CC BY
61
УДК 001.6
Н. Л. Караваев
ЗНАНИЕ И ИНФОРМАЦИЯ В КОММУНИКАТИВНОМ АКТЕ
В статье рассматривается роль знания и информации в коммуникативном процессе. Автор приходит к выводу, что основой коммуникативного процесса являются процесс объективизации знания и процесс субъективизации информации, извлекаемой из окружающего мира.
The article investigates the role of knowledge and information in the process of communication. The author reaches conclusion that the basis of the process of communication is the process of knowledge objectivizing and the process of subjectivizing of information, extracting from the reality.
Ключевые слова: знание, информация, субъекти-визация, объективизация, коммуникативный акт.
Keywords: knowledge, information, subjectivizing, objectivizing, communication.
Определенная трудность изучения коммуникативного процесса заключается в выяснении единой дефиниции самого понятия коммуникации. Ряд исследователей (П. Слейтер, Дж. Кребс и Н. Дэ-вис) полагают, что существенным признаком коммуникации является возможность воздействия на получателя сообщения. Эволюционный смысл коммуникации, по мнению П. Слейтера, заключается в том, что она усиливает совокупную приспособленность индивидов [1]. Это не означает, что коммуникация всегда должна быть выгодна одному из коммуникантов - в некоторых ситуациях она может иметь и неблагоприятные последствия для конкретного участника общения. Но в целом общение дает большее эволюционное преимущество, чем его отсутствие. Дж. Кребс и Н. Дэвис высказали мнение, что коммуникативное действие потому может быть выгодно отправителю сообщения, что позволяет ему воздействовать на получателя и контролировать его поведение [2]. Возможность подобного контроля предоставляет отправителю некоторое эволюционное преимущество перед другими. Например, птица поет, потому что ее пение способно изменить поведение ее потенциальных соперников [3, с. 195-196].
Однако в такой трактовке фигурирует только преднамеренное воздействие на получателей информации, хотя существует немалое количество фактов, которые говорят о важности непреднамеренной передачи сообщений. Так, можно представить себе ситуацию, в которой некоторый чело-
век, впервые приехавшии в определенный город, спрашивает одного из прохожих о том, как добраться до некоей достопримечательности этого города. Данный прохожий не знает этого, но нашему человеку помогает другой прохожий. И хотя другому прохожему непосредственно вопрос не задавался (т. е. это было непреднамеренно), случайно его услышав, он помогает человеку найти нужное место. Если бы под коммуникативным актом имелась в виду только передача информации тем, кому эта информация предназначалась, то вопрос нашего человека выпадал бы из коммуникативного акта со вторым прохожим, поскольку вопрос был задан первому прохожему, а не последнему. Именно поэтому мы считаем такой подход не разумным и предлагаем под коммуникативным актом подразумевать как преднамеренное, так и непреднамеренное взаимодействие двух субъектов. Этой же позиции придерживается П. Марлер, который считает, что коммуникативный акт необходимо рассматривать шире. Отправляемая информация может быть как выгодна отправителю (в случае, когда отправитель может воздействовать на получателя), так и невыгодна, а порой может иметь и фатальный исход (например, когда птица поет, оповещая о своем праве на территорию, она тем самым непреднамеренно сообщает охотящемуся коту о своем местонахождении). Именно взаимодействие, по мнению П. Марлера, является наиболее важной характеристикой коммуникативного процесса [4].
Однако, несмотря на сложности в определении сути процесса коммуникации, ясно, что в основе механизмов коммуникации лежит способность получать информацию и передавать ее во внешний мир. Традиционным считается выделение в коммуникативном акте трех компонентов: 1) субъект как источник информации, 2) канал, по которому будет передаваться информация и 3) субъект как приемник этой информации.
КАРАВАЕВ Никита Леонидович - аспирант кафедры философии и социологии ВятГГУ © Караваев Н. Л., 2009
Рис. 1
Поскольку внутренним хранилищем информации мы считаем интеллект, содержанием которого является знание [5; 6], то оно обязательно связано с неким субъектом и является его личным достоянием. Поэтому возникает вопрос: каким образом возможна передача другим субъектам своих знаний, ведь субъективный мир не может быть воспринят ни зрением, ни осязанием, ни обонянием, ни вкусом, ни слухом, субъективный мир обязательно имеет свойство обладания, его можно
Караваев Н. Л. Знание и информация 6 коммуникативном акте
иметь, но передать его другому невозможно? Знания одного человека могут быть переданы другому человеку лишь в том случае, если они представлены в некоторой объективной форме. Такими формами являются единицы вербального и невербального языков, орудия труда, технические устройства и произведения искусства, они являют способ объективизации знания, способ его сохранения, т. е. фиксирования на внесоматических (вне организма человека) носителях [7, с. 66]. Наиболее же часто в качестве формы объективизации используется вербальный язык. Знание, представленное с помощью объективной формы, отделяется тем самым от субъективного мира конкретного индивида и приобретает статус объективизированного знания, или информации. Только при этом условии «информация есть средство трансляции знаний» [8]. Различные формы информации передаются различными физическими процессами -сигналами (звуковые колебания, электрический ток, радиоволны, свет и т. п.), после чего приемник воспринимает эту информацию и субъективизиру-ет ее в знание.
На такое разграничение между знанием и информацией намекают соответствующие глаголы русского языка: «знать» и «информировать». Нетрудно заметить, что первый подразумевает некоторое внутреннее обладание или приобретение («я знаю что-то»), тогда как «информировать» подразумевает внешнюю активность, проявление вовне («я информирую кого-то») - нечто, что отлично от субъекта, который знает.
Рис. 2
Если же соотнести эти феномены с понятием знака, то можно провести некую аналогию с «семиотическим треугольником» немецкого ученого Г. Фреге. Только в нашем случае вершины треугольника играют другие роли: каждый знак является носителем некоторой информации и соотносится не только с его денотатом - информацией или значением знака, но и с тем, что эта информация выражает, т. е. ее смыслом или знанием. Знак, созданный для обозначения какого-либо объекта или явления окружающей действительности, спо-
собен нести некоторое значение, которое является ничем иным, как информацией. Информация как содержание знака-формы осмысливается субъектом, в результате чего конструируется некоторое знание, являющееся одновременно смыслом этой информации, а также значением знака. Интересным представляется рассмотрение связи слова «информация» с глаголом «информировать» в английском языке. Слово "inform" можно разделить на два: предлог "in" («в») и существительное "form" («форма»), что, если дословно перевести на русский язык, будет означать «в форме», т. е. нечто, что находится в любой форме, является внутренним содержанием формы.
Таким образом, можно согласиться с М. Алави и Д. Лейднер, которые утверждают, что «информация превращается в знание только тогда, когда она перерабатывается субъектом, а знание становится информацией только тогда, когда артикулируется» [9, p. 109].
В теории связи данные процессы называют соответственно кодированием и раскодированием. Но поскольку в коммуникативном акте данные процессы неразрывно связаны с субъектами коммуникации, в данной статье мы предлагаем иную, на наш взгляд, более подходящую терминологию. Коммуникативный акт следует рассмотреть как совокупность трех процессов: 1) объективизация принадлежащего некоторому субъекту знания в информацию, 2) передача этой информации по каналу связи и 3) субъективизация этой информации во внутренние когнитивные единицы, знания. Процесс превращения информации в знание (субъек-тивизация) и процесс эпистемологической объективизации не являются тождественными. В ходе этих актов осуществляются необратимые и специфические потери в содержании.
Реальный канал связи всегда сопряжен с отрицательными факторами, так называемыми шумами или помехами. Они представляют собой проявление природного закона энтропии - везде и повсюду существуют процессы, уменьшающие информационный порядок. Если идет разговор двух собеседников на городской улице, то действует комплекс шумовых факторов: порывы ветра, звуки транспортных средств, речь прохожих и т. п. Все это понижает количество и качество передаваемых сведений [10]. Но помимо наличия шумов и помех в канале связи существует более серьезные причины, которые затрудняют адекватную передачу информации между коммуникантами. Причина заключается в изначальной ограниченности языка, которая подразумевает то, что язык как некоторая система дискретных знаковых единиц никогда полностью не сможет передать все когнитивное значение. Именно поэтому при субъективизации информации потери в содержании значительны. Во-первых, потому что данный процесс, т. е. наде-
ление рациональными значениями впечатлений и их воплощение в некоторой знаковой системе, осуществляет субъект, перед которым стоит проблема выбора: 1) соответствующего аспекта (стороны, ракурса, фокуса, предмета) в объекте, который его интересует (поскольку в целом воспроизвести весь объект во всех его связях невозможно),
2) знаковых единиц, которые имеют различные возможности для адекватной передачи объекта и
3) материальных носителей и каналов передачи информации, которые также различаются своими возможностями.
При объективизации знания потери в содержании еще более значительны. Помимо вышеперечисленных объективных ограничений к ним также добавляются субъективные характеристики личности (характер, темперамент, особенности мышления, способности, развитие интеллекта, жизненный опыт и т. д.), наслаиваются исторические, национальные, культурные, ментальные факторы, психологические барьеры, состояние здоровья, настроение, симпатии, антипатии и др. Знание таким образом можно представить как информацию плюс субъект, а информацию как знание минус субъект [11, с. 17].
Объективизация знания обязательно сопровождается потерей субъективного содержания знания, так называемого неявного знания. Неявное знание (восприятие цвета и звука, мышечные ощущения, например, знание того, как ездить на велосипеде) вряд ли может быть эксплицировано (объективизировано) в окружающую действительность без искажения значения, поскольку такие вещи континуальны (непрерывны) и не могут быть выражены в некоторых дискретных единицах. Поэтому в процессе коммуникации в таких случаях разумнее не пытаться дать точное и полное описание того, что человек делает и как, а сконцентрироваться на этой деятельности и попытаться ее повторить. Если, например, попытаться обучить человека езде на велосипеде, дав четкие указания насчет того, какие мышцы должны двигаться и какие ощущения в них мы при этом должны испытывать, то такое обучение может затянуться во времени на неопределенный срок, а может и вообще не дать должного эффекта. Афоризм М. Полани как нельзя лучше это показывает: «Мы знаем больше, чем можем рассказать» [12, р. 136].
В заключение подведем некоторые итоги. В результате субъективизации информации формируются знания, которые являются структурированными системами когниций, присущих внутреннему
миру конкретного индивида. Средством передачи этих знаний от одного субъекта другому является процесс обратный субъективизации, т. е. объективизация их в информацию. Информация, таким образом, выступает основой коммуникативного акта, процесса передачи знания одного субъекта другому. Между знанием и информацией возможно установление циклической взаимосвязи с двумя переходами: знание > информация, информация > знание. Сам коммуникативный акт можно определить как взаимодействие двух и более субъектов, основанное на процессах субъективизации информации и объективизации знания.
Примечания
1. Slater P. J. B. The study of communication // Halliday T. R., and Slater P. J. B. (Eds) Communication. Oxford-Blackwell, 1983.
2. Krebs J. R. Behavioral ecology: And evolutionary approach (Eds). Sinauer, Sunderland, Mass, 1978.
3. Хейс H. Принципы сравнительной психологии: пер. с англ. М.: Когито-Центр, 2006. 304 с.
4. Marier P. Do animals have the option of withholding signals when communication is inappropriate? The audience effect // Ristau C. (ed.) Cognitive Ethology: The Minds of Other Animals. Lawrence Erlbaum Assoc., Hillsdale, NJ, 1991. p. 332, 187-208.
5. Караваев H. Л. Знание и информация в субъектных измерениях // Берестень: философско-культу-рологический альманах. НовГУ им. Ярослава Мудрого. 2008. № 1(1). С. 310-315.
6. Караваев H. Л. Эпистемологический анализ соотношения понятий «знание» и «информация» // Альманах современной науки и образования: история, археология, этнография, краеведение, философия, теология, культурология, политология, юриспруденция и методика их преподавания. Тамбов: В 2-х ч. Ч. 1. 2007. № 7. С. 65-67.
7. Кряжева М. Ф. К вопросу об уровнях информационного познания мира // Вестник Тюменского государственного университета. 2004. № 2. С. 64-70.
8. Шапиро Э. Л. Развитие информационной среды и экология культуры // НТИ. Сер. 2. Информ. процессы и системы. 1988. № 1.
9. Alavi M. Knowledge Management and Knowledge Management Systems: Conceptual Foundations and Research issues // MIS Quarterly. Vol. 25. № 1. 2001. p. 107-136.
10. Юлов В. Ф. История и философия науки: учебное пособие. Киров, 2007. 579 с.
11. Турчевская Б. К. Трансформация знания и информации: информационные процессы и барьеры: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Хабаровск: Даль-невост. гос. ун-т путей сообщ., 2002.
12. Polanyi M. The Tacit Dimension // Prusak L. Knowledge in Organizations. Oxford: Butterworth-Heinemann, 1997. p. 261, 135-146.
