой он является. Позднее он идентифицируется с другими институтами — школой, церковью и т.д. Со временем он находит работу (если сможет), становится полноценным взрослым гражданином и участвует так или иначе во

множестве институтов. Некоторые из них оказывают влияние на его жизнь так, что он этого даже не сознает.

Самооценка. С довольно раннего возраста индивид развивает чувство собственной идентичности, т.е. роли, которую он играет в глазах других и в собственных глазах. Так же, вероятно, он воспринимает себя в терминах своего будущего, хотя оно может оказаться не таким, как он ожидает. По мере того как он движется по жизни, он проходит через последовательный ряд отношений с другими людьми и институтами; в каждой точке, при наличии интроспекции, он пытается соотнести свое прошлое с настоящим и истолковать смысл своего настоящего для своего будущего. Он видит жизнь в движущейся перспективе.

Доминирующие интересы. Одни институты, в которых он участвует, будут много для него значить; другие будут значить для него мало. Для некоторых лиц единственным доминирующим интересом остается семейная жизнь. Католический священник должен покинуть свою семью и вести жизнь в лоне церкви, хотя его семья может снискать престиж благодаря его действию. Многие люди находят главный интерес своей жизни в мирских предприятиях бизнеса и промышленности и все надежды возлагают на достижения в этой области. Другие изо всех сил корпят над той или иной работой, но главные жизненные вознаграждения находят в своих семьях, религиозных институтах, братствах, местной политике, благотворительности или в чем угодно другом. Таким образом, каждый институт является ареной, где одни люди ищут того, чего больше всего желают, а другие являются лишь случайными элементами. Хотя не все личные увлечения и цели направлены на институты, многие из них направлены на них. Это настолько верно, что жизненная история большинства индивидов будет в значительной степени состоять из описания их связи с институтами. В субъективном плане это будет отчет о том, как человек видит эти институты и как он воспринимает себя в связи с ними; в объективном плане это будет отчет о местах, которых он в них достигает.

Карьера индивида. В обществе с ригидными статусными категориями карьера человека в значительной мере определяется его происхождением. Даже в нашем обществе статус ограничивает карьеры для некоторых типов людей, таких, как негры и женщины. Если говорить в целом, мы живем в относительно свободном обществе, в котором индивид может в довольно широких пределах сам делать свою карьеру.

Обучение в школе. Один набор ограничений задается ожидаемой линией развития персоны, которая отвердевает в школах. От ребенка ожидается, что он будет усваивать разные вещи в определенном возрасте и в определенном порядке. Если его обучение в школе прерывается, ему трудно его возобновить. В некоторых европейских странах ребенок или его родители должны сделать выбор между расходящимися траекториями (lines) школьного обучения до того, как он достигнет уровня нашей средней школы. В Америке делаются некоторые послабления для тех, кто хочет получить образование в более позднем возрасте, однако и здесь определенная фатальность прерывания формального обучения в школе сохраняется и, вероятно, сохранится в будущем.

Зрелость. Тем временем ребенок, хочет он того или нет, приобретает статус взрослого. Он должен зарабатывать себе на жизнь, если не принадлежит к числу немногих избранных. Гордость может помешать ему сделать и изучить то, что, как считается, ему следовало сделать и изучить в более раннем возрасте. Таким образом, когда человек достигает конца несовершеннолетия, очень многое, как оказывается, фиксирует не только его привычки, интересы и знания, но также его социальную роль и его возможную карьеру. Ожидаемая линия развития индивида имеет тенденцию делать решения и действия необратимыми.

Бюрократические карьеры. Карьеры, которые обычно развиваются как серии фиксированных ступеней, называются бюрократическими. В гражданской службе, армии и везде, где преобладают принципы старшинства и конкурсного отбора, карьеры тяготеют к этому типу. В таких карьерах, как говорил Карл Мангейм, человеку на каждом этапе вручается аккуратный пакет престижа и власти, содержимое которого известно заранее. Надежность максимальна, риск и предприимчивость минимальны. Многие люди считают, что наше общество становится все более бюрократическим.

Та или иная мера бюрократической тенденции проявляется во многих институтах. В образовательных системах, железных дорогах и других крупных корпорациях, даже в университетах и социальных службах обнаруживаются ее признаки. Везде, где знание и функция той или иной работы оказываются стандартизированными, она скорее всего проявляется.

Исключения из бюрократических тенденций. Во многих областях деятельности траектории карьеры не фиксированы. В институтах, где они фиксированы, некоторые должности укомплектовываются внешними

лицами, не стоящими в очереди ожидаемого бюрократического продвижения. Когда в учебные планы университетов вводится новый предмет, люди, которые его изучают и преподают, будут какое-то время прибывать из нестандартных источников; так до недавнего времени обстояло дело с социологией. Точно так же избежали бюрократической тенденции президенты университетов. Судьи, работающие в судах по делам несовершеннолетних, в прошлом ковались не в кузницах юридических и политических кадров. Директора школ и руководители социальных служб часто отбираются не из тех, кто хорошо зарекомендовал себя «преданной службой» на низших ступенях этих институтов. Хотя этот вопрос не был досконально исследован, представляется вероятным, что должности, требующие инициативы и административных способностей, трудно поддаются стандартизации.

Возможно, карьеры индивидов не могут быть полностью втиснуты в институциональные формы даже в самых ригидных обществах. Прирожденные способности, экстраординарные амбиции и усилия, континген-ции социального изменения оставляют в замороженной структуре общества открытые места. Для большинства индивидов, однако, как смысл жизни, так и ее траектория тесно связаны с институциональной структурой.

VI. СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

НЕФОРМАЛЬНЫЙ И ФОРМАЛЬНЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

В первичной групповой жизни индивид восприимчив к действиям и жестам людей, близко с ним связанных. В толпах преобладает коллективное настроение, в котором индивиды теряют самоограничение, свойственное более спокойным моментам жизни. В обоих случаях над индивидом осуществляется неформальный коллективный контроль: и тут и там проявляется та взаимная отзывчивость людей, которая, возможно, лежит в конечном счете в основании всякого социального контроля.

Народные обычаи. Когда развиваются конвенциональные способы поведения (а это неизбежно происходит, когда люди живут вместе), вводится новый элемент. Самнер обозначает термином «народные обычаи» общие способы поведения, принимаемые в качестве естественных и

правильных в любой группе или обществе1. Через них текущее поведение контролируется прошлым. Вместе с тем это дело индивидов, контролирующих друг друга, ибо народные обычаи передаются от одних живых людей к другим. Каждый человек становится агентом народных обычаев в той мере, в какой он придерживается их сам, и выказывает свое недовольство или одобрение другим людям, когда они отклоняются от народных обычаев или действуют в соответствии с ними.

Обычаи и нравы. Самнер далее подразделяет народные обычаи на обычаи (usages) и нравы (mores). Обычаи просто практикуются, тогда как нравы считаются необходимыми для благополучия группы и являются священными. В терминах, употребляемых Рэдклифф-Брауном, нравы — это санкционированные обычаи.

«За всеми социальными обычаями стоит авторитет общества, но некоторые из них санкционированы, а некоторые нет. Санкция — это реакция со стороны общества или значительного числа его членов на способ поведения, который тем самым либо одобряется (позитивные санкции), либо порицается (негативные санкции). Санкции могут быть далее подразделены на два вида в зависимости от того, являются ли они диффузными или организованными: первые — это спонтанные выражения одобрения или порицания членами сообщества, действующими в

качестве индивидов; вторые — социальные санкции, осуществляемые

2

согласно некоторой традиционной и признанной процедуре» .

Нравы — это народные обычаи, подчиненные ¿диффузным санкциям. Институциональный контроль распознается по организованным санкциям; он заключает в себе признанные правила, формальные процедуры их применения и структуру, состоящую из лиц, действующих в рамках своих должностей. Любой может приподнять брови, столкнувшись с отклонением от принятого обычая, или объединиться с ближними для того, чтобы подвергнуть остракизму кого-то, кто попрал нравы. Но предпринять санкционированные процедуры института могут только соответствующие чиновники, или функционеры. Никто, кроме закоренелых фанатиков или лиц, чьи чувства были до крайности

1 Sumner W. G. Op. cit — P. 57.

2 Radcliffe-Brown A. R Social sanction // Encyclopaedia of the social sciences. — 1934. — Vol. 13. — P. 531-634. (Русский перевод этой статьи: Рэдклифф-Браун А.Р. Социальные санкции // Его же. Структура и функция в примитивном обществе. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. — С. 237-243, — безнадежно испорчен. См. цитируемый отрывок на с. 237. — Прим. перев.)

оскорблены, не станет вмешиваться, когда родитель воспитывает своих отпрысков. Каждый может предположить, что биржа — это сборище воров, но только узаконенные власти могут удалить биржевого игрока с его места.

Формальный контроль. Предельный случай институционального контроля — право, как его официально интерпретируют суды и осуществляют полицейские силы. Некоторые исследователи применяют термин «право» ко всем социальным правилам, неважно, сформулированы они систематически или нет, и независимо от того, подчинены или не подчинены они организованным, а не просто диффузным санкциям. Роско Па-унд, однако, ограничивает право «социальным контролем, осуществляемым через систематическое применение силы политически организованного общества». Определенное таким образом право есть всего лишь одна из форм социального контроля среди прочих.

Право проистекает из множества источников, среди которых — обычай, законодательство, административные распоряжения и постановления. Но ни один из них не конституирует права в строгом смысле слова до тех пор, пока суды не стали выносить решения на их основе. Многие обычаи и даже нравы никогда не получают воплощения в праве. Другие могут в нем воплотиться. Судья Кардосо заметил, что правило или условность являются частью права, когда устанавливаются в степени, позволяющей с оправданной уверенностью предсказать, что суд их поддержит. Согласно этой точке зрения, значительная часть процесса издания законов происходит без законодательной деятельности и до того, как дело доходит до какого-нибудь суда.

Социология права изучала эволюцию социальных правил, природу и развитие судов и их областей юрисдикции, а также эволюцию систем мысли, используемых юристами и судьями при принятии решений.

У судов есть своя история и свои функции, которые нельзя понять без соотнесения их с другими институтами. Согласно антропологу Малиновскому, обязывающая сила права проистекает из структуры институтов, существующих в данном обществе. Суды рассматривают дела, но не формируют отношений внутри семей, в бизнесе или между врачом и клиентом. Даже в упорядоченном обществе только малая часть всех нарушений правила, которые могли бы быть рассмотрены в суде, на самом деле в нем рассматривается. Если некоторые типы законов проводятся в жизнь по просьбе функционеров самого государства, то в отношении других инициатива проявляется лицами, представляющими интересы других институтов, или сторонниками той или иной реформы в самих нравах.

Любой институт в какой-то степени подчинен общему корпусу нравов. Кроме того, он будет средством сознательного и формального контроля над некоторой ограниченной стороной жизни и, как правило, над некоторой особой группой лиц. На фоне морального консенсуса общества особые группы людей разрабатывают и применяют формальные правила и процедуры, относящиеся к специфическим деятельностям и интересам.

Некоторые институты, такие, как церковь и государство, стремятся к осуществлению власти над широким кругом деятельностей и над всеми членами общества. Их функционеры часто пытаются добиться эксплицитной формулировки вопросов, находящихся в ведении нравов, и применить к ним формальные процедуры института. Поскольку функционеры достигают успеха в позиционировании себя как лиц, уполномоченных определять и проводить в жизнь нравы, последние приобретают качества закона.

Другие институты регулируют лишь какой-то очень узкий аспект жизни, скажем, профессиональную практику. В этом случае профессиональная группа осознанно формулирует правила и пытается провести их в жизнь. Хотя она и может осуществлять какой-то контроль над той частью общей публики, которая случайно попадает под ее воздействие, сам институт, в свою очередь, подчинен нравам и массовому обычаю (popular usage). Так, профессиональная медицина не может обойти стороной общие нравы и народные представления о лечении.

Классификация. Каждый институт предполагает классификацию членов общества соответственно тому, в какой степени и каким образом они попадают в орбиту этого института. Определяются отношения между лицами в пределах каждой категории и между лицами, включаемыми к разные категории. Обычно институциональные правила указывают на обязательства лиц согласно статусу и должности.

Так, семья, сколь бы интимной ни была ее жизнь, остается системой санкционированных отношений между мужем, женой, детьми и другими родственниками. Обязательства каждого перед другими определяются в обычае, нравах и праве. Гражданин — это лицо, которое пользуется в государстве определенными привилегиями и имеет перед ним определенные обязательства. Работодатели, менеджеры, мастера и рабочие на промышленном предприятии; члены правления, жертвователи, социальные работники и «клиенты» в службе социальной помощи; попечители, президенты, деканы, профессора, студенты и выпускники колледжей;

судья, присяжные заседатели, адвокаты, свидетели, ответчики и истцы в суде; врач, медсестра и пациент — вот лишь немногие примеры институциональной классификации лиц. Когда мы говорим, что закон действует невзирая на лица, мы имеем в виду, что он трактует их в терминах таких установленных категорий, соответственно рассматриваемому случаю, все остальное отбрасывая как не имеющее отношения к делу. Процесс развития и изменения таких категорий в связи со сложными текущими дея-тельностями и интересами внутри общества есть самое сердце институционального процесса.

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ

Профессии. Процессы институционального контроля хорошо видны на примере профессий. Члены зрелой профессии обладают относящимися к ней техникой и запасом знания. Они применяют их при выполнении некоторой услуги для других членов общества. До тех пор пока их компетентность признается окружающим обществом, члены имеют общий статус и существуют интересы, разделяемые всеми членами, которые могут быть ущемлены любым из них.

Лица, обслуживаемые профессией, проявляют лишь случайный интерес к ее технике и знанию. Общее население может хранить приверженность корпусу несистематических верований и практик, который неформально передается от поколения к поколению. В противоположность общему населению, однако, члены профессии постоянно и осознанно интересуются соответствующим делом, будь то право, медицина или бухгалтерский учет. В ограниченном кругу профессиональной группы техника и знание систематизируются и передаются формальными средствами и эзотерическим языком. Профессионалы претендуют на исключительное право судить о знании и практике в своей области деятельности.

Постоянной проблемой профессионального контроля является проблема определения того, кто является членами и, следовательно, коллегами. Проблема эта подразделяется на два вопроса. Во-первых, кто компетентен практиковать профессию? Во-вторых, кто имеет право ее практиковать?

Вопрос компетентности может быть решен только через определение того, что представляет собой профессиональная техника и какие услуги должны предоставляться. Терапевт, фармацевт, хирург, акушерка и дантист — все они выполняют услуги, относящиеся к здоровью челове-

ческого тела. За последнее столетие между ними пролегли более отчетливые границы, и это произошло вместе с усовершенствованием соответствующих корпусов знания и техник. Терапевты и хирурги оказались вовлечены в единую группу с общим типом формального обучения, за которым часто следует специальная подготовка по специальности терапевта или хирурга. Терапевты по большей части перестали заниматься фармацевтикой. Акушерство все более включалось в медицинскую подготовку, и во многих местах былая повивальная бабка лишилась практики. Дантисты стали более сплоченной группой, обладающей признанным типом формальной подготовки и растущим корпусом знания и техники.

В то же время формализовался и метод освоения медицинской техники. От каждого кандидата требуется сочетание общеуниверситетского образования, стажировки в признанной медицинской школе и практической интернатуры в больнице. Он должен сдать экзамен, который принимают авторитетные лица, номинально делегированные штатом, но на самом деле профессией. После этого ему дается лицензия, являющаяся одновременно сертификатом компетентности и законного права на практику. Индивид, имеющий такую лицензию, является коллегой другим врачам. Человек, который осваивал медицинскую практику нерегулярным образом и не получил лицензии, не является врачом и не будет пользоваться ни одной из привилегий профессии.

Контакты с народными обычаями. Четкое определение группы коллег не решает для них раз и навсегда проблему удержания практики в собственных руках. Иногда бывает, что ученые, не являющиеся врачами, делают открытия, воздействующие на медицинскую практику. Если открывшееся знание не сразу принимается профессионалами, ученый может обвинить их в консерватизме. К тому же население упорно сохраняет многочисленные верования и практики, не одобряемые профессией, и может страстно желать таких видов услуг, которых она не оказывает. Тогда эти услуги продолжают предоставлять другие лица. Облысение, на знание которого медицинская профессия особо не претендует, является постоянным источником прибыли для парикмахеров и торговцев чудодейственными средствами, претендующих на то, что они кое-что на этот счет знают. Исцеление тревожных состояний и многочисленных недугов, плохо поддающихся диагнозу и лечению, производится всякого рода специалистами без лицензии, религиозными культами и в храмах. Некоторые медицинские и хирургические услуги, особенно аборт, запрещены законом; поскольку обычные врачи их не предоставляют, люди обраща-

ются к другим источникам. Неважно, с какими мотивами, высокими или низменными, но организованная профессия должна иметь дело с такими причудами, вытекающими из народных верований и привычек, чтобы удержать под контролем свою особую область интереса. Она вынуждена считаться с народными обычаями.

Отношения с коллегами. Должны быть определены отношения коллег друг с другом и со своими клиентами. Коллеги конкурируют друг с другом за клиентов. Предоставляемые услуги таковы, что клиент предположительно не способен с точностью судить об их ценности. Если некто покупает костюм, то он судит о его качестве по его носкости. Но хирургическая операция или совет, данный адвокатом, не поддаются в такой же степени обывательской оценке. Пациент может испытывать страдания и умереть при самом лучшем лечении; дело может быть проиграно даже самым знающим адвокатом. Следовательно, каждый врач должен защитить себя от критики, сказав, что он сделал все, на что способна медицинская наука. Его неудачи должны приписываться состоянию техники и знания в профессии в целом, а не его собственным недостаткам. Он должен предоставить такую же возможность защиты своим коллегам, ведь если распространяется впечатление, что некоторые из должным образом обученных и получивших лицензии профессионалов некомпетентны, то публика может утвердиться во мнении, что никому из них не следует доверять. Обыватель может предпринять далее следующий шаг, взяв на себя смелость сформировать представление о вопросах, относящихся к профессиональной практике. Каждый профессионал, следовательно, должен обуздать естественное желание хвалить собственную работу и критиковать работу своих конкурентов.

Из этой ситуации вытекает правило, запрещающее рекламировать свои особые достоинства. В некоторых штатах врачу позволено лишь вывесить у входа табличку с собственным именем и званием. В других местах он может указать свою специальность. Такие вызывающие зависть различия, какие могли бы предполагаться звучным названием заведения, в котором он учился, или больницы, в которой он проходил стажировку, вызывают неодобрение.

Условия, при которых один профессионал может принять клиента, ранее пользовавшегося услугами другого, и отношения между терапевтом, к которому пациент ходит на прием, и специалистом, к которому возникает необходимость его направить, также связаны с проблемами конкуренции.

Отношения с публикой. Другой узел проблем связан с обязанностями профессионала по отношению к своему клиенту, по отношению к некоторым другим индивидам и по отношению к публике в целом. Должен ли врач, спрашивает Э.А.Росс1, сообщать жене мужчины, что ее супруг страдает заразным венерическим заболеванием? Должен ли священник сообщать полиции о признании в преступлении на исповеди? Должен ли адвокат брать под защиту человека, зная, что тот — преступник?

Такого рода проблемы не могут быть решены исключительно с помощью доктрины. По мере того как техника профессий меняется, возникают новые проблемы контроля. Изменения, очевидно не связанные с профессией, могут сделать существующие правила не работающими. Врач, дающий рекламные объявления, продолжает свою практику, вероятно, потому, что анонимность городской жизни делает затруднительным, чтобы врачи были лично известны потенциальным пациентам, а последние знали врача, если тот внезапно понадобится. Специализация может разрушить сплоченность профессии как с точки зрения знания, так и с точки зрения интересов. Адвокат корпорации и криминалист, например, могут иметь между собой мало общего и могут даже не соглашаться по многим вопросам. Специалист, прикрепленный к больнице, и терапевт, работающий в бедном квартале, могут так же плохо понимать друг друга и испытывать друг к другу мало симпатии.

Правила, регулирующие эти вопросы, объединяются в моральный кодекс и этикет профессии. Тот и другой производятся профессиональной группой, а не другими частями общества. Этикет — это корпус ритуалов, неформально складывающийся для сохранения перед клиентами общего фронта профессии.

Кодекс состоит из правил, разработанных для улаживания постоянных проблем, возникающих в отношениях профессионалов друг с другом, со своими клиентами и с обществом в целом.

Профессиональное кредо. Кроме этикета и кодекса профессия обычно имеет кредо, устанавливающее в общих терминах ее идеалы. Так, медицинская профессия существует для смягчения страданий, юридическая профессия — для осуществления правосудия, и т.д. Кредо, когда в него серьезно верят, не может быть внедрено в жизнь посредством санкций; кодекс может быть внедрен таким образом, если в профессии есть

1 Ross E. A. Principles of sociology. — Rev. ed. —N.Y.: D. Appleton-Century Co., 1930. Chap. 44 («Professionalization»).

достаточный моральный консенсус. Высшим наказанием является исключение из группы коллег. На самом деле консенсус легче поддерживается в отношении кредо, чем в отношении конкретных положений кодекса. Имеется также тенденция, в соответствии с которой правила кодекса становятся содержанием кредо, которое упорнее защищают на словах, чем поддерживают санкциями. Всякий профессиональный контроль — будь то этикет, кредо и кодекс — базируется в своей основе на имеющемся у членов чувстве общности статуса и интереса, т.е. на скрытом консенсусе.

Коммуникация. Глубинный консенсус профессии, как и любой группы, поддерживается тесной коммуникацией ее членов. В профессиональной школе студентам передается гораздо больше, чем наука и технические приемы. По ходу дела преподаватели, которые сами являются членами профессии, передают им традиционные установки. Студенты осваивают особый эзотерический язык, выражающий тот факт, что они обладают особыми познаниями, недоступными обывателям. В какой медицинской лаборатории не существуют свои маленькие шуточки для приведения в чувство новичка, онемевшего от ужаса при виде расчлененных трупов? Кто не наблюдал, как студенты-первокурсники на юридических факультетах прочувствованно и медитативно посасывают трубку, готовясь к своему первому экзамену, возможно, имея дело с собственностью много повидавшего, потрепанного в боях и насквозь просмолившегося старшего товарища? Кто не слышал о студентах-теологах, отпускающих шутки по поводу смешных ошибок, допущенных при отправлении торжественных церемоний? Короче говоря, профессиональная подготовка — это посвящение в братство. Человек учится беречь свои секреты, дорожить своими идеалами и чувствовать себя заодно с далекой группой. Личность идентифицируется с исторической профессиональной группой, символизируемой в медицине фигурой Гиппократа.

Чувство чести. На такой тесной личной идентификации с исторической группой, имеющей особый статус, базируется в конечном счете чувство чести. Честь сочетает черты формального правила с угрызениями совести. У каждого человека есть свои угрызения совести. Они не являются вопросом чести, так как, поддавшись их импульсу, он отвечает только перед самим собой. Каждый человек подчинен также некоторым формальным правилам, к которым его совесть не особенно восприимчива; он повинуется им (если повинуется), чтобы избежать применения формальных санкций. Честь состоит в переживании угрызений совести в

отношении правил, определяемых группой и применимых ко всем ее членам. Таким образом, собственная совесть принуждает человека жить в соответствии с правилами, придуманными не им. Крайним проявлением чести является официальное самоубийство, совершаемое вслед за неизбежным нарушением правил собственной группы.

Честь выступает как средство контроля только тогда, когда правила специфичны, когда есть консенсус в отношении них и когда человек принимает их в свой запас моральных принуждений. Внутри профессиональной группы чаще всего имеется внутренний круг, обладающий достаточным консенсусом, чтобы руководствоваться честью. В целом, однако, изменения в технике и в условиях профессиональной практики враждебны главенству чести. Ибо одной совестливости членов недостаточно; нужно еще, чтобы были ясно определены правила. В демократическом, мобильном обществе с минимальной ясностью статуса честь трудно сохранить в ее крайних и более жестких формах.

Конфликтующие тенденции в профессиональном контроле. Согласно Доусону и Геттису1, профессиональный контроль в настоящее время, видимо, подчинен двум конфликтующим тенденциям. Одна из них — это возрастание числа специализированных техник с соответствующими им совокупностями теоретических знаний. Возникающее в результате усложнение разделения труда сопровождается возрастанием числа занятий, имеющих профессиональный характер. Одновременно происходит изменение в обстоятельствах, при которых оказываются профессиональные услуги. У традиционного профессионала было много клиентов, любого из которых он мог потерять без серьезной опасности для своего положения или благосостояния. Сегодня многие профессионалы имеют работодателей — фактически, если не по названию. Юрист, например, может жить почти целиком за счет обслуживания одной крупной корпорации: в его офисе будет некоторое число других юристов, которые по сути работают на него за жалованье. Врач может быть приписан к больнице или клинике и иметь мало внешней практики. Инженеры, бухгалтеры, медсестры и многие другие люди профессионального типа работают всецело по найму. В этих условиях профессионал может быть настолько зависимым от доброй воли человека, находящегося вне профессии, что становится не вполне свободным действовать заодно со своей профес-

1 Dawson Q A., Gettys W. E. Introduction to sociology. - Rev. ed. - N.Y.: Ronald Press Co., 1935. - P. 101-102.

сиональной группой. Да и профессия не может как следует дисциплинировать индивида, имеющего такую работу. Таким образом, становится трудно сохранить автономный профессиональный контроль.

ПОЛИТИКА И ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

Социальные санкции. Каждый институт имеет некоторые связи с более широкой публикой. У него есть интересы, которые он защищает в противовес окружающему миру; конечным интересом является его право существовать и выполнять те функции, которые он выполняет. Институт, в конечном счете, так или иначе санкционируется окружающим обществом.

Семья. В случае семьи санкция имеет основания в нравах. Семья дает людям несомненно правильный способ жить вместе и растить детей. Ни одному человеку, желающему создать семью, нет необходимости оправдывать этот способ поведения. Возможно, ему приходится доказывать свое право на это. Люди могут думать, что он слишком юн или слишком стар, слишком беден или что человек, с которым он намеревается вступить в брак, имеет неподходящий возраст, социальный класс, расу или религию. Его мать может считать, что он должен посвятить себя только ей одной. Особые обстоятельства могут быть открытыми для сомнений; брак и семейная жизнь как таковые под вопрос не ставятся.

Социальный круг. Каждая семья должна также поддерживать некоторый «фронтальный образ» (front) и добиваться принятия в некоторой группе семей. Она начинает идентифицироваться с социальным классом, или с «социальным кругом» (social set), в котором она играет роль. Со стороны некоторых членов семьи эта роль требует усилий и осознанной мыслительной работы. Семейный доход будет распределяться между различными статьями расходов сообразно тому представлению, которое имеет о себе семья, и в соответствии с той ролью, которую она желает играть, и группой, в которой она ищет себе место. Хотя семья как тип института санкционируется нравами, каждой семье приходится поддерживать свое место среди других семей осознанными усилиями. По сути, она проводит свою политику, хотя та редко признается и облекается в слова.

Разделение полномочий. С изменением общества меняются и функции семьи. В последние десятилетия возникло много институтов, которые переняли у нее контроль над разными фазами жизни детей, про-

должающих оставаться под опекой своих родителей. Родитель в большинстве мест уже не свободен не пускать своих детей в школу. Административные органы могут принудить его сделать ребенку прививки от различных болезней. Хотя общая социальная доктрина все еще говорит, что родитель отвечает за своих детей, в отношении образования и здоровья развилось специфическое и осознанное общественное мнение. Функционеры других институтов могут претендовать и претендуют на власть (authority) над ребенком, пусть даже против воли родителя. Это служит иллюстрацией того, как институт, поддерживаемый нравами, теряет часть своей власти (authority) и уступает ее другим институтам вследствие изменения в общественном мнении.

Институциональная политика. Другие институты в гораздо большей степени, чем семья, вынуждены сознательно определять свое место в обществе и обосновывать собственное существование. Функционеры развивают политику действия в отношении других институтов и индивидуальных членов общества. Эту политику они формулируют в терминах ценностей, принятых окружающим обществом, т.е. в терминах нравов и текущей социальной философии.

Эта политика будет относиться к тем вопросам, которые функционеры, исходя из собственного опыта, считают критическим образом связанными с продолжением функционирования института. Они могут научиться улавливать далекие опасности и, следовательно, могут устраивать большой шум вокруг какой-то внешне незначительной проблемы, которая могла бы быть воспринята как неблагоприятный для них прецедент. Короче говоря, политика заключает в себе видение настоящего в перспективе прошлого и будущего.

Католическая церковь. Католическая церковь, например, считает себя вечной. Ее главная проблема — спасти заблуждающееся человечество. Вместе с тем она должна соответствовать фактам жизни в данную эпоху. Она зорко следит за малейшими изменениями в законах об образовании и интерпретирует каждое такое изменение в соотнесении со своим убеждением, что образование должно находиться под контролем церкви, и ее знанием того, что образование под контролем церкви производит лучших католиков. Время от времени папа выступает с официальными заявлениями об отношении церкви к государству, браку, контролю над рождаемостью и экономическим проблемам. Во всех них проводится четкая граница между конкретным поводом и общим принципом, или доктриной.

Прецедент. Другие институты, хотя и видят свои проблемы в более ограниченной перспективе, развивают такую же обостренную восприимчивость к прецеденту. Агентство недвижимости может вмешиваться в методы, используемые при продаже данного участка, поскольку они могут нести угрозу всему бизнесу продажи недвижимости и месту агентов в нем. Одно агентство недвижимости израсходовало огромные деньги на борьбу с принятием закона, требующего, чтобы владельцы собственности очищали от снега прилегающие тротуары. Эта мелкая деталь расценивалась как шаг, ведущий к увеличению обременительности владения недвижимостью. Предполагается, что каждое такое бремя уменьшает привлекательность недвижимости для вложения денег.

Взаимозависимость институтов. Во всякой политике заложен некий набор допущений о структуре общества, в котором рассматриваемый институт занимает свое законное место. Медицинская профессия проявляет очевидный интерес к фондам, больницам, медицинским школам, клиникам и всем прочим механизмам, принятым или предлагаемым для оказания медицинских услуг публике. Даже институты, часто пребывающие в конфликте друг с другом, могут зависеть от существования друг друга. Профсоюз, который оспаривает некоторые из действий и прерогатив нанимающих корпораций, должен вести с ними переговоры относительно договоров. Функционеры университетов иногда вынуждены защищать свою политику от состоятельных людей, и тем не менее американский университет зависит в плане материального благосостояния от крупных пожертвований со стороны этих же самых людей.

Внутренняя сплоченность. Проведение политики в жизнь зависит от внутренней сплоченности элементов института. Если функционеры не имеют достаточного контроля, чтобы быть принятыми в качестве официальных его представителей, не может быть никакой политики. Даже семья не сможет удержать свое место, если ее члены не окажутся достаточно надежными, чтобы выступить единым фронтом; скелет в шкафу не удается утаить от постороннего взора без дисциплины.

Господствующие точки зрения. В случае крупных институтов политика плавно вытекает из политического процесса, посредством которого рождаются господствующие и принятые линия действия и точка зрения. В институтах бизнеса контроль настолько полно сосредоточен в руках предпринимателей и менеджеров, что они могут формировать политику, вовсе не обращая внимания на младших работников. Вместе с тем менеджеры удерживаются под контролем потребительской публикой. В профессиональных

группах развивается господствующая точка зрения касательно интересов профессии и надлежащего способа их отстаивания. Если значительная часть профессии отказывается принять эту точку зрения, политика не может быть проведена в жизнь.

Текущие события. Каждый институт восприимчив к некоторому порядку событий, в ногу с которыми должны идти его функционеры. Это особенно очевидно в секулярных институтах, таких, как рынок. Цена товара, например хлопка, может устанавливаться многими тысячами предположительно рациональных суждений покупателей и продавцов. Их суждения базируются на новостях, имеющих отношение к вероятному предложению и спросу на хлопок в данный сезон. Засуха, набеги вредителей, наводнения и войны могут влиять на предложение и спрос. Какие бы соглашения ни заключались дилерами, они будут эффективны лишь при условии, что согласуются с относящимися к делу фактами. «Ллойдс», ассоциация страховых маклеров в Лондоне, уже давно создала службу погоды, действующую практически по всему миру, поскольку такие новости имели отношение к их бизнесу страхования кораблей и грузов. Это примеры новостей, не имеющих отношения к нравам и общественным настроениям, т.е. это не политические новости. Другие институты прежде всего восприимчивы к новостям о политическом и моральном состоянии мира. В Рим прибывают вестники, чтобы оповестить папу о социальных и политических событиях, происходящих в самых потаенных уголках земного шара. Крупные институты создают исследовательские подразделения, дабы отлавливать факты, имеющие отношение к их делам, и предсказывать их вероятные последствия для института. Каковы бы ни были доктрины институтов, их функционеры должны уделять внимание неприятным жизненным фактам.

Газета. Здесь кроется в какой-то мере значимость современной газеты. Как указывает Парк1, важной фигурой в современной коммерческой газете стал репортер, который собирает события и сообщает о них, а не редактор, который их комментирует. Газета собирает и публикует новости, на основе которых люди могут действовать в соответствии со специализированными интересами. По тому, что в них сообщается, люди судят о том, какие покупать акции, какую цену платить за хлопок, стоит ли делать ставки на

1 Park R. E. Op. cit. — Chap. 4 («The natural history of the newspaper»). (См. рус. перевод: Парк Р.Э. Естественная история газеты // Социальные и гуманитарные науки / РЖ. Сер. 11. Социология. — М: ИНИОН РАН, 2002. — № 3. — С. 136-153. — Прим. пер.)

родную спортивную команду. В целом, действия, основанные на публикуемых новостях, воспринимаются в связи с институтами.

Кстати говоря, в проблемных очерках (human-interest stories) газета также фиксирует протест индивидов против институционального порядка общества. Проблемные очерки некоторым образом дают выражение моральному пульсу общества; они обнажают общество перед ним самим. Наверное, поэтому они так сурово подавляются в странах, в которых не считается нужным, чтобы публика имела доступ к формированию общественной политики.

Пропаганда и политика. Осуществление политики требует некоторого контроля над общественным мнением. В той мере, в какой институт подчинен общественному мнению, он будет заниматься пропагандой. Если институт прочно укоренен в традициях общества и если его функционеры пользуются авторитетом, то они могут говорить догматически с теми, кто в этот авторитет верит. В нашем обществе у многих институтов нет традиционного авторитета, и даже от тех, которые его имеют, требуется отвечать на контрпропаганду противостоящих сил. Пропаганда есть по сути попытка заставить людей думать и действовать так, как хотелось бы пропагандисту.

Пропаганда, которую ведут секулярные институты, как правило, не имеет целью изменить массовые представления о социальном благе. Скорее она пытается установить связь между институтами и существующими ценностями. Так, в нашем обществе пропаганда обычно будет пользоваться терминами «свобода» и «демократия», а с недавних пор еще и термином «общественная безопасность».

Пропаганда, однако, должна идти гораздо дальше, чем просто создавать связь с принятыми идеями. Функционеры должны проводить политику в жизнь, а для этого они должны завоевать поддержку. Поэтому они должны и пытаются определять интересы публики. Например, когда розничную торговлю облагают налогами, враждебными интересам малого бизнеса, она реагирует оповещением публики о том, что, вдобавок к низким ценам, она приносит обществу пользу, давая людям многочисленные рабочие места. Даже церкви, чья связь с нравами достаточно прочна, втягиваются в пропаганду, с тем чтобы показать ценность специфических программ действия и внушить несколько равнодушному миру убеждение в том, что церковь способствует общественному благу в текущем его понимании.

В таком свободном и изменчивом мире, как наш, главнейшей проблемой для большинства институтов является сохранение благосклонности

публики. Самнер1 даже предположил, что цель большинства современных институтов — угодить простому человеку. Пытаясь этого достичь, функционеры некоторых типов институтов, не слишком хорошо укорененных в нравах, стали экспертами в измерении и эксплуатации общественных настроений. В особенности должны добиваться благосклонности те институты, которые живут за счет ежегодного сбора пожертвований, и они постоянно этим занимаются. Так, учреждение социальной защиты ни в коем случае не может полагаться на общие чувства в пользу благотворительности; оно должно ежегодно доказывать публике, что оно является подходящим инструментом для реализации благотворительности, что оно знает, что и как нужно делать, и что общее обязательство людей помогать нуждающимся конкретно выражается в обязанности без промедления выделить деньги этому учреждению. Постоянная и осознанная попытка многочисленных организованных сил удержать активную благосклонность людей дает нашему обществу атмосферу постоянной перемены мнений. Это вовсе не значит, что мы лишены нравов; просто институты, осуществляющие организованную жизнь нашего общества, находятся в текучем состоянии.

ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЕ ПОНЯТИЯ

Мы можем завершить этот раздел, еще раз указав на некоторые основополагающие понятия, относящиеся к социальному контролю. Народные обычаи, которым привержены массы людей, представляют собой всего лишь способы поведения, которые принимаются без доказательств как естественные и правильные. Среди этих народных обычаев нравами являются те, которые считаются особенно священными и необходимыми для благополучия общества. Общественное мнение, в свою очередь, более осознанно и является результатом аргументации и различий во мнениях по поводу средств достижения принятых социальных целей. Функционеры институтов в той или иной степени пытаются посредством пропаганды формировать общественное мнение и контролировать действия людей. Активное лидерство и сознательная попытка регулирования человеческого поведения в институтах опираются на народные обычаи и расхожие верования масс.

Пер. с англ. В.Г. Николаева

1 8ишпег W. О. Ор. ек. — Р. 50.