CC BY
16
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ > у « ¿г~
" ' " '«■—' ■"■-■■■ --- / у" О О
-- ц I. , ---—л—-
:
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2.11 рефераты 97.04.001 -97.04.024
МОСКВА 1997
СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
<
** 4
97.03.001. СЕЙДМАН С. СПОРНОЕ ЗНАНИЕ: СОЦИАЛЬНОЕ ЗНАНИЕ В ПОСТМОДЕРНИСТСКУЮ ЭРУ. SEIDMAN S. CONTESTED KNOWLEDGE. SOCIAL THEORY IN THE POSTMODERN ERA. - Oxford: Blackwell, 1994. - 361 p.
Стив Сейдман (университет штата Нью-Йорк, г.Олбани, США) обвиняет современную теоретическую социологию в том, что она занимается только своими узкоспециальными проблемами и игнорирует актуальные социальные проблемы. Социологическая теория разделилась на "научный" и "моральный" подходы в социальных науках. Научный подход видит в социальных науках (социологии, антропологии, Политической науке) метод достижения истинного социального знания. Идеи социальных наук отражают мир, что отличает их от идей обычных людей, которые отражают интресы и субъективный опыт индивидов.
С точки зрения сторонников научного подхода, теория имеет две задачи: объединить и оправдать социальное знание. Научные теоретики стремятся создать интегрированный образ социального поведения. Их цель состоит в том, чтобы свести воедино огромное количество накопленного эмпирического материала. Многие социологи являются узкими специалистами в своей области. Поэтому методы и получаемые данные несопоставимы друг с другом. "Научные" теоретики пытаются интегрировать эти отдельные исследования в нечто единое. Проблема теоретической социологии состоит в том, что между социологами отсутствует согласие по поводу таких основных проблем социологии, как природа социальных фактов, методологические основания, цели исследования, объяснительные модели, место социологии в социальной и политической жизни. Все это делает позиции социологов-"теоретиков" в самой социологии и обществе весьма слабьши. 1* »
Ряд социологов исходят из того, что в своей работе они должны принимать во внимание моральную проблематику, но их моральные ценности не влияют на методы, понятия, объяснения и научные цели. Для них наука находится вне морали. Для таких же авторов, как Ч.Райт Миллс, Роберт Беллах и Дороти Смит, моральные ценности и политические взгляды определяют теоретические представления и методы исследования. Например, социолог может исследовать роль пола для борьбы за равноправие женщин. Но не все теоретики, учитывающие моральные ценности, отрицают значение поиска научной истины. К.Маркс и Ю.Хабермас стремились сочетать социальную критику с наукой и создать синтетическую критическую социальную науку. Главная проблема сторонников морального подхода к социальной науке состоит в том, как сочетать защиту моральных ценностей с поиском научной истины. Во "Введении" Сейдман объясняет, почему он обращается к истории социологии. Он, во-первых, думает, что социальные идеи должны быть помещены в исторический контекст. Во-вторых, он хочет по-новому взглянуть на развитие современной социальной теории. Особое внимание он уделяет соотношению морального и научного подходов в социальном исследовании.
В первой части "Просвещение и классическая традиция: мечта разума" речь идет о становлении социологии в работах О.Конта и К.Маркса и о первых классиках социологии Э.Дюркгейме и М.Вебере. Сейдман считает, что деятели эпохи Просвещения не были бескорыстными борцами с церковью и монархией. Утверждения, что только развитие науки обеспечивает социальный прогресс, были формой борьбы новой социальной элиты за власть и привилегии. Их риторика о науке, основанной на фактах, наблюдении и методе, игнорирует тот факт, что наука, как и религия, базируется на допущениях, которые невозможно проверить научно. К таким утверждениям можно отнести постулаты: люди - природные существа, природа - единообразна и подчиняется законам, наблюдения -источник знания. Особенно сомнительно звучат утверждения о прогрессе человечества, торжестве разума над предрассудками. Эти заявления являются светской версией христианского миллеанизма. Складывается впечатление, что наука эпохи Просвещения - такой же слабый гарант истины, как и религия.
Последователи идеологов Просвещения сохранили их веру в науку. О.Конт жил в период социальных потрясений во Франции. Он разделял веру в науку, свободу и прогресс. Социальная мысль Конта была сформирована борьбой между революцией и монархией. Он пытался найти выход из социального кризиса и предложил программу социальной реформы, исходившую из теории социального прогресса. Средством социального реформирования должна была стать новая наука об обществе - социология.
Видение Контом социологии противоречиво. Желание открыть для человечества законы социального развития вызвано стремлением придать моральное измерение социальным реформам. Однако Конт считал, что роль науки в производстве объективного знания может быть отделена от ее моральной роли. Тем не менее главные идеи социологии Конта, например, предположение о линейном и постепенном историческом прогрессе, являются чем-то вроде философско-религиозных верований. Представление Конта о человечестве основано на христианстве и опыте европейских стран. Остальной мир практически игнорируется.
К.Маркс высоко оценивал освободительную роль науки. В качестве агента социального освобождения он предложил пролетариат, для которого создал свою науку освобождения человечества - исторический материализм. Представление Маркса об истории тесно связана с идеологией Просвещения. Разница состоит в том, что земной рай создает пролетариат, используя технологические достижения капитализма. Маркс никогда не отрицал морального импульса своей теории, но считал себя объективным ученым. Однако основные положения его теории недоказуемы. К ним относятся утверждения, что экономическая производственная деятельность более важна, чем культура, для струкгурации общества; что после капитализма наступит коммунизм, что государство - средство классовой борьбы и т.д. Претензии Маркса на научность должны были легитимизировать предлагаемые им социальные изменения.
Эмиль Дюркгейм и Макс Вебер сформулировали основные направления для развития социальной теории в XX в. Они были последователями традиций Просвещения, однако на их идеи оказали сильное влияние взгляды Конта и Маркса. Конт и Маркс явились творцами новых идей, работали вне академической среды. Дюркгейм и Вебер - первые профессора социологии и писали как социологи.
Социология была сформулирована ими как самостоятельная наука. Дюркгейм и Вебер не отказались от надежды улучшить общество с помощью науки.
Принято считать, что Дюркгейм и Вебер отказались от философии и идеологии в пользу эмпирической науки. Однако Сейдман с этим не согласен. Они не в меньшей степени, чем их предшественники, подходили к социальным исследованиям с моральных и политических позиций. Их социология сформировалась как ответ на конкретные социальные проблемы и как попытка решить их. Несмотря на призывы к объективности в науке и ценностной нейтральности, они создали теории, содержавшие в себе морально-политические аспекты. Более того, концепция исторической эволюции Дюркгейма или описание социальной рационализации Вебером столь же мифологичны, как и социальные теории Конта и Маркса.
Социальное формирование индивида - главный мотив социологии Дюркгейма. Например, в "Самоубийстве" он доказывает, что саморазрушение человека объясняется социальными условиями, той степенью, в какой индивид интегрирован в обществе. Движущей силой истории он считает социальные силы, а не индивидов. Он подчеркивает роль социальных институтов в формировании индивида и культурных ценностей как условие его свободы.
Вебер анализировал социальную концепцию индивида, подчеркивал культурную конструкцию Я. В популярной и научной литературе в веберовское время принято было считать, что индивиды самой своей природы мотивированы соревноваться за экономическое процветание. Капитализм рассматривался как проявление человеческой природы. Вебер, наоборот, доказывал, что экономическое поведение - результат социальных убеждений и ценностей. По его мнению, развитие капитализма было следствием того, что пуритане считали экономическое процветание путем к спасению души. У Вебера общество неразрывно связано с субъективными смыслами и действиями индивидов. Парадоксально, что либеральный социологический подход сочетается у Вебера с шовинистическим немецким национализмом.
Дюркгейм и Вебер заняли особое место в интеллектуальной биографии Сейдмана. В силу своего социального критицизма он стал марксистом. Однако позднее разочаровался в марксистском анализе
труда, собственности и класса. Не удовлетворял его и взгляд на личность как на агента истории. Поэтому он обратился к индивиду и культуре, к духовным корням экономического развития, проанализированным Вебером. Однако в целом Сейдман считает, что либерализм Вебера и Дюркгейма скомпрометирован отсутствием явной симпатии к социальной и политической демократии. Либерализм Вебера плохо сочетается с национализмом и верой в сильное государство. Большую ценность представляют по его мнению, анализ динамики солидарности и морального регулирования у Дюркгейма, однако Сейдмана раздражает равнодушие Дюркгейма к политической борьбе.
В последние годы автор книги пришел к выводу, что марксизм и классическая социология - продукты своего времени. Несмотря на критику Просвещения, Маркс и Конт, Дюркгейм и Вебер - дети Просвещения. Марксу не удалось преодолеть экономизм и утилитаризм классических экономистов, которых он так резко критиковал. Конт высмеивал слепую веру в разум, однако он был уверен, что его теория поможет прийти к человеческому совершенству. Дюркгейм протестовал против индивидуализма социальной науки Просвещения, но его собственная социология превратила индивида в сакральную сущность. Вебер вопреки своему предубеждению по отношению к наивным социальным надеждам Просвещения никогда не ставил под сомнение веру Канта в то, что разум сделает возможной моральную ответственность индивида. Классики - пленники эпохи модерна. Их глобальные исторические схемы начинаются и заканчиваются на Западе. Их вера в науку, разум, индивидуализм, прогресс и Запад пали жертвой создания национальных государств и колониальных империй.
Во второй части "Дисциплинирование теории: создание канона социологической теории" Сейдман описывает формирование современной социологической теории. Ключевой фигурой в этом процессе был Т.Парсонс. Он объявил Дюркгейма и Вебера революционерами в теоретической социологии и подорвал господство Конта и Спенсера в американской социологии. Социологическая теория, с его точки зрения, должна быть ценностно нейтральной, концептуальной, искать истину и формировать основания для общей социологической теории. Функционализм Парсонса был отвергнут в 60-е годы, но представление об автономии теории и науки осталось.
Исследуя социальное действие, социальную систему, социальную эволюцию и человеческое поведение, Парсонс стремится обнаружить самые элементарные, абстрактные и универсальные аспекты социальной жизни. Он считал теорию автономным интеллектуальным занятием, не омраченным социальными интересами и моральной защитой. Социологическая теория должна была объединять и направлять эмпирическую науку. Парсонс хотел разработать концептуальный фундамент для общей теории общества и истории. Представление о теории как об автономной, фундаментальной, универсальной и беспристрастной стало догматом в американской социологической теории.
В 60-70-е годы социология Парсонса подверглась резкой критике и ее влияние резко упало. В этот период появились новые социологии: феноменология, этнометодология, символический интеракционизм, теория конфликтов и неомарксизм. Несмотря на различия между ними, они враждебны по отношению к Парсонсу, осуждают темы и язык функционализма. Они сформировали социологию процессов, в центре которой стоит индивид.
Утверждая, что человеческое поведение включает в себя нормы, ценности, убеждения и символы, Парсонс находит основу для противостояния узкоэкономическому взгляду на общество и модерность. Кроме борьбы за экономические цели в обществе существуют солидарность, социальные идеи и трансцендентные цели. Он видит, что в обществе существуют нерациональные, эмоциональные аспекты человеческого поведения. В поздних работах Парсонса его идеологическая ангажированность очевидна. Послевоенная Америка рассматривается им как вершина человеческой эволюции. Описание социальной эволюции сделано Парсонсом с точки зрения белого гетеросексуального человека из высших слоев общества, живущего в США во второй половине XX в., исповедующего социально-либеральные ценности. С точки зрения другого человека может быть написана совсем другая история. Поэтому претензии Парсонса на объективность и научность своих концепций несостоятельны. Социальную перспективу Парсонса Сейдман интерпретирует как часть борьбы вокруг социальных наук, ценностей и надежд. Нежелание Парсонса открыто пропагандировать разделяемые им ценности ослабило позитивное влияние его социологии на американское общество.
Современная социология оказалась в тупике. Вместо обсуждения общественно значимых проблем она занимается абстрактными философскими диспутами о природе социального действия, социального порядка, об основаниях социологии, микромакроанализе и т.д. Даже тогда, когда теоретики пытаются наполнить свои построения критическими социальными размышлениями, они терпят неудачу. Эту неспособность социологической теории принять участие в общественном обсуждении социальных проблем Сейдман объясняет тем, что язык социологической теории является частью культуры экспертов. Кроме того, проблематика социологических теорий формулируется в ходе развития социологии, а не в терминах общественных дискуссий и социального конфликта.
Трагедия современной социологической теории состоит в том, что она много обещает, но ее обещания чаще всего остаются невыполненными. Увлечение метатеоретическими поисками привело социологию к социальной изоляции и потере общественного голоса. Социологии нечего сказать населению, интеллигенции и политикам. Однако социологи сохранили способность просвещать и образовывать, не утратили волю к моральному влиянию на общество. Для реализации своих обещаний социология должна заговорить общественным языком, восстановить свою роль общественного адвоката, не отказываться при этом от теоретических проблем.
В третьей части "Разрушение канона: возвращение морального видения гуманитарных наук" Сейдман рассказывает о попытках языком теоретической социологии описать реальные социальные проблемы. Ключевыми фигурами среди тех, кто стремится сделать это, являлись Ч.Миллс и Ю.Хабермас. Они привнесли в социологию моральное измерение. Миллс, глубоко укорененный в американской прагматической традиции, призывал к публичной социологии, к тому, чтобы социолог анализировал текущие общественные конфликты и выявлял их последствия для свободы и демократии. Общественная социология Миллса должна была участвовать в социальных конфликтах, пытаясь повлиять на них. Хабермас предложил критическую теорию, видя ее главную цель в человеческом освобождении. Критическая теория стремилась определить условия, которые препятствуют автономии, и оправдать саму идею человеческой эмансипации как нечто большее, чем просто иллюзию.
2-3662
Миллс и Хабермас отвергли ценностно-нейтральный научный идеал. Оба сочетали преданность науке с моральным видением.
Миллс и Хабермас представляют два разных стиля социального критицизма. Хабермас защищает "фундаменталистский" тип критической теории, а Миллс тяготеет к "прагматическому" типу. Например, социальный критик может обращаться к человеческой природе, разуму, этическим императивам, Богу или историческим законам для оправдания гражданских прав, равенства или демократии.
Хотя Миллс никогда прямо не говорил о моральной основе своих социальных идей, его критическая социология черпает вдохновение в ценностях автономии, плюрализма и демократии. Эти ценности получают свою моральную силу в обращении к национальным культурным традициям и социальным идеалам. Прагматическое обоснование социальных норм, ценностей и идеалов является историческим и в какой-то степени этноцентрическим.
Хабермас сомневается в возможностях прагматического и исторического типов социального критицизма. Главная проблема таких подходов состоит в том, что они могут быть заподозрены в релятивизме. Если стандарты морального суждения связаны- с культурными традициями и если культурные традиции приводят к противоречивым интерпретациям, то такие стандарты не обеспечат разрешение морального конфликта. Прагматик может апеллировать к полезности для оправдания социальной нормы или практики, но он не может определить общие ценности или интересы, исходя из которых можно сформулировать объективные стандарты полезности. При отсутствии таких стандартов возникает вопрос: полезны для кого? Прагматизм переходит к релятивизму и допущению множественности моральных стандартов. По мнению Хабермаса, релятивизм не может быть защитой против замены разума силой как последнего арбитра морального конфликта.
Цель Хабермаса в поиске рационального морального базиса или "основы" для ценностей социальной критики и идеалов. Такое основание он видит в сущности коммуникативного разума. В каждом акте лингвистической коммуникации он видит моральную логику автономии, равенства и демократии. Теорию Хабермаса можно интерпретировать как борьбу за то, чтобы придать культурную согласованность и авторитет культуре Просвещения в обществе,
восприимчивом к нелиберальным влияниям. Недостатком подхода Хабермаса Сейдман видит в том, что он обращается к академической элите, а не к обществу. Прагматизм Миллса ему кажется более предпочтительным как соответствующий американским традициям. Прагматическая культура - это не культура экспертов, а демократическая культура, которая может стать основой общественной социологии.
Разочарование послевоенных поколений в науке как движущей силе прогресса выразили французские постструктуралисты. Цель постструктуралистов состоит в том, чтобы сохранить некоторые социальные надежды и ценности Просвещения, но в постмодернистском видении. Например, ФЛиотар и М.Фуко отрицают большие теоретические и либеральные надежды современной социальной науки, так как привилегия науки как средства установления истины ограничивает демократию. Наука устанавливает социальную и интеллектуальную иерархию, во главе которой стоят ученые. Постструктуралисты заменяют "модернистское" оправдание науки на "постмодернистскую" рациональность, гуманитарные исследования на моральную и политическую практику, борющуюся против дисциплинарного упорядочивания и нормализации повседневной жизни. Постструктуралисты предлагают новые перспективы для истории западных обществ.
В центре их социального анализа находятся процессы, связанные с телом, сексуальностью, идентичностью, консьюмеризмом, средствами массовой информации, медико-научными дискурсами, социальной ролью гуманитарных наук и технологиями контроля. Бодрийяр анализирует культурные процессы симуляции и гиперреальности. Фуко обращает внимание на рост дисциплинарного порядка, который создает новые идентичности и институты. Постструктуралисты видят общество как набор фрагментированных, плюралистических сущностей. Они согласны, что власть работает через репрессии и через производство и нормализацию тел, популяций и идентичностей (сексуальных, половых, этнических). Постоянная борьба за специфические, локальные способы удовольстрия, экспрессии, социальных связей заменяет модернистскую мечту о прекращении социальных конфликтов. Постструктуралисты оставили нерешенными многие
проблемы. Они не сформулировали моральные и политические позиции, с которых они критикуют западное общество. Фуко критиковал культуру современной сексуальности, но не предложил ничего взамен. Интерпретация Фуко "режима сексуальности" как системы социального контроля обращает внимание на то, что выделение сексуальных меньшинств является подавлением личности. Сексуальность - интимное дело. Когда Бодрийяр устраняет социальное напряжение, он делает это с помощью растворения нормативного социального порядка в повседневности. Борьба за гражданские и социальные права у него отсутствует. Стремления Фуко свести социальный контроль к доминированию и Бодрийяра превратить социальный универсум в недифференцированную пассивную массу социологически наивны и политически подозрительны.
Неспособность постструктуралистов предложить цельное социальное видение может быть связана с тем, что во французской культуре "социальное" интерпретируется как деспотическое влияние католической церкви, государственной бюрократии и корпоративной экономики. Поэтому они считают редукцию "социального" к господству или фантазиям масс единственной надеждой на формирование либеральной коммуникации.
Социальное знание, которое предлагают новые социальные движения (феминистки, афро-американцы, гомосексуалисты), является вызовом традиции гуманитарных исследователей эпохи Просвещения. Они ставят под вопрос разделение между знанием, ценностями и политикой. Они поставили в центр социального анализа вопросы, связанные с телом, сексуальностью, полом, расой и идентичностью. Произошло расширение сферы политики за счет включения в нее проблем Я, культуры и знания. Подобно французским постструктуралистам они делают акцент на теле, сексуальности, поле, расе и идентичности. Большое внимание уделяется ими культурной политике, роли дискурсов и представлений в формировании идентичности и власти. Все связанные с Просвещением подходы (прогресс, единство субъекта, превосходство Запада, роль науки) отрицаются. Социальное знание, продуцируемое новыми социальными движениями, выражает стремление переосмыслить то, как современные ценности свободы, плюрализма, демократии, солидарности и справедливости могут быть защищены
перед вызовом постпросвещения. Новые социальные движения заявили о претензиях на право формировать социальную науку, исходя из своих специфических интересов.
Сейдман выделяет три попытки переосмыслить социологию в духе парадигмы постпросвещения: проект социологии как общественной философии Роберта Беллаха, идею постмодернистской социологии Зигмунта Баумана и материалистическую социологию Дороти Смит. Видение социологии Беллахом глубоко укоренено в классической социологической традиции. Под влиянием Дюркгейма он сформулировал свой социальный идеал - общество, в котором индивидуализм и демократия, процветают в основанном на религии социальном порядке. В отличие от Дюркгейма и Парсонса, Беллах считает социологию публично выраженной этической позицией, общественным обсуждением настоящего и будущего общества. Для него ценность социологии - в защите демократической культуры. Проблема состоит в том, какие социальные группы смогут сочетать интересы индивидов и общества и в какой форме это может произойти. Сейдман считает, что проблему индивидуализма и морального порядка нужно обсуждать в конкретном контексте борьбы женщин, гомосексуалистов, афро-американцев за свои права.
Бауман считает постмодерность особой стадией социальной истории. Постмодернистская социология отказывается от поиска истины и объяснения действителньости. Она вовлечена в создание социальных реальностей. Этот критический интепретативный подход к гуманитарным исследованиям имеет глубокие корни в социологии Чикагской школы, феноменологической социологии, символическом интеракционизме. Он использовал стандартную историческую эпоху Просвещения. Например, ортодоксальная парадигма Просвещения описывает модерн как освобождение индивида от местных, религиозно управляемых домодернистских общностей. По контрасту, Бауман сожалеет о потере культуры социального плюрализма и индивидуализма ради социального единообразия, культурной стандартизации и государственного контроля. Отказываясь от интерпретации модерна как прорыва к свободе и разуму, Бауман описывает его как проявление социальной логики контроля и господства. Эта одномерная характеристика модерна противоречит собственному взгляду Баумана, согласно которому постмодернистское утверждение плюрализма, разнообразия,
двусмысленности и спонтанности артикулирует условие модерна. Бауман считает себя маргинальным интеллектуалом, что дает ему привилегированную позицию производителя знания. При этом национальность, пол, класс, раса или религиозность не оказывают решающего влияния на его идеи.
В отличие от Баумана Дороти Смит основывает свою теорию исключительно на женском движении и на опыте быта женщин. Знание для нее всегда носит отпечаток пола, класса, рациональности и расовой принадлежности социолога. Дороти Смит утверждает, что социология отражает господство мужчин. Поэтому их концептуальные ценности - абстракция, обобщение, анонимность -также являются выражением мужского господства вопреки всем утверждениям о реформировании социологии. Женская социология, по мнению Смит, должна отражать повседневную жизнь женщин, тесно связанную с семьей и бытом. Феминистская социология Смит вдохновлена К.Марксом и ставит своей целью добиться освобождения женщины, превращая ее в социального агента, самостоятельно определяющего свой образ жизни.
Крах современной теоретической социологии убеждает, по мнению Сейдмана, в необходимости формирования такого социального знания, которое открыто бы пыталось помогать в решении острых общественных проблем, не пряталось бы в башню из слоновой кости и понимало бы, что оно несет ответственность за ход общественного развития.
С - П.Н.Фомичев
г ^
97.03.002. ПРЕЙЕР Г. ПО НАПРАВЛЕНИЮ К ПРОТОСОЦИОЛОГИИ.
PREYER G. SCHRITTE ZU EINER PROTOCOZIOLOGIE // Prototheorien - Praxis und Erkenntnis? - Leipzig, 1995. - S. 191-202.
В последние 20 лет ведутся дебаты о теории модерна, особое внимание уделяется анализу перехода от культурной рациональности к социальной, посредством которой развивается ценностная система современной картины мира. При этом неизбежно возникает критический импульс переосмысления социологической классики Вебера, Дюркгейма, Парсонса (достаточно почитать работы Ю.Хабермаса, Р.Мюнха, В.Шлюхтера, Ф.Тенбрука, Б.С.Тернера и
