CC BY
106
И.П. ЛАЛИНСКАЯ (Воронеж)
текстуалиэация мифа в художественном тексте (на материале рассказа И.А. Бунина «Темные аллеи»)
На примере текста И.А. Бунина «Темные аллеи» миф рассматривается как предъявление ряда номинаций. Текстовые единицы, участвующие в образовании тропа, - текстовые фрагменты. Иллюзия достоверности создается благодаря формированию мифа на основании принципа дополнительности.
Ключевые слова: художественный текст, единицы речи, текстуализация, троп, метафора, символ, аллегория, миф, номинативная последовательность.
Настоящая статья продолжает исследование текстуализации тропов на материале рассказа И.А. Бунина «Темные аллеи». Обращение к мифу после анализа символа и метафоры [6] потребовало определения особенностей художественной речи, в материале которой и способны разворачиваться тропы.
В.В. Виноградов видел принципиальное отличие художественной речи от других форм представления содержания в том, что ее единицы и создаваемое при их участии целое нельзя понимать однозначно. Он писал: «Ведь речь художественная по самой сути своей есть речь образная, “иносказательная”»[2, с. 248]. Созвучны высказанным и слова Г.О. Винокура: «Действительный смысл художественного слова никогда не замыкается в его буквальном смысле» [3, с. 27]. Выводы лингвистов совпадают с представлениями о свойствах языка искусства, которые высказал В. Вейдле в работе «Умирание искусства»: « та правда, с которой имеет дело искусство, вообще не высказываема иначе, как в преломлении, в иносказании» [1, с. 14]. Иносказание представляется особенностью художественного отражения мира и в работах логиков, поскольку, как пишет Н.И. Кондаков, «надо иметь в виду, что связь слов и смысла, заключенного в них, не является прямой, непосредственной» [4, с. 482].
тропы, таким образом, оказываются в ряду видов иносказания и с обязательностью используются художественной речью. Иносказательность художественной речи всегда обращена к смысловой сфере текста. Ю.С. Степанов подчеркивает, что «создание воображаемого мира в художественной литературе, «интенсионального, возможного мира» ведется по законам логики, но с учетом специфических законов семантики» [7, с. 609]. В.Н. Топоров, отмечая, что тропы, основанные на употреблении слова (или сочетании слов) в переносном значении и использующие для усиления изобразительности и выразительности речи, выполняют еще одну важную функцию - участвуют в передаче «вторых» смыслов в содержании художественного произведения. Именно благодаря тропам увеличиваются возможности передачи новых смыслов, фиксации новых точек зрения, новых связей субъекта текста с объектной сферой (Там же, с. 520 - 521).
Один из путей в смысловую сферу художественного произведения открывает использование мифа. Определяя сущность этого тропа и его место в тропеической системе, А.Ф. Лосев видит в нем особую форму иносказания: «Миф отличается от метафоры и символа тем, что все те образы, которыми пользуются метафора и символ, понимаются здесь совершенно субстанционально». И далее: «Все феноменально и условно трактованное в аллегории, метафоре и символе, становится в мифе де й -ствительностью в буквальном смысле слова, т.е. действительными событиями и во всей своей реальности существующими субстанциями» [8, с. 444].
Наш предшествующий анализ символа и метафоры дает основания для определения того, что именно придает «условный» и «феноменальный» характер трактовкам этих тропов.
Общим для символа и метафоры свойством, основанным на «непрямой» связи слов и смыслов, выступает текстовая форма представления этих типов иносказания - последовательность распределенных по данному тексту и дистантно в нем взаимодействующих единичных номинаций, что мы и называем текстуализацией смысла. Одну из таких номинативных цепочек мы наблюдали при текстуализации симво-
© Лапинская И.П., 2010
ла чистота. Она начиналась номинацией признака предмета чистый, продолжалась номинациями адвербиальных признаков чисто (наречие) - чисто (категория состояния/оценки) и завершалась в абстрактном существительном чистота. Составляющие номинативной цепочки дистантно расположены в тексте, но своим взаимодействием они создавали текстовое единство, передающее текстовый смысл [6].
Материал показывает, что номинативная последовательность проявляет свои свойства по меньшей мере в двух аспектах: как единое целое и как ряд следующих друг за другом, распределенных по тексту единичных номинаций. Представляется, что именно о свойстве текстовых номинаций выступать как единое целое писал Б.В. Томашевский: «Сущность художественного произведения не в характере отдельных выражений, а в сочетании их в некоторые единства в художественной конструкции словесного материала» [10, с. 29].
Каждая из последовательностей как целое эксплицирует один из смыслов текста. Как ряд распределенных по тексту единичных номинаций последовательность реализует присущие каждому из тропов этапы обобщения смысла. На пути становления символа признак, соотнесенный с реалией, обобщался до обозначения качества абстрактным существительным. При складывании метафоры первичная номинация проходила через возрастание оценочности -аксиологизацию. Получается, что смысловая сфера произведения формируется внутритекстовым соотнесением номинативных рядов.
В то же время каждая из единичных номинаций, чтобы получить возможность включиться в смыслонесущий текстовый ряд, должна в качестве обязательного условия осуществить свое языковое предназначение - обозначить денотат и реализовать сочетаемостные возможности в пределах словосочетания и/или простого предложения. Однако дистантная расположенность каждой из номинаций ведущего к смыслу ряда придает трактовке и метафоры, и символа «условный» и «феноменальный» характер.
Понимание мифа, как пишет А.Ф. Лосев, основывается на признании действительными событий, о которых идет в нем речь, и реально существующими субстан-
ций, которые в нем задействованы. В дефинициях этого тропа своеобразие мифа ученый видит в характере его отличий от других тропов. Однако эти же формулировки свидетельствуют и о том, что разные виды тропов могут сосуществовать и взаимодействовать в пределах текста.
В нашем случае миф венчает тропеи-ческую триаду «символ - метафора - миф.» При этом внутритекстовые связи тропов выступают как непосредственные и опосредованные. Так, символ чистота непосредственно участвует в формировании метафоры проглянуло солнце и тем самым выступает образной основой мифа, теперь уже реализуя опосредованную с ним связь.
Метафора в своих непосредственных связях подготавливает миф и содержательно, и структурно. Фраза К закату проглянуло бледное солнце выступает в тропеическом ряду в двух функциях: во-первых, она завершает текстовое развертывание метафоры; во-вторых, выступает первой фразой того, что представляет собой миф. Стало быть, текст анализируемого рассказа для сообщения своей смысловой сферы обращается к разным формам иносказания.
Представление действительными событий и реально существующими субстанций, что определяет характер иносказания в мифе, осуществляется в пределах такой текстовой единицы, как фрагмент, своего рода текст в тексте, поскольку для его развертывания и считывания распределенных по всему тексту и достаточно удаленных друг от друга единичных номинаций оказывается недостаточно. «Увидеть» миф в содержании фрагмента помогает сопоставление способов обозначения реалий и самих рядов денотатов, формирующих текст до мифа и в пределах его.
Выделение мифа как одной из формы иносказания, способом представления которого выступает содержание целого фрагмента, совпадает и с выводами В.В. Виноградова, который считал возможным образование «символов более сложного строения». Такой символ, «сохраняя во всех своих вариациях смысловое единство и выполняя при этом разные функции в словесной композиции ... позволяет обнаружить его составную природу и сами эти составные части. Ведь компоненты символа укореняют-
ся в разных местах романа, этим символом осененных» [2, с. 247]. В этом определении обратим внимание на несколько моментов. Во-первых, в «сложном символе» (в нашем случае - мифе) выделимы те смыслы, которые его формируют. Во-вторых, в «сложном символе» не все единицы текста «работают» на передачу смыслов. Так что миф можно подвергнуть анализу и как целое, и в его компонентах.
Назовем единицы анализа мифа.
1. Текстовые фрагменты, которые начинаются авторским описанием и продолжаются диалогами или внутренними монологами иных субъектов речи. В нашем случае единицей анализа выступает второй фрагмент, он начинается фразой К закату проглянуло бледное солнце и завершается словами Как бы не опоздать нам к поезду [5].
2. Ряды номинаций одних и тех же реалий, что может включать разные или повторяющиеся лексемы и/или синтаксемы (лексико-грамматические формы слова). Единицы из этих рядов являются составляющими описаний в разных фрагментах.
3. денотатные ряды, лежащие в основе текстовых фрагментных описаний, в их изменяемости или неизменности.
Во втором фрагменте в сравнении с первым изменения касаются всех элементов, составляющих авторское описание, и носят системный характер.
1. Признаковый характер информации из первого фрагмента уступает место субстанциям. На смену локативным на одной из дорог, темпоральным в осеннее ненастье и признаковым синтаксемам, называющим качества, восприятие которых не вызывает положительных эмоций: холодный, залитый дождями, изрезанный колеями, от слякоти, приходят субъектные и объектные синтаксемы, называющие предмет в широком смысле слова: солнце (проглянуло), (меняя) колеи.
2. Пассивное состояние и неодушевленных, и одушевленных субъектов сменяется их активными проявлениями: солнце - проглянуло, кучер - гнал. Так обозначенной в тексте активностью противопоставленных в системе языка типов субъектов нейтрализуется различие одушевленности/неодушевленности, что намекает на одушевленность всего, что окружает героя.
3. Нейтрализация грамматикализовав -шихся в системе языка различий продолжается нейтрализацией номинаций героев по социальным функциям кучер - старик-военный. Кучер по смыслу уравнивается с главным героем рассказа. Он обретает статус субъекта не только физического, но и интеллектуального действия и речи: (кучер) гнал - думал - сказал.
4. Меняется денотатный ряд первого фрагмента. Исчезают денотаты, которые детализировали значение активности/пассивности в первом фрагменте - тройка лошадей, тарантас.
Так мир, видимый автору и героям, наполняется реально существующими субстанциями и действительно совершающимися событиями.
Диалог, завершающий фрагмент, венчает и создание мифа. Выделим два аспекта в трактовке диалога.
1. Сама возможность обмена мыслями между собеседниками свидетельствует об открывшейся новой сфере их взаимоотношений. В этот момент текста и для автора, и для героев со всей очевидностью проявляется равенство людей перед Богом при сохранении их социальных различий. Не случайно в последней реплике героя появится местоимение мн. числа нам, грамматически подтверждающее равнозначность кучера и старика-военного.
2. Предметом обсуждения в диалоге выступает она, баба, Надежда, женщина, с которой недавно встретились и расстались кучер и старик-военный. Так, хозяйка постоялой горницы продолжает присутствовать в тексте, теперь в качестве предмета речи, а не субъекта действий и отношений. Присутствие героини, как и диалог с кучером, исключает саму мысль об одиночестве героя.
В целом диалог своим содержанием не только утверждает идею христианского равенства людей, но и продолжает процесс изменения мира, в котором существует герой.
Законченность системных измене -ний на данном этапе развертывания текста - они касаются всех субъектов текста и охватывают как мир материальный, видимый, так и мир духовный, проявляющийся во взаимоотношениях, - свидетельствует о сформированности тропа. Характер изменений, произошедших вокруг и вну-
три героя, позволяет, во-первых, воспринимать события и субстанции буквально и, во-вторых, трактовать содержание целого фрагмента как миф о христианском преображении мира после прощения, о начале новой жизни человека.
Такую трактовку мифа поддерживают и материалы Полного церковнославянского словаря: «Преображение Христово - изменение наружного вида Его на другой, при чем лицо Его светилось как солнце, а одежда Его сделалась бела как снег. Было оно ... памятником духовного нашего преображения» [9, с. 488].
Завершенность мифологического иносказания углубляет и прочтение детерминировавших его символа и метафоры. Как мы помним, фраза К закату проглянуло бледное солнце участвовала в создании двух тропов - итожила метафору и открывала миф. Теперь можно сказать, что ее текстовые функции значительно серьезнее: она содержит еще один троп -аллегорию, ибо появившееся в ней солнце принято христианством для обозначения Христа.
Следует добавить, что сформировавшийся в пределах первого фрагмента символ чистота, который воспринимался как признак героини, во втором фрагменте оказывается обязательным признаком белой одежды Христа. Не случайно и кучер во втором фрагменте, ощущая преображение, выбирает менее грязные колеи. Стало быть, и символ тоже принимает непосредственное участие в создании мифа.
Как видим, текстуализация мифа значительно отличается от пути складывания символа и метафоры. Если символ формируется возрастанием уровня абстрактности значения, представленного при первичной номинации, а метафора в становлении проходит этап аксиологизации, то миф создает иллюзию достоверности на основании принципа дополнительности. Каждая новая номинация, участвующая в создании мифа, дополняет и обогащает троп, обеспечивает то, что А.Ф. Лосев называл «целостной картинкой».
Итак, номинативная последовательность, реализующаяся во втором фрагменте текста единичными номинациями, которые связаны отношениями дополнительности, текстуализует такую фор-
му иносказания, как миф. Содержательно он представляет авторскую (субъективнообъективную, в терминах А.Ф. Лосева) версию христианского мифа о преображении действительности как знаке возрождения человека к новой жизни после прощения его вины. Подготавливает текстуали-зацию мифа последовательное взаимодействие в тексте иных тропов - символа, метафоры и аллегории.
Литература
1. Вейдле В.В. Умирание искусства. М. : Республика, 2001.
2. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды. М. : Наука, 1980.
3. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М. : Высш. шк., 1991.
4. Кондаков Н.И. Логический словарь. М. : Наука, 1971.
5. Лапинская И.П. О воздействующем эффекте рассказа И.А. Бунина «Темные аллеи» // И.А. Бунин в диалоге эпох : межвуз. сб. науч. тр. Воронеж : ВГУ, 2002.
6. Лапинская И.П. Текстуализация смыслов в художественном тексте. Символ // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. Сер. : Филологические науки. 2009. № 2 (36).
7. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М. : Сов. эн-цикл., 1990.
8. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1982.
9. Полный церковнославянский словарь / сост. протоиерей Г. Дьяченко. М. : Отчий дом, 2007.
10. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М. : Аспект Пресс, 2002.
Myth textualization in the narrative text (in the short story “Dark Alleys” by I.A. Bunin)
In the text of the short story “Dark Alleys” by I.A. Bunin the myth is regarded as a presentation of the raw of nominations. The text units that form the trope are text fragments. The illusion is done thanks to the myth forming on the basis of the addition principle.
Key words; narrative text, speech units, textualization, trope, metaphor, symbol, allegory, myth, nominative sequence.
