CC BY
514
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2011. № 1
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ СОЦИОЛОГИИ
В.И. Добреньков, докт. филос. наук, проф., зав. кафедрой истории и теории социологии, декан социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова*
Н.Л. Полякова, докт. социол. наук, проф. кафедры истории и теории социологии социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова**
МЕТОДОЛОГИЯ АНАЛИЗА ИСТОРИКО-СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА. КРИТЕРИИ ЕГО ПЕРИОДИЗАЦИИ
В статье анализируются основные позиции и принципы периодизации историко-социологического знания, существующие в современной социологической литературе; разрабатывается авторская методология анализа историко-социологического процесса и предлагается его периодизация.
Ключевые слова: история социологии, социологическая теория, методология социологического анализа, периодизация, модерн, первый модерн, второй модерн, постмодерн.
The paper analyses the principles and the main views on the peridozation of history of sociology; the authors suggest a periodization of history of sociology based on their own methodology of historico-sociological research.
Key words: history of sociology, sociological theory, methodology of sociological analysis, periodization, modernity, first modernity, second modernity, post-modernity.
Социология как наука и как академическая дисциплина имеет долгую и славную историю, знание которой является неотъемлемой частью профессиональной компетенции любого социолога и системы социологического образования в целом.
Знание истории социологии всегда актуально как в исследовательском, так и в дисциплинарном отношении. История социологии — это не просто архив теорий, исследовательских подходов, точек зрения, аналитических перспектив или совокупная понятийная система, зафиксировавшая и вобравшая в себя историю становления основных социологических понятий. История социологии — это еще и живое знание о конкретных обществах, зафиксировавшее их становление и развитие в понятийно-аналитических построениях. И подобно тому, как не может существовать знание об обществе без знания его исторической эволюции, не может существовать актуальное социологическое знание, не укорененное и не соотнесенное со своей собственной историей.
* Добреньков Владимир Иванович, e-mail: [email protected]
** Полякова Наталья Львовна, e-mail: [email protected]
Именно история социологии во всей полноте своих построений всегда во многом определяет актуальный горизонт понимания исследуемой проблематики и масштаб и место конкретных социологических теорий и позиций. В этом непреходящее фундаментальное значение истории социологии в каждый момент ее существования.
В истории социологии следует выделить (как это и делается) два фундаментальных тренда, которые никогда не утрачивали своей специфики в отношении друг друга: теоретическую и эмпирическую социологию. Каждая из них имеет и свою специфику, и свою собственную историю. Объектом нашего интереса является теоретическая социология.
История теоретической социологии — это история идей, теорий, методологических подходов, школ. Эта история обусловлена, с одной стороны, собственной логикой развития идей и теорий, с другой — соотнесенностью с реальной историей обществ, анализ которых и является задачей социологии.
Цель данной статьи — аналитическая экспликация историко-социологического процесса в его единстве и последовательности, выявление логики его развития, а также вычленение основных исторических периодов развития, представляющих специфические этапы, определяемые собственной внутренней логикой и предстающие как некая целостность. Фактически речь идет о построении периодизации историко-социологического процесса с выявлением соответствующих критериев этой периодизации.
Создание подобной периодизации жизненно важно как в целях осуществления научно-исследовательской деятельности, так и в целях преподавания социологии в системе высшего образования.
Два первых и ключевых вопроса при создании подобной периодизации — это вопрос о том, когда возникла социология как наука и вопрос о том, с какими интеллектуальными образованиями ее следует идентифицировать.
На этот счет существует несколько основных позиций и точек зрения.
Первая позиция связана с тем, что в качестве социологических теорий рассматриваются теории Платона ("Государство"), Аристотеля ("Политика", "Никомахова этика") и других представителей греческой, римской, а затем и средневековой мысли. Понимая известную некорректность подобной интерпретации, этих теоретических конструкций, представители данной позиции часто называют эти теории предсоциологией или протосоциологией.
Данная позиция является, на наш взгляд, неприемлемой, поскольку в ее рамках в качестве объекта якобы социологического исследования рассматриваются любые социально-политические, политико-правовые и даже этические отношения, а специфика
собственно "социальной реальности", как реальности "sui generic", говоря языком Э. Дюркгейма, утрачивается. В результате социологическое знание и его специфика, сама возможность социологии растворяется в социально-философском, социально-политическом или этическом знании и исследовании. Сами названия обычно считающихся социологическими работ древних философов указывают на этот факт — "Государство", "Политика", "О граде Божи-ем" и т.д.
В русле этой же позиции можно встретить еще одну точку зрения, в соответствии с которой социология якобы появилась как разработка контрактуального подхода, оформившегося в политической и социальной философии Просвещения как различного рода теории общественного договора.
В отношении рассмотрения контрактуального подхода, лежащего в основе теорий общественного договора в качестве начального пункта социологической рефлексии, можно выдвинуть те же возражения, что были выдвинуты выше: целью общественного договора, или контракта является создание государства как средства выхода из "догражданского или естественного состояния войны всех против всех" в цивилизационное состояние, в гражданское общество. Речь идет очевидным образом о политическом поведении, политических механизмах, политическом контракте и о главном политическом институте — государстве.
Обсуждение этой первой позиции в ее основных вариантах относительно времени возникновения социологии требует указать еще на один, как нам кажется, существенный факт. Общеизвестно, что социологическая теория XIX и XX в. практически отказалась от рассмотрения государства в качестве фундаментального социального института, оформляющего систему социальных отношений, ее интересовали именно негосударственные или догосу-дарственные структуры, институты и отношения. "Возвращение государства" в сферу интереса социологии произошло только во второй половине ХХ в., как это и зафиксировали представители исторической социологии1.
Более того, тот анализ государства и политических отношений, который и предпринимался О. Контом, Г. Спенсером, М. Вебером, Э. Дюркгеймом, был обусловлен стремлением освободить общество от всепроникающего политического насилия и власти, что было связано с общей тенденцией исторического движения в обществах XIX в., прошедших через политические войны и революции XVII— XVIII вв. Это стремление освободить общество от систем политического насилия выразилось в числе прочего и в стремлении строить
1 Bringing the state back / Ed. by E.D. Rueschemeyer, T. Skocpol. Cambridge; L., 1985.
общество и социологическую теорию не на анализе политических систем взаимодействия, а на морали и этике, как это делают О. Конт, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, а сферу политического выделить в качестве отдельной области исследования — политической социологии, как это сделал М. Вебер, или научного коммунизма, как это сделал К. Маркс.
Утверждая себя в качестве науки и знания, социология определяет свои роль и функции в обществе, размежевываясь прежде всего с различного рода политическими построениями. Эту задачу социология решала, заявляя себя в качестве ценностно-нейтральной науки. Начиная с О. Конта и Г. Спенсера, социология заявляет о себе как о знании, которое является основой "позитивной политики", однако цели и идеалы этой политики лежат вне сферы социологии, они определяются моральной сферой, самой природой "положительного мышления", порождающего "рост социального чувства", солидаризма, определяются чувством принадлежности к обществу как социальному целому.
Социальный порядок покоится на морали, а мораль и политика — это разные сферы, и только "в политеистической организации древности" они составляли единство. "Мораль, подчиненная политике, не могла никогда приобрести ни достоинства, ни всеобщности, соответствующих ее природе"2. Основой морали может быть только позитивное мышление в форме социологического знания, которому О. Конт придавал сугубо практическую функцию: "Savoir pour prévoir, prévoir pour pouvoir" — "знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы мочь".
Еще более четко формулирует эту позицию Э. Дюркгейм. Он подчеркивает, что само существование общества как совместного бытия людей на какой-то территории не зависит ни от каких других причин, кроме как от изначального, фактически антропологически присущего людям стремления "жить вместе с другими единой нравственной жизнью"3. Совместная жизнь людей не столько принудительна, сколько притягательна. Стремление жить с другими и безусловная ценность коллективной жизни выражаются в приоритете нравственного закона и нравственной дисциплины, которые всегда стремятся принять соответствующие религиозные и правовые формы. Нравственные и правовые нормы, коллективные верования и представления — это то, что мы ощущаем как "общество", это то, что предстает как социальный порядок, на который и ориентируется социальное действие.
2 Конт О. Дух позитивной философии. М., 2003. С. 162.
3 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 19.
Анализ позиций социологической классики в отношении к государству и политическому насилию при всей вариативности интереса и позиций отдельных социологов позволяет утверждать, что социология начала свой путь через размежевание с политической философией, а государству как субъекту политической власти противопоставила власть моральную. Поэтому представляется неправомерным искать начало социологии в политико-правовых или социально-политических построениях.
Есть еще одно соображение, которое также следует высказать. Теоретические построения начального периода становления социологии, так же как и теоретические интересы основателей социологии, широки и разнообразны. Они не исчерпываются строго социологическими конструкциями. Поэтому задача историко-социологи-ческого исследования состоит и в том, чтобы выделить из всего творчества социологов-классиков собственно социологические теории и построения, на деле и послужившие основоположением новой науки.
Вторая позиция или точка зрения на вопрос о времени возникновения социологии связана с созданием самого термина "социология" в 1839 г. и оформлением позитивистского проекта социологии в социологической теории О. Конта в первой половине XIX в.
О. Конт не только создал сам термин "социология", он предложил совершенно определенное понимание социологии как науки об обществе, которое, как он это особо подчеркивает, появляется только на третьей, позитивной стадии развития человечества. При этом О. Конт трактует социологию как позитивную науку (в его, контовском понимании) и задает ей тем самым совершенно определенное позитивистское прочтение. Это касается как видения природы социальной реальности, которая является сферой квазиприродной закономерности — социальной физики, так и методологии социального познания, которая аналогична методологии естественных наук и целью которой является исследование законов, т.е. "постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями. О чем бы ни шла речь <...> о столкновении и тяготении, или о мышлении и нравственности, — мы можем действительно знать только различные взаимные связи, свойственные их проявлению, не будучи никогда в состоянии проникнуть в тайну их образования"4. Данная позиция может быть принята, но представляется нам узкой и неполной, обоснование чего будет дано в статье ниже.
Третья позиция относительно времени возникновения социологии связана с иным пониманием социологии как науки с иной интер-
4 Конт О. Указ. соч. С. 74.
претацией социальной реальности и соответственно с иной методологией социального познания. Речь идет о концепции социологии, разработанной Г. Зиммелем и М. Вебером. И Г. Зиммель и М. Вебер критикуют и не признают позитивистский проект социологии, разработанный О. Контом и расширенный Г. Спенсером.
Свое видение социологии и ее отличие (а не принципиальное сходство как у О. Конта или Г. Спенсера) от других наук Г. Зиммель формулирует уже в работе "Социальная дифференциация". Он считает, что социология является поздней наукой, становление которой приходится на конец XIX в. и поэтому она должна формироваться осознанным образом. Это означает, что решение методологических проблем должно предшествовать решению всех других проблем, в том числе построению любых социологических теорий.
Социология, согласно Г. Зиммелю, строится рациональным образом на основе предварительного проекта, включающего теорию метода и четкое вычленение объекта и задач исследования. Опираясь на методологическую рефлексию, социология должна начать с построения новой теории общества. Именно в построении новой теории общества Г. Зиммель видит главную задачу социологии и рассматривает теорию общества как центральный момент любой общей социологической теории.
При этом следует подчеркнуть, что Г. Зиммель начинает с методологического представления об обществе как "целом социальной жизни", включающем в себя все и любые конкретные проявления исторической жизни, как "целого общества". Все "формы" социального взаимодействия, как он подчеркивает, имеют бесчисленные варианты исторического воплощения. Такое представление об обществе в качестве исходной методологической точки позволяет Г. Зиммелю зафиксировать специфические черты социологического знания. Прежде всего речь идет о том, что определение объекта социологии как "целого социальной жизни" ставит ее по своей сложности в один ряд с метафизикой, изучающей целое мира, и психологией, исследующей целое психической жизни. Эти теоретические образования отличаются одной специфической чертой. Она состоит в том, что совершенно противоположные утверждения обнаруживают в них свою равную вероятность и доказуемость. Здесь отсутствует однозначность, свойственная утверждениям естественных наук, всегда есть возможность противопоставить каждому наблюдению или предположению противоположное ему мнение или соображение. Причина этого коренится в неоднозначности объектов анализа социологии, метафизики и психологии, полноте и разнообразии частных моментов, которые не поддаются разложению на части и элементарные силы. Результатом является невозможность установить и выявить причинную связь явлений,
невозможность установить применительно к явлениям "законы" в естественно-научном смысле слова.
Своеобразный характер социального материала, не поддающийся никаким точным расчетам, не позволяет говорить о законах социального развития. Социология, так же как и психология, и метафизика, не дает точного знания, но дает понимание. При этом саму процедуру понимания Г. Зиммель трактует в духе философии жизни как понимание интересов, мотивов, целей и ценностных ориентаций индивида, определяемых культурой в широком смысле слова. Понимание позволяет ориентироваться в явлениях и создает нужные для этого понятия. Постоянное уточнение, разложение и новое сочленение этих понятий на иных основаниях создают возможность все большего и большего приближения к истине.
Таким образом, социология является поздней наукой, создаваемой осознанным образом в конце XIX в. Она является наукой, в которой неприменимы методы естественно-научного исследования, т.е. она не может быть позитивистским проектом.
М. Вебер практически по всем пунктам воспроизводит программу Г. Зиммеля в рамках своего методологического подхода. Это касается и его понимания природы социальной реальности, и методов ее познания, и соответственно его отношения к позитивистскому проекту социологии.
Для М. Вебера сфера социальной реальности — это сфера смыслов и ценностей. Социология как эмпирическая наука не является поэтому позитивной наукой, такой, как физика, химия или биология. Социология — это одна из наук о культуре, она имеет дело со смыслами, значениями и ценностями, а не с природными объектами. "Культура, — пишет М. Вебер, — есть тот конечный фрагмент лишенной смысла мировой бесконечности, который, с точки зрения человека, обладает смыслом и значением"5. М. Вебер формулирует трансцендентальную предпосылку всех наук о культуре. Она состоит в понимании того, что мы являемся людьми культуры и обладаем способностью и волей, которые позволяют нам сознательно занять определенную позицию по отношению к миру и придать ему смысл. Каким бы этот смысл ни был, он становится основой наших суждений о различных явлениях совместного существования людей и заставляет нас относиться к ним как к чему-то обладающему значением.
Формулируя трансцендентальную предпосылку наук о культуре, М. Вебер определяет тем самым, во-первых, природу социальной реальности как сферы смыслов и осмысленного человеческого поведения, и, во-вторых, методологию социального познания как
5 Вебер М. Избр. произв. М., 1990. С. 379. 3 ВМУ, социология и политология, № 1
базирующуюся на методе понимания. Позитивной разработке этих проблем М. Вебер предпосылает критику предшествующей социологической традиции.
Прежде всего М. Вебер подвергает критике точку зрения "натуралистического монизма", как он называет методологическую позицию естественно-научного познания и предшествующей социологии, принявшей эту позицию. Для натуралистического монизма существенным в явлениях может быть только "закономерное", т.е. общее, а "индивидуальное", частное может быть принято во внимание только в качестве иллюстрации к закону, т.е. только в качестве типа. Познание в рамках натурализма ориентировано на установление закономерных связей, к постижению и выявлению которых можно прийти посредством объективного (свободного от ценностей) и рационального (свободного от случайностей) метода. Этот метод обеспечивает монистическую картину действительности в виде некоей "системы понятий, метафизической по своей значимости и математической по форме". Эта позиция, как подчеркивает М. Вебер, характеризует естественные науки со времен древних греков.
Натуралистический предрассудок весь XIX в. господствовал и в науках о культуре. Приверженцы этого предрассудка в науках о культуре исходят из того, что мы постоянно переживаем связи человеческих действий в их непосредственной реальности и поэтому можем, как они полагают, прояснить их с аксиоматической очевидностью и открыть таким образом лежащие в их основе "законы". Формулирование непосредственно очевидных законов есть единственная, по их мнению, форма познания. Поэтому построение системы абстрактных понятий, а потому чисто формальных положений, аналогичных тем, которые существуют в естественных науках, — якобы единственное средство духовного господства над многообразием общественной жизни. М. Вебер категорическим образом отвергает этот подход. Он считает абсолютно бессмысленной идею, будто целью, пусть даже отдаленной, наук о культуре должно быть создание замкнутой системы понятий, в которой действительность можно будет представить в некоем окончательном членении и из которой она затем опять может быть дедуцирована. Это невозможно в силу смысловой и исторической природы культурной действительности.
Социологию интересует качественная окраска событий, к тому же в ней речь идет о роли духовных процессов, "понять" которые в сопереживании — совсем иная задача, чем та, которую решают естественные науки с помощью точных формул. М. Вебер считает, что интерпретирующее объяснение по сравнению с объяснением, основанным на наблюдении, отличается большей гипотетично-
стью и фрагментированностью полученных посредством "понимания" выводов, но тем не менее именно оно является специфическим методом социологического познания.
Проект социологии как понимающей науки, созданный Г. Зим-мелем и М. Вебером, таким образом, радикально отличается от позитивистского проекта социологии и позволяет ее приверженцам относить ее возникновение только к концу XIX в.
Четвертая позиция относительно времени появления социологии также указывает на конец XIX — начало XX в., но ее представители связывают это не с появлением соответствующего методологически оформленного проекта понимающей социологии, а с процессом институционализации социологии как науки и как академической дисциплины, одновременно имевшим место по обе стороны Атлантики.
Процесс институционализации социологии — это процесс оформления ее системы образовательных учреждений — кафедр и факультетов; появления с одной стороны — студентов, с другой — профессорско-преподавательского состава; появление первых учебников и систематических лекционных курсов и занятий; это процесс появления научно-исследовательских институтов и организаций, исследовательских обществ; это процесс появления и становления социологической литературы и социологической периодики. В самом общем виде — это процесс оформления научного сообщества, включающий соответствующие нормативно-регулятивные механизмы и ресурсные возможности.
Социологический факультет Чикагского университета в США — первое в мире учебное заведение профессионального социологического знания — был создан в 1892 г.; во Франции первая самостоятельная кафедра по социологии — кафедра "социальной науки" была создана на филологическом факультете Бордоского университета в 1886 г., и возглавил ее Э. Дюркгейм.
С 1893 г. начинает выходить "Международный журнал по социологии", в 1895 г. в Чикаго был основан "Американский журнал по социологии", во Франции с 1898 г. под руководством Э. Дюркгей-ма издается "Социологический ежегодник", в Германии в 1903 г. начинает выходить "Архив социальной науки и социальной политики" (с 1904 г. — под руководством М. Вебера и В. Зомбарта). Создаются социологические общества: в 1905 г. — Американское социологическое общество, в 1909 г. — Немецкое социологическое общество, выходит систематическая социологическая литература, например, работы Лестера Уорда — "Принципы социологии" (1889), "Очерки по социологии" (1901), "Чистая социология" (1903), "Прикладная социология" (1906); "Общая социология" (1905) Альбиона Смола; "Основания социологии" (1898) Франклина Гид-
дингса. Общепризнанным же первым учебником по социологии является "Учебник по социологии" (1905) Л. Уорда и Дж. Дили.
Все это позволяет сторонникам институционального подхода с уверенностью относить начало социологии к концу XIX — началу XX в.
Четвертая позиция является наиболее нейтральной в теоретико-концептуальном отношении, но и наименее продуктивной. Прежде всего, в силу того, что прежде чем пройти процесс институцио-нализации, социология уже должна была существовать хотя бы как осознаваемая потребность в знании и как интеллектуальный проект. Социология как теоретическая рефлексия, как исследовательский проект появилась задолго до того, как была институционализирована наука социология.
Каждая из рассмотренных позиций представляет собой не только тематизацию начала социологии как науки и академической дисциплины. Эти позиции одновременно суть концептуализации тех теоретических проектов, которые следует, по мнению их создателей, считать основным путем социологического исследования. Их следует также воспринимать как стержень исторического развития социологии, соответственно как основу построения дальнейшего исторического пути социологии.
Вообще, выдвижение какого-то конкретного теоретического проекта или даже концепции в качестве ключевого для истории социологии, соответственно в качестве ориентира для создания исторической периодизации является в литературе по истории социологии не только типичным, но и явно преобладающим подходом в рассмотрении истории теоретической социологии.
Наиболее ярким примером — как в плане разработки, так и в плане числа приверженцев — можно считать многочисленные попытки концептуализировать историю социологии через соотнесение с теорией Т. Парсонса.
Для американской историко-социологической науки ключевым социологическим проектом является структурно-функциональный анализ Т. Парсонса, вокруг которого организуется все остальное социологическое знание. История социологии соответственно делится на социологию до Т. Парсонса и после Т. Парсонса. Такую схему мы наблюдаем, например, в широко известной работе Дж. Алек-сандера "Социологическая теория после 1945", в которой первой и главной теорией выступает структурный функционализм, а весь остальной набор теорий — теории конфликта, обмена, символический интеракционизм, этнометодология, культурная социология (как в фазе "герменевтического вызова", так и позже у Клиффорда Гирца), а также неомарксизм — это лишь разработка какого-либо значимого компонента синтеза Т. Парсонса или дополнение к нему.
Аналогичным образом при определении периодизации (которая не эксплицирована теоретически) истории социологии автор тезиса макдональдизации Дж. Ритцер начинает современную социологию со структурного функционализма Т. Парсонса. Т. Пар-сонс — это водораздел: то, что до него — это история; структурный функционализм Т. Парсонса и Р. Мертона и после них — это современность.
Даже такой ярый критик парсонсианства как Олвин Гоулднер рассматривает большинство социологических теорий 50—60-х гг. ХХ в., созданных в русле интеракционизма, феноменологии, лингвистического позитивизма, как попытку решения внутренних проблем, возникших в рамках парсонсианского синтеза.
Аналогичные явления наблюдаются во французской традиции историко-социологического знания, в которой ключевым и центральным проектом социологического знания очень часто рассматриваются социологическая теория Э. Дюркгейма и его концепция социологизма как начала научной социологии. Наглядным примером может служить также историко-социологическая схема, предложенная в работе "Этапы развития социологической мысли" Раймоном Ароном. Он пишет следующее: "Метод, который я использовал <...> заключается в том, чтобы выявить у каждого автора основные темы и показать, как каждая из этих тем вытекала из индивидуальной интерпретации одной и той же социальной действительности. Эти интерпретации были не произвольными, а индивидуальными: темперамент автора, его система ценностей и способ восприятия проявляются в его интерпретации той реальности, которая в определенных отношениях рассматривается всеми"6.
В результате в истории социологии Р. Арон выделяет как минимум два периода: период, который он называет "Основоположники" (конец XVIII — XIX в.), и период, который называется "Поколение на стыке веков" (конец XIX — начало ХХ в.). В первую часть попадают теоретические конструкции Ш. Монтескье, О. Конта, К. Маркса и А. де Токвиля, во вторую — Э. Дюркгейма, В. Парето, М. Вебера. Такая картина историко-социологического процесса вызывает множество различных вопросов и похожа скорее на периодизацию истории политических, чем социологических теорий. Да и сама социальная реальность предстает у Р. Арона через призму революций — или 1889 г., или 1848 г. Как представляется, методология анализа, предложенная Р. Ароном, — это его интерпретация исторического процесса, основу которого составляет прежде всего история Франции, а потому и соотносить с ней теории К. Маркса или В. Парето едва ли правомерно.
6 Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993. С. 306—307.
Можно достаточно долго рассматривать и анализировать и другие историко-социологические построения, превращая статью в теоретический анализ существующих методологических позиций и разработанных классификаций, однако, как представляется, уже рассмотренных достаточно для того, чтобы сделать вывод: все эти классификации имеют частичный, неполный характер и эта их неполнота определяется недостаточно разработанной и обоснованной методологией анализа историко-социологического процесса. Рассмотрение истории социологии на основе только внутренней логики ее развития как науки, обладающей концептуальной спецификой или специфической методологией является теоретически неправомерным.
Предпочтение одного из проектов, например "социологии понимания", оставляет за рамками анализа позитивистский проект, а опора на процесс институционализации социологии выводит за границы историко-социологического рассмотрения и анализа фактически весь процесс становления базовых социологических идей и теорий и т.п. В результате это приводит к созданию отличающихся неполнотой историко-социологических построений, опирающихся только на одну из методологических перспектив, получивших развитие в той или иной национальной социологии или в тот или иной период времени.
Позиция, которую мы хотим предложить в данной статье, состоит в том, чтобы рассматривать историю социологии в единстве ее интеллектуального проекта как науки и социально-исторического движения ее объекта — истории общества модерна.
Речь при этом идет не просто о том, что Р. Мертон называл "социальной экологией социологических идей", о выявлении конкретного социального контекста, в который своими корнями уходят социологические идеи того или иного автора. Речь должна идти о том, чтобы при построении теории историко-социологического процесса, а также при любом историко-социологическом исследовании, развитие, логика и содержание этого процесса и исследования соотносились с общим процессом и логикой исторического движения общества как финального объекта любого социологического исследования, причем взятого в его теоретико-социологической форме. Реальное историческое общество в его социологической интерпретации и теоретической форме — вот тот горизонт понимания и та контролирующая инстанция, которые задают смысл и определяет адекватность любого теоретико-социологического и историко-социологического построения.
Опираясь на такую методологию анализа, мы предлагаем следующую теорию периодизации историко-социологического процесса.
Основу этой периодизации образует социологическая теория модерна, разработанная в целой серии социологических теорий в последние два десятилетия ХХ в. Эти теории оформляются как ответ на возникший в связи с появлением постмодернистской социологии вопрос: что такое модерн, если та социальность, в которой мы живем и с которой соотносимся, является постмодерном? Как ответ на этот вопрос и были созданы социологические теории модерна Э. Гидденса, Ю. Хабермаса, А. Турена, Ф. Ферраротти, У. Бека и др. При всех различиях интеллектуального интереса и теоретического прочтения эти теории едины в рамочных определениях исторических и содержательных характеристик и периодизации модерна как социальной эпохи.
Под эпохой модерна и соответственно под обществами эпохи модерна понимаются общества, оформившиеся в последней трети XVIII в. как общества промышленные, капиталистические, правовые, демократические, национально-государственные. На протяжении своего почти двухсотпятидесятилетнего существования эти общества проходят путь эволюционной трансформации, в котором выделяется три фундаментальньх периода, относительно которых (так же как и относительно фундаментальных характеристик эпохи модерна) в современной социологии нет разногласий.
Каждый из трех периодов развития модерна сопряжен с тремя промышленными революциями. Первая промышленная революция — последняя треть XVIII в., ее символической датой можно считать изобретение и внедрение паровой машины Дж. Уатта в 1784 г., сыгравшей громадную роль в создании промышленного производства. Это — первый модерн.
Вторая промышленная революция связана с техническим перевооружением производства в конце XIX — начале ХХ в., приведшим к созданию систем массового производства и массового потребления. Это второй модерн.
Третья — информационная революция, развернувшаяся в 70— 80-е гг. ХХ в. и приведшая к оформлению современных систем промышленного производства в рамках информационного общества.
Эти три промышленные революции определили облик обществ эпохи модерна, их социальную, культурную и экономическую сферы, что и позволяет нам выделить следующие периоды в истории модерна:
— I период: конец XVIII — начало ХХ в.;
— II период: начало ХХ в. — 70-е гг. ХХ в.;
— III период: 70—80-е гг. ХХ в. — начало XXI в.
Каждый из этих периодов имеет свою специфику и каждый концептуализировался в целом ряде теорий, которые не просто
сопоставимы и сравнимы, но за ними с очевидностью предстает общее историческое, социальное и теоретическое содержание. Эта классификация истории обществ эпохи модерна и является, на наш взгляд, наиболее адекватной основой для построения методологии и теории историко-социологического процесса.
Первый период в развитии социологии: конец XVIII — начало ХХ в. Это период становления обществ модерна, характеризующихся, как уже указывалось, как индустриальные, капиталистические, правовые, демократические, оформленные как национальные государства. В тот же период происходит и становление социологии в качестве способа теоретического самопостижения и самопонимания этих обществ, в качестве средства их саморефлексии. Речь идет о периоде, известном в истории социологии как классическая социология.
Возникновение социологии в последней трети XVIII в. опосредовано и обусловлено становлением ее объекта — обществами модерна, она появляется как компонент культуры и науки этих обществ, как их саморефлексия. Как интеллектуальный проект социология появляется в качестве науки и первоначально именует себя "социальной физикой", обладающей таким же научным статусом, как и все прочие науки о природе. Поэтому и методологией ее исследования становятся методы естественной науки, а результатом исследования должна быть "повсеместная замена недоступного определения причин в собственном смысле слова — простым исследованием законов, т.е. постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями"7. Это был первый, позитивистский проект социологии, связанный с именами А. де Сен-Симона и О. Конта. Еще один вариант научной социологии был связан с именем К. Маркса. В русле позитивистского проекта и его незначительной корректировки посредством концепции социальной реальности как реальности "sui generic" следует рассматривать и теорию Э. Дюркгейма.
В рамках этого же первого периода оформляется второй, антипозитивистский проект интерпретационной социологии (социологии понимания), связанный с именами Г. Зиммеля и М. Вебера. Интерпретационный проект социологии создал иную концепцию природы социальной реальности и соответственно иную методологию социального познания.
Именно эти два проекта социологии как науки легли в основу дальнейшего исторического движения социологии и определили единство ее исторического развертывания на протяжении двух с половиной прошедших веков. И именно разработка этих методо-
7 Конт О. Указ. соч. С. 74.
логических подходов легла в основу всех теоретических построений классической социологии или первого периода в истории социологии. Речь идет и о теориях социального неравенства и конфликта, и о теориях социального изменения и развития, и о теории институтов, а также о теориях капиталистического и промышленного общества.
Второй период в развитии социологии: начало ХХ в. — 70-е гг. ХХ в. Начало ХХ в. оказалось связанным с радикальной трансформацией фундаментальных оснований социального порядка, появлением новых типов обществ, существенным образом отличавшихся от обществ XIX в. Вместе с XIX в. уходят в прошлое общества, базирующиеся на принципах свободного рынка, ничем не ограниченной конкуренции, на свободно действующем индивиде. Уходит в прошлое либералистская система взглядов на отношения индивида и общества, государства и общества, государства и экономики. ХХ в. становится веком, принесшим совершенно новый социальный порядок, получивший название организованного (а не либерального) капитализма, государственно-монополистического капитализма, империализма. Осмысление этого нового социального порядка началось в совершенно новых концептуальных схемах, методологических подходах и породило новые социологические теории.
В этот период общество осмысливается как государственно-монополистический, организованный капитализм; как менедже-риальное общество; как корпоративное общество; как массовое общество; наконец, как поздний капитализм и как развитое индустриальное общество. Господство организованных систем социальных отношений, зафиксированных, например, теориями организованного капитализма и корпоративного общества, с очевидностью определило особый методологический интерес к анализу различных систем социального взаимодействия в перспективе интерак-ционизма, структурного фунционализма, системного подходов. Со всеми оговорками и условностью можно соотнести феноменологические и этнометодологические разработки с теми характеристиками обществ, которые получили отражение в теориях массового общества. В общем и целом, социологическая теория второго периода ее исторического развития, центральное место в которой, несомненно, занимала структурно-функциональная теория Т. Пар-сонса, а также теории его последователей и критиков, представляет собой некое исторически единое образование, целостность которого укоренена в содержании этих теорий и в соответствующем историческом объекте.
Третий период в развитии социологии: 70—80-е гг. ХХ в. — начало XXI в. В начале 1970-х гг. начинается новый этап социально-
экономического развития. В обществе широко разворачивается телекоммуникационная революция, меняющая экономическую сферу и всю сферу труда в широком смысле слова. Претерпевает очень существенные изменения система ценностных ориентаций, вся сфера культуры и смыслов. Соответственно возникают новые социологические теории общества, ставящие своей целью осмысление тех социальных изменений, которые характеризуют этот этап развития общества. Они входят в историю социологии как теории постиндустриального общества, теории информационного общества, как теории постмодернистской социологии, как теории постмодерна, как теории глобализации. Они едины в том, что рассматривают современное социальное состояние как совершенно новый этап социально-экономического развития общества, кардинальным образом отличающийся от предшествующих этапов, и прощаются с теориями общества предшествующих двух периодов. То же происходит и в сфере методологии, а также общей социологической теории.
В рамках методологических разработок этот период в развитии социологии был связан с интенсивными поисками, которые начались с заявлений о "кризисе" современной социологической теории и целой серии дискуссий: дискуссии о позитивизме в европейской социологии; критики парсонсианства в американской социологии; обращения к классике, получившее название "ренессанса классики". Результатом стала разработка новой методологической программы, получившей реализацию в теориях Ю. Хабермаса, Н. Лумана, П. Бурдье, Э. Гидденса, Ф. Ферраротти, Ж. Бодрийяра, З. Баумана и др. Получили самое широкое развитие неоэволюционизм и теории дифференциации в качестве теорий социального развития, оформились новые направления исследования, такие, как, например, историческая социология или феминистская социология.
Все эти теоретические разработки, так же как и разработки двух первых периодов в развитии социологии, составляют целостное образование, историко-социологическое исследование которого должно осуществляться на конкретном историческом фоне, в привязке к конкретному историческому этапу развития обществ модерна.
Предложенная в статье методология анализа историко-социо-логического процесса позволяет, как это показано, предложить периодизацию развития социологии как целостного и упорядоченного исторического процесса. Именно эта периодизация положена в основу преподавания истории социологии на социологическом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993.
Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000.
Добренькое В.И. Глобализация и России: социологический анализ. М., 2006.
Добренькое В.И., Кравченко А.И. Социология. Т. 1. Методология и история. М., 2000.
Кимелев Ю.А., Полякова Н.Л. Социологические теории модерна, радикализированного модерна и постмодерна. М., 1996.
Козер Л. Мастера социологической мысли: идеи в историческом и социальном контексте. М., 2006.
Очерки по истории теоретической социологии XIX — начала XX в.: Пособие для студентов гуманитарных вузов / Отв. ред. Ю.Н. Давыдов. М., 1994.
Очерки по истории теоретической социологии XX столетия: Пособие для гуманитарных вузов / Отв. ред. Ю.Н. Давыдов. М., 1994.
Полякова Н.Л. ХХ век в социологических теориях общества. М., 2004.
Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб., 2002.
Турен А. Возвращение человека действующего: Очерк социологии. М., 1998.
Alexander Y. Sociological theory since 1945. L., 1987.
Giddens A. Sociology. Oxford, 1989.
Giddens A. The consequences of modernity. Stanford, 1990.
Habermas Y. On the logic of the social sciences. Cambridge, 1988.
Illuminating social life: dassical and contemporary theory revisited. Los Angeles, 2008.
Mikl-Horke G. Historischer und soziologische Teorie — Entwürfe. München; Wien, 1989.
Tourain A. Critique de la modernité. P., 1998.
Urry Y. Sociology beyond societies. Mobilities for the twenty-first century. L.; N.Y., 2000.
