CC BY
25
товодческие племена оказались маргинализованными и что отношения между земледельцами и скотоводами, основанные на взаимодополняемости и взаимозависимости, пришли в окончательный упадок. Необходимо тщательно пересмотреть политические инициативы и программы развития, исходящие из этого сомнительного взгляда.
Л.Ф.Блохин
2003.04.035. БУЛЬЧА МЕКУРИЯ. СОЗДАНИЕ ДИАСПОРЫ ОРОМО. ИСТОРИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ ВЫНУЖДЕННОЙ МИГРАЦИИ.
BULCHA M. The making of the Oromo diaspora: A historical sociology of forced migration. Minneapolis: Kirk house Publ., 2002. — 272 p.
Бульча Мекурия (Университет Малардален и университет Уп-псала) анализирует некоторые этапы исторического развития Африканского Рога. Этот регион характеризуется повышенной конфлик-тогенностью и как следствие — большими перемещениями местного населения, в частности оромо, населяющих центральную часть региона. Это одна из крупнейших этнических групп в Африке (25 миллионов человек), в Эфиопии они являются второй по численности этнической группой. Автор выделяет два этапа вынужденной миграции из Оромоленда: красноморская работорговля до Х1Х в. и миграция беженцев в течение ХХ в.
Красноморская работорговля. Автор оспаривает мнение о том, что работорговля в районе Африканского Рога была прерогативой арабов. Абиссинцы также принимали в этом участие, причем, вероятно, арабы выполняли функции торговых агентов абиссинских правителей. Однако кооперация с мусульманами в работорговле вовсе не означала дружеских отношений абиссинцев с их соседями-нехристианами, в которых абиссинцы видели потенциальных рабов. Абиссинцы не распространяли свою религию на соседние народы вовсе не из-за их враждебности: это позволяло христианам находить предлог и оправдание рейдов за рабами. Действия военных редко сопровождались христианскими священниками — да и те поддерживали моральный дух солдат, а не занимались прозелитством. Автор также оспаривает часто цитируемое утверждение Э.Гиббона о том, что «Эфиопия спала почти тысячу лет, окруженная со всех сторон врагами своей религии и забытая всем миром». В действительности Абиссиния была связана со странами Северо-Восточной Африки, Осман-
ской империей и Аравийским полуостровом. Описываемая враждебность между христианской Абиссинией и мусульманскими странами — явное преувеличение. Экономические интересы были сильнее, они играли главную роль для Абиссинии в вывозе рабов. Институт рабства одобрялся идеологией, твердо закрепленной в религиозной и государственной системах. В Абиссинии рабы широко использовались на сельскохозяйственных работах.
Автор анализирует различное отношение к рабству среди христиан и мусульман. Христианские рабовладельцы были заинтересованы в пожизненной экономической эксплуатации рабов. Американские рабовладельцы предпочитали взрослых рабов, чтобы сразу отправить их работать на плантации. Красноморские работорговцы и рабовладельцы предпочитали детей. В мусульманских обществах не было особого класса рабов в западном понимании. Статус раба в большинстве случаев определялся целью, с которой его приобретали (с. 213). Рабы-оромо обычно покупались представителями среднего и высшего класса центральных городов Аравийского полуострова. Как следствие — жены и матери многих арабских правителей были оромо. В отличие от христианских обществ Запада, исламское общество не знало биологического расизма (рожденный от свободного отца имел все права рода — Certificate of lineage — особенно если это был мальчик, рожденный в богатой семье). Широко заимствовались знания рабов. Потому-то мы и не имеем свидетельств о существовании чернокожей (африканской) диаспоры в мусульманских странах.
Работорговля (в Эфиопии она была отменена в 1930 г.) стала основной причиной вынужденной миграции оромо.
Вынужденная миграция. Первые значительные перемещения оромо за пределы международных границ произошли после Итало-эфиопской войны (1935—1951 гг.). Современная диаспора оромо начала формироваться в середине 70-х годов. Несмотря на многочисленность, оромо не допускались к управлению страной и их роли в создании эфиопского государства Амхара не признавались. Из 103 тем исторического факультета Университета Аддис-Абебы до революции 1974 г. 76 касались истории Амхара и тигре и лишь 13 — истории других народов, в то время как эти «другие» народы составляли более 70% населения Эфиопии. В середине 70-х годов оромо были обязаны заменить свои имена на амхарские. Правительство создавало негативный образ оромо. вплоть до расовых изысканий о том, что
оромо — «более негроиды, нежели абиссинцы» (с. 194). Уллендорфф. опубликовавший в 1960 г. книгу «Эфиопы», был награжден премией Хайле Селассие в области эфиопских исследований в 1972 г. В этой книге абсолютно игнорируется вклад оромо в историю Эфиопии. В более поздних работах западных исследователей геноцид Менелика в отношении оромо представляется как акт, положивший конец клановым войнам на территории Эфиопии. Ошибки Х.Селассие объясняются тяжелым наследием системы, хотя при этом не упоминается существование «демократической» системы гада среди оромо.
Правящие круги Эфиопии опасаются деколонизации, защищая идею о том, что Эфиопия никогда не была колонизована (с. 221). До сих пор сохраняется колониальная структура, созданная в конце Х1Х в. — государственная монополия одной этнической группы. Чтобы захватить власть в Эфиопии и тем более удержать ее, требовалось оружие. Количество оружия определяло социальный статус его владельца. На протяжении всей истории Эфиопии ее правители продавали ресурсы страны в обмен на оружие. Многие годы Эфиопия считалась наиболее вооруженной страной в Тропической Африке, оставаясь при этом одной из самых экономически бедных стран мира (с. 216). Продукты, поставляемые оромо. составляли 80% эфиопского экспорта, на прибыль от которого правительство приобретало оружие (с. 167).
Политика коллективизации (villagisation), которую эфиопское правительство начало проводить в 1978 г., в первую очередь затронула интересы крестьян-оромо, то же повторилось в 1984-85 гг. Тогда толпы беженцев-оромо хлынули на северо-запад Сомали, государство приняло в 70-80-х-годах наибольшее число беженцев, однако правительство отказывалось признавать их этническую принадлежность к оромо. Их регистрировали как сомалийцев, запрещали говорить на своем языке в лагерях беженцев, насильно включали в ряды милиции, которую С.Барре использовал в войне с Эфиопией. Эфиопское правительство, со своей стороны, также насильно включало оромо (более 70%) в отряды полумиллионной милиции Дерга. Появление в Сомали многочисленных беженцев-оромо способствовало возрождению идеи Великого Сомали, со включением в него Огадена.
В 1991 г. правительством была принята Transitional Charter, которая гарантировала всем этническим группам страны полноправное участие и представительство в правительственных учреждениях. Од-
нако эти положения не были реализованы. Правительство М.Зенави взяло курс на сближение с Западом в борьбе с исламским фундаментализмом. В пределах страны оромо опять подверглись репрессиям. В 1992 г. в концентрационных лагерях находилось от 20 тыс. до 45 тыс. оромо. Правозащитная организация оромо зарегистрировала 2607 убийства оромо и 840 пропавших без вести в 1997 г. Большинство заключенных в лагерях составляли женщины и дети, в то время как в диаспоре преобладали мужчины (в скандинавских странах и Судане на пять мужчин оромо приходилась одна женщина) (с. 117).
За последние десять лет оромо-абиссинский конфликт значительно усилился. Осознание этнической идентичности среди оромо портит образ Эфиопии как амхароязычного ортодоксального христианского государства. Среди некоторых амхарских групп снова входит в употребление уничижительное название «галла» в отношении оро-мо и возрождается жанр военных песен, которыми обычно мужчины амхара вызывают на бой оромо (с. 218). Выступления против оромо всегда объявляются «защитой единства и территориальной целостности Эфиопии».
В 1997 г. на территории Эфиопии все газеты оромо были запрещены, журналисты-оромо, обвиненные в «узком национализме», либо уехали из страны, либо подверглись репрессиям. В том же году офисы Oromo Relief Association и Лиги по правам человека в Аддис-Абебе были закрыты, а их сотрудники арестованы (с. 172).
Оромо за пределами Эфиопии. Первая независимая организация оромо — Союз студентов оромо — возникла в 1974 г. В нее входили не только студенты, но и рабочие, беженцы. Некоторые опасались вступать в какие-либо организации, чтобы не навлечь репрессии на оставшихся в Эфиопии родственников. Некоторые оромо присоединились к Эфиопской революции, веря, что марксистско-ленинская идеология принесет равенство народам Эфиопии. Характер организаций, которые создаются «изгнанниками» за рубежом, определяется политикой страны-убежища. Чаще это политические и культурные ассоциации.
Бульча указывает на тот факт, что амхарская идеология превосходства сплотила оромо. Один из наиболее ярких примеров — создание письменной культуры оромо в результате деятельности диаспоры. Некоторым оромо изгнание предоставило новые возможности, позволило открыть собственный потенциал. Многие оромо лишь за ру-
бежом начали учить язык оромо. Изгнание заставило их задуматься о собственной идентичности и обратиться к корням собственной культуры. Для городского населения оромо изгнание стало встречей с культурным наследием, которым с ними делились соотечественники, приехавшие из деревень. Кто-то начал высоко ценить родину, лишь оказавшись за ее пределами и столкнувшись с другими культурами.
Автор полагает, что колониализм способствовал как разрушению, так и созданию этнического самосознания среди народов Африканского Рога, в частности самой многочисленной этнической группы Эфиопии — оромо и двух правящих этнических групп — тигрэ и амхара (с. 129).
Л.В.Иванова
ЭКОНОМИКА
2003.04.036. ТАКАНЭ ЦУТОМУ. КАКАОПРОИЗВОДЯЩИЕ ХОЗЯЙСТВА ЮЖНОЙ ГАНЫ.
TAKANE TSUTOMU. The cocoa farmers of Southern Ghana: Incentives, institutions a. change in rural West Africa. Chiba: Inst. of developing economies, Jap. external trade organization, 2002. — IX,122 p.
Автор (Институт экономического развития при Японской организации внешней торговли) в 1995—1997 гг. работал в Университете Ганы. Его внимание привлекли нерыночные формы стимулирования производства в африканской деревне, которые он попытался понять в привычных по учебным хрестоматиям категориях земельной аренды, более характерных для стран развитого капитализма, чем для Африки (landlords, tenants, land contracts, hired labor и т.д.).
Автор обследовал три какаопроизводящих района южной Ганы, выбрав в них по одной деревне. Всего было обследовано 474 хозяйства. Все три деревни населены людьми, когда-то приехавшими сюда из города в поисках средств к жизни. Такие сельские сообщества городских мигрантов в общем-то для Африки нетипичны, и это обстоятельство во многом определяет специфику описываемого материала.
В местной практике производства какао отмечены четыре основных вида использования рабочей силы: семейный труд, наём, общественный труд и организация временных групп взаимопомощи (ннобоа).
