CC BY
38и писателей; изучению творчества американских поэтов и мыслителей в персидском и таджикском литературоведении.
Следует отметить, что среди американских поэтов и писателей возрос интерес в начале ХХ века, когда 1937 году перевел повесть «Любовь к жизни» Джека Лондона на таджикский язык известный таджикский язык.
Ключевые слова: Джек Лондон, американский писатель, таджикский язык, произведений, повести и рассказы.
CREATIVITY OF JACK LONDON AT THE MODERN STAGE
The author of the article examines the problems of the American writer at the present stage. In this article, the author shows the first experience of a holistic study of Tajik-American literary ties and historical and cultural influences experienced by Tajik writers and reflected directly or indirectly in their work.
Particular attention is paid to the reception by the Tajik writer of the work of the classics of American literature, especially Jack London, Mark Twain, Theodore Dreiser, Ernest Hemingway. The work is devoted to the issues of the connection of Tajik writers andpoets with American literature, as well as the influence of American literary andphilosophical thought on the views of Tajik poets and writers; study of the creativity of American poets and thinkers in Persian and Tajik literary criticism.
It should be noted that interest among American poets and writers increased at the beginning of the twentieth century, when in 1937 the famous Tajik translator translated the story «Love for Life» by Jack London into Tajik.
Key words: Jack London, American writer, Tajik language, works, stories and stories.
Сведение об авторе:
Гуломджонов Зариф Мирджонович - Старший преподаватель общеуниверситетской кафедры русского языка Таджикского государственного педагогического университета имени Садриддина Айни Тел: (+992) 915143018
About the author:
Gulomjonov Zarif Mirjonovich - Senior Lecturer, University-wide Department of Russian Language, Tajik State Pedagogical University named after Sadriddin Aini Phone: (+992) 915143018
ЗНАЧЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО ДЛЯ СТАНОВЛЕНИЯ МИРОСОЗЕРЦАНИЯ О. УАЙЛЬДА
Сохряков Ю.И.
Московский государственный областной университет
О. Уайльд одним из первых европейских художников оценил художественный гений Достоевского. В 1887 году Уайльд опубликовал статью «Группа романов», где высказал свои впечатления о русской литературе. В числе трех великих романистов своего времени он называет тончайшего художника и прекрасного стилиста И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, у которого, по словам Уайльда, «величие и простота эллина» сочетается с «безграничностью видения жизни», и, наконец, Ф.М. Достоевского, обладающего «отчетливо выраженным и абсолютным своеобразием» [7, т .2, с. 160]. Однако из всех троих особое впечатление на Уайльда произвел автор «Униженных и оскорбленных» и «Преступления и наказания», поразивший его «неистовой интенсивностью страсти, мощью порывов» [7, т .2, с. 160], способностью проникать в глубочайшие тайны психологии и улавливать тончайшие движения душевной жизни.
«Достоевский, - отмечает Уайльд, - знал жизнь в ее наиболее реальных проявлениях: бедность и страдание, боль и несчастья, тюрьма и ссылка, любовь - все это было хорошо знакомо ему» [7, т.2, с.160]. Оценки, данные Уайльдом романам Достоевского, противоречивы, в статьях писателя подчас «преобладает индивидуализм и эстетство» [1, с. 52], но в то же время Уайльду удалось точно уловить своеобразие писательской манеры Достоевского: «И какой тонкий, объективный метод применяет Достоевский, изображая характеры своих героев! Он никогда не прикрепляет к ним ярлыки или этикетки с надписями». Уайльд отмечает особую социальную и психологическую правдивость мира Достоевского: «По мере знакомства с его героями мы начинаем понимать, что это люди, с которыми мы встречаемся в обществе... И хотя Достоевский раскрывает тайны их психики,
он никогда не объясняет своих персонажей полностью, они всегда удивляют нас тем, что они говорят и делают, и тем, что сохраняют до конца вечную тайну жизни» [7, т .2, с. 160].
Роман «Преступление н наказание» Уайльд называет изумительным произведением, в котором «убийца и проститутка встречаются, чтобы читать историю Лазаря, и в котором отверженная девушка убеждает грешника искупить свои грехи». Наташа в «Униженных и оскорбленных» напоминает ему «благородных жертв из греческой трагедии, Антигону, наделенную страстью Федры» [7, т.2, с. 160].
Другой характер, поразивший Уайльда в «Униженных и оскорбленных», - это Алеша Валковский, «очаровательный, искренний, детский, не сознающий всей значительности жизни и проявляющий пылкий энтузиазм относительно того, чего жизнь ему дать не может» [7, т .2, с. 160]. Сущность характера Алеши Уайльд видит в том, что тот «никогда не думает о зле, он лишь совершает его». «С психологической точки зрения, - заключает Уайльд, - это один из наиболее интересных характеров современного романа, с художественной точки зрения - одни из самых привлекательных» [7, т.2, с.160]. Уайльд рефлексирует принципы раскрытия характера героя у Достоевского: «По мере того как мы узнаем его, перед нами возникают странные вопросы: он заставляет нас почувствовать, что не только злые люди поступают несправедливо, не только плохие люди совершают зло» [7, т.2, с. 160].
Уайльд обратил внимание на то, что события в романе излагаются с разных точек зрения: художник, в совершенстве владея своим методом, «испытывает сострадание ко всем героем - и к тем, кто творит зло, и к тем, кто страдает от него» [7, т.2, с. 160].
Главный герой романа Уайльда близок к герою «Униженных и оскорбленных» - Алеше Валковскому своей кажущейся беззащитностью, житейской неопытностью, инфантильным неведением относительно своей способности причинить зло окружающим. Дориана Грея и Алешу Валковского роднит и то, что оба они служат объектами манипуляций со стороны своих наставников, искушенных в жизни и обладающих недвусмысленной системой жизненно-философских взглядов, которые они стремятся навязать своим подопечным. При этом в своих основных, существенных чертах жизненная философия князя Валковского и лорда Генри совпадает, по крайней мере обладает глубоким внутренним родством. «Всё для меня, и весь мир для меня создан» [4, т. 3, с. 365], - говорит князь Волковский. Он считает себя ничем и никому не обязанным, исключает свою ответственность перед обществом: «Я считаю себя обязанным только тогда, когда это мне приносит какую-нибудь пользу» [4, т. 3, с. 366]. Обличая человеческую природу, он заявляет, что «в основе всех человеческих добродетелей лежит глубокий эгоизм». Развивая свои мысли и наделяя их социальной плотью лорд Генри отрицает объективное существование добродетелей как таковых: «Все мы готовы верить в других по той простой причине, что боимся за себя. В основе оптимизма лежит чистейший страх. Мы приписываем нашим ближним те добродетели, из которых можем извлечь выгоду для себя, и воображаем, что делаем это из великодушия. Хвалим банкира, потому что хочется верить, что он увеличит нам кредит в своем банке, и находим хорошие черты даже у разбойника с большой дороги о надежде, что он пощадит наши карманы» [7, т.4, с.264].
Сходные мысли высказывает и герой Уайльда лорд Генри «Быть хорошим - значит жить в согласии с самим собой, а кто принужден жить в согласии с другими, тот бывает в разладе с самим собой» [7, т .4, с. 264]. Именно личную свое благополучие он ставит во главу угла: «Своя жизнь -вот что самое главное» [7, т .4, с. 264]. Критикуя семейную жизнь, которая связана с самопожертвованием и уважением интереса другого человека лорд Генри говорит: «Главный вред брака в том, что он вытравливает из человека эгоизм» [7, т .4, с. 264]. Вывод лорда Генри поистине демонический: «А люди неэгоистичные бесцветны, они утрачивают свою индивидуальность». При этом лорд Генри стремится закамуфлировать философию своеволия цветистыми высказываниями о культе чувственной жизни, примате чистой формы в искусстве, в жертву чему, но мнению лорда Генри, должно приноситься всё, даже человеческие жизни.
Уайльд уловил главное в этической проблематике Достоевского - стремление человека к утверждению и развитию своей индивидуальности. В разговоре с Дорианом Греем лорд Генри говорит: «Цель жизни - самовыражение. Проявить во всей полноте свою сущность - вот для чего мы живем...» [7, т .4, с. 256]. Свои разрушительные ницшеанские высказывания он облекает в эстетически привлекательную форму: «Если бы каждый человек мог жить полной жизнью, давая волю каждому чувству и выражение каждой мысли, осуществляя каждую свою мечту,- мир ощутил
бы вновь такой мощный порыв к радости, что люди забыли бы все болезни средневековья и мы вернулись бы к идеалам эллинизма, а может быть, и к чему-либо еще более ценному н прекрасному» [7, т .4, с. 256].
Любопытно, что ни Дориан Грей, ни Ваня ничего не могут противопоставить циничным откровениям воинствующих аморалистов. Вспомним, что и Соня Мармеладова в разговоре с Раскольниковым, настаивающим на том, что «свобода и власть» над всею дрожащею тварью, над всем «человеческим муравейником» есть цель и смысл жизни, не спорит с ним, хотя всей душой чувствует противоестественность и чудовищность его теории. Она лишь изумляется выводам: «Убивать? Убивать-то право имеете?» [4, т. 6, с. 322]. Однако в этом робком ее' вопросе чувствуется огромная моральная сила, которая в итоге окажется гораздо сильней рациональных выкладок Раскольникова. Соня не опровергает теорий Раскольникова логическими аргументами - она лишь обращает внимание на конечный результат: «Замучаешься, замучаешься... Этакую муку нести! Да ведь целую жизнь, целую жизнь!» [4, т. 6, с. 323]
Во всех своих произведениях Достоевский сосредоточивает главное внимание на исследовании конечных результатов непосредственной жизненной реализации принципов индивидуалистического сознания. И лишь к финалу начинает подводить итоги. Итоги же, как правило, плачевны. Несчастен озлобленный чиновник в «Записках из подполья»; глубокие мучения переживает Раскольников, признающийся, что не старуху он убил, а самого себя; кончает с собой великий теоретик безграничного своеволия Кириллов; впадает в горячку Иван Карамазов, утверждавший, что «если Бога нет - все позволено» [4, т. 14, с. 65].
К аналогичному приему прибегает и Уайльд: он также не стремится переспорить своего героя (лорда Генри) рационально-логическим путем. Только один намек делает писатель: Бэзил Холлуорд в разговоре с лордом Генри предугадывает, что жизнь Дориана будет испорчена, если Генри удастся очаровать его своей философией. Он предоставляет читателю возможность проверить логически стройные каркасы умозаключений лорда Генри на судьбе Дориана Грея. Происходит проверка жизнью заранее заданных тезисов-идей. И к финалу обнаруживается их внутренняя непрочность, их бесперспективность.
Оказывается, лорд Генри жестоко ошибался, утверждая, что самовыражение человека может происходить только в формах чувственной жизни. Трагической жертвой этой на первый взгляд незначительной ошибки становится Дориан Грей. Сделав наслаждение чувственностью смыслом и целью своей жизни, он сразу попадает в тупик неразрешимых противоречий. Зачем все эти наслаждения, если все равно придется умереть, если со временем молодость и здоровье исчезнут и ты уже не сможешь больше наслаждаться? Мысль о неизбежной старости и морщинах, об утрате красоты и молодости вселяет в него ужас, отчаяние.
Ощущение непрочности философии чувственных наслаждений заставляет Дориана Грея мечтать о наказании за совершенные преступления: «О, зачем в роковую минуту гордыни и возмущения он молил небеса, чтобы портрет нес бремя его дней, а сам он сохранил бы в неприкосновенности весь блеск вечной молодости! В ту минуту он погубил свою жизнь. Лучше было бы, если бы всякое его прегрешение влекло за собой верное и скорое наказание» [7, т .4, с. 275]. Не «Прости нам грехи наши», а «Покарай нас за беззакония наши» - вот какой должна быть молитва человека справедливейшему Богу.
Вечно юный внешне, Дориан Грей вовсе не так счастлив, как рассчитывал лорд Генри. Кошмары, душевные муки в итоге страшная смерть - закономерный результат его жизненного эксперимента. Изображая порочность бездуховно-чувственной жизни, Оскар Уайльд доказывает тезис о «превосходстве внутреннего содержания человеческой личности над внешним» [2, с. 30] и, вслед за Достоевским, открывает глубокие закономерности нравственно-психологической сферы. Нельзя безнаказанно нарушать этические нормы: эгоистическое самоутверждение, самоутверждение за счет крови и страданий других людей ведет к разрушению личности.
Этические прозрения Уайльда в романе оказались пророческими. Путь чувственных наслаждений привел и самого писателя к Рэдингу, где началось его духовное возрождение. Оказавшись в тюремном заключении, Уайльд на себе испытал роль и значение отвергаемых им ранее общественно-этических ценностей. В молодости он заявлял, что «порочность - это миф, созданный людьми благонравными, когда им было нужно объяснить, почему же иные из нас бывают так странно привлекательны» [7, т .4, с. 123]. Сейчас он понял, что это не миф, а жестокая
реальность, что за все надо платить угрызениями совести, страданиями, осознанием собственного морального падения.
Не случайно в «Исповеди» Уайльд вспоминает «незнакомую женщину, которая во время его ареста выразила столько благородства и доброты, что он не в силах описать это». «Как это трагично, - приходит к выводу писатель, - что столь немногим людям удается раньше смерти овладеть своей душой» [7, т.4, с.256].
Именно в этот период Уайльд приходит к твердому убеждению в том, что страдание играет в человеческой жизни благотворную роль, ибо помогает человеку освободиться от тщеславия, гордыни и стать личностью в подлинном смысле слова. Уайльд перенимает идею Достоевского о «восстановлении внутренней нравственности через страдание и сострадание» [5, с. 112], утверждает, что «страдание - единственная истина... Только из страданий создаются миры... Страдание -напряженнейшая величайшая реальность мира... Страдание... Самое благородное душевное движение, на какое способен человек» [7, т.4, с.275].
Когда-то денди Уайльд считал себя образцом для подражания. И лишь в тюрьме он понял, что не только был далек от совершенства, но являл собою образец этического уродства. Он ставит перед собой задачу этического совершенствования своей личности. «И первое, что я должен сделать, -заявляет он в «Исповеди», - освободиться от малейшего горького чувства против мира. Моя задача в том, чтобы все, что ни случилось со мной обратить себе в добро... все эти испытания перевести в область духовного...» [7, т.4, с.256].
Глубокое нравственное чувство, дремавшее в глубине души Уайльда и заставлявшее его в своих сказках сочувствовать Счастливому принцу и Ласточке, прославлять самоотверженность и любовь, окончательно проснулось в нем и заставило во весь голос заявить в «Исповеди» о важности нравственных ценностей. И в этом не последнюю роль сыграло знание Уайльдом творчества Достоевского.
В западной критике неоднократно отмечалось, что определенное воздействие на Уайльда оказал Виктор Гюго. Отмечалось также влияние «Шагреневой кожи» Бальзака на композиционную структуру романа «Портрет Дориана Грея». Делались попытки установить творческие связи Уайльда с Ницше, Фрейдом и т.п. Однако ничего не говорится о роли русской литературы в творческой эволюции писателя, а между тем интерес Уайльда к русской классике и к России вообще отнюдь не был случайным. Еще в начале 80-х годов Уайльд написал драму «Вера, или Нигилисты», с которой, в сущности, начался творческий путь художника и в которой действие происходило в России.
Оскар Уайльд находил в русской литературной классике «жалость и сострадание, послужившие для него источником собственного морального обновления» [8, с.282], критические суждения писателя о русской литературе «оригинальны и эстетичны» [6, с.180]. В русских писателях Уайльда как «теоретика эстетической художественной критики» [3, с.203] привлекало прежде всего ярко выраженное чувство сострадания к униженным и оскорбленным. Явно имея в виду Достоевского, Уайльд в трактате «Душа человека при социализме» заявил: «Некоторые русские художники проявили себя в искусстве творчеством средневекового характера, потому что доминирующая нота в нем - совершенствование человека путем страданий» [7, т.4, с.123]. В целом Достоевский оказал благотворное воздействие на английского писателя, он помог ему преодолеть крайности эстетизма, уловить глубокие закономерности нравственно-психологической сферы, понять значение этических ценностей в человеческой жизни.
ЛИТЕРАТУРА
1. Головяшкина М.А. Достоевский в англоязычной литературе / М.А. Головяшкина // Язык и текст. 2020. - Т. 7.-№ 1. - С. 49-56.
2. Добриева З.И., Измайлова М.М. Понятие «душа» в романе Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея» // Lingua-universum. 2018. № 1. С. 29-31.
3. Добродомова А.И., Коротицкая М.В. Основные положения эстетической теории Оскара Уайльда // В сборнике: Дискурсология и медиакритика средств массовой информации. Сборник научных работ по материалам международной научно-практической конференции. Под ред. А.В. Полонского, М.Ю. Казак, С.В. Ушаковой. 2017. С. 199-205.
4. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Л.: Наука, 1972-1990.
5. Королева С.Б. Душа - страдание - совершенство: диалог Уайльда с Кропоткиным и Достоевским // Вестник Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова. 2020. № 52. С. 112-126.
6. Седых Э.В. Категория декоративности в поэзии О. Уайльда // Studia Lingüistica (Санкт-Петербург). 2015. № XXIV. С. 173-181.
7. Уайлд О. Собрание сочинения. - СПб.: Издание А.Ф. Маркса, 1917.
8. Ценностные основы национальной картины мира в русской литературе: монография / отв. ред. и сост. И. А. Киселева; ред. колл.: Т.А. Алпатова, К.А. Поташова, Л.И. Шевцова. М.: ИИУ МГОУ, 2019. 312 с.
ЗНАЧЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО ДЛЯ СТАНОВЛЕНИЯ МИРОСОЗЕРЦАНИЯ О. УАЙЛЬДА
Предметом статьи является этическая проблематика романа Уайльда «Портрет Дориана Грея» в аспекте усвоения им традиций Достоевского. Цель исследования связана с раскрытием влияния художественного наследия Достоевского на формирование этических взглядов Уайльда. Методология исследования базируется на аксиологическом и сравнительно-историческом подходах к художественному произведению. В результате исследования выявлены принципы изображения характеров персонажей в романах Достоевского и романе О. Уайльда «Портрет Дориана Грея», представлена рефлексия Уайльда над художественным методом Достоевского. Сделаны выводы, о том, что во многом именно благодаря Достоевскому Уайльд открывает в своем творчестве диалектику нравственно-психологической сферы человека, приходит к выводу о том, что самоутверждение за счет чужого страдания ведет к разрушению личности, тогда как понимание смысла своего страдания к ее духовному развитию. Результаты исследования могут быть использованы в вузовском курсе по истории мировой литературы.
Ключевые слова: О. Уайльд, страдание, литературные влияния, Ф.М. Достоевский, человеческая природа, эгоизм, этическая проблематика.
THE SIGNIFICANCE OF F. M. DOSTOEVSKY'S CREATIVE WORK FOR THE FORMATION
OF O. WILDE'S WORLDVIEW
The subject of the article is the ethical issues of Wilde's novel «The Portrait of Dorian Gray» in the aspect of his assimilation of the traditions of Dostoevsky. The aim of the study is to reveal the influence of Dostoevski's artistic heritage on the formation of Wilde's ethical views. The research methodology is based on axiological and comparative historical approaches to a work of art. As a result of the study, the principles of depicting characters' hero in Dostoevsky's novels and O. Wilde's novel «The Portrait of Dorian Gray» are revealed, Wilde's reflection on Dostoevsky's artistic method is presented. The conclusions are drawn that it is largely thanks to Dostoevsky that Wilde discovers in his work the dialectics of the moral and psychological sphere of man, comes to the conclusion that self-affirmation at the expense of someone else's suffering leads to the destruction of the personality, while understanding the meaning of his suffering leads to its spiritual development. The research results can be used in a university course on the history of world literature.
Key words: O. Wilde, suffering, literary influences, F.M. Dostoevsky, human nature, selfishness, ethical issues.
Сведения об авторе:
Сохряков Ю.И. - д.филол.н., профессор, профессор кафедры русской классической литературы МГОУ, г. Москва, Россия; yuiv.sohryakov@yandex.ru
About the author:
Sokhryakov Yu. I. - Doctor of Philology, Professor, Professor of the Department of Russian Classical Literature, Moscow State University, Moscow, Russia; yuiv.sohryakov@yandex.ru
ШАХСИЯТ ВА ХИСЛАТ^ОИ МАЪРИФАТИИ ШАРИФЦОНМАХДУМИ САДРИ
ЗИЁ АЗ НАЗАРИ С.АЙНЙ
Абдулх/аев З.М.
Консерваторияи миллии Тоцикистон ба номи Т. Сатторов
Ташаккули шахсияти инсон, ин раванди ба даст овардани сифатх,ои шахсй ва ичтимой буда, он дар чараёни фаъолиятх,ои гуногун сурат мегирад. Раванди ташаккул ва рушди шахсият мунтазам ба амал омада, то интих,ои умри одамй идома меёбад.
Х,еч як инсон дар чах,он ташаккулёфта таваллуд намешавад. Зиндагии у ин худ ташаккулёбй ва ба камолот расидан аст - гуфтааст В.Г. Белинский [23, с.35].
Омилх,ои асосии ташаккули шахсият, ин хусусиятх,ои генетикй, мух,ити зист, таъсири фархднгй, таъсири ичтимой ва тачрибаи шахсии инсон мебошад. Омезиши ин омилх,о дар ташаккули шахсият, хдмеша натичаи беназир дар пай дорад.
