CC BY
155
DOI 10.24411/2227-7315-2020-10051
УДК 343.97
Ю.С. Караваева
ЗНАЧЕНИЕ СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА И РОЛИ ЛИЧНОСТИ ДЛЯ ЦЕЛЕЙ КРИМИНОЛОГИЧЕСКОГО ПРОГНОЗИРОВАНИЯ ИНДИВИДУАЛЬНОГО ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Введение: одной из задач криминологического прогнозирования выступает определение факторов, детерминирующих преступное поведение лица. Применительно к группе преступлений, совершаемых в связи с наличием у лица определенного социального статуса или роли, к таким факторам следует относить статусно-ролевые характеристики личности. Цель: оценить значение социального статуса и роли для целей криминологического прогнозирования. Методологическая основа: диалектический и формально-юридический методы. Результаты: ряд статусно-ролевых характеристик закреплен в уголовном законе и учитывается при квалификации деяния и привлечении к ответственности виновного. В рамках учения о личности преступника данные характеристики признаются ее структурными составляющими. Вместе с тем, обращение к понятию механизма преступного поведения показывает, что формирование нравственной позиции личности преступника, и конкретная жизненная ситуация оказываются непосредственно связанными с социальным статусом и ролью лица, что позволяет определить значение последних для целей прогнозирования. Вывод: одним из прогнозируемых вариантов индивидуального поведения должно выступать предположение о вероятности противоправного использования лицом статусно-ролевых возможностей. Однако это предположение не может быть обосновано одним лишь фактом наличия указанных возможностей, который должен быть дополнен характеристиками нормативно-нравственной сферы.
Ключевые слова: социальный статус и роль, личность преступника, механизм индивидуального преступного поведения, криминологическое прогнозирование.
Yu.S. Karavaeva
SIGNIFICANCE OF THE SOCIAL STATUS AND ROLE OF THE INDIVIDUAL FOR THE PURPOSES OF CRIMINOLOGICAL FORECASTING OF INDIVIDUAL CRIMINAL BEHAVIOR
Background: one of the tasks of criminological forecasting is to determine the factors that determine the criminal behavior of a person. In relation to a group of crimes committed in connection with the presence of a certain social status or role, such factors should include the status and role characteristics of the individual. Objective: to assess the importance of social status and role for the purposes of criminological forecasting. Methodology: dialectical and formal legal methods. Results: a number of status -role characteristics are fixed in the criminal law and are taken into account when qualifying the act and bringing the
© Караваева Юлия Станиславовна, 2020
Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права (ФГАОУ НИУ «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ — Пермь)); е-mail: chimtarga2016@mail.ru © Karavaeva Yuliya Stanislavovna, 2020
Candidate of law, associate Professor, Civil and business law department (Higher School of Economics (HSE — Perm)) 177
perpetrator to justice. Within the framework of the doctrine of the criminal personality, these characteristics are recognized as its structural components. At the same time , the reference to the concept of the mechanism of criminal behavior shows that the formation of the moral position of the criminal's personality, and a specific life situation are directly related to the social status and role of the person, which allows us to determine the value of the latter for forecasting purposes. Conclusion: one of the predicted variants of individual behavior should be the assumption of the probability of illegal use of status-role opportunities by a person. However, this assumption cannot be justified by the mere fact of the existence of these capabilities, which must be supplemented by the characteristics of the normative and moral sphere.
Key-words: social status and role, criminal personality, mechanism of individual criminal behavior, criminological forecasting.
Недостаточные изученность вопросов криминологического прогнозирования и распространенность практики прогнозирования, несмотря на их значимость для целей предупреждения преступности и отдельных ее видов, отмечается многими авторами [1, с. 118-121; 2, с. 169-176]. Тем не менее, в части определения сути прогнозирования, его целей, задач и методов в теории можно наблюдать единодушие. Так, сутью прогнозирования признается научно обоснованное предположение возможных вариантов развития отдельных социальных явлений: «исследование вероятностных изменений в количественном состоянии, структуре, основных качественных характеристик преступности, правонарушений, любых антиобщественных явлений и процессов с целью повысить 8 научный уровень стратегии и тактики борьбы с ними» [3, с. 176-189]; «научное л. предвидение тенденций, закономерностей и вариантов изменений преступности
т
3. в ближайшем будущем» [4, с. 122-127].
Методы прогнозирования применимы как для преступности в целом, так I и индивидуального преступного поведения [1, с. 118-121; 3, с. 176-189]. При | этом к целям прогнозирования второго вида относится «...получение информа-
го
| ции, содержащей качественную характеристику будущего поведения лица» [1,
§ с. 118-121], а среди задач для настоящего исследования имеют значение такие,
| как выявление лиц, которые могут стать на противоправный путь и определение вероятности их преступного поведения (прогноз первичного преступного
° поведения) и установление факторов как детерминирующих преступное поведе-
1 ние, так и препятствующих ему [5, с. 23]. Применительно к указанным задачам
| предлагаются возможные пути их разрешения: в первом случае — это «анализ
| типичных способов трансформации антиобщественных взглядов и установок в
° преступное поведение», тогда как во втором — «.выявление и изучение факто-
0
° ров, влияющих на вероятность выбора лицом варианта поведения, в том числе ¿5 противоправного» [1, с. 118-121].
1 Представляется, что и для прогноза первичного преступного поведения, и для й выявления детерминирующих его факторов может иметь значение обращение
к статусно-ролевым характеристиками конкретного лица. В теории данные характеристики рассматриваются в качестве «.факторов, взаимодействие которых в наибольшей степени может детерминировать преступное поведение» [1, с. 118-121].
Постановка вопроса о криминолого-прогностическом значении статусно-178 ролевых характеристик субъекта в контексте обозначенных выше задач про-
гнозирования индивидуального преступного поведения предполагает, в первую очередь, определение значения указанных характеристик для совершения преступления. Иными словами, необходимо установить, чем обусловлена кри-миногенность отдельных социальных статусов и ролей, что требует обращения к понятию механизма преступного поведения. Последнее в литературе определяется как «идеальная модель взаимодействия личности и внешней среды, реализуемого в совершении конкретного преступления» [6, с. 126-132]. К его основным элементам принято относить: условия нравственного формирования личности, мотивацию, конкретную жизненную ситуацию, решение о совершении преступления и сам процесс совершения преступления (поведенческий акт) [6, с. 126-132]. Важно, что содержание статусно-ролевых характеристик субъекта имеет значение для каждого из обозначенных элементов, однако, в наибольшей степени они оказывают влияние на первые три.
Традиционно в криминологии социальный статус и роль лица связываются с изучением личности преступника и включаются в ее структуру через социально-демографическую составляющую, помимо которой выделяется также и ценностно-нормативная подструктура (социально-психологическая или мотивационная сфера [7, с. 634-642]). Если последняя представляет собой потребности, систему ценностей, убеждения, установки личности, то социально-демографическая подструктура включает в себя социально значимые характеристики личности — пол, возраст, образование, род деятельности, семейное положение, наличие либо отсутствие судимости и иные признаки. В эту совокупность входят характеристики социального статуса и роли преступника.
Указанные понятия разработаны представителями социологической науки ш в рамках теории социальных статусов и ролей, однако, успешно используются и представителями иных научных дисциплин. Их ценность для криминологии а обусловлена, в т.ч., тем фактом, что анализ диспозиций норм Особенной части о УК РФ 1996 г. позволяет говорить об использовании в качестве конструктивных к признаков составов некоторых видов преступлений именно характеристик со- о
с
циального статуса и (или) роли субъекта преступления. Сюда можно отнести: | должностные и служебные преступления; преступления, совершаемые в связи в
е
с профессией или родом деятельности; а также связанные с использованием о кровно-родственных отношений. Логично предположить, что возможность ю
Т5
оценки криминолого-прогностического значения статусно-ролевого положения |
виновного лица, по большому счету, распространяется на указанные виды пре- к
ступлений или, обращаясь к обозначенным выше задачам прогнозирования а
индивидуального преступного поведения, речь идет о выявлении круга лиц, в |
отношении которых возможно научное обоснование совершения преступления ии
(первичное прогнозирование) и детерминирующих их преступное поведение №
факторов. 1
Уголовно-правовое значение статусно-ролевого положения субъекта пре- )
ступления в указанных выше случаях связано с целями квалификации со- 0 деянного, дифференциации и индивидуализации ответственности за него. Однако криминологическое значение данных характеристик намного шире, поскольку, образуя социально-демографическую составляющую структуру личности преступника, они одновременно оказывают воздействие на формирование второй ее составляющей — ценностно-нормативной. Иными словами, паттерн
социально-значимого поведения индивида определяется с учетом занимаемого 179
им социального статуса и выполняемой в связи с этим социальной роли. В то же время, в рамках этого поведения продолжается формирование системы ценностей, потребностей, взглядов и убеждений лица, лежащих в основе мотивации его поведения. В свое время В.А. Номоконов отметил, что, «как показывают специальные исследования, содержание и направленность поведения человека определяется, прежде всего, местом его в системе общественных отношений» [8, с. 9]. Отметим, что, несмотря на наличие у каждого индивида «набора статусов» [9, с. 539-540], «...в большинстве случаев основой главного или интегрального статуса, который определяет положение человека в обществе, в группе, является профессионально-должностной статус» [10, с. 92].
В указанном контексте особое значение приобретает мысль Р. Ромашова о «личной норме», которой руководствуется субъект в своей деятельности и которой, как правило, придается приоритетное значение в случаях расхождения ее с положениями закона. Формирование «личной нормы» автор связывает с субъективными представлениями индивида об объективной реальности, личными воззрениями на содержание категории «справедливость», вытекающими, прежде всего, из имеющегося жизненного опыта и той множественности статусов и ролевых установок, которыми обладает человек. Важно, что «систематическое и фундаментальное образование» при этом не способно снять «моральное несовершенство и субъективизм человека в познании общественных закономерностей» [11, с. 13-23].
Ценность идеи о «личной норме» для целей определения криминолого-прогностического значения статусно-ролевого положения индивида вытекает из общепризнанного факта так называемой профессиональной деформации, под которой понимается ситуация, когда «.профессиональные стереотипы действий, отношений становятся настолько характерными для человека, что он никак не может и в других социальных ролях выйти за рамки сложившегося стереотипа, перестроить свое поведение сообразно изменившимся условиям» [12, с. 40]; происходит «перенос приобретенных в профессии способов общения в непроизводственные сферы жизни» [13, с. 74]. По большому счету, суть данного процесса представлена замещением личных жизненных ориентиров ценностями профессиональной деятельности, причем, ценностями искаженными. Как отмечается, феномен профессиональной деформации «.наиболее ярко проявляется в профессиях типа «человек-человек» [13, с. 74]. Виды деятельности, связанные с осуществлением властных полномочий от имени государства, можно с полной уверенностью отнести к указанному типу. На сегодняшний день эти виды деятельности предусматривают формальное закрепление этических принципов их осуществления в так называемых кодексах профессиональной этики. Анализ положений указанных документов показывает, что в них закреплена совокупность нравственных качеств, наличие которых презюмирует факт обладания индивидом конкретным социальным статусом и ролью, например, статусом государственного или муниципального служащего, аудитора, прокурорского работника, сотрудника внутренних дел, работника школы, адвоката, судьи, но-
тариуса и др.1 Так, регламентируя принципы поведения судьи во внесудебной деятельности и внеслужебных отношениях, законодатель призывает «избегать всего того, что могло бы умалить авторитет судебной власти, вызвать сомнения в ее беспристрастности и справедливости»2.
Вместе с тем зачастую представители государственной службы демонстрируют совершенно противоположные профессиональные ценности, неоднократно становившиеся предметом ряда исследований. В частности, авторами факты совершения сотрудниками правоохранительных органов преступлений против интересов службы связываются с наличием таких личностных черт, как правовой нигилизм, цинизм, грубость, равнодушие, самодовольство и самомнение [14, с. 86-101].
В контексте процессов профессиональной деформации противоречие «личной нормы» субъекта предписанным ролевым правилам поведения и ожиданиям соблюдения этих правил (экспектациям) выглядит вполне логичным. Что касается возможностей реализации этой «личной нормы» в поведении индивида, то они вытекают из криминогенной жизненной ситуации, характеристикой которой, по большому счету, является статусно-ролевое положение субъекта.
Жизненная ситуация признается одним из элементов механизма преступного поведения. Вопрос о значении криминогенной жизненной ситуации является в теории дискуссионным. В частности, согласно одной позиции, «.именно ситуация раскрывает основной механизм совершения преступления, выявляет факторы, которые способствовали принятию преступником решения о совершении данного преступления» [15, с. 100-106]. Другая часть авторов придерживается противоположного мнения и в связке «личность — ситуация» акцент ставит именно на личности преступника. Например, Г.А. Аванесов отмечает, что «недопустимо видеть в человеке единственную причину преступления. Допустимо, однако, акцентировать внимание на человеке» [16, с. 37-43]. Ю.М. Антонян и Г.Г. Беликова подчеркивают, что «поведение человека всегда порождается личностью, а не ситуацией. От личности зависит, как она отражает ситуацию и какие действия предпринимает; сама личность ответственна за тот вариант поведения, который избирает» [17, с. 19].
В рамках социальной психологии отражение личностных особенностей индивида на его социально-значимой деятельности обозначается термином «интер-нализация» (усвоение) социальной роли. Интернализация позволяет объяснить тот факт, что «.общественные отношения, хотя и являются по своей сущности ролевыми, безличными отношениями, в действительности, в своем конкретном проявлении приобретают определенную «личностную окраску» [18, с. 55]. Вместе с темкак отмечает С.П. Безносов, «.любой процесс вхождения в образ другого не
1 См., например: Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих ) Российской Федерации и муниципальных служащих (одобрен решением Президиума Совета 2 при Президенте Российской Федерации по противодействию коррупции от 23 декабря 2010 г.) S (протокол № 21) // Официальные документы в образовании. Декабрь 2011 г. № 36; Приказ ° Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 17 марта 2010 г. № 114 «Об утверждении и введении в действие Кодекса этики прокурорского работника Российской Федерации
и Концепции воспитательной работы в системе прокуратуры Российской Федерации» (в ред. от 13 апреля 2018 г.) // Законность. № 6. 2010; Кодекс профессиональной этики нотариусов в Российской Федерации (утв. Минюстом России 19 января 2016 г.). URL: http://base.consultant. ru (дата обращения: 29.06.2019).
2 См.: Кодекс судейской этики (утв. VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г.) (в
ред. от 8 декабря 2016 г.) // Бюллетень актов по судебной системе. 2013. № 2. loi
проходит бесследно. Долгое, частое пребывание в чужой роли может приводить к потере собственного Я и к срастанию с чужой маской» [13, с. 80].
Результатом интернализации индивидом своего социального статуса и роли выступает воплощение в предписываемом и ожидаемом ролевом поведении личностной системы ценностей. При этом формализация ролевых правил поведения и требований, предъявляемых к носителю конкретного социального статуса, этому не препятствует, что и объясняется процессом интернализации. Важно учитывать также наличие и неформализованных ролевых правил, требований и возможностей, сопутствующих отдельным социальным статусам и, как правило, тесно связанных с личностью их носителя. Примерами подобных неформализованных возможностей являются профессиональная солидарность, неформальные связи, способность воздействовать на правоприменительный процесс и его участников, возможность виктимогенного влияния на третьих лиц и т.д.
С учетом указанного мы не можем говорить о примате конкретной жизненной ситуации в механизме преступного поведения. Для вопроса о криминолого-прогностическом значении статусно-ролевых характеристик личности это означает, что наличие у лица определенного социального статуса, роли и всех вытекающих из них возможностей не может однозначно предопределить их преступное использование лицом. Лишь специфика ценностно-нормативной сферы личности и конкретная жизненная ситуация, в т.ч., криминогенные социальные статус и роль, и только во взаимодействии предопределяют факт совершения преступления и позволяют спрогнозировать продолжение преступной деятельности. Обозначенная позиция разделяется многими авторами, в разное время занимавшимися вопросами механизма преступного поведения. Так, В.А. Но-
о
0 моконов отмечает, что «субъективное значение ситуации зависит от взглядов, установок, ценностных ориентаций человека, другими словами, от нравствен-
т
~ ного «ядра» личности» [19, с. 26]. К этому же выводу приходит А.Р. Ратинов: ^ «Интегральная оценка личности и ситуации с точки зрения криминогенности | позволяет представить их взаимодействие как взаимное подкрепление, усиление | либо ослабление, погашение друг друга» [20, с. 3-33]. Аналогичной позиции придерживаются и другие ученые [21, с. 4; 22, с. 39; 23, с. 58-62; 24, с. 27-38].
1 Таким образом, прогнозирование индивидуального преступного поведения, | безусловно, должно учитывать в качестве криминогенного фактора наличие социального статуса и роли — и, прежде всего, сопряженного с оказанием виктимо-
1 генного воздействия на третьих лиц, что вытекает из содержания этих статуса и
I
« роли. Как правило, подобным статусам законодатель придает уголовно-правовое
о
| значение путем их нормативного закрепления. Иными словами, одним из про-
е гнозируемых вариантов индивидуального поведения всегда должно выступать
° предположение о вероятности противоправного использования лицом статусно-
0
° ролевых возможностей. С другой стороны, это предположение не может быть обо-¿5 сновано одним лишь фактом наличия указанных возможностей, который должен
1 быть дополнен характеристиками нормативно-нравственной сферы. Поскольку | в фокусе криминологического прогнозирования индивидуального преступного
поведения оказывается личность и ее социально-значимая деятельность, содержание статусно-ролевых характеристик личности приобретает узловое значение. Действительно, выполнение ролевых требований, вытекающих из занимаемого индивидом социального статуса, есть не что иное, как его социально-значимая деятельность, вследствие интернализации отражающая личностные особенности 182 индивида, в т.ч. — его нормативно-ценностные характеристики.
Библиографический список
1. Афанасьева О.Р., Глеба О.В. Криминологическое прогнозирование индивидуального преступного поведения // Международный научно-исследовательский журнал. 2017. № 3 (57). Ч. 2. С. 118-121.
2. Бабаев М.М. М.Д. Шаргородский: важные мысли о прогнозировании в праве // Публичное и частное право. 2014. № 4 (24). С. 169-176.
3. Шаргородский М.Д. Прогноз и правовая наука // Публичное и частное право. 2014. № 4 (24). С. 176-189.
4. Иванцов С.В. Криминологическое прогнозирование в планировании предупреждения преступности // Общество и право. 2015. № 3 (53). С. 122-127.
5. Солопанов Ю.В. Криминологическое прогнозирование и планирование борьбы с преступностью: лекция. М.: Изд-во МВШМ МВД СССР, 1983. 38 с.
6. Игнатов А.Н. О категориях «механизм преступного поведения», «механизм преступления» и «механизм совершения преступления» // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2017. № 6-7. С. 126-132.
7. Лунеев В.В. Курс мировой и российской криминологии: учебник: в 2 т. М., 2011. Т. I: Общая часть. 1003 с.
8. Номоконов В А. Преступное поведение: механизм детерминации, причины, ответственность: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1991. 36 с.
9. Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М., 2006. 873 с.
10. Санникова О.О. Трансформация социальных статусов и ролей в обществе постмодерна: дис. ... канд. социол. наук. М., 2006. 173 с.
11. Ромашов РА., Тонков Е.Н. Тюрьма как «Град земной». СПб.: Алетейя, 2014. 656 с.
12. Свенцицкий А.Л. Социальная психология управления. Л.: ЛГУ, 1986. 175 с.
13. БезносовС.П. Профессиональная деформация личности. СПб.: Речь, 2004. 272 с.
14. Лютых ВА, Коноплева И.Н. Психологические и криминологические аспекты ш преступлений, совершаемых сотрудниками органов внутренних дел // Психология и и право. 2014. № 3. С. 86-101. |
15. Плешаков ВА. Введение в криминологическую теорию ситуации, или в ситуаци- Т онную криминологию // Человек: преступление и наказание. 2012. № 1 (76). С. 100-106. к
16. Аванесов ГА. Криминологическая детерминация и причинность преступлений Г как взаимодействие личности преступника и социальной среды // Вестник Московского g университета МВД России. 2009. № 12. С. 37-43. Т
17. Антонян Ю.М., Беликова Г.Г. Криминологическая оценка взаимодействия лич- H ности и ситуации // Криминологический журнал. 2007. № 1. С. 19. й
18. Андреева Г.М. Социальная психология: учебник для высших учебных заведений. | М.: Аспект Пресс, 2001. 290 с. Ч
19. Номоконов ВА. Преступное поведение: детерминизм и ответственность. Вла- к
о
дивосток, 1989. 160 с. К
20. Ратинов А.Р. Личность преступника как объект психологического исследования: ш сборник научных трудов. М., 1979. С. 3-33. |
21. Антонян Ю.М. Роль конкретной жизненной ситуации в совершении престу- № пления. М., 1973. 71 с. 1
22. Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии (О структуре индивидуального ) преступного поведения). М.: Юридическая литература, 1968. 176 с. 0
23. Симоненко А.В. Система ценностных ориентаций в механизме преступного по- ° ведения личности // Вестник Волгоградской Академии МВД России. 2012. № 1 (20).
С. 58-62.
24. ПастушеняА.Н. Психологический механизм преступного поведения: системно-функциональный анализ // Прикладная юридическая психология. 2011. № 1. С. 27-38.
References
1. Afanasyeva O.R., Gleba O.V. Criminological Forecasting of Individual Criminal Behavior // International research journal. 2017. № 03 (57). Part 2. P. 118-121.
2. Babaev M.M. M.D. Shargorodsky: Important Thoughts on Forecasting in Law // Public and private law. 2014. № 4 (24). P. 169-176.
3. Shargorodsky M.D. Forecast and Legal Science // Public and private law. 2014. № 4 (24). P. 176-189.
4. Ivantsov S.V Criminological Forecasting in Crime Prevention Planning // Society and law. 2015. № 3 (53). P. 122-127.
5. Solomonov V. Criminological Forecasting and Planning of Crime Control: a lecture. M.: Publishing house of the MINISTRY of internal Affairs, 1983. 38 p.
6. Ignatov A.N. On the Categories «Mechanism of Criminal Behavior», «Mechanism of Crime» and «Mechanism of Crime» // Humanities, socio-economic and social Sciences. 2017. No. 6-7. P. 126-132.
7. Luneev V.V. Course of World and Russian Criminology: textbook: 2 vol. I: General part. M., 2011. 1003 p.
8. Nomokonov V.A. Criminal Behavior: Mechanism of Determination, Causes, Responsibility: extended abstract of dis. ... doc. of law. M., 1991. 36 p.
9. Merton R. Social Theory and Social Structure. M., 2006. 873 p.
10. Sannikova O.O. Transformation of Social Statuses and Roles in Postmodern Society: dis. ... of cand. of sociology. M., 2006. 173 p.
11. Romashov R.A., Tonkov E.N. The Prison as «the City of the Earth». SPb.: Alethea, 2014. 656 p.
12. Sventsitsky A.L. Social Psychology of Management. L.: LSU, 1986. 175 p.
13. Beznosov S.P. Professional Deformation of Personality. SPb.: Rech, 2004. 272 p.
8 14. Lyutykh V.A., Konopleva I.N. Psychological and Criminological Aspects of Crimes
? Committed by Employees of the Internal Affairs Bodies // Psychology and law. 2014. 3 No. 3. P. 86-101.
™ 15. Pleshakov V.A. Introduction to the Criminological Theory of the Situation, or Situ-
| ational Criminology // Man: crime and punishment. 2012. № 1 (76). P. 100-106. ¡ 16. Avanesov GA. Criminological Determination and Causality of Crimes as the In-
f teraction of the Criminal Personality and Social Environment // Bulletin of the Moscow >¡ University of the Ministry of internal Affairs of Russia. 2009. No. 12. P. 37-43. S 17. Antonyan Yu.M., Belikova G.G. Criminological Assessment of the Interaction of
I Personality and Situation // Criminological journal. 2007. No. 1. P. 19. i" 18. Andreeva G.M. Social Psychology: textbook for higher education institutions. M.:
° Aspect Press, 2001. 290 p.
£ 19. Nomokonov V.A. Criminal Behavior: Determinism and Responsibility. Vladivostok,
I 1989. 160 p.
g 20. Ratinov A.R. The Identity of the Offender as an Object of Psychological Studies:
| collection of scientific works. Tr. M., 1979. P. 3-33.
g 21. Antonyan Yu.M. The Role of a Specific Life Situation in the Commission of a Crime.
S. M., 1973. 71 p.
" 22. Kudryavtsev V.N. Causality in Criminology (On the Structure of Individual Criminal
¡ Behavior). M.: Yurid. lit., 1968. 176 p.
m 23. Simonenko A.V. System of Value Orientations in the Mechanism of Criminal Behavior
of the Individual // Bulletin of the Volgograd Academy of the Ministry of internal Affairs of Russia. 2012. № 1 (20). P. 58-62.
24. Pastushenya A.N. The Psychological Mechanism of Criminal Behavior: a Systemic-Functional Analysis // Journal of applied legal psychology. 2011. No. 1. P. 27-38.
