CC BY
12
АФРИКА. БЛИЖНИЙ И СРЕДНИЙ ВОСТОК
СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
2003.04.034. ХУСЕЙН К., САМБЕРГ Дж., СЕДДОН Д. РАСТЕТ ЛИ НАСИЛИЕ В КОНФЛИКТАХ МЕЖДУ СКОТОВОДАМИ И ЗЕМЛЕДЕЛЬЦАМИ В АФРИКЕ?
HUSSEIN K., SUMBERG J., SEDDON D. Increasing violent conflict between herders and farmers in Africa: Claims and evidence.// Development policy rev. - L., 1999. - Vol.17, N 4. - P. 397-418.
Карим Хусейн (Институт заморского развития, Лондон) и его соавторы (Университет Восточной Англии, Норвич, Великобритания) рассматривают ситуацию в семиаридной зоне Африки, где земледельческие общины и скотоводческие племена постоянно соприкасаются в ходе эксплуатации земельных ресурсов.
Взаимоотношения между этими сообществами привлекали особое внимание и администраторов, и ученых с начала колониального правления. Одни рассматривали их как чисто символические (взаимовыгодные и взаимодополняемые), другие - как конкурентные, а третьи - как неизбежно конфликтные. И действительно, многие наблюдатели в семиаридных районах обнаруживали повсеместно и межэтнические трения, и конкуренцию, и прямое насилие в борьбе за естественные ресурсы. Судя по действующим программам развития, ныне возобладал взгляд, что насильственные конфликты участились, особенно после засух 70-х и 80-х годов.
Во многих публикациях последних лет высказывается мнение, что «нарастающее противостояние» вызвано меняющейся структурой землепользования и разрушением традиционных механизмов, регулирующих использование ресурсов и улаживание споров. Эти доводы призваны убедить в необходимости выработать новую политику развития, предотвращающую столкновения между скотоводами и земле-
дельцами. Рекомендуется выделить зоны исключительно пастбищных угодий, признать ключевую роль пастушеских сообществ и провести широкие реформы в области землепользования. Есть и другие предложения — отказ от государственного вмешательства и восстановление традиционных институтов, регулирующих землепользование. Социально-экономические последствия такой политики могут быть очень серьезными.
Авторы задаются вопросом, действительно ли происходит рост насилия в конфликтах между скотоводами и земледельцами. В поисках ответа они проанализировали научные публикации и материалы почтовых опросов, проведенных ими среди исследователей и участников программ развития.
Чтобы говорить о росте насилия в ходе борьбы за естественные ресурсы, необходимо, прежде всего, четко определить, чем отличается насилие от других конфликтов. Однако сторонники такого взгляда словом «конфликт» обозначают широкий круг взаимодействий между земледельцами и скотоводами, включая сюда столкновения, самые разные по интенсивности и ожесточенности. «И, таким образом, термин "конфликт" используется как зонтик, под которым скрываются напряженность в отношениях между землепользователями, перебранки и стычки, споры между отдельными лицами или группами или между ними и государством, судебные тяжбы между пользователями ресурсов, политические акции по изгнанию тех или иных землепользователей, кражи, угон скота, побои, убийства людей или скота и массовое насилие между группами, сопровождающееся многочисленными убийствами» (с. 399).
Авторы проводят различие между столкновением интересов, конкуренцией и насильственным конфликтом. Столкновение интересов касается жизненно важных отношений между людьми, постоянно или временно обитающими на одной и той же территории и использующими одни и те же местные ресурсы — землю, растительный покров и воду. Противостояние такого рода может возникнуть между кем угодно — между скотоводами и земледельцами, между самими скотоводами и между самими земледельцами. Оно может быть внутрисемейным, межличностным, внутригрупповым, межгрупповым, а в некоторых случаях — между местными пользователями и внешними объединениями (корпорациями или государством).
В современной литературе вопрос о том, усиливается ли напряженность в отношениях между земледельческими и скотоводческими народами в семиаридных зонах, остается, по существу, открытым. Одни авторы, обобщая детальные исследования конкретных районов в качестве типичных для Сахеля (например, Мали)4, обнаруживают парадоксальный характер отношений между двумя группами. Скотоводы и земледельцы сохраняют свою особую идентичность и конкурируют за ограниченные земельные ресурсы, но зависят друг от друга в обеспечении необходимыми услугами и продуктами. Эта взаимозависимость порождает тесные социально-политические связи между двумя сообществами. Таким образом, хотя конфликт из-за естественных ресурсов представляет собой, согласно многим наблюдениям, хроническую проблему во многих странах, тесные социальные и экономические отношения также унаследованы от исторического прошлого. «Взаимное недоверие и неприязнь так же свойственны этим отношениям, как и понимание нужности друг другу»2) (с. 402).
В академических кругах, а также среди практиков и доноров все более укрепляется мнение, что насильственные конфликты —одна из главных, если не самая главная проблема развития в семиаридных районах3). Сторонники этого взгляда единодушны в том, что конфликты все более обостряются и что происходят они от нехватки естественных ресурсов.
«Представление о том, что противостояние скотоводов и земледельцев все более нарастает, отнюдь не ново, и в литературе имеется масса высказываний об усилении конфликтности как внутри скотоводческих сообществ, так и в отношениях между скотоводами и земледельцами, особенно в связи с ростом населения, конкуренцией за естественные ресурсы и изменением политики развития. Такие
1) Gallais J. Pasteurs et paysans du Gourma : La condition sahelienne // Mémoire du Centre d'études de géographie tropicale, Bordeaux. - Paris, 1975. Описание здесь и далее по реф. источнику.
2) Raaij van J.G.T. Rural planning in a savanna region: The case of Fulani pastoralists in the North Central State of Nigeria // Rotterdam. - 1974. - P. 23. См. также: Blench R. Aspects of resource conflict in semi-arid Africa // Natural resource perspectives. - L.: ODI, 1997, N 16. - P. 4.
3) Swift J. (ed.). War and rural development in Africa // IDS bulletin 27 (3). - 1996; Adams M., Bradbury M. Conflict and development: Organisational adaptation in conflict situations // Oxfam discussion paper. - Oxford, 1995, N 4.
публикации можно разделить на две группы — те, которые содержат доказательства, и те, в которых их нет. Примечательно, что по числу публикаций вторая группа значительно превосходит первую» (с. 403).
В течение 1996 г. проводился почтовый опрос исследователей, политиков и профессиональных работников служб развития с целью выяснить, что они думают о происходящих изменениях в уровне или характере противостояния скотоводов и земледельцев в семиаридной Африке, установить, опираются ли утверждения о нарастающей ожесточенности конфликтов на массу еще не опубликованных материалов или на другие данные. Короткий вопросник был направлен 80 лицам и учреждениям в Европе, Африке и Северной Америке, занимающимся или занимавшимся в прошлом данной проблемой. Было получено 35 ответов, многие из которых содержали подробные сообщения и ссылочный материал (с. 410). Опрошенных просили высказаться по следующим вопросам.
Усиливается ли напряженность в отношениях между скотоводами и земледельцами в семиаридной Африке? Почти все опрошенные согласились, что и в Сахеле, и в Восточной Африке конфликты между скотоводами и земледельцами бывают часто, причем порой они принимают серьезный и насильственный характер. Большинство утверждают, что такие конфликты время от времени возникали всегда. Однако (очень немногие) высказывают предположение, что в настоящее время они нарастают. 25% опрошенных, основываясь на полевом опыте, «испытывают ощущение», что напряженность за последние 15—20 лет усилилась (имея в виду число инцидентов и число жертв, а также серьезность конфликтов). При этом они ссылаются на некоторые случаи кровавых крупномасштабных конфликтов в новейшее время. Другим 25% опрошенных кажется, что конфликтность в отношениях двух сообществ за последние 20 лет сохранялась на одном уровне или даже снижалась, а остальные 50% не сочли возможным ни подтвердить, ни отвергнуть мнение о росте напряженности. «Любопытно, что в последней группе оказалось несколько исследователей, которые в своих работах сами ссылались на рост конкуренции и конфликтов из-за ресурсов, чтобы оправдать смену политического курса в пользу пастушеских сообществ, и настаивали на пересмотре законов о землепользовании, так чтобы недвусмысленно гарантировать скотоводам их права на естественные ресурсы» (с. 411).
Каковы причины противостояния земледельцев и скотоводов ? Самый обычный ответ состоял в том, что конфликтность нарастает из-за двух факторов: 1) борьбы за доступ ко все более скудным ресурсам, усугубляемой государственной поддержкой одной системы производства, и 2) краха традиционных механизмов разрешения споров, возникающих в ходе такой конкуренции.
По мнению исследователей, одной из причин напряженности (и к югу от Сахары, и в Северной Африке) стало злоупотребление традиционным гостеприимством земледельческих племен. Поселяясь на землях, которые земледельческие общины, согласно традиции, легко предоставляют им во временное пользование, скотоводческие группы спустя несколько лет подчас начинают требовать равных прав на владение землей и ее эксплуатацию, что ведет к конфликту и прямым столкновениям. В тех случаях, когда государство поощряло, как это было в Кот-д'Ивуар, оседание кочевого населения, это также вызывало недовольство земледельческих общин, считающих себя хозяевами земли, и повышало вероятность их столкновений со своими «гостями».
В вопросе о том, возникают ли конфликты время от времени или они все более нарастают, многие сошлись во мнении, что причины для конфликтов можно разделить на долговременные тенденции и отдельные события, спровоцировавшие конфликт. Среди долговременных тенденций: постепенное перемещение фульбе со своим скотом на протяжении 50 лет из северных в южные районы семиаридной зоны и закрепление в них (Кот-д'Ивуар, северная Нигерия); возросшая доступность современного оружия с середины 80-х годов (афар в Эфиопии, туркана в Кении, масаи в Танзании); рост плотности населения (афар в Эфиопии, фульбе и хауса в Нигере); вторжение земледельцев на традиционные пастбищные угодья (фульбе и хауса в Нигере); общий экономический кризис (северный Камерун); климатические колебания (северный Камерун и Нигер); «приватизация» земли (Марокко и Тунис)4.
Авторы указывают, что даже исторический анализ не может подтвердить гипотезу о нарастании насильственных конфликтов между земледельцами и скотоводами в семиаридной Африке: противо-
1)1 Hussein K. Conflict between farmers and herders in the semi-arid Sahel and East Africa: A review // Pastoral land tenure series. - L., 1998. - N 10.
стояние двух сообществ не есть новое опасное явление, вопреки тому, что говорят некоторые нынешние аналитики и в чем они пытаются убедить тех, кто принимает политические решения. При этом «нельзя сказать, что положение статично: некоторые типы крайнего политического насилия (такие, как крупномасштабные войны или набеги работорговцев в доколониальный период) с колониального периода уступили место менее интенсивным формам насилия — таким, например, как угоны скота» (с. 413).
Тезис о росте насилия в спорах между скотоводами и земледельцами остается недоказанным: по этому вопросу нет согласия ни среди исследователей, ни среди скотоводов и земледельцев Сахеля. «Разумеется, существуют эмпирические данные об эпизодических вспышках насилия в конфликтах между пользователями ресурсов. Однако даже применительно к конкретным случаям имеющиеся публикации не содержат достаточных данных, подтверждающих мнение о росте насилия. Единственным исключением могут быть публикации о набегах среди скотоводов Восточной Африки. Здесь многие исследователи согласны в том, что насилие с давних пор представляет собой одну из форм взаимодействия между скотоводческими группами и что приток современного оружия повысил интенсивность, а возможно, и частоту насильственных конфликтов с 1980-х годов» (там же).
Имеющиеся эмпирические данные зачастую обрывочны и несопоставимы, что не позволяет судить о географических масштабах насильственных конфликтов. Поэтому пока невозможно заключить, какие именно районы семиаридной Африки страдают от них в той или иной степени.
Преобладающее ныне мнение, что конфликтность в отношениях между земледельцами и скотоводами неизбежно нарастает по мере роста населения и обострения конкуренции за ресурсы, не только не находит подтверждения, но и не оставляет места для посреднической деятельности и лишает перспективы любые попытки найти пути к мирному урегулированию споров. «Было бы опрометчиво позволить этому новому, принимаемому без доказательств, взгляду свести на нет те успехи, которые достигнуты в последние годы в осмыслении роли местных жителей и общин как активной силы в эволюции и освоении агро-экологической и социальной среды» (с. 414). Нет никаких оснований полагать, что во всей семиаридной Африке ско-
товодческие племена оказались маргинализованными и что отношения между земледельцами и скотоводами, основанные на взаимодополняемости и взаимозависимости, пришли в окончательный упадок. Необходимо тщательно пересмотреть политические инициативы и программы развития, исходящие из этого сомнительного взгляда.
Л.Ф.Блохин
2003.04.035. БУЛЬЧА МЕКУРИЯ. СОЗДАНИЕ ДИАСПОРЫ ОРОМО. ИСТОРИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ ВЫНУЖДЕННОЙ МИГРАЦИИ.
BULCHA M. The making of the Oromo diaspora: A historical sociology of forced migration. Minneapolis: Kirk house Publ., 2002. — 272 p.
Бульча Мекурия (Университет Малардален и университет Уп-псала) анализирует некоторые этапы исторического развития Африканского Рога. Этот регион характеризуется повышенной конфлик-тогенностью и как следствие — большими перемещениями местного населения, в частности оромо, населяющих центральную часть региона. Это одна из крупнейших этнических групп в Африке (25 миллионов человек), в Эфиопии они являются второй по численности этнической группой. Автор выделяет два этапа вынужденной миграции из Оромоленда: красноморская работорговля до Х1Х в. и миграция беженцев в течение ХХ в.
Красноморская работорговля. Автор оспаривает мнение о том, что работорговля в районе Африканского Рога была прерогативой арабов. Абиссинцы также принимали в этом участие, причем, вероятно, арабы выполняли функции торговых агентов абиссинских правителей. Однако кооперация с мусульманами в работорговле вовсе не означала дружеских отношений абиссинцев с их соседями-нехристианами, в которых абиссинцы видели потенциальных рабов. Абиссинцы не распространяли свою религию на соседние народы вовсе не из-за их враждебности: это позволяло христианам находить предлог и оправдание рейдов за рабами. Действия военных редко сопровождались христианскими священниками — да и те поддерживали моральный дух солдат, а не занимались прозелитством. Автор также оспаривает часто цитируемое утверждение Э.Гиббона о том, что «Эфиопия спала почти тысячу лет, окруженная со всех сторон врагами своей религии и забытая всем миром». В действительности Абиссиния была связана со странами Северо-Восточной Африки, Осман-
