CC BY
90
ТЕОРИЯ ДИСКУРСА И ЯЗЫКОВЫЕ СТИЛИ
УДК 81.2Р-2
И. П. Лапинская Организация стиля в художественном тексте
В статье анализируются единицы стиля, аспекты и варианты их взаимодействия на пути к смыслу художественного текста.
Style units, aspects and variants of their correlations on the way to the feature text sense are discussed in the article.
Ключевые слова: единицы стиля, номинативные последовательности, смысл, контактные и дистантные связи, разнообъемность, разноструктурность, уровни организации текста, принцип дополнительности.
Key words: style units, nominative successions, sense, contact and distant connections, volume diversity, structure diversity, text organization levels, addition principle.
Лингвистическая традиция обращения к понятию «стиль» давно сделала термин многозначным. Выделяют стили языка, речи и художественного текста, говорят о стилях литературных школ и направлений, изучают практическую стилистику русского языка. Научное осмысление художественного текста определило стиль как связующее звено в отношениях текст - стиль - смысл. С одной стороны, создание текста всегда создание его стиля. «Стиль есть способ осуществления, отличающийся совокупностью своих приемов и идеальных установок», - писал В. В. Колесов [5, c. 424]. С другой - «исполнение» смысла «проявляется в стиле» [5, с. 424] и опирается на разные способы передачи информации - образы, логику, знания и жизненный опыт автора [14].
Условием исполнения смысла выступает содержание текста, которое формируется соотношениями (сопоставлениями и противопоставлениями) реалий - предметов и субъектов и их признаков, данных в динамике и неизменности, представленных в наличии или отсутствии и т.д. В. В. Виноградов об этом сказал так: «Ведь действительность, раскрывающаяся в художественном произведении, воплощена в его речевой оболочке; предметы, лица, действия, называемые и воспроизводимые здесь, внутренне объединены и связаны, поставлены в разнообразные функциональные отношения. Все это сказывается и отражается в способах связи, употребления и динамического взаимодействия слов, выражений и конструкций во внутреннем композиционно-смысловом единстве словесно-художественного произведения» [3, с. 192].
В одновременных и неразрывно связанных процессах тексто-, стиле- и смыслообразования принимают участие одни и те же единицы. При этом каждый из процессов обеспечивают разные грани и уровни их семантики и структуры. Сами же единицы вступают в разные типы внутритекстовых отношений, создавая тем самым разные уровни организации (архитектоники) текста.
Как структурно-семантические единства эти единицы принимают участие в линейном развертывании связной речи, в их категориальных параметрах вертикально выстраиваются модели текстообразования [20]. При стилеобразовании единицы выступают как семантико-смысловые единства; они организуются в номинативные последовательности, цель которых -упорядочить внетекстовую не только семантическую, но и смысловую разнонаправленность каждой из единиц и обеспечить интеграцию смысла целого текста. Предназначенность стиля к «исполнению смысла» ставит вопрос о свойствах единиц стиля и тех отношениях внутри текста, которые выступают способом и условием реализации этих свойств, а также задают уровни организации текста. Перейдем к описанию свойств единиц стиля.
Типологию единиц стиля и параметры их внутритекстовых соотнесений обнаруживает аналитический поиск, который разворачивается в конкретном тексте и движется в направлении от целого к его элементу [2, с. 244]. Обращаем внимание: исследовательский поиск единиц стиля оказывается иным в сравнении с отбором и комбинацией языковых средств [19, с. 494], что осуществляется автором-создателем в ходе стилеобразова-ния. Однако именно на этом пути выявляется одно из основополагающих свойств единиц стиля - их текстовая обусловленность.
Надо сказать, что проявления текстовой обусловленности единиц стиля отмечались давно, но это обозначалось термином «индивидуальная манера автора»: например, использование неточных цитат в стихотворении Д. Самойлова «Пестель, поэт и Анна», особых форм сочетания авторского повествования и речи героев, как в рассказе А. Платонова «Третий сын», чередования ритмов, присущего стихотворению в прозе И. Тургенева «Как хороши, как свежи были розы...» [15].
Мысль о множественности типов единиц стиля принадлежит В. В. Виноградову [6]. Ученый писал: «Члены словесно-художественной структуры усматриваются в самой системе организации, во внутреннем единстве целого. Это - прежде всего те стилевые отрезки или потоки, те композиционные типы речи, связь и движение которых образует единую динамическую конструкцию. Далее, это могут быть - при отсутствии конструктивного разнообразия в строе целого - те композиционные члены строфы, абзацы и т.п., которые по субъективно-экспрессивной окраске речи, или по употреблению форм времени, или по семантическому своему строю, или по своеобразиям синтаксического построения отличаются друг от друга и следуют один за другим, соотносятся один с другим, подчиняясь
тому или иному закону структурного сочленения. Грани между отдельными частями литературного произведения не привносятся извне, а понимаются из самого единства целого. Эти части, а также границы и связи между ними определяются не только приемами непосредственных сцеплений, но также и смысловыми пересечениями в разных плоскостях» [3, с. 278].
Принцип множественности типов стилистических единиц соотносит эти единицы с единицами уровней языковой системы, в их число включаются и собственно речевые, и текстовые построения [3, с. 278; 2, с. 244]. Поэтому второй стороной типологической множественности выступает разнообъемность и разноструктурность единиц стиля. Множественность типов единиц коррелирует с множественностью функций самих единиц стиля, их участием в смысловых пересечениях в разных плоскостях, то есть в передаче разных обертонов смысла текста. Другими словами, одна и та же единица стиля способна принимать участие в образовании стиля несколькими гранями семантики и смысла. Наш анализ показал, что в рассказе И. А. Бунина «Темные аллеи» одна и та же единица стиля обладает по крайней мере двумя функциями - она завершает образование метафоры и обозначает начало нового тропа - мифа [17; 18]. В другом тексте, стихотворении Д. Самойлова «Пестель, поэт и Анна», одна и та же стилевая единица - имя субъекта, исторического лица - совмещает функции мифологемы и аллегории.
Разнообъемность и разноструктурность единиц не выступает препятствием, а оказывается условием их равнозначности на пути интеграции смысла текста: разделенные уровнями языковой и речевой иерархии, единицы стиля объединяются в тексте по принципу дополнительности. Так, в рассказе И. А. Бунина «Темные аллеи» смысл «смирение» дважды передается синтаксемно-сакральными цветами, сочетающими черное и красное, в одежде героини, позой героя, сидящего с потупленным взором, и финальным фрагментом в композиции текста [10].
Сам смысл текста в процессе интеграции проходит разные стадии -соотносясь с «разными плоскостями текста», он изменяется, развивается, обогащается, уточняется, но не реализуется ни в одной из единиц стиля и в целом тексте остается невербализованным, или, как пишет О. С. Ахманова, «подразумеваемым» и «словесно не выраженным» [1, с. 434]. По этой причине широко распространена идея о множественности смыслов текста, а сами смыслы представляются предметом герменевтики - интерпретации читателем и аналитиком - и определяются всем спектром культурных и личностных возможностей воспринимающего. Следует обратить внимание на то, что зависимость интерпретаций от личности и времени способна обнаружить и новые глубины смысла, и упростить его чрезвычайно.
Основы исследовательского поиска заключены в текстообразовании: а) выборе и сочетании моделей развертывания текста - темпоцентрической, аксиоцентрической и логоцентрической [20]; б) субъектной его орга-
низации - моно- или полисубъектной, что обеспечивает взаимодействие речевых сфер автора и героев или отсутствие такого взаимодействия [9; 13]; в) в многоаспектности обнаружений предметов и субъектов, известной как портрет, пейзаж, поступок, речь [11]. Интеграцию смысла обеспечивают способы «связи, употребления и динамического взаимодействия слов, выражений и конструкций во внутреннем композиционно-смысловом единстве словесно-художественного произведения», то есть сеть соотношений, которая охватывает все уровни формирования смысла и в которой объективируются все его составляющие.
Для исследователя составляющие смысла выступают в форме отдельных единиц стиля и их внутритекстовых объединений, которые мы называем смыслонесущими номинативными последовательностями. Участие всех единиц стиля в формировании смысла вовсе не означает их линейного контактного взаимодействия. «Художественное произведение не представляет собой «прямолинейного» построения, в котором символы [то есть единицы стиля, «работающие» на один смысл. - И.Л] присоединялись бы один к другому наподобие разложенных в ряд прямоугольников домино или такой мозаичной картины, где составные части непосредственно явлены и четко отделены. Символы, соприкасаясь, объединяются в концентры, которые, в свою очередь, следует рассматривать опять-таки как новые символы, которые в своей целостности подчиняются новым эстетическим преобразованиям», - говорил В. В. Виноградов [2, с. 244 - 245].
Опираясь на разнообъемность и разноструктурность единиц стиля, можно говорить о двух типах их взаимодействия в пространстве текста. Контактно взаимодействуя, они образуют более крупные единицы стиля, которые, в свою очередь, взаимодействуют дистантно. Например, в рассказе «Темные аллеи» именные адъективно-субстантивные синтаксемы в контактных связях создают словосочетание «в холодное осеннее ненастье», передающее признаки открытого пространства [7]. Далее признаки открытого пространства дистантно соотносятся с признаками закрытого пространства, выраженными предикативной единицей «в горнице было тепло, сухо и опрятно» [8]. Еще пример: в стихотворении «Пестель, поэт и Анна» именные субъектные синтаксемы в контактных связях образуют ряд однородных членов «Пестель, поэт и Анна»; далее в тексте уже ряды однородных членов, дистантно расположенные, выступают смыслонесущими единицами стиля: «Пестель, поэт и Анна» - «Он весьма умен. И крепок духом. Видно, метит в Бруты» - «говорили о Ликурге, и о Солоне, и о Петербурге». Как видим, именно третий компонент в ряду задает объемность соотношений в линейной последовательности контактно расположенных единиц стиля, что подтверждает и статус единицы стиля у синтаксического построения.
Назовем свойства номинативных последовательностей элементов -единиц стиля.
1. Последовательности формируются в соответствии с принципом дополнительности и вытекающей из него равнозначности всех членов, поскольку они в равной мере участвуют в организации смысла. Как писал А. Г. Горнфельд, в тексте «нет ничего более или менее важного, более или менее выразительного; каждая - и самая ничтожная - ее [системы текста. -И.Л.] часть говорит о целом, говорит за целое. ... Не соответствие действительности является здесь законом, а внутренняя логика элементов» [4, с. 437].
2. При этом внутри последовательности отношения между равнозначными членами могут быть разных типов: а) соположенности, противопоставленности, как при синтаксическом выражении образа автора в рассказе «Темные аллеи», б) общего и частного, как при передаче многообразия социально значимых характеристик человека в том же тексте, в) неожиданности, что преобразует хозяйку постоялой горницы в Надежду, известную герою тридцать лет назад, а затем в человека, дарующего прощение. Включенность в последовательность обнаруживает и имплицитные члены последовательности. Так, в уже названном тексте предметом анализа автора выступают основные христианские добродетели - надежда и любовь. Третий компонент - вера - не обсуждается и остается имплицитным, но он восстанавливается при чтении, ибо Христос присутствует постоянно в жизни человека, будь то лик Его на иконе, будь то бледное солнце.
3. Протяженность последовательности, то есть количество входящих в нее элементов, обусловлена текстом и не является величиной постоянной. В одном и том же тексте разные последовательности обладают разной протяженностью, например последовательности, представляющие портреты Николая Алексеевича, кучера и Надежды в рассказе «Темные аллеи» [11], или последовательности однородных членов в стихотворении «Пестель, поэт и Анна», представляющие по преимуществу трехкомпонентные единицы стиля, но включающие и большее - до восьми компонентов - их количество; тем более последовательности в разных текстах.
4. Порядок следования элементов в последовательности определяется направлением развития смысла, поэтому является константной текстовой характеристикой. Так, холодное осеннее ненастье после встречи в горнице сменяется появлением бледного солнца и присутствием его желтого света до конца текста. Солнце не обжигает, а освещает путь странника, поскольку прощение вины возрождает человека к жизни в христианской вере: напомним, что солнце - сакральное обозначение присутствия Христа. Еще пример: многообразие социально значимых внешних характеристик человека сменяется в последнем фрагменте описанием «пустых полей», ибо в смирении, к которому приходят автор и герой, человек сосредоточен на отношениях между ним и Богом. Так что изменить порядок следования элементов без изменения смысла текста [12] не представляется возможным.
5. Включенность элемента в последовательность проявляет его потенциальные свойства и наделяет способностью интегрировать необходимый автору смысл. Так, в уже приведенном примере «говорили о Ликурге, и о Солоне, и о Петербурге» продолжение мифологем - имен исторических лиц Ликург, Солон названием столицы государства Петербург задает прочтение всех членов ряда как знаков типа государственной власти: Солон и Ликург вошли в историю как правители-реформаторы; Петербург в то время, о котором идет речь в стихотворении (1821 г.), стоял на пороге выбора политического пути. Еще пример: второй фрагмент рассказа «Темные аллеи» обладает всеми признаками мифа, вследствие чего первый и третий фрагменты как члены последовательности обретают такой же статус [18]. Третий пример. В том же рассказе в одном ряду оказываются слова мать, жена, хозяйка дома: «Эта самая Надежда не содержательница постоялой горницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома, мать моих детей?» Расположенность слова хозяйка, не имеющего сакрального смысла, в одном ряду с сакральными словами мать и жена наделяет и это слово особым смыслом; более того сакрализируется и не присутствующее, но подразумеваемое в тексте (хозяйка моего петербургского дома) слово «хозяин».
6. Поскольку интеграцию смысла обеспечивает сеть соотношений, в тексте осуществляется взаимодействие не только элементов внутри последовательности, но и самих последовательностей как элементов последовательностей иного уровня формирования смысла. Это реализуется в совмещении тропов и их взаимопереходе, сочетании смыслов, передаваемых разными уровнями организации единиц стиля. Например, «желанная» жизнь за окном в стихотворении «Пестель, поэт и Анна», передаваемая словосочетаниями и предикативными единицами, гармонирует со строфическими «вольностями» автора, что продолжает настойчивое, но не повторяющееся фрагментирование поэтической строки и придание статуса единицы стиля полустрочию.
7. Разновидностями номинативных последовательностей выступают типизированные риторикой способы развития смысла - градационные ряды, парцеллированные структуры, повторы, антитезы. Нами отмечены последовательности нескольких типов: а) созданные единицами, связанными словообразовательно, б) компонентами одного семантического поля, в) синтаксическими конструкциями разной структуры, но обладающими единством оценки, г) лексическими единицами, обладающими общностью на уровне семантических компонентов лексем, д) текстовыми единствами, получающими статус фрагмента.
8. Вариантами типов связи между соотносящимися единицами выступают ритмические связи. Можно говорить о системах ритмов в пределах прозаического и поэтического текстов. Ритмическая организация текста не только выступает одной из характеристик его «выстроенности», но и сама
по себе оказывается носителем определенных внутритекстовых смыслов и смысла текста как целого.
9. Итог внутритекстового ряда - всегда иносказание, оно может иметь тропеическое выражение как метафора, миф, символ. А может сохранять несформулированность выводного знания, предназначенную для того, чтобы стать открытием читателя и аналитика.
Итак, организация (архитектоника) стиля в художественном тексте -это взаимодействие единиц стиля в пределах смыслонесущих последовательностей и самих последовательностей в целях интеграции смысла текста, который остается открытием для читателя и ученого.
Список литературы
1. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1969.
2. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. - М., 1980.
3. Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики. - М., 1981.
4. Горнфельд А. Г. О толковании художественного произведения // Введение в литературоведение: Хрестоматия. - М., 1988. - С. 436 - 441.
5. Колесов В. В. Философия русского слова. - СПб., 2002.
6. Лапинская И. П. К вопросу о единицах текста (единицы текста в концепции
B. В. Виноградова) // Инновационные процессы в лингводидактике. - Воронеж, 2008. -
C. 54 - 63.
7. Лапинская И. П. Коммуникативно-смысловые параметры текста: инициальная структура рассказа И. А. Бунина Темные аллеи» // Инновационные процессы в лингво-дидактике. - Воронеж, 2004. - С. 63 - 70.
8. Лапинская И. П. Коммуникативно-смысловые параметры текста: качественные характеристики пространства героя. По рассказу И. А. Бунина «Темные аллеи» // Инновационные процессы в лингводидактике. - Воронеж, 2004. - С. 71 - 78.
9. Лапинская И. П. Образ автора в средствах синтаксиса // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. - СПб. - 2009. - № 5. -Т. 1. Серия филология. - С.134 - 142.
10. Лапинская И. П. О взаимосвязи стиля и смысла в художественном тексте // Инновационные процессы в лингводидактике: сб. науч. тр. - Воронеж, 2010. - С. 109 -115.
11. Лапинская И. П. Ритмическая организация прозаического текста. // Инновационные процессы в лингводидактике: сб. науч. тр. - Воронеж, 2007. - С. 63 - 70.
12. Лапинская И. П. Роль отношений тождества в содержании и структуре художественного текста. // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. - СПб. - 2010. - № 4. - Т. Серия филология. - С. 194 - 202.
13. Лапинская И. П. Соотношение приема и форм выражения образа автора в тексте художественного произведения // Инновационные процессы в лингводидактике: сб. науч. тр. - Воронеж, 2007. - С. 71 - 80.
14. Лапинская И. П. Способы текстуализации смыслов в художественном тексте. // Инновационные процессы в лингводидактике. - Воронеж, 2008. - С. 64 - 74.
15. Лапинская И. П. Стилистический потенциал понятия «индивидуальная манера автора» // Инновационные процессы в лингводидактике: сб. науч. тр. - Воронеж, 2010. - С. 116 - 122.
16. Лапинская И. П. Стиль и смысл в художественном тексте // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия Филологические науки. - Волгоград. - 2010. - № 10 (54). - С. 17 - 20.
17. Лапинская И. П. Текстуализация метафоры в художественном тексте (на материале рассказа И. А. Бунина «Темные аллеи») // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия Филологические науки. - Волгоград. -
2009. - № 10. - С. 51 - 54.
18. Лапинская И. П. Текстуализация мифа в художественном тексте (на материале рассказа И. А. Бунина «Темные аллеи») // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия Филологические науки. - Волгоград. -
2010. - № 2. - С. 146 - 150.
19. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. - М.,
1990.
20. Припадчев А. А. Проблемы исторической лингвистики текста: Монография. - Воронеж, 2004.
