CC BY
26
16 1 актуальная тема
1 ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №04 (72) 2008
Благостные цифры экономического роста последних лет (ВВП, золотовалютные резервы, Стабфонд) скрывают накопившиеся проблемы в социальной сфере. Нашей стране не удалось использовать благоприятную конъюнктуру внешних рынков для улучшения условий жизни людей. Об этом сегодня говорят наши ведущие ученые-экономисты. Они считают необходимым изменение проводимого в стране социально-экономического курса.
Александр ТРУШИН
Знак неравенства
Остановись, мой верный ишак, давай подумаем
Два крупных академических учреждения — Институт народно-хозяйственного прогнозирования (ИНП) и Институт экономики (ИЭ) почти одновременно подготовили долгосрочные прогнозы экономического развития России. Эти документы размещены на сайтах институтов. Первый называется «Долгосрочный прогноз развития экономики России на 2007—2030 годы» (www.ecfor.ru), второй — «К программе социально-экономического развития России. 2008—2016» (www.inecon.ru).
Над первым прогнозом работал коллектив ИНП под руководством академика Виктора Ивантера и доктора экономических наук Марата Узякова. Второй создавала большая группа ученых из разных институтов, в том числе академики Евгений Велихов, Николай Петраков, Александр Гранберг, Владимир Полтерович, Валерий Макаров, Александр Некипелов, Степан Ситарян и другие. Руководил этим коллективом директор института экономики, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг.
Конечно, это разные прогнозы. Руководители научных коллективов рассказывают
в нашем журнале о своих подходах и представлениях о том, как должна развиваться в ближайшем будущем наша экономика (Марат Узяков — на с. 26, и Руслан Гринберг— на с. 21). Мы же сосредоточимся на том, что общего в этих прогнозах.
Мы не можем в одной статье пересказать оба проекта. Тем, кто хочет узнать, как может развиваться национальная экономика, лучше их внимательно прочитать. Мы можем обратить внимание на самые важные, с нашей точки зрения, моменты. Мы также надеемся, что людей заинтересованных должно быть много. Потому что вопрос
PHOTOXPRESS.RU
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №04 (72) 2008
будущего страны — это вопрос будущего каждого конкретного предприятия и каждого конкретного его работника.
В этих прогнозах содержится не только макроэкономическая информация, но и сведения о том, какие отрасли необходимо развивать в первую очередь, по каким направлениям, в каком объеме и куда должны пойти инвестиции.
Во всех странах национальные планы развития широко обсуждают. Так делали в Японии, Корее, Китае, послевоенной Германии, Франции, в современном Казахстане... В Ирландии, которая за последние годы совершила качественный скачок в развитии экономики, на обсуждение семилетнего плана развития страны отводят 10 месяцев. Почему у нас нельзя этого сделать? Страна большая?
Почему нам все время предлагают взять за образец Китай или Индию? Да, темп роста ВВП у них высокий. Но в том же Китае 250 миллионов безработных. Сколько людей живут, питаясь горсткой риса в день, никто просто не считал. Почему бы нам не посмотреть на то, как люди живут в Швеции, Финляндии или Восточной Европе. У них нет нефти и газа, нет таких впечатляющих ЗВР, как у нас, зато уровень жизни выше, чем в России. Интересно бы знать, как они этого добиваются.
Вообще, именно сейчас прогнозов всяких появилось очень много. Может быть, это связано с обновлением высших институтов власти. Но скорее, с объективными обстоятельствами. Время наступило такое, время выбора дальнейшего пути. Всем ясно, что какой-то этап пройден, возможности экстенсивного развития исчерпаны. Надо что-то делать дальше, и надо решать, что именно и как. Большинство же прогнозов декларируют, что мы живем хорошо и будем жить еще лучше. Например, в министерстве экономического развития составлен план, согласно которому Россия к 2020 году должна войти в число пяти крупнейших экономик мира, а наш ВВП в расчете на душу населения достигнет $30 тыс. Нет, возражает PгiceWateгhouse-Соореге, Россия войдет не в пятерку лучших, а в семерку, только к 2050 году. Goldman Sachs рассчитывает, что к тому времени Россия станет шестой экономикой мира, зато подушевой ВВП достигнет аж $78,4 тыс. Жаль только, жить в эту пору прекрасную... И вообще, неизвестно, сколько нас, россиян, тогда останется. В том ли проблема, на каком месте мы окажемся через 10, 20...50 лет?
Дело науки — предвидеть возможные последствия текущих решений, сокращая зону «проб и ошибок». Ответственность науки в том, чтобы просвещать общество и дово-
дить до лиц, принимающих решения, истинное состояние дел.
И еще одно предварительное замечание. Всякий научный прогноз — это еще не руководство к действию. Ученые лишь разрабатывают концепцию социально- экономического развития страны. Они говорят о целях — для чего это все нужно. Определяют приоритеты, то есть что в данный момент представляется наиболее важным. Говорят об очередности задач — что надо бы сделать в первую очередь. Какие необходимы институциональные преобразования, для того чтобы эту концепцию реализовать.
А на основании этой концепции правительство должно выработать стратегию социально-экономического развития страны. И власти должны отчитываться перед народом о выполнении принятой стратегии. Должны честно признавать, что получилось, что нет и почему.
Пятая балетная позиция
Многие сегодня уверяют, что Россия «встает с колен» и добивается впечатляющих результатов в экономике. Смотрите, говорят, в 2007 году рост валового внутреннего продукта достиг 8,1%. Но ведь эти проценты на хлеб не намажешь. Высокий процент этот — лишь следствие мировой сырьевой конъюнктуры. У нас в прошлом году инфляция, по официальным данным, была 12%. А по неофициальным — больше 20%.
Академик Леонид Абалкин утверждает: «Сами по себе цифры еще не говорят ни о чем, поскольку ВВП может увеличиваться
В Ирландии семилетние планы социальноэкономического развития широко обсуждаются в течение 10 месяцев
за счет негативных для развития общества явлений. Например, рост преступности может быть фактором увеличения ВВП, поскольку увеличивает затраты на суд, прокуратуру, милицию, тюрьмы и т.д.».
Нефтяные цены растут уже семь лет, они в десять раз увеличились за это время. Но цена отсечения у нас менялась только один раз — в 2004-м, $27 за баррель. А где остальные деньги? В Стабфонде, объем которого превысил 10% ВВП.
Однако министр финансов и вице-премьер Алексей Кудрин нас постоянно пугает, что нефтяные цены вот-вот упадут и страна тогда просто пропадет. Это как-то не вяжется с уверениями, что она «встает с колен». Поэтому Минфин занижает бюджетные расходы, причем эта «ошибка» составляет каждый год 3—4% ВВП. Такой оригинальный метод позволяет правительству держать профицит бюджета в 6—8 % ВВП — то есть в номинальном выражении 4—5 трлн. руб. Эти деньги прячут все в тот же Стабфонд. Из этой «заначки» государство в 2005 и 2006 году рассчиталось с внешними долгами, выплатив кредиторам досрочно 1,2 трлн. рублей, хотя нас никто об этом не просил. Мы даже им приплатили немного, чтобы они взяли наши деньги. Остальное вложили в ценные бумаги, в основном американские. При этом г-н Кудрин нас уверяет, что денег в стране нет. И в бюджете на
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №04 (72) 2008
Сравнительная динамика экономики России к мировой экономике (к уровню 1990 года)
160 140
Российская Федерация
120
100 80 экономика
>— __ .
60 АГ\ ,
40 0 9 9 1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 456 000 000 222
нельзя не учитывать, что Косово всегда был самым бедным краем в бывшей Югославии. 70% албанцев постоянно жили без работы. У них не было никаких политических прав. В 1999 году единственный вуз края — Приштинский университет — был переведен на север, в сербскую часть города Митрови-це; албанцев «в наказание» оставили без высшего образования. И получили в результате армию бандитов.
Региональная политика не терпит лицемерия. Нельзя бесконечно выкачивать деньги из регионов, не обеспечивая их развитие. Наш журнал уже писал об особых экономи-
2008—2010 год урезают практически все социальные расходы государства.
Экономисты делят государственные расходы на две категории. Первая — традиционные — армия, милиция/полиция, управление. Вторая категория — современные расходы — образование, культура, здравоохранение, социальное обеспечение. В государственном бюджете РФ на 2008— 2010 годы доля традиционных расходов составляет 37—39%, возрастая к 2010 году. Часть современных расходов, наоборот, будет уменьшаться с 13% до 12%. Другими словами, соотношение традиционных и современных расходов у нас 3:1, тогда как во всем мире оно обратное — 1:3, а в развитых странах — 1:6. Наши суммарные военные расходы составляют почти 5% ВВП. Тогда как даже в США — всего лишь 4,2%, причем они увеличили эту долю на 1% на время войн в Ираке и Афганистане.
В номинальном выражении наше государство тратит, например, на здравоохранение в год $ 298,5 млн. Это меньше, чем Латвия ($ 305,8 млн.), Литва ($ 398,6 млн.), Эстония ($460,9 млн.), не говоря уже о Франции ($2079,4 млн.) или Германии ($2211,3 млн.) Не удивительно, что по показателю здоровья населения Россия занимает 127-е место в мире, а по интегральному показателю деятельности системы здравоохранения — 130-е.
Все это можно отнести и к другим социальным сферам — образованию (здесь мы скатились на 30—35-е место в мире), культуре, науке. И к социальному обеспечению. Пенсия в нашей стране составляет 24% от средней заработной платы, тогда как в 90-х годах она равнялась 40%, а в СССР — 60%.
Можно ли эту ситуацию переменить? Можно, но для этого надо совершить бюджетный маневр в направлении, которое ученые Института экономики называют «социальным императивом». Другими словами, надо на протяжении нескольких лет увеличивать расходы на современные функции государства на 2—3% ВВП. Только в этом случае наша страна может в перспективе
Индекс конкурентоспособности российской промышленности с учетом укрепления реального курса рубля, эффекта повышения цен производителей и роста издержек*
300
270,5
1997 1998
* 1997 г. - 100%
1999 2000 2001 2002 2003 2004
войти в число лидеров мирового развития. Без этого человеческий потенциал государства просто деградирует. Есть мировые нормативы государственных расходов (например, Международная организация труда считает, что пенсия должна составлять не менее 40% от средней заработной платы), им и надо следовать. Эти нормативы, разумеется, надо широко обсуждать и уже на основании найденного «консенсуса» строить бюджетные расходы.
Пока что мы удивили мир только количеством долларовых миллиардеров, выйдя по этому показателю на второе место в мире. При рекордно низком уровне социальноэкономического развития.
Острейшая проблема — неравномерное развитие регионов. Причина—система меж-бюджетных трансфертов, которая должна была бы обеспечивать выравнивание регионов, не работает. Различие между экономически активными и депрессивными территориями увеличилось до 60 раз. Ни одна страна в мире таких разломов не выдерживает, она просто разваливается. В итальянской Ломбардии уровень жизни в три раза выше, чем в южных областях — и ломбардцы уже поговаривают об отделении. То же самое в Испании, где богатая Каталония не желает «кормить» бедные территории.
Можно сколько угодно твердить, что американские империалисты разваливают Сербию, отделяют от нее Косово. Однако
ческих зонах. Во всем мире ОЭЗ — инструмент выравнивания регионального развития. Предприятиям-резидентам ОЭЗ снижают налоговую нагрузку, чтобы они могли обеспечить дополнительные рабочие места. В наших ОЭЗ налоги снижают почему-то только для иностранных предприятий.
Догоняющее развитие
Оба прогноза, о которых мы здесь говорим (Института экономики и Института народнохозяйственного прогнозирования), подтверждают, что Россия находится в стадии «догоняющего развития». В материалах ИНП приводятся следующие данные. С 1991 по 2006 год ВВП вырос на 68%. Но объективно это — лишь повторение уровня 1990 года. Мировая экономика в это время не стояла на месте, и, прибавляя каждый год по 4—5%, выросла примерно на 60%. За прошедшие годы нам этот разрыв преодолеть не удалось.
Но дело не только в том, чтобы «догнать и перегнать», а в решении огромного перечня острейших социальных и политических проблем — бедность, жилье, изношенность практически всех видов инфраструктуры. И все, о чем мы писали в предыдущей главке. В этом вопросе позиции ИЭ и ИНП абсолютно сходятся.
Марат Узяков, заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН (с. 26), отмечает базовые
0
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №04 (72) 2008
Прогноз динамики ВВП в зависимости от нормы накопления и роста капиталоемкости
сэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэсэ
гогогогогогогогогогогогогогогогогогогогогогогогого
Темп ВВП, % Уровень капиталоемкости ВВП Доля накопления, % - правая шкала
тренды, которые в ближайшие годы будут тянуть нашу экономику вниз. Это замедление динамики экспорта, снижение потребления населения, низкая доля накопления в ВВП (18%), снижение государственного потребления и рост импорта. Кроме этих макротенденций, есть и три существенных ограничения в развитии экономики. Это отсутствие эффективной системы перелива капиталов, не позволяющее в условиях избытка финансовых ресурсов инвестировать в обрабатывающую промышленность. Это низкая заработная плата в производствен-
ной сфере экономики, препятствующая росту эффективности производства и распространению инноваций. Это общее технологическое отставание российской экономики, не позволяющее обеспечивать должную конкурентоспособность продукции и услуг.
Если эти тренды не переломить, нас ожидает сценарий инерционного развития, утверждают ученые ИНП. При этом страна будет иметь ежегодный прирост в 4,4—5,2% до 2030 года.
Надо заметить, что за последние шесть — семь лет инерционных сценариев было дос-
таточно. Почти каждый год бюджет Минфина планировал снижение темпов роста ВВП. Однако ни один из этих сценариев не оправдывался. Всегда экономика добивалась чуть большего темпа роста, чуть более быстрой динамики потребления и инвестиций. И это дает надежду, что возможен другой сценарий развития.
Но для этого надо сделать три вещи. Во-первых, повысить долю накопления в ВВП с нынешних 18% до 30—35%.
Заметим, что сейчас у нас доля накопления примерно такая же, как в США (17%). V них рост — около 4% в год. Но им-то больше и не нужно, у них уже все есть. А нам — нужно. Потому что до сих пор мы весь прирост продукции получали на старых, еще советских основных фондах. Эти фонды у нас уже исчерпаны на 85%. В мире считают, что после 80% расходования ОФ начинается экономический коллапс. В китайской экономике доля накопления составляет 40% ВВП. Поэтому у них и рост экономики — 10%. Повышение доли накопления до 30—35% позволит начать технологическую перестройку экономки.
Но одних только инвестиций недостаточно. Необходимо повысить уровень заработной платы в рыночном секторе примерно в два раза в ближайшие два-три года.
Высшая экономика
Леонид Абалкин,
научный руководитель Института экономики РАН, академик
Ученые разрабатывают концепцию социально-экономического развития страны - цели, приоритеты, очередность решения задач, институциональные и иные преобразования. У нас есть несколько научных школ, постольку было создано несколько научных групп, разрабатывающих такие концепции. Ни одна научная школа не имеет монопольного права на истину. После разработки концепции наступает следующий этап - определение стратегии социально-экономического развития. Это уже функция власти. Она принимает на себя обязательства по ее выполнению и несет ответственность за все последствия. Понятно, что это требует очень серьезного подхода. Такую стратегию не может принимать узкий круг лиц, она должна быть выработана на демократической основе, путем широкого обсуждения в центре и в регионах, в различных слоях общества. Она должна
в итоге стать Национальной стратегией. И только в этом качестве имеет шанс на успех.
Еще один важный момент - целостность. Нельзя разработать двадцать вариантов, сложить в одну коробку и получить стратегию. Стратегия должна быть единой и комплексной, в ней должны быть учтены все факторы: и финансовые, и кадровые, и материальные и другие. Если стратегия будет просто опубликована и на этом будет поставлена точка, через неделю о ней все забудут. Нужна дискуссия в средствах массовой информации и дальнейшая корректировка.
Мы часто спорим, нужна ли стране промышленная политика. Но вопрос не в том. Если нет долгосрочной стратегии, не будет и промышленной политики. Она должна быть вписана в эту систему, стать составной частью стратегии.
У нас уже много утвержденных государственных программ, в которых не просчитаны финансовые ресурсы для их реализации. Все эти программы страдают одним недостатком: в них игнорируется состояние инженерного и рабочего капитала в стране. А это сегодня - ключевой фактор. У нас просто некому собирать современные высокотехнологичные приборы.
Сегодня серьезные проблемы часто решают без привлечения профессионалов, ученых. Например, много говорят о демографическом кризисе и выходе из него, о материнском капитале, отмечают рост рождаемости. Но он наступил значительно раньше, чем было принято решение об этом капитале. Сегодня в детородный возраст вступило поколение женщин, родившихся в начале 80-х годов, на пике демографической волны. Они и дают высокий уровень рождаемости. Через три года этот процесс закончится. И с 2010-2011 года начнется опять резкое сокращение рождаемости. Кому адресовать упрек за срыв демографической политики? Где искать виновных? Ни на одно заседание правительственных органов, на котором обсуждалась бы демографическая политика, не пригласили никого из специалистов-демографов, чтобы их выслушать.
В чем заключается цель экономического развития? Цели любой системы задаются не ею самой, а извне. Возьмите технический прогресс. Вы поставите новую технику и повысите скорость выполнения операций, повысите производительность труда. Но если ваша техника приведет к увеличению травматизма, будет загрязнять окру-
жающую среду, то она, в принципе, неэффективна. Критерии научно-технического прогресса не в технической сфере, а в экономической эффективности и конкурентоспособности.
То же самое надо сказать о темпах роста ВВП. Сами по себе цифры еще не говорят ни о чем, поскольку ВВП может увеличиваться за счет негативных для развития общества явлений. Например, рост преступности может быть фактором увеличения ВВП, поскольку увеличивает затраты на суд, прокуратуру, милицию, тюрьмы и т.д. Это давно известно.
Должны быть высшие критерии развития экономики, и они находятся вне ее. Это критерии социальные, связанные с понятиями качества жизни людей. Доходы людей и различия этих доходов в разных группах населения, средний возраст и уровень смертности жителей страны, состояние окружающей среды, культура и образование и т.д. По таким критериям власть, осуществляющая стратегию, должна каждый год отчитываться перед людьми. И объяснять, почему не получилось, почему не выполнили. Вот тогда мы построим в России гражданское общество, которого мы все хотим и достойны.
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №04 (72) 2008
37 миллионов российских пенсионеров живут за гранью бедности
И в течение еще трех-пяти лет обеспечить ее опережающую динамику. При этом надо изменить принцип зарплаты, она должна базироваться не на прожиточном минимуме, а на социальном стандарте нормального воспроизводства рабочей силы.
При советской власти говорили: «Как вы нам платите, так мы и работаем». Низкая зарплата — это уже не наше конкурентное преимущество, а экономический тормоз. Она — основной барьер на пути создания и внедрения высокотехнологичных инноваций.
Иногда говорят, что рост зарплаты усиливает инфляцию. Ничего подобного. Во-первых, это не единственный источник инфляции. В 2007 году и раньше мы убедились, что она прекрасно себе скачет при сохранении уровня зарплаты — просто от ускорения оборота денег. Во-вторых, рост личных доходов неинфляционен, если он становится решающим фактором повышения производительности труда и расширения производства. В этом согласны ученые двух институтов — ИЭ и ИНП.
Необходимы и некоторые меры налогового характера. Надо отказаться от плоской шкалы подоходного налога, перейти к прогрессивному налогообложению доходов физических лиц. Надо усилить фискальную нагрузку на обладателей дорогостоящей недвижимости. Необходимо ввести налог на роскошь, то есть на продажу дорогих видов непродовольственных товаров.
Телевидение торжественно сообщало нам в минувшем году, что за последние че-
тыре года число бедных в нашей стране уменьшилось, кажется, на 8%. И кто у нас теперь ходит в бедняках? Половина семей, с душевым доходом меньше прожиточного минимума, имеют в своем составе одного или двух бюджетников (учителя, врачи, работники науки и культуры). В эту же часть входят работники депрессивных отраслей (сельское хозяйство, легкая промышленность) и жители слаборазвитых регионов. Другая половина — это одинокие пенсионеры, супружеские пары пенсионеров, инвалиды, многодетные семьи и бомжи. Зато у нас, повторим, больше сотни долларовых миллиардеров.
Различие между доходами 10% самых богатых и 10% самых бедных (индекс Джинни) за последние восемь лет увеличилось с 14 до 17 раз — по официальной статистике. А по неофициальной — до 35— 40 раз.
Vвеличение доходов населения будет стимулировать потребительский спрос. А он в свою очередь потащит вверх производство товаров народного потребления.
Но надо иметь в виду, что качество этих товаров должно быть на мировом уровне. Нашу легкую промышленность погубила в том числе ориентация на низкобюджетную группу потребителей. Китайцы, добившись высокого качества своей продукции при низкой цене, легко вытеснили с рынка отечественных производителей. Сейчас на российский рынок пришли, например, белорусские обувщики и делают то же самое.
Что бы мы ни выпускали — самолеты, автомобили, чулки, экскаваторы, шубы, трактора, ботинки — любой товар должен отвечать мировым стандартам. Он должен быть
таким, чтобы его покупали и у нас, и за границей.
У нашего «догоняющего развития» есть одно преимущество, о котором пишет академик Виктор Полтерович (с. 24): мы можем «заимствовать технологии и институты, которые уже доказали свою работоспособность. Но и это очень непростая задача. Прямое заимствование обычно не приводит к успеху. Для успешного заимствования необходимо иметь собственную высокоразвитую науку и систему государственной поддержки. Вот начнем с масштабного заимствования, повысим эффективность производства, и постепенно будем переходить к подлинно инновационной стратегии».
Так поступали во всех странах, добившихся экономических успехов в последние полвека.
Искусство ведения домашнего хозяйства
Для чего вообще существует экономика? Для чего мы, люди, вступаем в производственные отношения, производим жизненные блага, ведем хозяйственную деятельность? На эти вопросы есть ответы, и каждый может выбрать себе по вкусу.
Но нет ответа на другие вопросы. Почему, если мы строим дорогу, через месяц на ней появляются колдобины? Почему в новой «Калине» отказывает рулевое управление через 10 минут после выезда из магазина? Почему на новых самолетах, которые мы поставляем в Алжир, обнаруживают «бэуш-ные» детали и узлы?
И таких «почему» — сто тысяч. А может — миллион. Что-то мы неправильно поняли в этой рыночной экономике. Да, бизнес есть бизнес, и каждый ищет, где подешевле купить и как подороже продать. Прибыль превыше всего? Любой ценой? Нет же, и Европа, и Америка давно выросли из детских штанишек «дикого капитализма». Читайте Диккенса, он все это обличал полтора века назад.
Руслан Гринберг, директор Института экономики РАН говорит: «Основная наша идея в том, чтобы сделать наше экономическое развитие гуманным». Разве мы живем, работаем для того, чтобы «удвоить ВВП»? Или для финансовой стабилизации? Или ради создания инвестиционного климата? Ведь тут все перевернуто с ног на голову. Все должно быть наоборот. И рост ВВП, и финансовая стабилизация, и инвестиционный климат — это не цель. Целью может быть только качество жизни людей. Их здоровье, образование, жилище. Экономика должна работать на человека. Потому что он есть мера всех вещей, как говорил древний философ Протагор. Ц
