CC BY
17
ИСТОРИЯ СОЦИОЛОГИИ
2000.04.008. МАРТИН ДЖ. АВТОРИТЕТНОЕ ЗНАНИЕ И ГЕТЕРОРОМИЯ B КЛАССИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. MARTIN J. Authoritative knowledge and heteronomy in classical sociological theory // Social theory. — Wash.,1998. — Vol.16, N 2. —P.99-131.
Джон Mартин (университет Рутгерс, Нью Брунсвик, США) стремится показать, что взаимосвязь между социальным авторитетом и авторитетностью знания была основной для классиков социологии (О.Конта, М.Вебера, Э.Дюркгейма). Однако конфликт между позитивной этикой, требующей, чтобы знание было внутренне авторитетным, и признанием той роли, которую играет социальный авторитет в производстве знания, подрывает попытки найти общий социологический подход к изучению знания. Слабости и непоследовательности, вытекающие из этого противоречия, представлены в двух главных традициях социологии знания — веберовской и дюркгеймовской. Вебер и Дюркгейм прежде всего пытались решить этическую проблему, т.е. ответить на вопрос, какой может быть основа для моральной автономии в мире, в котором социальные законы должны регулировать человеческое действие. Оба решали эту проблему в неокантианском духе и считали, что свобода индивида в обществе неразрывно связана с вопросом о возможности свободной воли в мире. Оба были согласны с Кантом, что только этическое действие является формально свободным.
И.Кант, решая проблему моральной свободы, с одной стороны, формально связывает индивидуальный разум с универсальной рациональностью, а с другой, устанавливает границы разума, запрещая ему касаться религиозных проблем. Индивид, как рациональное существо, должен действовать в соответствии с субъективными представлениями об объективных законах мира. Подлинную автономию индивидуального сознания и действия Кант считает возможными в
границах универсального разума. Это значит, что свобода воли неразделима с познанием законов природы не только потому, что человеческий разум одной с ними природы и их проявление не противоречит ему. Способность человека к свободному моральному действию основана у Канта на существовании универсального разума. Социология, по мнению Мартина, должна верить в универсальную объективную науку, а не в универсальный разум. Поэтому основания моральной автономии отсутствуют.
Кант считал, что свобода — это рациональное подчинение закона природы. Он отрицал универсальный разум и утверждал, что свободная воля исчезает, остается только подчинение. Социологи должны сформулировать общественные законы и объяснить их остальным людям. Социологи выступают у Конта в качестве новой касты священников, а себя он считал верховным жрецом. Такой подход к свободе Конт называл гетерономией — признание этическим актером авторитетности социологических законов. Дюркгейм и Вебер были согласны, что в мире без универсального разума наша свобода сводится к изучению законов природы и действию в их рамках, что является формой несвободы. Однако они отрицали решающую роль социального авторитета в формировании этих убеждений. Поэтому социология не стала анализировать отношения социального авторитета и авторитетности убеждения.
Дюркгейм убежден, что мораль в некоторых отношениях осуществляет насилие над физической природой индивида. Он считает, что человек не может быть абсолютно автономным. Автономность индивида имеет место в той степени, в какой она возможна в пределах, установленных рациональным знанием (знанием причин существования статус кво). Поэтому индивиды должны считать такое знание абсолютно авторитетным. Познавая, что такое общество, мы узнаем, какие цели недостижимы, и ограничиваем наши необоснованные притязания. Мораль, как и наука, считает Дюркгейм, учит нас, почему необходимо следовать определенным правилам. Дюрк-геймовская мораль социального принуждения утверждает авторитет-ность социологии. Свобода этического действия ограничивается у него авторитетностью знания.
Вебер был согласен с Кантом, что люди свободны, когда действуют в соответствии с диктатом рациональности. Он считал, что
этическое действие является этическим только тогда, когда осуществляется под руководством авторитетного знания. Признание принуждающей силы авторитетного знания недостаточно для этического действия. Веберовское понимание рациональности предполагает существование убеждения, веры. Мир капиталистической экономики состоит, по Веберу, из многих ценностных сфер, развивающихся по своим законам. Каждый индивид может выбрать себе сферу и действовать в ней в соответствии с законами, которые являются для него внешними законами. Общий принцип этих законов он не сформулировал. Автономия Вебера — это автономия, выполняющая законы. В отличие от Канта, у Вебера индивид не причастен к конструированию законов. Таким образом, целерациональное действие не поддержано институционально, не является ответственным и потому не является этическим. Подчеркивание Дюркгеймом и Вебером внутренней авторитетности знания позволяет проанализировать взаимосвязь между авторитетом и знанием в их работах.
Вебер касается того, как связаны авторитет и знание в своем анализе рационализации религиозных верований. Мартин отрицает, что рационализация верований связана с общей теорией социального развития. Этот процесс обусловлен тремя факторами: напряжением между верованиями, которые борются с ересями; общей культурной ориентацией, благоприятной для абстрактных верований; наличием идеологов, манипулирующих верованиями в своих интересах. Два аспекта важны для понимания роли интеллектуалов в рационализации религиозных верований. Во-первых, только такие специалисты заинтересованы и имеют возможность манипуляции верованиями. Во-вторых, другие признают легитимность суждений таких специалистов для верований всей группы. Степень рационализации верований зависит от отношения между интеллектуальными авторитетами и остальной группой. Вебер придал предполагаемой тенденции рационализации веры и образа жизни фаталистический пафос. Такой ход исторического процесса требует, чтобы, этический актер отказался от иллюзий и выбирал свои ценностные ориентации и цели в рамках возможного, используя рациональные средства для их достижении.
Дюркгейм также обсуждает главную роль авторитета в своей социологии знания. Он исходит из того, что фундаментальная структура мысли служит созданию социального авторитета. Логическая иерархия,
по его мнению, является другим аспектом социальной иерархии, а единство знания — это единство коллектива, распространившееся на весь мир. Иерархическая организация понятий возникает из социальной иерархии. Однако авторитет в обществе возникает из коллективных представлений, т.е. форм мысли. Получается круг: мысль — причина и следствие авторитета. Субъективное ощущение авторитетности может исходить из коллективных представлений, но это не объясняет, какова конкретная структура авторитета. Если Дюркгейм не утверждает, что авторитет исходит прямо от общества, то оказываются сомнительными моральные основания авторитетности пропозиционального знания.
В этой связи важное значение имеют высказывания Дюркгейма об авторитетности учителя. Учительский авторитет, отмечает он, непререкаем для учеников. Учитель должен чувствовать авторитет общества и передавать его ученикам. Учеников Дюркгейм уподобляет первобытным людям, у которых чувства преобладают над разумом. В Сорбонне он читал лекции по педагогике учителям, Дюркгейм ощу щал себя наставником и духовным руководителем французского общества. Он понимал, что только благодаря социальному авторитету убеждения становятся авторитетными для людей. Однако при этом он утверждал, что, с одной стороны, благодаря убеждениям возможен авторитет, а с другой стороны, такой авторитет является объективным фактом, признаваемым людьми. Дюркгейм, как и Вебер, считал некоторые формы пропозиционального знания внутренне авторитетными Он неявным образом вместе с Вебером сформулировал этику, в которой авторитетность эмпирического знания независимо и принудительно влияет на этическое поведение.
Противоречивость представлений Вебера и Дюркгейма о взаимосвязи авторитета, и знания привела к тому, что они не смогли объяснить механизм взаимосвязи между социальной жизнью и знанием. Вебер учитывал социальную дифференциацию, но помещал интеллектуальные авторитеты вне сферы социального, т. к. их идеологическую продукцию он не считал порожденной социальными обстоятельствам Когда эти авторитеты объединены в группу (например, рационализированные священники), то они могут выбрать любые убеждения и верить в них. При этом они не имеют личного авторитета. Дюркгейм обращал внимание на порождение идей конкретными социальными отношениями, хотя и отрицал дифференциацию
восприятия этих отношений. Позиция Вебера и Дюркгейма привела к тому, что у большинства социологов знания отсутствует объяснение связи между социальной организацией и знанием, нет интереса к когнитивному авторитету.
П.Н. Фомичев
