CC BY
11
2000.04.042. АРИФФ М., АБУБАКАР С. ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС В МАЛАЙЗИИ: ВЛИЯНИЕ НА ЭКОНОМИКУ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЕЕ ВОССТАНОВЛЕНИЯ.
ARIFF M., ABUBAKAR S. The malaysian finansial crisis: economic impact and recovery prospects// Developing economies. — Tokyo, 1999. —
Vol.37,N4.----P.417-438.
Малайзийские исследователи анализируют методы, с помощью которых власти Малайзии боролись с фин. кризисом 1997-1998 гг.
В 1988-1996 гг. Малайзия отличалась очень высокими темпами экономич. роста (в среднем 8,9% в год) и чрезвычайно низкими темпами инфляции (3-4% в год). Местные власти объявили, что к 2020 г. Малайзия превратится из развивающейся страны в индустриальную. Однако в 1997 г. в Малайзии, точно так же, как и в других восточноазиатских странах, начался валютный кризис. В середине мая 1997 г. зап. инвесторы и местные банки начали продавать местную валюту— ринггит и покупать доллары. Центральный банк Малайзии потратил 1,5 млрд. долл. на валютные интервенции для поддержки фиксированного курса ринггита (этот курс составлял 2,42 ринггита за долл.), однако 14 июля 1997 г. сдался и объявил об отмене фиксированного и введении свободно плавающего курса нац. валюты. Ринггит в результате упал почти на 50%, и в январе 1998 г. доллар уже стоил 4,88 ринггита. Одновременно упал курс акций на бирже Куала Лумпура: в июне 1997 г. биржевой индекс составлял 1077 пунктов, а в сентябре— уже всего 262 пункта. Акции малазийских компаний подешевели на 225 млрд. долл., потеряв чуть ли не 80% своей первоначальной цены. Западные и малазийские инвесторы продавали акции и вывозили капитал из страны. Биржевой кризис в Малайзии оказался самым глубоким среди всех восточноазиатских стран (с. 418). Из-за падения цен на акции и оттока капитала из Малайзии большинство заемщиков не могли вернуть банковские кредиты: безнадежные долги, которые составляли 2,18% всех кредитов в июне 1997 г, в июле 1998 г достигли уже 11,45%. Нормальная банковская деятельность прекратилась, и на финансовом рынке нельзя было получить деньги взаймы. Соответственно, сократился внутренний спрос — особенно на недвижимость и услуги. Единственным источником денег для местных предпринимателей остался экспорт, который заметно вырос (в том числе из-за того, что он стимулировался падением курса нац. валюты). Однако одновременно очень значительно вырос импорт (за 1997 г. рост составил 52%). Это объяснялось тем, что малайзийские экспортные отрасли зависят от поставок импортных деталей и оборудования. Надо заметить,
что рост экспорта и импорта наблюдался, только если считать в ринггитах. В долларовом выражении экспорт и импорт сократились.
Еще в октябре 1997 г. власти прогнозировали рост ВВП в 1998 г. на 7%, в декабре 1998 г. прогнозируемый рост был уменьшен до 4-5%, в марте 1998 г. прогноз стал еще более скромным— 2-3%. А в итоге в 1998 г. ВВП не вырос, а сократился на 6,7%. Инфляция увеличилась до 5-6% (с. 420).
В отличие от Таиланда, Индонезии и Юж. Кореи Малайзия боролась с кризисом по собственным рецептам, не следуя рекомендациям МВФ и не получая от него кредитов. Надо заметить, что сначала малайзийские власти вообще отрицали, что в стране начался кризис. Только в декабре 1997 г., спустя пять месяцев после отказа от фиксированного курса нац. валюты, правительство приняло программу борьбы с кризисом. По иронии судьбы первоначально она совпадала со стандартными рекомендациями МВФ и заключалась в ужесточении бюджетной и денежной политики. Было решено на 18% сократить бюджетные расходы (в том числе на 10% уменьшить зарплату чиновникам). Для того, чтобы выравнять платежный баланс, власти решили ограничить импорт, введя дополнительные пошлины (например, на предметы роскоши). Отток капитала из Малайзии решили прекратить, введя запрет на новые иностранные инвестиции малайзийских фирм (эти инвестиции к 1996 г. достигли почти 5 млрд. долл). Чтобы сдержать рост инфляции, центробанк повысил процентные ставки. Однако все эти меры не привели к успеху. Западные инвесторы и местные предприниматели по-прежнему не доверяли малайзийской экономике: курс ринггита и акций на бирже продолжал падать.
В июле 1998 г. была принята новая программа борьбы с кризисом: "План восстановления экономики". Главной идеей этой программы было смягчение бюджетной и денежной политики, чтобы возобновить экономич. рост. Предполагалось, что падение валюты и акций может остановить насыщение экономики кредитными ресурсами, стимулирующими производство. Центральный банк снизил процентную ставку с 11 до 7%, одновременно уменьшив норматив обязательных банковских резервов с 13,5 до 4%. Правительство также предусмотрело в бюджете специальный фонд в 7 млрд. ринггитов для финансирования производственных инвестиций. Кроме того, было решено выпустить еврооблигации, чтобы привлечь иностранные кредиты для расширения производства.
Однако иностранные кредиторы отказались покупать еврооблигации, считая Малайзию неплатежеспособной. Правительству
осталось только финансировать рост производства за счет внутренних источников. Возникли опасения, что попытки привлечь деньги на внутреннем фин. рынке вызовут рост процентных ставок. Одновременно правительство опасалось, что искусственное понижение процентных ставок с целью стимулировать экономич. рост вызовет подорожание товаров на внутреннем рынке, повышение реального обменного курса ринггита и сделает невыгодным экспорт.
Для того, чтобы ликвидировать зависимость между внутренними процентными ставками и курсом ринггита (и, соответственно, получить свободу в манипулировании процентными ставками), правительство в сентябре 1998 г. ввело ограничения на ввоз и вывоз капитала. Эти ограничения заключались в следующем: была отменена свободная конвертируемость ринггита; его курс был зафиксирован на уровне 3,8 ринггита за доллар; иностранцам было запрещено вывозить ранее вложенный в Малайзию капитал (кроме прямых инвестиций) в течение года. В результате ринггит перестал продаваться на мировом валютном рынке, иностранные спекулянты потеряли интерес к Малайзии, малайзийцы перевели обратно в местные банки те суммы в ринггитах, которые в начале 1998 г. были положены на счета в иностранных банках, которые платили более высокий процент, чем малайзийские.
И критики, и защитники таких мер опасались, что в сентябре 1999 г., когда срок годового запрета на вывоз капитала истечет, все иностранцы бросятся забирать свои деньги из Малайзии. Не дожидаясь этого, в феврале 1999 г. правительство заменило запрет на вывоз специальным налогом. Капитал, вложенный до февраля 1999 г., разрешалось вывозить через 7-12 месяцев после уплаты налога в размере от 30 до 10% от вложенной суммы. Капитал, вложенный после февраля, вывозить не разрешалось. Прибыль на капитал разрешалось вывозить через 12 месяцев при уплате налога в размере 10% от прибыли, либо до истечения 12 месяцев при уплате 30% (с. 423).
Ограничения на движение капитала привели к тому, что в Малайзию вернулись депозиты, размещенные в иностранных банках, на сумму 12 млрд. ринггитов, а иностранцы не смогли вывезти сумму, равную, по оценкам, 23% стоимости акций, котирующихся на фондовой бирже Куала Лумпура. Кроме того, власти смогли безбоязненно снижать процентные ставки, чтобы стимулировать инвестиции в местное производство.
В результате малайзийский фондовый индекс вырос с 300 пунктов в сентябре 1998 г. до 600 в феврале 1999 г. "В этом смысле можно утверждать, что контроль над движением капитала вернул
доверие к малайзийской экономике и обеспечил ей стабильность. Эта мера имела большое психологическое значение. Даже черный валютный рынок, появления которого опасались, не возник, потому что Малайзия имела положительный платежный баланс и растущие золотовалютные резервы" (с. 424). Разумеется, рост фондового индекса необязательно отражает улучшение состояния дел в экономике. Акции покупают тогда, когда верят в прибыльность предприятий— эта вера может оказаться и ошибочной. Однако если акциям не доверяют и не покупают их, то экономика уж точно не сможет развиваться. Т. обр., правительственные меры обеспечили хоть недостаточное, но необходимое условие экономич. восстановления— возврат доверия к экономике Малайзии. Надо заметить, что, согласно опросу малайзийских предпринимателей, более 50% из них расценило фиксацию курса ринггита и введение ограничений на движение капитала как меры, стабилизировавшие экономику и позволившие бизнесу планировать свою деятельность. 85%
предпринимателей заявили, что в ближайшие три года намерены расширить собственные инвестиции (хотя при этом выразили уверенность, что иностранные инвестиции в Малайзии в условиях контроля над движением капитала значительно сократятся). Участники опроса также отметили, что фиксированный курс ринггита позволяет снизить экспортные и импортные издержки, потому что теперь, заключая контракты с иностранными поставщиками и покупателями, можно не включать в него своеобразную "премию за риск изменения обменных курсов"(с. 425).
Иностранные инвесторы, напротив, не приветствовали малайзийский контроль над движением капитала. Хотя этот контроль направлен против спекулятивного капитала и иностранных кредитов, а прямых зарубежных инвестиций (т. е. создания в Малайзии предприятий) непосредственно не касается, иностранные инвесторы сочли его ущемляющим их права. Если в 1997 г. прямые зарубежные инвестиции в промышленность Малайзии составили 14,4 млрд. ринггитов, то 1998 г. они сократились на 12% и составили 12,7 млрд. (с. 426).
Что касается внешней торговли Малайзии, то фиксация курса ринггита ей помогла. В 1999 г. и экспорт, и импорт начали расти в долларовом выражении (особенно импорт деталей и промышленных полуфабрикатов). Впрочем, пока нельзя сказать, что возобновление экономич. роста (а в 1999 г. по официальным оценкам ВВП Малайзии снова стал возрастать) происходит за счет экспорта. Скорее всего, экономич. рост после кризиса обеспечивает производство на внутренний
рынок, причем инвестиции для этого производства обеспечивает прежде всего гос-во за счет мягкой денежной политики.
"Итак, Малайзия преодолела кризис и добилась снижения процентных ставок, бума на фондовом рынке, положительного платежного баланса, увеличения золотовалютных резервов, введя контроль за движением капитала. Отменена свободная конвертируемость валют. Однако, как бы это ни было соблазнительно, нельзя рекомендовать малайзийский опыт в качестве универсального лекарства. Южная Корея, Индонезия и Таиланд тоже преодолели кризис, но такие меры не применяли"(с. 431).
На самом деле, Малайзия использовала самые простые методы устранения симптомов болезни, но не лечения ее. Симптомами болезни, которая привела к кризису 1997 г., были завышенный курс нац. валюты, который начал падать, невозврат кредитов и прекращение нормального функционирования банковской системы, ускорение инфляции, безработица. В ответ правительство просто зафиксировало курс валюты, снизило процентные ставки и осуществило кредитную эмиссию, ввело контроль над ценами на важнейшие потребительские товары и выслало из страны иностранных рабочих.
Болезнь же заключается в том, что Малайзия пока остается типичной развивающейся страной с не очень эффективным производством и фин. системой. И лечить эту болезнь можно только с помощью либерализации экономики. Надо заметить, что остальные восточноазиатские страны к этому подталкивает внешнее давление— прежде всего со стороны МВФ. Малайзия отношений с МВФ не поддерживает, поэтому либерализация экономики должна быть осознанным выбором самих малайзийских властей. Нельзя сказать, что они этого не понимают. "Когда в Малайзии вводился контроль над движением капитала, многие опасались, что она хочет полностью изолировать себя от мирового рынка. Они не учли, что маленькая страна, полностью зависимая от иностранных рынков, иностранного капитала, иностранной технологии и даже иностранной рабочей силы не может позволить себе не быть открытой и либеральной" (с.432).
Даже во время кризиса, вводя ограничения на движение капитала, малайзийские власти не только не распростанили эти ограничения на прямые инвестиции, но даже смягчили ранее существовавшие правила для них, разрешив иностранцам приобретать 100%-ный контроль над местными промышленными предприятиями. Кроме того, если раньше освобождались от импортных пошлин сырье и полуфабрикаты для экспортного производства, то теперь эта льгота
распространена и на производство для внутреннего рынка. Малайзийские власти также постепенно снимают ограничения на иностранное участие в капитале местных фирм, занимающихся телекоммуникациями и страхованием. Пока они упорно продолжают ограничивать иностранную конкуренцию только в банковской сфере (иностранные инвесторы могут иметь только 30% акций каждого местного банка и до сих пор иностранцам принадлежит лишь 24% всех банковских активов в Малайзии). Однако ясно, что только иностранная конкуренция может повысить эффективность банковского сектора в любой развивающейся стране, в том числе и в Малайзии. И в конце концов Малайзия будет вынуждена полностью открыть свой фин. рынок для иностранного капитала, ликвидировав все ограничения, введенные во время недавнего кризиса. Иначе такие кризисы неизбежно будут повторяться.
С.В. Минаев
