CC BY
1012002.02.027. ВЫБОРЫ 1999 Г. ПАРЛАМЕНТА ШОТЛАНДИИ И НАЦИОНАЛЬНОЙ АССАМБЛЕИ УЭЛЬСА (Обзор).
Выборы в парламент Шотландии и в Национальную Ассамблею Уэльса проводятся по мажоритарной системе в округах и пропорциональной - в регионах (по партийным спискам или из числа независимых кандидатов). Выдвигать свою кандидатуру можно одновременно только в регионе и одном из входящих в него округов. При подведении итогов выборов в регионах Шотландии, так же как и Уэльса, используется система добавленного голоса АМЕ. При подсчете голосов по пропорциональной системе сначала вычисляется «цифра избирательного региона». Для этого сумма голосов, полученных партией в избирательных округах, делится на количество кандидатов от этой партии, избранных в округах, плюс один. Для независимых кандидатов от региона подсчитывается количество поданных за него голосов в округах, входящих в этот регион. После этого первое место в регионе отдается партии или независимому кандидату с наибольшей «цифрой избирательного региона». Второе и последующие места в регионе отдаются партии или независимому кандидату с наибольшей «цифрой избирательного региона» после проведения пересчета в отношении партии, «цифра избирательного региона» у которой оказалась наибольшей, при этом к делителю прибавляется еще одна единица. Места от региона, которые отданы партии, заполняются лицами из партийного списка в том порядке, в котором они там фигурируют. Когда партийный список исчерпан, партия больше не участвует. Если большая «цифра избирательного региона» окажется одинаковой у нескольких партий или кандидатов, а количество мест в парламенте или Ассамблее не позволяет избрать их всех, то производится пересчет этой цифры с добавлением единицы к количеству голосов, отданных за каждую партию или кандидата.
Такова суть новой избирательной системы, введенной в действие для избрания недавно созданных представительных органов Шотландии и Уэльса и содержащейся в актах 1998 г. о Шотландии (7) и об управлении Уэльсом (1). Какой же система оказалась в действии, можно судить по результатам выборов, состоявшихся в 1999 г.
Действие любой избирательной системы во многом зависит от ситуации. Конечно, маловероятно, что все избиратели смогли вникнуть в детали и тонкости новой системы, но суть они все же уловили. А суть
сводилась к тому, что при определенной тактике голосования система позволяет осуществлять определенные манипуляции.
В принципе, сама по себе система действительно помогает максимально приблизиться к пропорциональности представитель-ства различных партий. Рассмотрим это на примере выборов 1997 г. представителей Шотландии в парламент Великобритании. Если бы тогда действовала новая система, то лейбористы получили бы всего на 3% больше мест, чем позволяли полученные ими голоса, а три другие крупные партии - соответственно, каждая на 1% меньше (в то время как при действовавшей тогда системе лейбористы получили 78% мест (56) при 46% голосов, а консерваторы не получили ни одного места при 18% голосов). Но вот с применением новой тактики голосования картина кардинально меняется. Скажем, лейбористы объединяются с либералами, и лейбористские избиратели отдают свои вторые голоса либералам. В этом случае лейбористы сохраняют свои 56 мест, либералы получают 48 мест вместо 16, а Шотландская национальная партия (ШНП) - 15 вместо 28. То есть при образовании коалиции лейбористов и либералов они в сумме получили бы 104 места вместо 79. Этот пример достаточно ярко демонстрирует, что система, которая должна обеспечить наибольшую пропорциональность, может привести к совершенно противополож-ному результату при определенных условиях.
Теперь рассмотрим, как на деле проходили выборы в Шотландии и Уэльсе весной 1999 г.
Выборы в парламент Шотландии были назначены на 6 мая 1999 г. (6) В принципе, еще до дня выборов все были уверены, что наибольшее количество голосов наберут лейбористы, а ШНП, соответственно, будет второй. Также всем было ясно, что благодаря новой избирательной системе лейбористы не смогут получить абсолютное большинство мест, а часть мест достанется консерваторам, хотя их доля в парламенте и будет меньше, чем их реальный рейтинг.
Но это не мешало каждой из партий иметь собственные амбиции и надежды. Например, лейбористы рассчитывали на 60 мест, а ШНП -более чем на 40. В результате сложилась ситуация, которую Вильям Миллер охарактеризовал как «умеренная радость» (4, с. 300): лейбористы были первыми, но получили всего 56 мест; ШНП стали вторыми с 35 местами, что позволило им объявить себя «сильной оппозицией», но было явно меньше ожидаемых 40 мест; либералы получили достаточно мест, чтобы быть полезным партнером для лейбористов (17), но они
оказались только четвертыми после консерваторов (18 мест), консерваторы же получили свои места в основном за счет новой избирательной системы, так как количество поданных за них голосов было еще меньше, чем на общих выборах 1997 г. Остальные мелкие партии выиграли 11% голосов и три места в парламенте, но их совместная победа скрывала ряд индивидуальных неудач.
Несмотря на то что событие вполне можно считать историческим, явка избирателей составила всего 59%, что на 13 % ниже, чем на общебританских выборах 1997 г. Это достаточно ярко характеризует отношение избирателей к выборам в парламент Шотландии как к выборам «второго уровня», т.е. второстепенным, по сравнению с выборами в парламент Великобритании, хотя и более важным, чем обычные местные выборы.
Результаты конкретных партий на выборах были следующими. В округах лейбористы получили 39%, что на 7% ниже, чем на выборах 1997 г., а вот ШНП, напротив, получили на 7% больше, т.е. 29%, рейтинги либералов и консерваторов практически не изменились. По спискам лейбористы потеряли еще 5% и получили менее 34%, впрочем, и другие основные партии по спискам показали худший результат, чем в округах: ШНП - 27%, а либералы - 12%. Остальные, мелкие партии в совокупности получили 11%, отчасти потому что некоторые из них вообще не выдвигали своих кандидатов в округах.
Что касается пропорциональности партийного представитель-ства, то новая избирательная система сработала не совсем так, как ожидалось. Пропорциональность была достигнута в отношении либералов, консерваторов и ШНП, которые получили количество мест практически равное их реальному вотуму. А вот лейбористы по-прежнему получили мест больше, чем позволял их рейтинг, хотя диспропорция и была меньше, чем обычно, - всего 10%, остальные же партии получили в совокупности на 9% меньше мест, чем был их совокупный рейтинг. Но, опять же, это гораздо лучший результат, чем раньше. Тем не менее избранный по новой избирательной системе парламент Шотландии сформировал коалиционное правительство (лейбористов и либералов), поддерживаемое большинством парламента (57%), но меньшинством избирателей (46%).
Теперь уделим немного внимания другому аспекту выборов, а именно - социальному. Вновь избранный парламент Шотландии продемонстрировал достаточно высокий показатель представитель-ства
женщин - 37%, причем большая их часть была выдвинута лейбористами и ШНП. Таким образом, новый парламент встал в один ряд с парламентами Скандинавских стран, где женщины составляют от 37 (Дания и Финляндия) до 43% (Швеция), и значительно обошел парламент Великобритании (всего 18%). С другой стороны, в парламент Шотландии не попал ни один представитель этнических меньшинств, что вызвало протесты ведущих азиатских политиков. Точно такой же непропорциональной система оказалась в отношении географии, поскольку ряд малонаселенных земель избирал явно большее количество представителей, чем позволяет численность их населения.
Какие же выводы можно сделать из результатов выборов? Самым первым выводом, сделанным в самой Шотландии, был вывод об «уничтожающем поражении» ШНП и «конце салмондовских грез» (4, с. 315). Естественно последовало немало объяснений тому, что стало причиной неудачи ШНП. Радикальное крыло партии заявило, что причина в двойственности ее политики, так как партия прочно связывает себя с идеей независимости, обещая при этом создать действующую автономию, работая в парламенте Шотландии. Представители умеренного крыла, напротив, сделали вывод о том, что население Шотландии в подавляющем большинстве не приемлет националистических взглядов. Были и другие, менее глобальные объяснения. Такие, как непрочность местного управления, политика ШНП «пенни для Шотландии» и радиовыступление Алекса Салмонда по поводу действий НАТО в Косове, в котором он назвал эти действия «непростительной глупостью» и выразил сомнение в их правомерности.
Все эти объяснения в большей или в меньшей степени соответствуют действительности, хотя предположение, что причина кроется в отрицании населением идеи независимости, вряд ли верна. Дело в том, что еще летом 1998 г. ШНП и ее идеи независимости были достаточно популярны и, как мы отмечали выше, в ряде случаев рейтинги ШНП поднимались выше рейтингов лейбористов, да и большинство населения, если бы был проведен референдум по вопросу независимости Шотландии, проголосовало бы «за». Наиболее вероятной причиной может быть падение рейтингов лейбористов, которые решили накануне реализации реформы «почистить свои ряды», что вылилось в ряд крупных скандалов. Партию целиком и отдельных ее членов обвиняли в коррупции и избирательном мошенничестве, а также ей в вину ставились угрозы государственного министра Шотландии Дональда
Дево сократить многих служащих местных советов. Но уже к концу 1998 г. лейбористы перестали заниматься самокритикой.
Мохамед Саво, обвинявшийся в избирательном мошенничестве, был оправдан, да и другие местные скандалы сошли с первых полос газет. При этом лейбористы пустились в атаку на принципы и практику национализма, т.е. стали фокусировать внимание общественности на своих принципиальных врагах, выставляя их в невыгодном свете. И как показывают результаты предвыборных опросов, да и сами выборы, лейбористы вполне преуспели в этом.
Кроме того, незадолго до выборов лейбористам удалось спровоцировать ШНП на явно невыгодное для этой партии заявление. Заключалось оно в следующем. 9 марта был опубликован бюджет Великобритании, в котором предусматривалось понижение налога для Шотландии на 1 пенни. Напомним, что после референдума 1997 г. Шотландия приобрела право на изменение налоговых ставок в пределах 3 пении с фунта. Лейбористы при этом обещали не использовать налоговые полномочия в период функционирования первого парламента Шотландии, поэтому сейчас они просто воздержались от каких-либо высказываний по поводу нового бюджета. А вот ШНП тут же включило в свою предвыборную программу пункт о повышении налогов на 1 пенни. С учетом нового бюджета получалось, что налог фактически не изменится. Но было уже не важно, поскольку лейбористы тут же выдвинули лозунг: «Избрание ШНП означает повышение налогов». Этот лозунг широко использовался в ходе предвыборной кампании и, естественно, сказался на понижении рейтинга ШНП. Конечно, шаг этот был продуманным, поскольку всевозможные опросы общественного мнения неоднократно показывали, что шотландцы более охотно голосуют за «левые» партии, чем за «левую» политику, особенно когда речь идет о повышении налогов. Исключение, пожалуй, составил только референдум 1997 г., когда вопреки всем ожиданиям шотландцы поддержали идею наделения парламента Шотландии налоговыми полномочиями.
Еще одним значительным событием в ходе предвыборной кампании стало телевизионное обращение лидера ШНП Алекса Салмонда к нации во время кризиса в Косово, в котором он описал вторжение туда НАТО как действия «сомнительной легальности и непростительную глупость» (4, с. 318).
Некоторые ученые, например Вильям Л. Миллер (4, с. 319), считают, что указанные выше объяснения можно свети к одному. ШНП пыталась в ходе компании «быть более лейбористами, чем сами лейбористы», т.е. быть более левыми, чем лейбористы, хотя уже были доказательства того, что лейбористы не являются слишком уж левыми; быть более компетентными и опытными, чем Дональд Дэво, несмотря на его высокий рейтинг как профессионала; быть большими реформаторами, чем новые лейбористы Тони Блэера, несмотря на высокие рейтинги последнего даже в Шотландии.
И, конечно же, не могли не сказаться события в Косово, начиная с того, что все первые полосы газет были заняты именно этим, а не выборами в парламент Шотландии, и заканчивая вопросом о том, не может ли привести поддержка националистов в Шотландии к событиям, аналогичным косовским.
Так или иначе, парламент сформирован. Уже успела образоваться коалиция лейбористов и либералов и, соответственно, коалиционное правительство. Будет ли эта коалиция достаточно прочной или она имеет целью только получение либералами мест в правительстве, покажет время. Сейчас же отмечается процесс деления членов парламента на тех, кто был избран в округах, и прошедших по партийным спискам. Это деление является своего рода новинкой и связано с началом функционирования новой избирательной системы. В частности, члены парламента, избранные по округам, пытаются заблокировать оплату расходов своих коллег, прошедших по спискам, на том основании, что у них нет конкретных избирателей, с которыми надо работать. И действительно, работы у таких членов парламента значительно меньше по двум причинам: во-первых, избиратели не видят в них людей, способных помочь им в решении их личных проблем, а во-вторых, практически все они находятся в оппозиции и не имеют должностей в правительстве. В результате большую часть своего времени они тратят на интриги против тех, кто был избран в округах, или против своих собственных партийных лидеров. Конечно, эти примеры свидетельствуют не в пользу новой системы, приведшей к такому расколу в среде членов парламента по принципу их избрания, но, на наш взгляд, какие-либо выводы делать еще рано, поскольку вполне естественно, когда новая система дает сбои в работе. Должно пройти определенное время, прежде чем новый механизм войдет в нормальный
рабочий режим, и только тогда можно будет оценить его достоинства и недостатки.
Выборы в Национальную ассамблею Уэльса также были назначены на 6 мая 1999 г. (5)
Избирательная кампания была объявлена открытой сразу после Пасхи, но предвыборные заявления партий (партийные манифесты) были объявлены в течение последующих десяти дней. Избирательная литература дольше шла до широкой публики, кроме того, так же как и в Шотландии, первые полосы газет были посвящены внезапному снегопаду и бомбардировкам Сербии.
В целом предвыборная кампания в Уэльсе несколько отличалась от шотландской, да и расстановка политических сил здесь была иной, поскольку националистическая партия Уэльса - Plaid Cymru - никогда не была столь сильной, как ШНП, а следовательно, вплоть до выборов 1999 г., никто не воспринимал ее как возможную оппозицию лейбористам или хотя бы как сильную вторую партию. Поэтому в ходе предвыборной кампании основная борьба разгорелась не между двумя ведущими партиями, как в Шотландии, а между всеми ведущими партиями.
В своей предвыборной программе лейбористы дали обещание увеличить дотации на здравоохранение, образование и воспитание в общем до 2 млрд. фунтов; но оппозиционные партии спросили, будут ли это дополнительные деньги или это часть расходных планов лейбористского правительства на следующие четыре года. В то время как лейбористские предложения с трудом вписывались в рамки территориальной автономии, каковой теперь является Уэльс, планы Plaid Cymru далеко выходили за правовые рамки Ассамблеи. Это была чисто провокационная уловка, так как на критику, что эти планы всего лишь нереальный «список желаний» всегда можно было ответить требованием увеличения полномочий. Консерваторы на этих выборах столкнулись с жесткой задачей. Выступая на референдуме против Ассамблеи, трудно выдвинуть позитивную программу деятельности в ней. Поэтому консерваторы выступили за сохранение Союза, против налоговых и законодательных полномочий Ассамблеи, требуя более внимательного подхода в школах к уэльсскому языку (это интерпретировалось как завуалированное предложение принудительного обучения уэльсскому языку до уровня GCSE). Кроме того, они взяли обязательство покончить с коррупцией и плохим местным управлением. Либералы и в своем манифесте, и в своей кампании фокусировались на совершенствовании
услуг, в частности в Национальной службе здравоохранения, путем более эффективного управления и предупредительной политики, такой, как бесплатная проверка зрения и стоматологическая проверка.
Хотя предвыборные манифесты всех партий содержали достаточно ясную программу действий, они не стали доминирующим предметом обсуждения во время предвыборных дебатов. Лейбористы, партия власти в Вестминстере, ожидавшая, что именно она будет формировать правящую администрацию, была в лучшем положении для борьбы при достаточно продуманной предвыборной кампании. Однако все ее политические инициативы не имели значительного влияния на ход компании.
Динамика политических дебатов способствовала поляризации Plaid Cymru и лейбористской партии. Это было инициировано Plaid Cymru, обнародовавшей свой предвыборный манифест на пресс-конференции, при этом их президент Давид Вигли заявил о намерении добиваться «тыла лейбористов», поскольку традиционные сторонники лейбористов, по его словам, были брошены «новыми лондонскими лейбористами», которые решили стать партией «средней Англии» (2, с. 324). Как часть предвыборной стратегии Plaid Cymru ввела в свое название его английский вариант «Партия Уэльса», кроме того, она уменьшила свои требования независимости. Атакованный лейбористами и либералами Давид Вигли заявил, что в их планах стоит не независимость, а полный национальный статус в рамках Европы. Таким образом, Партия Уэльса пошла по пути своих шотландских «коллег» -ШНП. Она попыталась подменить собой лейбористов и потеснить их. Следует отметить, что ей это удалось гораздо лучше, чем ШНП, во всяком случае, судя по результатам выборов 99 г.
Реакция лейбористов на политику Партии Уэльса была достаточно жесткой. В течение двух недель после обнародования предвыборной программы лейбористы яростно ее критиковали. В ответ Партия Уэльса заявила, что все нападки лейбористов были всего лишь продуктом паники, так как голос их совсем угас. 24 апреля в дебаты вмешался лейборист Рон Девис. Он критиковал тон лейбористских атак на Plaid Cymru и призывал к более продуманной политике. Другой, не назвавшийся представитель лейбористов в парламенте Великобритании, выразил опасения, что «порка» Plaid Cymru может оказаться контрпродуктивной, что и было подтверждено на выборах.
До референдума 1997 г. автономия была абстрактной идеей, не сильно интересовавшей обычных избирателей и более связанной с реальными вопросами, чем с неопределенными представлениями о конституционной реформе. К апрелю 1999 г. автономия стала фактом, были выдвинуты кандидаты для выборов в Ассамблею и новые еще более радикальные планы реформ. Тогда никто, по сути, не знал, как все это отразится на настроении избирателей. Опрос 4 тыс. случайно отобранных граждан по всему Уэльсу показал, что создание Ассамблеи поддерживает 58% с 31% против и 11% воздержавшихся. Более того, 46% считают, что создание Ассамблеи позволит улучшить управление Уэльсом, в то время как 11% уверены, что новое управление будет хуже и 36% - что ничто не изменится. Более интересно то, что новая избирательная система, осуждаемая рядом политиков, была поддержана 57%, которые сочли ее хорошей идеей для выборов в Вестминстер, и только 23 % оценили ее как плохую. Были выявлены и другие мнения, напрямую связанные с предпочтениями избирателей. Так, рекордно высокую поддержку получила идея коалиции двух и более партий (58%), что на десять пунктов выше, чем при аналогичном голосовании в марте 1999 г. Даже сторонники лейбористов разделились на две группы. Половина выступила в пользу коалиционного правительства и 42% поддержали идею однопартийного контроля. И, наконец, вопрос о том, какой партийный лидер будет лучшим Первым секретарем Ассамблеи, показал, что атаки лейбористов на Партию Уэльса нанесли последней мало вреда (в поддержку Давида Вигли высказались 30%, в то время как за Алана Митчела - государственного министра Уэльса и лейбориста -35%) (2, с. 326).
Наконец, 6 мая выборы состоялись. По организационным основаниям голоса не подсчитывались и результаты не объявлялись до дня, следующего за днем голосования. Ссылка делалась на сложность подсчета окружных, региональных и местных голосов, хотя в большей части Шотландии с аналогичной задачей справились и объявили результаты уже в ночь голосования.
Мало кто мог предвидеть результаты выборов. Партия Уэльса заполучила три места, которые на 100% должны были принадлежать лейбористам. Даже наиболее пессимистичные предсказания в отношении удачи лейбористов на выборах никогда не прогнозировали такого результата. При окончательном распределении мест в Ассамблее лейбористы все-таки стали наибольшей партией с 28 местами,
следующей была Партия Уэльса (17 мест), консерваторы получили девять мест, либералы - шесть. Таким образом, по сравнению с 1997 г. поддержка Plaid Cymru выросла на 17,2% (2, с. 330).
Избиратели в Уэльсе, так же как и шотландские избиратели, проводят различие между выборами в парламент Великобритании и в Ассамблею, хотя и в несколько ином аспекте. Возникает вопрос, что же определяет различные предпочтения? По данным опроса, причин несколько:
1. Это уэльсские выборы, а не британские (20%);
2. Партия имеет большее отношение к Уэльсу (20%);
3. Они более хорошая партия именно как местная (18%);
4. Это местные выборы (14%) (2, с. 332).
В этом случае возникают вопросы: будет ли этот местный фактор и в дальнейшем способствовать повышению поддержки Партии Уэльса на местных выборах? И возможно ли, что это в конечном итоге повлияет на выборы в Вестминстер? Ведь в последнем случае природа Вестминстерской парламентарной системы может быть значительно изменена.
Еще одной проблемой для лейбористов стало то, что второй голос в Уэльсе, так же как и в Шотландии, был для них лишним. Но если шотландские избиратели предпочитали его отдавать либералам, ставшим в конечном итоге партнерами лейбористов по коалиции в парламенте Шотландии, то в Уэльсе избиратели один из голосов отдавали их противникам - Партии Уэльса. В результате в региональных списках лейбористы получили на 2,1% меньше, чем в суммарных результатах по округам. Однако более значимым было изменение в пользу Партии Уэльса, выраженное в окружном вотуме - дополнительно четыре места. В результате, лейбористы выбрали систему управления администрации меньшинства, используя предметные комитеты Ассамблеи.
Интересно, что так же, как и в Шотландии, 40% вновь избранной Ассамблеи составили женщины. Кроме того, в состав Ассамблеи входит 20 уэльсскоговорящих депутатов, что значительно превышает 19% населения Уэльса, говорящего по-уэльсски.
Как можно оценить первые выборы в Национальную ассамблею Уэльса? Несомненно, историческое преимущество лейбористов в Уэльсе пошатнулось, и было потеснено многопартийной системой, возможно постоянно. Партия Уэльса заявила себя как сильная вторая партия,
основывающаяся на поддержке западной части Уэльса и угрожающая лейбористам, получающим наибольшую поддержку в промышленном Южном Уэльсе. Консерваторы и либералы оказались в опасности если не исчезновения с политической арены Уэльса, то получения статуса незначительных при возможном установлении в Уэльсе двухпартийной системы.
Наиболее существенным вопросом теперь остается вопрос о том, является ли такое положение постоянным или это всего лишь результат низкой явки избирателей на выборы? Однако ответ на этот вопрос может быть выяснен только после следующих выборов в Национальную ассамблею Уэльса в 2003 г.
Список литературы
1. Government of Wales Act 1998 - http://www.parliamentary-counsel.gov.uk;
2. Jones J. B. The first Welsh National Assembly election // Gov. a. opposition. - L., 1999. - Vol. 34, № 3. - Р. 323 - 332;
3. Kerevan G. Back to the drawing board for the Nationalists // Scotsman. -L., 1999. - 10 May. — Р. 9;
4. Miller W. L. First elections to the Scottish Parliament // Gov. a. opposition. - L., 1999. - Vol. 34, № 3. - Р. 299 - 322;
5. Statutory instrument 1999 No. 722. The National Assembly for Wales (Day of First Ordinary Election) (Postponement of Community Councils Elections etc.) Order 1999. - http://www.parliamentary-counsel.gov.uk;
6. Statutory Instrument 1999 No. 788 The Scottish Parliament (First Ordinary General Election and First Meeting) Order 1999 -http://www.parliamentary-counsel.gov.uk;
7. The Scotland Act 1998 - http://www.parliamentary-counsel.gov.uk.
С И.Коданева
